Побирашка Леденец

   
   Кэнди Боуи.

     1.
     Солнце закатилось, не лезло в глаза. Разбитые улицы квартала освещали тусклым светом редкие фонари с грязными потрескавшимися плафонами, в которых беспорядочно роились, неустанно бились об грязное стекло неутомимые мошки, мухи и мотыльки, где-то протяжно и жалобно мяукал, брошенный бессовестной мамой-кошкой и умирающий от голода, котенок. И слышала она его сейчас лишь потому, что улица опустела, а все те, кто, хохоча и отпуская злые шуточки, несильно так отделали её битой, покинули это место, ушли туда, где еще каких-то жалких часа два назад была полноправной хозяйкой она. Лишь она. Одна она.
     Теперь она, пожалуй, была хозяйкой только этого бордюра, и то на неопределенное время, пока кто-нибудь не погонит прочь, как прокаженного. Бордюр был кривой, грязный, кем-то на углу намеренно сколотый и холодный, но она все равно сидела на нем, сетуя, что его нельзя поднять и приложить к пульсирующей и горящей огнем щеке. По телу всюду: то там, то тут отзывались той же огненной болью участки, стоило ей двинуть рукой, ногой, или головой. Оттого она старалась и не двигаться вовсе, сжавшись в этой холодной ночи в комок, подобрав к себе ноги, на которые и опустила локти рук, крепко обхваченных по локтям ладонями с ноющими от холода пальцами. Думая согреться, прижалась даже животом к коленям, роняя подбородок на грудь и дыша на себя. Теплее от этого ей не становилось.
     Все глуше пищал где-то котенок, затихая с каждой секундой. Прерывая жалобное мяуканье, донесся до нее свист, кто-то вдалеке беспечно насвистывал мелодию незнакомой песенки. Свист этот будто становился явственнее, ближе, кто-то приближался. Но ей было наплевать, она продолжала сидеть, совершенно отстраненно, ни о чем не думая: просто сидела. Не ждала озарения свыше, не ждала помощи извне, не думала о внезапно проявленной кем-то заботе и жалости или об удачном выходе из сложившейся в целом безвыходной ситуации. В её случае не виделось никакого выхода. Ей.
      Свист стал громче и вдруг прервался. Она подняла глаза, уставленные на коленки, и увидела на асфальте перед собой совсем рядом (да носки рваной чужой обуви вот-вот касались её дорогих, но сегодня беспощадно стоптанных обидчиками, ботинок!) чужие ноги. В непонимании медленно приподняла голову и вместе с ней свой пустой взгляд.
      Перед ней стоял мальчишка, бродяжка, что в былые времена частенько по городу попадался ей на глаза, но на которого она никогда толком не обращала внимания, как сделала это теперь. Одет он был хуже, чем просто плохо: чья-то великоватая рваная, перемазанная копотью и земляной пылью, коричневая ветровка с испорченной молнией (отсутствовал бегунок, отчего и была в этот осенний холод нараспашку). Под ветровкой также с чужого широкого плеча свитер в мелких и рваных дырах и брюки, сильно стертые и выпуклые в коленях; и к тому же стоптанные основательно кеды, в которых вместо шнурков были короткие и истрепанные бельевые веревки, ранее явно кем-то отправленные от негодности в мусор. Глаза мальчишки, несмотря на его убогий вид, горели огнем и ничуть не выдавали печали и несогласия с его образом жизни и нелегкой жизнью в целом, о чем свидетельствовала, нет, почти кричала его одежда. За пазухой он прятал черного котенка, маленького, тщедушного с воспаленными голубыми глазками, который согревшись, перестал пищать, но, нет-нет открывал рот, беззвучно мяукая, видимо, прося еды или же взывая к совести, бросившей его, мамы-кошки.
      Мальчишка был худ и высок, и так сразу сложно было сказать, сколько ему лет. Длинные, не знающие стрижки, густые каштановые волосы до плеч и те, что он все же каким-то чудом подрезал сам до бровей – лезли в глаза, он, красиво вскидывая голову, несколько раз их откинул, пока стоял перед ней. И когда он это делал, было лучше видно его молочно-белое лицо, пусть и перепачканное грязью и чем-то неопределенным вымазанное. Переодень его в нормальную одежду – очень даже милый подросток, годный для съемок в рекламах счастливых семей, призывающих покупать майонез.
- А я тебя знаю! – прозвенел его голос, едва ли не на всю улицу.
- А я тебя нет, - без особого интереса ответила она, продолжая, сжимаясь в комок на холодном бордюре, смотреть снизу-вверх в это довольно милое и юное лицо.
- Почему ты сидишь здесь? – упрямо не желал проходить мимо он, хотя видел и сам, что с ней приключилось. Он в тот миг как раз хотел пересечь улицу, да увидев суматоху и большое количество людей, замер за углом дома, не столько от страха, сколько от снедающего душу любопытства. Простоял там до самой кульминации. А по окончании, выждав еще немного, решил подойти.
- Что нельзя? Это твой бордюр?! Ты занимал?! – язвить не получалось, пусть и внешне все было идеально показано её суровой физиономией, да голос подводил. По напряженному лицу так сразу и не сказать, что она думала сейчас о еде, проснулся голод, который не тетка. Она оборвалась в речах и сощурилась, припоминая, когда сегодня ела. – «Был только полноценный завтрак…».
- Хочешь есть?
- Нет, - быстро отрезала она, понимая, что этот догадливый бродяжка вознамерился поиздеваться над ней, улучив подходящий для этого момент. Когда же еще, как не сейчас, когда она находится в полном отчаянии?!
- Каково это быть никому не нужной?
Она не ответила, настойчиво смотрела ему в глаза, не опуская головы. В голосе его не было насмешки, только непоседливость и любопытство. Было непонятно, чего он к ней прицепился. Шел бы себе куда шел, чего пристал?! И без того паршиво. И тошно.
- Каково это, не иметь денег на еду в карманах?
Она все молчала, задумчиво глядя в ответ.
- Каково не знать, куда пойти и что поесть?
Вновь было молчание и пустой-пустой взгляд. Она ждала, когда ему надоест самоутверждаться и он, наконец, устанет и уйдет. Оставит наедине со своими бедами и голодом.
- Если голодна, пойдем со мной, - сказал вдруг мальчишка, перестав сыпать обидными вопросами. Улыбнулся и, все также беззаботно и весело, зашагал вниз по улице, снова что-то незнакомое и мелодичное насвистывая и поглаживая найденного котенка.
Но она не встала, не повернула даже головы ему вослед, опустила лбом на колени, невольно вслушиваясь в удаляющийся и затихающий свист. Повернув голову вправо, уронила взор на стопу, возле которой оставалось лежать тонкое лезвие ножа, рукоять с именной гравировкой которому заказать у известного ювелира она так и не удосужилась. Хотела сделать подарок и лезвие она всегда носила с собой, все планировала наведаться к мастеру, да времени никак не выдавалось. А воспользоваться им она в драке даже и не додумалась, обратила на него внимание только сейчас, увидев его у ног и вспоминая, когда именно она успела его обронить.
«Наверное, я все-таки пыталась неосознанно его извлечь и им обороняться…», - подумала она, разжимая ладони и склоняясь за ним. Подняв, взяла в руки и задумчиво начала исследовать острие, отмечая, что заточка слабовата. На ум вдруг пришла опасная идея, стоящая жизни и чести, отчего в жилах закипела кровь…
- И что же ты собираешься делать с этим тупым лезвием? – снова возник пред ней непоседливый мальчишка, поддерживая маленького котенка. Он думал, что она сейчас будет резать вены, и решил поглядеть на это. Всегда казалось неразумным, что взрослые люди готовы убить себя, чтобы уйти от проблем, избежать трудностей, с которыми, в принципе, можно справиться.
- Поквитаться со всеми, - не удивилась его появлению она только потому, что  глубоко погрузилась в свои мысли, в которых видела, что и как она вытворяет с теми, кто её предал и подставил.
- И чего же ты тогда тут сидишь и что делаешь?
- Я?! – она опять воззрилась, вскинув голову, на любопытного бродяжку и задумчиво пробормотала. – Я набираюсь терпения.
- Вообще-то, ты сейчас должна была обреченно пойти за мной.
- С чего бы? – усмехнулась и улыбнулась, поражаясь его самоуверенности она.
- Потому что тебе больше некуда идти.
- Ошибаешься, малец.
- Я – не малец!
- Ладно, - улыбка её растянулась шире. – Ты ошибся, парень.
- Ну, это еще куда не шло, - просиял мальчишка, подправляя в подмышке выскальзывающего и оттого испуганно запищавшего котенка. – Как это, я – ошибаюсь?!
- А вот так.
- То есть, ты сейчас не хочешь кушать то, что тебе нечего?
- Хочу.
- Чего же тогда ты артачишься и сидишь тут?! Пошли со мной, я дам тебе немного хлеба.
- Но я хочу не этого.
- А чего? – мальчишка зло прищурился, готовясь осуждать тем, что она пренебрегает реальным куском хлеба, мечтая о дорогих и изысканных ресторанных блюдах.
- Пойти и схватиться в мстительной драке и воздать всем по заслугам, или же храбро погибнуть, пытаясь.
- Так чего же ты сразу так не сделала, когда они толпой тебя избивали?
- Почему ты задаешь так много вопросов? – возмутилась вдруг она, расстроенная его очередным обидным встречным вопросом, все же теряясь от того, что он был свидетелем её позорного падения с таких-то высот.
- А я любознательный. Пусть такая роскошь, как школа, мне не светила и не светит, но я не туп, не глуп, а еще у меня есть хлеб! – вновь с улыбкой напомнил он ей под звуки её предательски урчащего живота.
- А кров у тебя есть?!
- Он тебя не устроит, принцесса.
- Я уже даже не евнух, - встала она медленно с бордюра и, разминая на месте ноги, постояла немного. Ясно же, что он не отстанет от нее. – Ты сломил меня своей настойчивостью. Пойдем, парень, покормишь меня своим хлебом.
Мальчишка засиял пуще прежнего. Не знал он, что она все еще сомневается в том, что делает. У неё не было ни грамма уверенности в том, что ей стоит идти за ним. Мало ли, кто его подослал и что её ждет? Но, в тоже время она думала, что вряд ли её уже может что-то удивить. Даже если это ловушка, в которой поджидает смерть, пусть. Все равно её жизнь зашла в тупик, из которого не выбраться и не выкарабкаться одной. Так хоть хлеба отведает в компании с таким же никому ненужным человеком, как и она сама. Вот и шла она с ним, полагая, что идет навстречу смерти.
А он привел спутницу через большую часть города к мосту, под которым был образован своего рода палаточный, картонно-тряпичный городок с узким длинным проходом между хилыми убежищами бездомных. Его жилище было самым последним, в разы убогим, чем все убогие жилища, встреченные ими на пути. Откинув проеденную молью тяжелую бархатную выцветшую тюль, играющую ему роль двери, мальчишка знаком пригласил войти первой даму в свою огромную для обычной картонной коробки, комнатку.
Она вошла, и сердце сжалось от того жалкого подобия интерьера внутри этой картонной комнаты. Несмотря на мизерные сантиметры жилья, мальчишка придирчиво и даже со вкусом обставил это место. В одном углу было некое подобие лежанки – куча неизвестных, но ровно сложенных тряпок, идеально накрытых и подоткнутых цветастым шерстяным облезлым одеялом, напротив них стоял высокий деревянный табурет с ножками, изъеденными тлей (мелкие и глубокие отверстия были видны невооруженным глазом). На табурете этом красовались бидон с крышечкой и кружка. А к табурету был прислонен кем-то вручную расписанный (видимо, среди его бездомных соседей затерялся и один несильно талантливый художник) причудливым орнаментом тоже деревянный ящик, в котором, вероятно, хранились предметы его одежды и прочее нужное тряпье. По холодному бетонному полу был расстелен старый обрезок паласа, так, чтобы оставить несколько сантиметров у входного проема – здесь стояла одна пара дырявых шлепанец, а вторая пара – только что снятая обувь мальчишкой. Рядом с ящиком была картонная коробка из-под швейной машинки с ее же эскизом, в которой виднелись прочие мелкие предметы домашнего быта, что и были туда сброшены, дабы не захламлять и без того мизерное пространство этого дома.
- Мир вечной тесноты, - вырвалось тихо у неё, когда снимала и свои дорогие ботинки, которым едва хватило места в этом тесном ряду обуви у входа.
Мальчишка воздел свои глаза к ней:
- Что?
- Не найдется чего-нибудь выпить? – выдавила из себя она, видя, что он ждет от неё хоть каких-либо, оценивающих его жилье, слов.
- Мадам, ну откуда у меня выпивка?
- Воды-то хоть дай, - сказала она и недовольно пробурчала. – То принцесса, то мадам.
- А как еще мне тебя звать? – мальчик потянулся к небольшому отбитому эмалированному бидону, снял также отбитую и местами поржавевшую крышку и зачерпнул алюминиевой кружкой без ручки воду, подал ей.
- Ты не знаешь моего имени? – удивилась она и приложилась губами к кружке, с трудом отринув чуть ли не врожденную брезгливость. Жажда мучила больше, чем с детства привитые чувства к чистоте и красоте.
- Знаю, что кличут принцессой, а за глаза зовут гиеной.
- Гиеной? – усмехнулась она, отдавая кружку и опускаясь прямо на изъеденный молью плед, расстеленный на бетонном полу возле груды тряпок поверх паласа. Об этом прозвище она и не подозревала. – Меня зовут Сильвия. Сильвия Боуи. Можешь звать Соли (ударение на «и»), но только не гиеной.
- А принцессой?
- Тоже не надо, - с грустью улыбнулась ему Соли. – А как зовут тебя?
- Имени у меня нет.
- Как это? – сильно удивилась девушка. – Имена есть у всех.
- А у меня нет. Сколько помню, все кличут «Леденцом» или просто зовут: «Эй, сорванец!».
- Леденцом? – расплылась в улыбке Соли, примерно догадываясь, почему. Либо тут имеет место быть пониженная температура тела, либо что-то связанное с конфетами. И второе ей больше было по нраву. На том она и решила подшутить, отыграться за все его обидные вопросы, заданные им ранее. – Это потому что ты похож на конфетку. Да?
- Да нет, руки все время как ледышки, - мальчишка опустил наконец-то котенка рядом с ней на одеяло и начал озираться в поисках миски для котенка. Порылся в картонной коробке. Не нашел, покрошил хлеба в углу прямо на палас.
- И тебе безразлично, что тебя так зовут?
- Имени все равно нет, какая разница? – безразлично пожимал плечами тот, протягивая ломоть хлеба и ей, оставив себе небольшой кусок. Но очевидно же, что вовсе ему это не безразлично.
Соли, отметив это про себя, протянула руку и взяла его маленький кусок, оставляя для него больший, пусть он и отдавал свой хлеб ей от чистого сердца.
- Тогда можно я буду звать тебя Кэнди?
- А почему Кэнди? – нахмурился мальчишка и посмотрел на улыбающуюся девушку.
- Это лучше, чем «Леденец» или «Эй, сорванец!», и почти похоже на имя.
- Но это тоже прозвище, да? – обиженно спрашивал мальчишка, откусывая немного от хлеба и наблюдая за котенком, что пытался разжевать свою порцию. Было ясно, что он тоже хочет иметь нормальную жизнь, нормальные данные. И какой нищий и убогий этого не хочет?!
- Добавлю свою фамилию, и станет куда значительнее.
- Да?!
- Кэнди Боуи. Согласись, звучит внушительнее «Леденца». И солидно. Подходит такому парню как ты, - ухмылялась Соли, умалчивая, что все же мальчишка получил завуалированное прозвище – «конфетка». Ну, или «сладкий», это кому как.
- Мне нравится! – счастливо заулыбался мальчишка, получив имя и даже фамилию.
- А мне-то как! – тянула довольно губы Соли, ненадолго забывая обо всех своих несчастьях и бросая взгляд на котенка. Несчастное животное давилось черствым хлебом, но продолжало, пыхтя и сопя, его жевать. – Слушай, ему бы молока…
- Да где я сейчас молоко найду?! Для себя-то на поиски не выйду, а для него – да, но где искать?!
Сильвия нахмурилась, силясь что-то путное придумать, да только ничего умного на ум не шло, а если и шло – не имелись средства для реализации. То есть, деньги, и от этого еще больше осознавалась собственная никчемность, а к мальцу взрастала в ней жалость, как и мысль, что нужно со всем этим смириться и принять новое свое положение изгоя.
           2.
          Она сегодня бежала со всех ног, спасая собственную жизнь и не понимая, как такое могло с ней случиться?! Как?! Как она – известная удачливая убийца могла потерпеть неудачу?!
«Мне же всегда везло! Я даже убиваю так, что того и не замечаю: все складывается настолько удачно, что и вспоминать о моих преступлениях с сожалением не хочется, только с предельным удовлетворением!», - думала она, в панике несясь по ночным улицам. И только теперь, впервые за все время, вспоминала свое первое убийство и то, почему она пошла на это.
Можно было долго думать и гадать, перебирая различные варианты, но уверенно можно сказать, что это, все-таки, был осознанный выбор. Выбор опасный, осмысленный, пусть и через силу и подкрепленный тяжелыми жизненными обстоятельствами. Ей тогда было всего четырнадцать лет, море спеси, гордости, заносчивости и обиды. И это все всего лишь в одном длинноватом и щуплом подростке, выброшенном из дома вместе с семьей за долги безжалостными риелторами. Семья, впрочем, будто того и ждала – отец исчез в неизвестном направлении, обещая принести денег на еду. Мать тоже попытала счастья получить денег в сомнительной конторке, чтобы прокормить двух своих деток и также пропала без вести. Что с ней и отцом приключилось – можно было предположить, но тогда было не до этого. Легче было думать, что родители просто бросили своих детей, чтобы не обременять ими себя. И так не были образцовой семьей: что один ненадежный пьянчуга, что вторая. Будь иначе, не заложили бы жилье и не оказались бы на улице.
          Оставшись без еды и крова еще и с маленьким трехлетним братом на руках, она, недолго думая побрела к детскому дому. Не за себя переживала, не за брата. Просто хотела избавиться от того, кто отягощал заботами, которые ей одной были не под силу. Подбросила в приют брата и со всех ног понеслась прочь, чтобы и саму туда не упекли. Не очень хотелось быть жалкой и обиженной сироткой в детском доме, несмотря на то, что будет иметь крышу над головой, хлеб и мягкую кроватку каждую ночь. Хотелось свободы, пусть и голодной, холодной…
          «К черту!», - отмахнулась она от воспоминаний и ускорила бег, впереди был поворот, ведущий к мосту. По нему можно было перебежать и оказаться в менее освещенных неблагополучных районах, в которых она могла запросто затеряться и уйти от опасных преследователей.
           Да. Сейчас это была прославленная, как удачливая убийца (больше ничего конкретно никому о ней не было известно, разве только то, что дали ей в узких кругах несоответствующую кличку – «Жизнь») девушка. Она тем и кормилась, что получала заказы на убийства, убивала, не спрашиваясь ни о чем (заслужено, не заслужено – ничуть не волновало). А потом жила себе (от заказа до заказа), ни в чем себе не отказывая и ни разу не думая об очередном совершенном жестоком преступлении. Впрочем, жестокость была разве что в том, что она беспощадно и быстро давила на спусковой крючок. Садистическими наклонностями не обладала, своих жертв с упоением не мучила, но всегда знала, что слишком легко и подозрительно удачно складывается у неё все то, что было связано с криминальной работой. Со временем, конечно, научилась не думать и об этом. Но все же настал день первого провала, да еще такого громкого, что не думать было невозможно. Под напором этих мыслей она бежала, слабо перебирая ногами, уж слишком затянулся этот бег, сил уж не было никаких, а преследователи неминуемо нагоняли.
           «Почему не стреляют?! Неужели, нужна живой?», - девушка устремила глаза вперед, решив, больше не оборачиваться – сократившееся расстояние лишало стремления еще немного побороться и попытаться уйти от неизбежного.
           Виднелся мост, с которого она уже готова была сигануть, лишь бы только не попасться в руки преследователей, да не знала, каков уровень воды в реке, поглотит и утопит или же будет ей по колено, а может, немногим выше. И высота моста с виду почти бесполезна – максимум, ногу подвернешь, нарвавшись на камешек под водой, но никак не сломаешь голову и хребет и избежишь дальнейших серьезных разбирательств с теми, кто сел ей на хвост. Но бежать совсем уж нет мочи! В отчаянии она кинулась к перилам, из последних сил переложила всю массу тела на руки, перебросила ноги вперед и, отпуская перила, соскользнула вниз, прямо в воду.
- За ней!! – послышалось раньше, чем все вокруг заглушил всплеск воды в тишине холодной ночи.
           Девушка как можно скорее заставила себя подняться, благо ничего себе не повредила, и рвануть против течения к жалкому городку нищих и лишенцев, обосновавшихся здесь вопреки запретам властей по правую сторону от моста в этой прорытой не до конца и заброшенной ветке метро. Полностью выбравшись из воды на сухой бетон, она побежала по нему изо всех сил, оставляя за собой мокрый след, что сейчас и волновало её наравне с тем, где и как ей спрятаться, если она из-за стекающей с неё воды будет вести их за собой на край света.
        На ее счастье лихо прыгать с моста в реку следом никто не стал – предпочли спуститься к подножию, пробежать немного и, не замочив себя, пробраться в городок бездомных. Часть преследователей осталась на мосту, высматривая и подсвечивая фонариками течение реки с обеих сторон, проверяя, не затаилась ли в воде беглянка и не выжидает ли она, пристроившись на каменистом дне прямо под мостом. Нет, отчетливо было слышно, как преследуемая жертва пробралась по воде под мост, после чего наступила относительная тишина – никакого всплеска воды, только топот ног и скрежет песка под ногами тех, кто ринулся в обход.
         А она все бежала по узкому коридору коробок, тряпок, облупившихся листов фанеры и прочих гнилых досок, составляющих стены маленьких комнатушек бродяг. Бежала, не зная, что делать и как быть, ведь уже виднелся темный тупик, у которого ей придется стоять в ожидании тех, от кого она так долго бежала. По обе стороны от неё мелькали жалкие подобия человеческих квартир, но подвергать опасности невинных, даже никому ненужных людей, которых сочтут за укрывателей и просто пристрелят, радуясь тому, что никто их не хватится (кому нужен нищий отщепенец, был бы нужен, был бы он здесь?!), не могла. Она, являясь безжалостной убийцей, отчего-то не решалась на что-то подобное и быстрее приближалась к тупику, понимая, что жить на свободе ей все острее хочется.
          Перед самым приближением к залитой для прочности бетоном стене тупика, она в доли секунды метнула взор вправо и влево, выбирая ту дыру, в которую можно броситься в поисках укрытия хоть на некоторое время. Чтобы отдышаться, собраться с мыслями и придумать, что делать и говорить, раз уж её хотят схватить живой, значит, еще можно заговорить им зубы…
          Выбор был сделан неосознанно, тело будто бы само ринулось головой вперед в эту выцветшую бархатную тюль, которая разошлась краями в стороны, будто бы с удовольствием пропуская в чужую обитель загнанную жертву. Ворвавшись, от бессилия упала на колени прямиком на твердый бетонный пол, обманчиво застеленный паласом, ушибла колено, голень и локти, спугнула тщедушного дрожащего котенка, прижавшегося к деревянному ящику, он жалобно пискнул и притих, а она, не поднимая глаз и головы, попросила:
- Помогите мне спрятаться…
          Сильвия Боуи обернулась на вторженца и с изумлением уставилась на Кэнди, не представляя, где этот мальчик сможет спрятать в этой собачьей конуре такую заметную девушку. Незнакомка выделялась всем своим видом! Во-первых, была с головы до ног мокрая, во-вторых, одета во все черное – куда не поставь и не задвинь – видна на фоне светлых стен, ярких тряпок и коробок. В третьих….
Соли прервалась в своих глубоких размышлениях, так как подал голос непоседливый Кэнди, он резво подскочил к таинственной девушке:
- Ты от кого-то бежала?
Та подняла на него голову, заглянула в лицо и кивнула, быстрее проговорив:
- Они вот-вот меня нагонят…
Странно, но Сильвии казалось, что в голосе её не было ни страха, ни дрожи. Напротив, эта гостья будто была полностью уверена, что именно здесь её спасение, и она давно спасена. От этого тоже увели в сторону резвые движения Кэнди – мальчик, откинув палас от одного угла, глазами указал на крышку люка, ведущего к канализационным стокам города.
«Так вот откуда этот запах!», - подумала Соли, ошеломленно наблюдая, как проворно и послушно полезла туда эта девушка.
- Там, сбоку от этой лестницы есть лаз. Ты постарайся пробраться туда, ведь они могут проверить люк! – напутствовал с трепетным волнением незнакомку мальчишка. Захлопывая крышку люка и быстро-быстро расстилая палас над ним, он подтягивал свободной рукой к себе котенка, вместе с которым и плюхнулся прямо над крышкой, как раз в тот момент, когда к ним без стука и предупреждения вошли двое мужчин.
          Освещая все своими яркими фонариками в этой тусклой жалкой комнатке, они оба направили свет на лица жителей – девушки, умиротворенно сидевшей на груде тряпья, и мальчика, который беззаботно забавлялся с котенком, валяясь на паласе.
- Где «Жизнь»?! – грозно спросил один из них, тот, что светил прямо в лицо Сильвии Боуи.
- Жизнь? – переспросила она, закрывая от резкого белого и ослепляющего света глаза рукой. – Если моя жизнь, то вот она, - другой рукой сделала жест, охватывающей все пространство вокруг себя.
- Я не про твою жизнь спрашивал! – огрызнулся мужчина.
А второй, подозрительно косясь на мальчика, играющего на полу с животинкой, пояснил:
- Это преступница, беспощадная убийца, известная в криминальных кругах как «Жизнь», и она забежала в ваш городок несколько минут назад.
- Забежала в городок?! – испуганно отозвался Кэнди и пододвинул к себе котенка, словно укрывал его, опасаясь за его жизнь. Ну а что, прятал самое ценное, что у него было.
- Возможно, прячется у кого-то, - продолжал очень вежливо объяснять этот мужчина, но тот, другой, перебил.
- Мокрый след обрывается в нескольких шагах от вашей дыры! – бросил он и пнул от злости ногой картонную коробку.
Соли, увидев, что Кэнди готовится мгновенно реагировать и защищать свой нищий быт до последней капли крови, вскочила первой, подошла вплотную к нервной ищейке и очень спокойно сказала:
- То, что ваши поиски не увенчались успехом, не повод разносить в щепки наше убогое жилье…
Она осеклась: мужчина замахнулся на неё, но тот, другой, поймал товарища за руку. Заворожено глядя на Соли и вслух припоминая, спросил:
- А ты не Сильвия Боуи?!
- Она самая, - гордо произнесла Соли, при этом чувствуя себя безумно неловко, что её видят в подобном месте. – «Лучше бы я умерла на том бордюре! Позор….какой позор…».
- Мы обнаружили люк на той стороне, он ведет к общему городскому каналу! – заглянул к ним вдруг третий ищейка, не особо заботясь тем, что происходит в этой конуре. Он торопливо прибавил. – Возможно, «Жизнь» уже на пути к развязке – оттуда можно запросто выбраться к центру города и преспокойненько направиться к вокзалу. Здесь мы теряем время!
- Если упустим – ускользнет навсегда! – заявил самый нервный из трех, и все мужчины стремительно выскочили за бархатную штору, не подозревая, что их цель заперта под люком, на котором с трудом усидел хозяин жилища – Кэнди Боуи.
          Они вместе с Соли в немом молчании и переглядывании, пребывая без движения, выждали несколько минут. Потом, не сговариваясь, Соли сама осторожно выглянула наружу, приглядываясь и прислушиваясь к звукам. Она вышла полностью и пропала минут на пятнадцать, а когда вернулась, уверенно, но тихо бросила:
- Открывай, они ушли.
- Надеюсь, она не задохнулась, - прошептал мальчишка, торопливо откидывая палас и хватаясь за углубления в крышке люка.
          И только он его открыл, как полезла из него, задыхаясь и хватая ртом воздух подобно рыбе на льду, девушка, избежавшая пленения таким ужасным способом. Она долго провалялась на спине с закрытыми глазами, глубоко вдыхая и выдыхая. Не верилось, что чудеса случаются, такие гадкие и неприятные, но столь спасительные. Нужно время на осознание этого.
         3.
          Перекатившись на бок, чтобы позволить вытянуть из-под себя край паласа, который стремился расправить дотошный хозяин жилища, за которым с интересом следила Соли, вылавливая черты ярого перфекциониста, их нежданная гостья повернулась обратно и посмотрела на мальчика. Явного оборванца, но чистоплюя и аккуратиста, что и вызвало у Сильвии широкую улыбку. Увлеченная созерцанием мальчишки, она не замечала, того, как на неё саму смотрит спасенная ими девушка, лежавшая рядом на полу. А смотрела эта самая «Жизнь» на Сильвию уже достаточно давно, с того самого мгновения, как перевернулась набок.
         Внезапно вскочив и откинув назад, слипшиеся в мокрые сосульки, длинные волосы с лица, она ловко достала из-за пояса пистолет и приставила его к виску Соли, а та, недоуменно вскинув брови, повернула голову, несмотря на приставленный ствол и все также спокойно спросила:
- Ты чего?
- Ты ведь Принцесса Боуи?! – она второй рукой полезла в карман своей кожаной куртки и извлекала фотографию, вырезанную из какой-то газеты, которая, намокнув, буквально прилипла к ее пальцам.
- Можно Соли, - ничуть не растерялась Сильвия Боуи, предполагая из того, что она уже слышала от ищеек, что убийце этой приказали убрать её. И это ничуть не удивляло. – «Наверно потому меня и не стали добивать там, на бордюре. Знали, что меня можно убрать чужими руками. Надо же, продумали все до мелочей! Какими ушлыми оказались вроде бы близкие люди…».
          Быстрее, чем что-то успела ответить убийца, перед ней вырос Кэнди Боуи, хватая за руку, с силой оттягивая к себе и заслоняя собой ту, что сегодня подарила ему имя и фамилию:
- Это так ты благодаришь своих спасителей?! – раздраженно заявил он убийце.
- За тебя мне не платили, отойди, мальчик!
- Я не мальчик, я – Кэнди Боуи!
- Неважно, отойди! – «Жизнь» попыталась вырвать свою руку, но напрасны были усилия. Она устала так сильно (а она провисела, зацепившись на железной лестнице в люке, так как в кромешной тьме и удушающем зловонии не смогла отыскать лаз, о котором говорил ей этот мальчишка), что просто тяжело выдохнула и посмотрела на ту, что оказалась в самом неподходящей её персоне месте.
- Я не отойду и не отпущу тебя! – сильнее хватал руками Кэнди.
- Ладно, - скомкав газетную вырезку и сунув в карман, она в жесте пленника подняла одну свободную руку и добавила. – Сдаюсь. Отпусти.
- Ты выстрелишь!
- Нет, обещаю, - девушка совсем расслабилась. Она смотрела на Сильвию Боуи, к которой имела множество вопросов, и которую должна была убить, ведь аванс уже за неё получен и почти растрачен!
- Сколько тебе заплатили? – все также была спокойна Соли, она продолжала равнодушно смотреть на своего палача, не думала о бегстве нисколько. Было любопытно знать подробности такого заказа. Интересно знать, во сколько оценили её жизнь.
- Ты еще спроси, кто мне заплатил, - едко усмехнулась та, не оставляя попыток вытянуть свою руку из лап с виду хилого мальчишки, который оказался довольно сильным. Или же это она настолько вымоталась в своих отчаянных цепляниях за собственную жизнь?!
- Не спрошу, и так знаю, - улыбнулась Соли и прошла мимо неё, прошла тоже как – сделала шаг (тут особо не разгуляешься) и опять опустилась на груду тряпья, застеленного теплым дырявым одеялом. – Как и то, что тебя, возможно, пустили в расход.
- О чем ты говоришь?! – мгновенно развернулась за ней убийца, и почувствовала, как леденеет все нутро, потому как подобные мысли уже мелькали у в её голове. Особенно они грызли душу в процессе этого отчаянного бегства от стражей порядка.
Кэнди развернулся вместе с ней, так как все еще цепко держал её руку с оружием. Таки мертвой хваткой.
- Не могу всего знать. Но рискну предположить, что ты под покровом ночи пробралась в мой особняк. Не без пафоса вскрыла все замки дверей, что попались тебе на пути к моему кабинету, в котором ты с небольшим изумлением обнаружила постороннего человека, которого, спутав со мной, едва не убила и потому была вынуждена кинуться в бега, преследуемая отнюдь не простыми ищейками…
- Откуда ты столько знаешь?! – насторожилась убийца, снова тщетно дернув руку. Мальчик держал насмерть.
- Я всего лишь предположила. Неужели попала по всем фронтам в точку?!
Убийца молчала и с минуту заглядывала в серьезное лицо Сильвии, гадая, стоит ли говорить и, вообще, доверять той, что была её целью. Однако, ощущение тщательно продуманной подставы было куда реальнее подозрений, кипевших при взгляде на Принцессу Боуи, которая неизвестно каким способом оказалась в городке нищих убогих и мало того, не брезгуя, сидела с таким обреченным видом в этой убогой каморке. Девушка присмотрелась, лицо «Принцессы» будто местами было оцарапано, губа разбита…
- Почему ты здесь, а не…
- А не жду твоей пули в своем особняке, да?
- Именно!
- Сначала ты поведай, что на самом деле с тобой приключилось. Мы с Кэнди, как-никак, спасли тебе жизнь, сильно так рискуя собой. Рискуя ради тебя, загадочной незнакомки, угрожающей расправой теперь, вместо того, чтобы поклониться и поблагодарить.
- Точно! – воскликнул и мальчишка, услышав свои новые данные, которые ему нравились все больше и больше.
- Тогда отпусти меня, - повернулась к нему убийца и очень убедительно добавила. – Я обещаю, что не выстрелю. Да, она моя цель, за которую я получила вперед часть оплаты. Но с убийством повременю, так и быть. Дам отсрочку в обмен за спасение.
Кэнди категорично мотал головой.
- Отпусти, Кэнди, я ей верю, - сказала уверенно Сильвия, и жестом подозвала мальчика к себе, а сама откинулась к стене, удобнее располагаясь на куче тряпок. Посмотрела снизу-вверх на убийцу. Улыбнулась. – Для начала, может, представишься?
- Жизнь, - сказала уверенно гостья и завела руку за спину, пряча за поясом пистолет и этим показывая, что обещает сдержать слово. Показывала мальчишке, который с большим недоверием отпустил её руку и отошел к Сильвии. Он не сводил своего взгляда с убийцы, доверия к ней у него и с мизинец не набралось.
- Это мы уже слышали, - вытер шумно рукавом нос Кэнди и насупился.
- Да, нас известили о твоей кличке, - улыбалась и мисс Боуи. – Ты нам имя своё назови. Я вот – Сильвия, а этого господина величать – Кэнди Боуи…
- Брат что ли твой? – влезла и усмехнулась Жизнь, она сняла с себя мокрую куртку и по-свойски навесила её на первый попавшийся гвоздь в деревянной перекладине под самым потолком.
- Друг, - меланхолично поправила та, поглядывая на зардевшегося от этого слова мальчика. – И у этого друга есть имя. И у меня есть. И у тебя, верно?
- Да. Меня зовут Жизнь.
- Как это странно, звать себя тем, что ты отнимаешь, принося с собой неминуемую смерть, - осудительно пробурчал Кэнди.
- Не я себя так назвала, - резковато ответила ему девушка. Кажется, она не очень любила детей. Однозначно, не очень. И даже сильно. – Примите то, что есть. Все равно это ненадолго.
- Ладно, загадочная убийца, - уступила Сильвия. – Положим, познакомились. А теперь, присядь где-нибудь, передохни и скажи, кто меня заказал? А то ведь версий у меня много.
- Я не могу сказать, кто меня нанял.
- Ну, раз это я, то это явно….
- Какое это имеет теперь значение? – перебила её Жизнь, она недобро косилась на лишние уши. Ненужные сплетни ей в минус, особенно если она сумеет выкарабкаться из этих своих временных трудностей. Нельзя, никак нельзя, чтобы узнали о заказчике из её уст.
- Ты права, никакое, - Сильвия Боуи, угадывая её мысли, переглянулась с Кэнди и снова посмотрела на убийцу. – У тебя есть деньги?
- Разумеется. Я за твою голову получила авансом столько, сколько никогда не получала.
- Значит, - расплылась в довольной улыбке Соли, она опять перевела взор на мальчишку, внимательно их слушавшего. – Мы сегодня хорошо поедим!
- А с чего это я должна тратить гонорар на вас? – догадавшись об их планах, вдруг улыбнулась угрюмая девушка и, наконец, присела у картонного ящика так, чтобы оба временных спасителя были под её зрительным контролем.
- Потому что вместе с нами теперь вынуждена кормиться и ты, - сообразил Кэнди, вспоминая слова ищеек. – Они явно вознамерились вопреки всему отыскать тебя. А раз не нашли здесь, искать у нас больше не станут – это самое безопасное место для тебя. И ты, между прочим, – наш должник!
Убийца внимательно посмотрела на него, находя его слова логичными, а его самого вполне разумным и сообразительным мальчиком.
- Но у меня с собой нет денег, - сказала задумчиво она. – Осталось кое-что в квартире, но не думаю, что могу туда сунуться – меня же пасут по-крупному.
- А что если мы все же попробуем? – Сильвия порядком изголодалась, хлеб голода не утолил, только раззадорил желудок, который требовал сытного ужина. – Там ведь ждут тебя, не меня. Представь, как там появляюсь я, не станут же они меня в клочья рвать? Подумают, что не то место караулят, и уйдут.
- Да-да, точно! Решат, что ошиблись квартиркой, а мы твои деньжата и выручим, - вмешался мальчишка, готовый лично в этом участвовать. Сам он изредка поглядывал на котенка и не забывал о молоке, столь необходимом. – Ты только скажи, где нам их искать?
- Я вам их не доверю.
- Тебе, в принципе, уже никому и ничто не доверить, - хмыкнула Соли. – Если хочешь выжить, придется закрыть глаза на то, что нужно положиться на нас.
- Ладно. Но я пойду с вами, - сказала в ответ Жизнь. – Вдруг вы, наивные такие, встрянете там, где не надо бы.
- Да, было бы неплохо, - безмерна рада была компании убийцы в этом бездумном приключении Сильвия. – Только тебе стоит наряд твой сменить. Наверняка на тебя ориентировки по всему городу уже расклеили…
- А где котенок?! – вскрикнул, бестактно прерывая её, Кэнди. – Где мой котенок?!
- Кажется, он проскочил мимо меня, - припоминала Жизнь, указывая за порог этого жилища и глядя, как пулей вылетает от них бродяжка. Он и не дослушал её толком, исчез за тряпичными дверями и пустился по горячему следу животного. Выждав немного, Жизнь сказала. – Отличный повод побеседовать.
Сильвия вопросительно приподняла брови и уставилась в лицо убийцы.
- Ты, правда, готова рискнуть жизнью, чтобы сунуться туда, где ждут меня с расправой?
Сильвия кивнула.
- Зачем?
- Я очень хочу есть. Без денег я мало что поем.
- Живот дороже жизни, да?
- Если умирать, то – сытой, слышала про такое, Жизнь?
- Тебя могут там голодной пристрелить, принцесса.
- Что ж, не повезет, - меланхолично прокомментировала Соли её угрозу. – Зато кое-кто будет знать, что я не сидела сложа руки.
- Ага, в чужие квартиры вламывалась, - покривила лицом Жизнь. – В твоем положении уже не важно, что ты делала и где были твои руки.
- В толк не возьму, это ты меня отговариваешь или распаляешь?
- Всего лишь беседую.
- Ты делаешь это очень странно.
- Почему же?
- Неясно, какие именно чувства ты вкладываешь в свои вопросы и ответы. Мне все кажется, что со мной разговаривает не человек, а бесчувственная, но хорошо обученная правилам поведения, машина. – Сильвия придирчиво оглядела её несколько раз, этим подтверждая свои сомнения.
Жизнь на это замечание опять покривила лицом и промолчала, да и что ей говорить, если, прерывая их, внезапно ворвался в свои владения хозяин жилища, с радостным криком огласив:
- Я нашел отличный и совершенно целый фотоаппарат! –  спешил рассказать он им, явившись с этим самым фотоаппаратом. Устройство повисло на ремешке на его шее, за пазухой был котенок, а в руке – дырявый большой пакет, с виду лёгкий.
- Фу, ты рылся в мусорке?! – убийца чуть не свернулась в комок лицом и телом от переполнявшего её презрения.
- Жизнь, а ничего, что мы с тобой теперь живем на человеческой помойке? – Сильвия широко улыбалась убийце, оказавшейся брезгливой. – Что такого в том, чтобы он развлекал себя на свалке вещей?
- Тем более что я нашел еще и пакет вполне себе пригодных тряпок! – нашел подходящее оправдание мальчик. Почти аргумент.
- А это уже интересно, - Сильвия смело шагнула к нему и заглянула в этот пакет, по-хозяйски запуская обе руки в распахнутый шуршащий мешок и вынимая цветастый сарафан. Вынув его, мгновенно метнула в убийцу. – Вот и есть во что нам переодеться, одежда-то – женская!
- Как вовремя, - не воодушевилась находкой Жизнь, но сарафан поймала, дала знак глазами мисс Боуи, указывая на мальчика, и начала стягивать с себя мокрую одежду, чтобы скорее переодеться и сменить слишком приметные и хорошо запомнившиеся некоторым преследователям, вещи.
Соли тем временем, обхватила обеими ладонями лицо Кэнди и развернула его к себе, нагинаясь к нему и одновременно притягивая, словно удав свою жертву, при этом сладко растягивая, пока убийца за его спиной раздевалась:
- Мой милый мальчик, я расскажу тебе одну очень интересную сказку…
Юный бродяга не туп, он понял, что его наглым образом дурачат и лишают доступных и пикантных кадров, но эти нежно произнесенные слова «мой», «милый» и «мальчик», употребляемые разом в одном предложении и с ласковым взором, обращенными именно к нему, его и подкупали. Никто прежде так не говорил с ним.
- А в сказке будет принцесса?! – залепетал он, не отрывая взгляда от Соли.
- И не одна, а даже три!
- А они прекрасные?!
- Прекраснее не может быть!
- А как, как их зовут?!
- Эм, - задумалась ненадолго Сильвия Боуи, кося свои глаза на одевающуюся в спешке убийцу. – Соли, Нина и, допустим, Сара…
- Сара? Какое некрасивое имя…
- Как будто остальные красивые, - зло усмехнулась у него за спиной Жизнь.
- Вообще-то, так звали мою мать, и для меня это имя прекраснее на свете! – обиженно повысила голос мисс Боуи.
- Ладно, и что с этими тремя принцессами? – продолжал впиваться глазами в лицо Сильвии мальчишка, он смотрел и считал её сто раз красивей этих выдуманных принцесс, которых силился представить.
Но Сильвию Боуи сложно назвать красавицей. Конечно, она была, как говорят, «фигуристая», плотная, видная, да только лицом плохо удалась. Не была она страшно некрасивой или уродливой, нет, нисколько. Просто несимпатичная: черты лица простые, даже можно сказать, грубоватые, но ни в коей мере не отталкивающие. Зато открытый и чистый взгляд светло-карих глаз с ресницами, кажущимися бесцветными, всегда притягивал, отвлекая и увлекая вглубь от всего остального (разумеется, когда возникала рядом убийца Жизнь, то и открытый чистый взгляд вряд ли был нужен). Волосы у нее были тонкие, рыжеватые, такого же цвета имелись некрупные веснушки на щеках и под глазами. А сама она всегда мечтала, вывести их раз и навсегда и стать обладательницей пышной и роскошной шевелюры, чтоб болталась аж у самых пят!
И все равно, для Кэнди Боуи она была самой прекрасной, самой красивой женщиной на свете, особенно после подаренного имени! Второй такой для него являлась Жизнь, на которую он все же чаще и дольше засматривался. А там было на что засмотреться.
- Я все, - сообщила о завершении своего преображения Жизнь, хотя ей хотелось послушать, до чего разовьет свою фантазию в сказке для жалкого беспризорника мисс Боуи.
- А моя сказка? – захныкал обиженно Кэнди, видя, что Сильвия выпрямилась и отстранилась от него.
- В следующий раз, - погладила его по голове она. – Сейчас у нас очень важное мероприятие.
- Предлагаю для начала разведать обстановку, - Жизнь поправляла на себе цветастый сарафан, в котором она выглядела не так устрашающе, как в своей одежде, а очень даже мило. Как самая милая и скромная воспитанница какой-нибудь чисто женской гимназии. – Мало ли, что у них там.
- Я слишком голодна, чтобы устраивать разведки, - Сильвия слабовато возражала. – Но с тобой, так уж и быть, соглашусь.
- А как же мой котенок? Он же без нас снова убежит!
- Мы не можем таскать с собой еще и живность, может, останешься с ним здесь? – Жизнь презрительно смотрела то на мальчишку, прячущего фотоаппарат в своем ящике, то на котенка.
- Нет, я с вами! Мы же команда! – воскликнул Кэнди.
- И об этом обязательно надо прокричать всем? – закатывала глаза Жизнь. Она осторожно выглянула из их убежища, затем полностью скрылась за старыми бархатными дверями.
- Идем, - все же позвала мальчишку за собой Сильвия. – Только не шуми, а то разозлишь эту хмурую убийцу. Котенка своего ты спрячь где-нибудь, достанем, как вернемся, и накормим.
Мальчик повиновался.
4.
Троица, временами останавливаясь и прячась по углам, перебегала улицы преступного города в ночи. Никто не обращал на них внимания, меньшего всего этому городу нужны были они. Потому им удалось беспрепятственно пробраться в нужный квартал и подобраться к самому дому. Приблизиться же к нему им не дала зоркая Жизнь. Она, застопорившись и остановив их, оглядывала двор, высотку и окна квартиры. После чего тихо, но строго выдала своим временным компаньонам:
- Попробуем в следующий раз.
- Почему?! – возмутился, но негромко, мальчик. Соли промолчала, она понимала причины. Глаза тоже есть, как и способность критично мыслить и делать выводы.
- Нельзя, слишком много тех, кто несвойственно долго бродит около чужого дома, - ответила сорванцу Жизнь и развернула его в обратную сторону, этим прямо говорила «уходим», ну и его без лишних слов затыкала.
Делать нечего, они отступили от идеи  и направились к мосту, но по другой дороге, боялись, что их могли увидеть, решили запутать след. На всякий случай. Так уж получилось, что путь их в итоге завел в частный сектор. Брели они мимо бесконечного ряда особняков, владелец каждого будто старался построить свое жилье на порядок выше соседского оттого, чем дальше они продвигались по улице, тем выше этажом стоял каждый следующий дом.
Внезапно Сильвия остановилась у забора четырехэтажного особняка. Она долго осматривала забор, деревья и виднеющиеся окна чужих апартаментов.
- Ты чего? – задела её плечом убийца, догнав и этим подталкивая Соли вперед.
- Ничего. Этот человек имеет это все благодаря моему отцу и работе на моего отца, которого без секундных промедлений предал, как только он умер, - пробубнила Сильвия, теперь уже оглядывая внимательнее ветви плодовых деревьев, свисающих через забор и манящих спелыми фруктами. – И вот я, на улице, перед его домом. Хочу есть. И я хочу яблоки и сливы.
- У нас нет денег, Соли, - отозвался Кэнди Боуи, он плохо её слушал, приоткрыв рот, рассматривал архитектурные изыски с той и другой линии. До него долетели только последние слова этой мисс.
- Пусть! Я хочу вот эти яблоки и эти сливы! – Сильвия ткнула пальцем за забор.
- Ты не можешь их просто так сорвать, - задумчиво вставила Жизнь, тоже, впрочем, с аппетитом поглядывая на сочные фрукты. Убийца тоже голодна, убийца тоже хочет есть.
- По-твоему, нам так уж обязательно приобрести их за деньги?
- Но это же форменное воровство, Соли, - увереннее возразила убийца.
- У меня украли больше: работу, жизнь, дом и все материальные блага с ними связанные, положение, как и необъятное наследство! Так что же с того, если я украду с десяток слив и пару яблок у этого человека для трех голодных оборванцев, тем более что он лично поучаствовал в краже моего имущества?
- Я не оборванец, - тут как тут Кэнди Боуи, хлюпая носом и увлеченно разглядывая статую льва у колонны ворот соседнего дома.
- А я никогда не воровала и не буду.
- Надо же, убийца и нищий честнее меня! Даже как-то стыдно стало, но за сливами и яблоками, в отличие от вас, трусишек, я все равно полезу. Он отобрал у меня все, от десятка фруктов, сворованных мною у него, никак не обнищает.
Жизнь и Кэнди смотрели на злобно бормочущую Сильвию. Та продолжала возмущено бубнить что-то себе под нос и лезла уже на забор, на который довольно проворно взобралась, уселась и протянула руки к густо облепленной яблоками ветке.
- Уж я-то нас покормлю, - гордо бросила им вниз она, но вдруг сорвалась и с неуверенным вскриком упала за забор.
Жизнь, изумленно пуча глаза (а такого поворота событий в этот насыщенный день она никак не ожидала), смотрела то на забор, то на растерявшегося от произошедшего у них на глазах, мальчишку. Кому-то нужно было срочно что-то предпринять, и этим «кто-то» должна быть она.
- Стой здесь! – властно прошипела бродяжке убийца и поспешила тем же нехитрым способом вскарабкаться на забор. Помогал ей всячески Кэнди, он подталкивал, подставляя то руки, то плечи той под ноги, уж очень переживал за судьбу Соли.
С его поддержкой убийца быстрее оказалась на бетонном заграждении и мигом с него спрыгнула вниз, сильно надеясь, что приземлится на взрытую плодородную (мягкую!) почву, а не на Сильвии, или же таком же твердом бетоне, а и того хуже – на бойцовой собаке. Такой же голодной, как и они. А еще – зубастой. Обошлось, под ногами было мягко.
По сдавленным стонам справа от себя Жизнь верно определила местоположение Сильвии и поползла к ней, в процессе понимая, что мисс Боуи не только скулит от боли под деревом, но и одновременно обрывает с поломанной ветки сливы, которые шустро прячет по своим карманам. В карманы лезло мало, сообразительная девушка быстро связала концами углы своей длинной рубашки, образовав некое подобие фартука, куда складывала уже не только сливы, но и яблоки – воровка неторопливо ползла как у себя в саду к чужой яблоне. А под ней урожая было немерено!
- Ты сначала поплачь, потом уже собирай! – шикнула, сдерживая смех, убийца и тоже подбросила в её самодельную корзину пару яблок.
- Нет времени! Гляди, - воровка кивнула в гущу сада, там замелькали тени у освещенной площадки возле дома. Кто-то вышел проверить, кто вторгся в чужие частные владения.
- Охрана?!
- Угу.
- Ты знала, что она есть?! – начинала злиться Жизнь, но по ней это сложно сразу угадать.
- Ага, - оттого беспечно отвечала ей Сильвия.
- Какая же ты… - хлесткие определения убийца оставила при себе, важнее действия. Она вскочила, подняла следом с земли Сильвию и потащила её вдоль забора в сторону ворот. Иначе им и не выбраться – у них ведь теперь имелся ценный груз – с ним на забор не полезешь, растрясешь и растеряешь. А потеряв все – как найти смысл в этом действии и потерянном времени?
Обе рванули с места преступления, не сильно тяжкого. Их, разумеется, быстро обнаружили и с криками и угрозами бросились вдогонку. С промедлением взвыла сигнализация, когда убийца камнем разбила внутренний электронный замок, а вторым ударом полностью снесла это чудо электронной техники (крайне хрупкое, к слову). Калитка тут же отворилась, Жизнь снова схватила Соли и выскочила с ней на улицу.
У забора все терся Кэнди, прислушивался к звукам сирены, сквозь которые тщетно пытался услышать голоса о помощи, да и просто голоса двух девушек. Увидев их, несущихся сломя голову, он обомлел и замер от счастья (очень был рад, что живы и целы). Его подхватила свободной рукой Сильвия, второй она удерживала подол рубашки с награбленным добром.
Следом на улицу выбежала охрана, крича в спину, что преступников непременно перехватит полиция, и воришкам не скрыться от слуг закона и возмездия. Это еще больше подстегнуло беглецов, они пустились наутек без оглядки.
С этих пор они срывались со всех ног всякий раз, как на улицах раздавались звуки сирен полицейских машин, думали, что это – за ними. Но бежали всегда задорно и весело, обгоняя друг дружку и стремясь скорее попасть под мост, ставший родным домом. Ну, а пока же в него им было не попасть так сразу – голодные беглецы подустали, необходимо где-то спрятаться и перевести дух, а еще – утолить голод и облегчить этим ношу, потом уже можно смело шагать под мост.
Передохнуть они решили на первом, то есть, самом крайнем (все остальное еще функционировало) складе мясокомбината, значившимся под номером 48. Склад этот словно выперли за территорию предприятия, передвинув забор, за которым и осталось больше никому ненужное складское помещение. В него-то ночные воришки с удовольствием и забились. Осмотрелись и принялись искать подходящее местечко для привала.
5.
Выбирать было не из чего, Соли уселась в нескольких шагах от входа, чтобы легче было бежать, в случае чего. Учится на своих уроках, молодец. Кэнди с характерным ему любопытством бродил по складу и рассматривал все. Убийца пощурилась немного на уличный свет, проникавший сквозь разбитые окна, и подсела к отважной воровке, аппетитно грызущей немытое яблоко. А была всегда брезгливой, даже мытые прислугой ложки для себя перемывала. Всегда. И не только ложки.
- О чем ты только думала, - тихо, все-таки упрекнула её убийца и взяла для себя яблоко, которое протягивала Сильвия.
- О том, что хочу есть, - хрустела с набитым ртом та.
- Если бы поймали?! – старалась не гневаться Жизнь, говорила спокойно, не желая привлечь к разговору Кэнди, который их пока не слышал.
Но он всегда готов вклиниться:
- Смотрите, какие интересные ящики! – донеслось до них.
- Ух, ты! – не оставила без внимания его восхищенное восклицание Сильвия и тоже внимательнее поглядела вокруг, глаза уже привыкли к плохо освещаемой темноте. – Здесь можно спрятать что угодно, с уверенностью, что никто и никогда не найдет.
- И что бы ты тут спрятала? У тебя же ничего нет, - усмехнулась Жизнь.
- А я бы этот склад в дом превратил, - мечтательно влез за ней Кэнди. – Столько свободного места и ящиков деревянных!
- Ага, не то, что твои картонные апартаменты, - язвила Жизнь.
- Вот будут у меня бетонные, и я… - начал Кэнди обиженно.
- И ты что? – перебила, как всегда, безразлично убийца.
- Не пустишь её даже на порог? – подсказывала ему с улыбкой Сильвия.
- Не! Просто не выпущу. Никого.
Словам его девушки не придали значения, так как его мечтательный бубнеж затмила важным вопросом Сильвия:
- Эй, убийца, ты все еще хочешь убить меня?
- Да.
- Даже когда я, почти ценой своей жизни, накормила тебя?
- Это ничего не меняет, - холодно отвечала Жизнь.
- Но какой тебе резон убивать меня теперь?
- Это мой заказ. Мне нужно его…
- Никто не заметит твоей успешно выполненной работы, - слегка потянула губы в улыбке Сильвия. – Меня уже нет, как личности, заочно я не существую: я для всех никто и фактически мертва. Смысл меня теперь убивать? Зря время потеряешь, и никто не оценит твоей работы, я больше никому не нужна.
- Вот именно! – вскрикнул в поддержку каждого сказанного ею слова Кэнди, слезно протестуя про себя. – «Мне нужна!!».
Его злостно игнорировала убийца, она вслух размышляла:
- В чем-то ты права. Но я так не могу, страдает моя репутация, не будет больше мне доверия. Нет доверия – нет заказов. Мне так нельзя, я этим живу.
- Ты свою работу выполнишь. И заказ. Обязательно, - холодная улыбка. – Но не сейчас.
- Не понимаю тебя.
- Сначала помоги мне снова стать всем неугодным человеком, а уж потом реализуй свои планы, Жизнь.
- Ты, стало быть, предлагаешь поспособствовать твоему возвращению лишь для того, чтобы я тебя в зените славы пристрелила? – удивилась убийца. – Это что, сделка? И если да, то в чем же твоя-то выгода?
- В том, что ты некоторое время поработаешь на меня, вновь открыто заявишь о себе, получишь мою защиту, наведешь небывалую шумиху и закончишь начатое.
- Тебя саму такая сделка устраивает?
- Я против! Я решительно не согласен!! – кричал их третий из команды.
Кэнди Боуи теперь игнорировали обе девушки. Они заглядывали друг другу в глаза, оставляя подробности сделки при себе, чтобы не дать услышать их этому мальчику.
- Нет, не устраивает. Но иначе тебя не переубедить.
- Каковы сроки, Соли?
- Допустим, - принялась рассуждать неторопливо и вслух Сильвия. – Года два-три, управимся ли, не знаю, но нужно сделать все, чтобы мы скорее перестали быть нищими и преследуемыми.
- Меня знобит от такой жизни, поэтому я сделаю все возможное, - отчеканила Жизнь и, улыбаясь, прибавила. – Вообще-то, на данном этапе преследуют только меня.
- А ты – преследуешь меня, - улыбаясь, уточнила Соли.
- А я, как всегда, никому не нужен. Просто нищий, - обиженно отошел в угол, не замечаемый ими Кэнди.
- Ты нужен мне, - сияя, повернулась к нему Соли, раскинула руки и обиженный мальчик тут же бросился к ней в объятия, пряча слезы обиды. – И ты скоро будешь не просто нищим!
Только Жизнь на это брезгливо поморщилась и покачала головой. Это не осталось незамеченным, но заметила только Соли. Отпустив мальчишку, она снова обратилась к убийце:
- Давай-ка повторим бросок к твоему жилищу. Но в этот раз, как и договаривались, пойду только я. Без поддержки.
- Одна?! И ты не боишься? – Диву давалась Жизнь её храбрости.
- А чего мне бояться, если самая знаменитая убийца, которой меня заказали, терпеливо ждет меня? Кто рискнет отобрать у тебя твою добычу?
- Логично, - согласилась Жизнь.
- Но сначала вернемся, проверим моего котенка и поедим слив! – вмешался Кэнди, зная, что Сильвия запаслась не только яблоками. А съев все на складе, что же делать потом под мостом? Заодно и причина уйти в свое жилье.
- Да, пора бы уже уходить. Нас могут обнаружить, - зашагала первой к выходу убийца.
Они распределили оставшиеся яблоки на троих, чтобы погрызть в пути, а сливы плотнее завязали в рубашке Сильвии, и тронулись к своим нищим владениям. Втроем и поздней ночью пробрались под мостом, к «дому» Кэнди, после склада казавшимся спичечной коробкой, в которую их насильно впихнули.
Кэнди первым долгом извлек своего котенка из временного убежища и разместил на паласе, разрешая тому бродить, где вздумается. Сам он порылся в том же ящике и извлек из него небольшой пластиковый поднос, на который высыпала свои трофеи Сильвия, после чего они рассредоточились по углам, грызли сливы и думали о чем-то своем.
Кэнди натужно напрягал мозги над тем, где достать можно молоко для котенка, который ничего не ест. Жизнь – о том, что ей делать и как из всего выпутываться. А Сильвия свои думы не сразу, но вслух озвучила:
- Я не хочу звать тебя «Жизнь», - сказала она и лукаво потянула губы.
- И мне тоже твое прозвище не нравится, - мгновенно вставил, будто пробудившийся от долгого сна, Кэнди Боуи, жуя без остановки сливы и громко чавкая. Слюни разлетались во все стороны.
- И чем это тебе-то не нравится, конфетка? – язвила Жизнь, сильно толкая ногой того. Здесь они легко могли друг друга достать. Хоть рукой, хоть ногой.
- Леденец, а не конфетка! – попробовал поправить и отстоять свою бывшую кличку мальчишка и еще показать, что ничуть её не смущается. Насупившись, он вытер рукавом куртки перепачканный соком свежих слив рот. – И, вообще-то, уже не Леденец, а Кэнди Боуи!
- Я и говорю, конфетка, - Жизнь показала ему язык и, подобравшись к нему, больно ущипнула за щеку, при этом без жалости потягивая на себя.
Кэнди взвизгнул, опрокинул пластиковый и треснутый по краям поднос со сливами и набросился клещом на убийцу, пригвождая ту к полу и начиная неистово её щекотать, зло приговаривая:
- Бука! Бука!! Зловредная отнимательница жизней!!
Сильвия Боуи с улыбкой во все тридцать два зуба наблюдала за ними и не собиралась вмешиваться, как и разнимать их. Ей это нравилось. Это ведь так весело. А Жизнь совершенно не сопротивлялась, хотя с легкостью могла с ним справиться, и все же позволяла мальчишке думать, что он силен, и он взял верх над ней. Лежала себе с безучастным лицом, изредка и фальшиво посмеиваясь якобы от щекотки, которой и не чувствовала вовсе.
- Нина!
Двое на полу прервались и с удивлением повернули головы на Соли, а она еще громче предыдущего позвала:
- Нина!!
- Ты чего? – спросила первой Жизнь, подумав, что Соли запоздало съехала с катушек на почве потери всего, чем некогда владела. С людьми случается ведь. Она откинула без особых усилий с себя на пол мальчишку и присела, оказавшись напротив Сильвии.
Кэнди тоже замер и недоуменно пучил глазки, переводя их с Соли на убийцу и обратно.
- Я буду звать тебя Нина, - не без удовольствия сказала Соли.
- Я не твоя ручная собачка, что бы ты так запросто могла давать мне имя.
- Я буду звать тебя Нина, - с упоением повторила Сильвия Боуи, ожидая, что та сейчас набросится на нее. Это же так предсказуемо!
- Почему «Нина»?
- Ты похожа на русскую.
- Но я не русская!
- А красивее имени не было? – вмешался Кэнди, не понимал, к чему Соли называть таким странным именем, когда есть такие красивые, как Кларисс, Мэрилин, Элизабет и прочие аристократичные варианты.
- А что красивого в её прозвище? – строго посмотрела на обоих своих соседей по жилью Сильвия Боуи.
- Что красивого в Нине? – тут же вставила Жизнь.
- Оно тебе подходит.
- Одного ты прозвала конфеткой, а из меня лепишь русскую иммигрантку и непременно балерину?
- Ты разве не иммигрантка? – собирал с пола сливы Кэнди Боуи, успевая откусывать и жевать одну.
- С чего ты взял?! – огрызнулась Жизнь, злобно отбирая у него одну крупную темно-фиолетовую и блестящую сливу.
- Да у тебя же даже акцент, как у русской! – намеренно гнула свое, сильнее раздражая её, Сильвия Боуи.
- Да не русская я!
- А на балалайке играешь? – ухмылялся Кэнди Боуи, на всякий случай, отодвигаясь в противоположный угол и уже крепче сжимая другую сливу. Эту точно не отберет!
- Так, немного, - со скромностью наивной и мечтательной школьницы соглашалась убийца, и, мгновенно свирепея, закричала. – Прекращайте оба!
- Точно! Будешь теперь Ниной!
Жизнь выплюнула косточку сливы в угол и набросилась на хохочущую Сильвию Боуи, намереваясь, как минимум, задушить её голыми руками. На Жизнь стремительно налетел Кэнди Боуи, хватая руками за ремень брюк и изо всех сил оттаскивая убийцу от драгоценной Соли.
- Что плохого в этом имени?! – верещал он, боясь, за сохранность жизни Сильвии. – Будешь Ниной Боуи, да ты только прислушайся, как звучит!!
Жизнь замерла и повернула к нему голову. Кэнди Боуи, осененный своей гениальной мыслью и сам завис, про себя смакуя новые данные убийцы, с которыми не менее красиво рисовались и его. Только Сильвия Боуи продолжала лежать на спине и хохотать. Рука её дотянулась до косточки сливы, пальцами схватив её, она подкинула и попала в щеку Жизни, снова возвращая внимание убийцы к себе. Посмеиваясь, Соли сказала:
- Отныне ты не Жизнь, а Нина. И убивать тебе не нужно. Больше.
- На что же тогда жить? – безрадостно усмехнулась убийца, устало присаживаясь рядом. Руки её больше не держали за шею Сильвию Боуи. – Я же буду вынуждена сдохнуть от голода в этой дыре.
- У тебя же есть мы, - ответила, накрывая оптимизмом, та.
- Ага, то еще счастье привалило: беспризорник и отвергнутый человек без жилья, денег, еды и возможности иметь доход, заработок и право носить свою фамилию. К чему же делишься ею налево и направо, если сама вне жизни и закона?
- Кто сказал, что у меня нет жилья и всего остального!? – Сильвия Боуи резко дернулась и поднялась с пола, занимая сидячее положение. Она снова оказалась напротив Жизни, в глаза которой пристально заглядывала. – У меня есть все: и дом, и деньги, и доход, и мое положение…
- Где? – влез непоседа Кэнди, просовывая свою голову к ним.
- Вот именно! – едко усмехнулась Жизнь и развела руками. – Где?!
- Там, где всегда и было. Просто нужно это все вернуть обратно мне.
- А как это сделать?! – всерьез заинтересовался этой мыслью Кэнди Боуи, полностью придвигаясь к ним и забывая про свои сливы. Наелся уже и давно отодвинул поломанный поднос в сторонку.
Жизнь же, презрительно смерив взглядом, отползла к холодной бетонной стене и прислонилась к ней спиной, прикрывая веки и продолжая слушать этих двоих. Думала, что не будет участвовать в этом глупом обсуждении, которое вновь подняла Сильвия.
 - Одной – никак, - после этого ответа Соли наступило молчание.
Кэнди не знал, что ему на это нужно сказать, но усиленно размышлял, чтобы выдавить из себя что-то полезное, нужное и гениальное.
- То есть, ты хочешь использовать нас, чтобы вернуть себе былое положение? – нарушила его Жизнь, глаз своих она так и не открыла. – Чем тебе может помочь этот оборванец? Я-то, еще понятно, сгожусь как устранитель проблем в виде неугодных тебе людей.
- А ты, правда, готова на это согласиться? – Сильвия, неподдельно удивляясь, округлила глаза и хлопнула ту ладонью по коленке, заставляя злобно посмотреть на себя. Соли лишь мельком пропустила в голове эту мысль, а озвучив, нисколько не верила, что это возможно.
- Помни только, что твоя собственная жизнь все еще зависит от меня. Все мои проблемы – начались с тебя, поэтому мне ты её должна будешь отдать, как мы и условились.…
- Я против! – вцепился в Жизнь Кэнди Боуи.
- Заткнись! – отпихнула его та.
- Я это помню, Нина. Как придет время, сделаешь то, за что тебе заплатили.
- Договорились, - сказала Жизнь и добавила. – Но ты не можешь звать меня Ниной.
- Это почему? – любопытный мальчишка совал свой нос везде и раньше всех успевал это делать.
- Сама же она говорила, что дает это имя, дабы освободить от занятия убийствами.
- Я не хочу звать тебя «Жизнь», - упрямилась Соли.
- И я тоже! – снова лез Кэнди Боуи.
- Да ты, вообще, право голоса не имеешь! – разозлилась на него убийца и потянула за ухо.
Мальчик вскрикнул, они снова сцепились, но их прервала Соли:
- Тогда, давай так: пока мы не решим мою проблему, никто и не узнает, что я зову тебя Ниной. Но потом ты перестанешь существовать как «Жизнь», не будешь убивать и официально станешь Ниной Боуи. Пойдет?
Жизнь задумчиво смотрела в пол и колебалась с ответом. Она не представляла, как все это будет происходить. Не верила в возможность такого исхода.
- Ладно, - на выдохе сказала она.
Тут же с криком:
- Ура! – на неё накинулся Кэнди Боуи, обнимая за шею и прилепляясь как липучка.
- Отвали от меня, пахнешь противно! – взревела Нина. Запахи и без него в этой конуре царили ужасные, но к ним она уже привыкла. Девушка, в принципе, верно, считала, что он неспроста липнет по поводу и без него и к ней, и к Соли. Ей виделось в том лишь ушлое истинно мужское стремление потереться об них, потрогать. Как-никак, а все же будущий мужчина, пусть и выглядит жалким и, опять-таки, тщедушным мальчишкой. Она нисколько не верила, что он проявляет к ним какие-то искренние чувства.
«Пятнадцать лет пацану, а уже сам себе на уме! Умен он, хитер и явно корыстен», - думала она, брезгливо отталкивая наглого прилипалу от себя. Отодвинувшись, она сказала, обращаясь к Сильвии:
- Для начала ты помоги мне с теми, кто меня пасет.
- Не вопрос, - была безоговорочно согласна на все Соли. – Скажи только чем, я на все согласна.
- А вот тут уже нужно хорошенько все продумать.
- Где котенок?! – прервал их, заметив его пропажу, Кэнди. – Куда же он опять делся?!
Бегло оглядев владения, он выбросился наружу, торопился найти его.
- Надо помочь ему найти кота, - зашевелилась нехотя Сильвия, она бы с удовольствием заснула, но как хозяйничать без мальчишки?
- Нет, нам надо поспать, - куда избирательнее в действиях убийца. Она проползла к груде тряпья у стены и улеглась на ней, стараясь прибиться поближе к стене и занять меньше места. Пусть и отхватила себе лучшую зону, но и о других надо бы подумать. – Паршивый выдался день. Заснуть бы, забыть все.
- Ага, а проснуться другим человеком?
- Нет, тем же, только без всего этого дерьма.
Сильвия в ответ протяжно зевнула и прилегла рядом, подперев спину убийцы. Она заснула сразу же, как опустила голову на старые тряпки, а дома засыпала всегда только после горячего душа, стакана теплого молока и какой-нибудь симфонии Моцарта в хорошенько проветренной спальной комнате. Целый обряд, а не приготовления ко сну. Спала и грубая преступница, день и ночь её изрядно вымотали. Они не почувствовали, как вернувшийся с котенком мальчик, достав из-за ящика своего старый плед, накрыл их, а сам примостился у Соли, расположив между ней и собой найденного котенка.
6.
Когда поздним обедом (а засыпали почти под утро) они проснулись, то не обнаружили хозяина этого «дома». Был только котенок, взобравшийся на плед и свернувшийся в клубочек между ними.
- Ишь. Теперь кота отправим искать этого сопляка? – прохрипела убийца, подозревая, что в этом промозглом и холодном месте она загубит свою жизнь раньше положенного срока. Интересно, обзаведется туберкулезом или же обойдется пневмонией?
- Может, зашел к кому? – встала осторожно, боясь потревожить спящее животное, Сильвия. – Зря ты так о нем. Гляди, укрыл нас. Заботливый какой – и кота сверху положил, чтоб не замерзли.
- Как по мне, всего лишь в свой будущий гарем занес.
- Злая ты.
- Объективная, - поправила безразлично убийца и уставилась в лицо мисс Боуи. – Ну что, когда мы повторим свою попытку?
- Дождемся Кэнди.
- Опять его с собой?! – убийце не нравилось присутствие мальчугана на столь опасном деле.
- Нет. Просто дождемся. Вдруг, случилось что.
На это у убийцы закатились глаза. Она поднялась, взяла потягивающего лапки и выгибающего спинку котенка за шкирку, переместила на нагретое собой место и неторопливо начала складывать плед.
- А знаешь что? – интриговала вопросом с интересом наблюдающая за ней Сильвия.
- Чего?
- Я думаю, следует переодеться в твои тряпки. Мне.
- Хочешь схлопотать пулю мгновенно? Тебя же примут за меня и без разбору застрелят, - укоризненно прожигала взглядом Жизнь.
- В том-то и смак…
Сильвия Боуи не договорила, вломился Кэнди Боуи и с порога радостно огласил, не заботясь, тем, что они спят (а значит, прежде подслушивал и убедился, что не спят!):
- Доброе утро, дамы! – за пазухой у него виднелся крепко зажатый пакет молока, в руке – хрустящий свежий батон с присыпкой из сахарной пудры в целлофановой обертке. – У нас будет роскошный завтрак!
Соли, совершенно позабыв о том, что хотела сказать, счастливо заулыбалась, а вот Жизнь, напротив, хмуро глядела на мальчишку и гневно цедила:
- Откуда? Откуда тебе деньги?! – подозревала, что бессовестно сдал её преследователям за пару монет. – «Иуда малолетний!».
- Выклянчил у этого богача Джонса, Нина. – Кэнди будто нарочно подчеркивал её новое имя своей интонацией. И улыбкой.
- У Кельвина?!
- Ага.
- Не ходи больше к нему! – ощетинилась Жизнь. Прямо настоящий дикий волк. И или же шакал, вечно голодный. Причина тому – все та же её боязнь: дико боялась, что этот беспечный говорун мог сболтнуть лишнего. О ней.
- Зачем ты ходил к нему? – менее агрессивна была Сильвия, без труда угадывая мотивы Жизни.
- Как зачем? – по-детски наивно недоумевал Кэнди Боуи, не ожидал он от них такой реакции. Ведь для них одних старался, для себя бы – не пошел! А они даже не рады. – Только у его конторы может какой-нибудь франт расщедриться до ненужной мелочи…
- Так ты просто попрошайничал? – заметно смягчилась Жизнь.
- А я, по-твоему, как питаюсь?! – огрызнулся впервые очень яростно беспризорник, подумав, что она осуждает и порицает за его способ пропитания.
- Всё, всё, не ссорьтесь, - Сильвия разбавила назревающий конфликт словами и улыбкой. – Кота разбудите, а так хорошо спит.
- Буди его, буди! Я же молока ему купил! Ему давно пора поесть, уже ведь и не утро, а обед, - что-то еще приговаривая, мальчик извлек пиалу из своего волшебного ящика, вскрыл пакет, налил молоко до краев и принялся возиться с котенком, макая того мордочкой в пиалу.
Девушки в молчании смотрели на батон, лежащий возле его ног, которым и одна целиком не насытится, а тут на троих делить надо! Будто прочитав мысли друг друга, Соли шепотом, пряча улыбку, спросила:
- Может, и мы пойдем поклянчим денег у Джонса?
- Может, я тебя сразу застрелю? – без улыбки и зло пошутила Жизнь в ответ.
- Это вам, - подкинул им батон Кэнди, продолжая контролировать трапезу котенка, Сильвия поймала хлеб. – Я уже перекусил.
- Чем? – не верила Сильвия, не торопилась она вскрывать упаковку, зато торопилась это сделать Жизнь. Убийца выхватила батон и принялась рвать эластичную обертку зубами.
- Булочкой. Одна старушка угостила.
Жизнь, между тем, поделила поровну батон, отдала одну половину Соли, а вторую в молчании и жадно ела. Сильвия смотрела на Кэнди, его слова были ложью, она это понимала, поэтому, отломила кусок от своей половины, пододвинулась к нему:
- Попробуй и скажи мне, он с изюмом или нет?
- Без изюма, - с набитым ртом и тотчас отозвалась Жизнь.
Сильвия её бесстрашно игнорировала:
- Скажи мне, Кэнди, а то у меня реакция…
- На изюм? – пучил глазки Кэнди, принимая кусок батона, ведь был голоден и он – никакой старушки с булочкой отродясь не было, в городе он никому не был нужен, то была настоящая ложь ради его голодных «квартиранток», которых его большое сердце стремилось накормить. Он широко открыл рот, откусил, прожевал и сглотнул, откусил еще. И еще. Увлекся, забывая, что делает пробу, а не ест.
- Да нет там изюма, - это снова Жизнь, и нет, она не глупа настолько, чтобы не понять уловку Сильвии, которая придумала, как обманом покормить мальчика. Убийца все прекрасно осознавала, но хотелось ей обличить обманщицу, почему-то.
- Нет изюма, - подтвердил Кэнди, после её слов вспомнив про цель своей дегустации, да только от батона в его руке даже крошек не осталось.
- Тогда и я поем, - тепло улыбнулась ему мисс Боуи и нацелилась на свой кусок.
Когда она закончила есть, Жизнь ползком подобралась ближе и, не размыкая губ, но так, чтобы сумела разобрать Соли, промычала:
- Что насчет нашего дела?
Сильвия повернулась к ней, посмотрела и снова вернула взгляд в спину беспризорника, увлеченно наблюдающего за тем, как лакает молоко котенок. Выдержала минутное молчание и снова повернулась к убийце, глазами указывая на куртку, висящую на гвозде:
- Возьми с собой, - затем кивок на проем двери. – Я сейчас.
Жизнь без лишних движений быстро исчезла, прихватив с собой нужное. А Сильвия, недолго думая, начала издалека развешивать лапшу на ушки мальчугана:
- Слушай, Кэнди, - она замялась, увидев, как резко тот к ней развернулся. – Нам с Ниной нужно ненадолго отлучиться, ну…это…женские штучки, понимаешь…
- Вы хотите бросить меня, да? – понял это по-своему он и как-то разом помрачнел.
То, с каким лицом задавал Кэнди этот вопрос, на мгновение лишило её дара речи и заставило почувствовать себя очень гадко, будто она и впрямь вознамерилась бросить его после всего, что он для неё сделал. Но Сильвия сразу нашлась, что на этот волнительный вопрос ему ответить:
- Нет, как ты мог такое подумать?! – неподдельное возмущение тому, что её заподозрили в столь гнусном поступке.
- Тогда почему вы уходите без меня? – воздел он к ней свои печальные глаза.
- Во-первых, нужно, чтобы кто-то приглядел за котенком. – Это она вовремя и почти гениально придумала. – Какое-то время этим займешься ты, потом придем мы и заменим тебя, и ты сможешь отлучиться.
- А что во-вторых?
- Я уже говорила, что это – женские штучки, тебе лучше с нами не ходить.
- Вы точно вернетесь?!
Тут она уж точно растерялась, ведь у неё отсутствовала даже жалкая уверенность в том, что они с Жизнью вернутся целыми, невредимыми или хотя бы просто живыми. Но ему нельзя об этом знать.
- Да, Кэнди, вернемся, - мягко лгала она, неосознанно протягивая руку, опуская тому на голову и зачем-то гладя. Растрогалась, делала это непроизвольно, и сама не понимала, почему, собственно, делает. – Ты только без нас никуда не уходи, ладно?
Беспризорник ей кивнул, и Сильвия резко встала и вышла из жилища к убийце, ожидавшей снаружи и слышавшей весь их разговор. Они без разговоров зашли за угол последнего «дома» (жилище Кэнди) под мостом, обменялись одеждой и в том же немом молчании побрели на дело всей своей жизни, одно из первых. О чем сами пока ничего не знали.
Они прошагали под мостом мимо множества картонно-бумажных жилищ, вышли на бетонную полосу берега, на котором под обеденным солнышком грелись то там, то тут бездомные, некоторые суетились у реки, готовясь к скудному обеду. Ловя на себе любопытные взгляды бродяг, две девушки торопливо взобрались вверх по лестнице на мост и поспешили скрыться, перебежав дорогу, с многолюдных и просторных улиц в узких дворах и закоулках. По предложению преступницы решено  было двигаться окольными путями, отчего предстояло совершить огромный крюк – все для того, чтобы подобраться с тыла к высотке, в которой снимала квартиру Жизнь.
К их, скорее, недоумению, чем удивлению, у подъезда больше никто не маячил, да и во дворе, в целом, было как-то пусто. Подозрительно пусто.
- Думаешь, уже засели внутри?
Жизнь посмотрела на вопрошавшую компаньонку и неопределенно повела плечом. Сама она думала о том же: если нет людей снаружи – эти люди уже внутри.
- А может, устали тебя ждать? – подбросила более оптимистичным тоном Сильвия и уже печальнее продолжила. – Нам нужно туда попасть. Пан или пропал: попрошайничать ты не хочешь, я себя в этой роли не представляю, как и не знаю, где еще раздобыть деньжат, но сидеть на шее этого малыша – тоже гадко. Деньги есть только у тебя, ну, то есть, в квартире. Решайся. Я лично давно решилась.
Мисс Боуи в подтверждение своих слов потерла урчащий живот и сделала шаг вперед, показывая, что готова идти вперед вопреки всему первой, и даже без убийцы. Жизнь, глядя на нее, думала о том, что, возможно, она изначально неверно определила Сильвию трусихой, которая сейчас отважно рвется пробиться в чужой одежде туда, где на все сто процентов притаилась смерть.
- Ключ во внутреннем кармане куртки, деньги лежат в коробке из-под зефира в правом отделении трюмо, - вот, что сказала убийца в ответ на все геройские порывы Сильвии, этим подчеркивая, что сама остается и будет ждать на месте. – Этаж второй, первая дверь справа и единственная без номера на площадке.
Подельница, не отвечая, твердо зашагала навстречу неизвестности, точнее, гибели. А опытная убийца смотрела ей в спину, все же подумывая, что слишком подло с её стороны перекладывать все на плечи Сильвии. Размышляя над этим, она пришла к тому, что пойдет и сама, но сделает это чуточку позже.
«Прежде надо удостовериться, что никто никого не пасет», - Жизнь снова оглядела двор и зону у подъезда на предмет слежки из своего укрытия.
И, кстати, да, она права была, допуская мысль о трусости мисс Боуи – Сильвия была та еще трусишка, она очень боялась того, что в данный момент делала, но не могла она себе позволить убийце раскусить себя. Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Вот она и полезла, дрожа от страха за свою жизнь.
Сильвия вошла в подъезд, негнущимися ногами и с трудом преодолела ступени и застыла, холодея, у нужной двери на площадке. Она смотрела на ключ, лежащий в дрожащей ладони, и жалела, что согласилась и сама же пошла на это, но куда уж теперь-то деваться? Все равно впереди маячит неизбежная смерть от нанятой убийцы, да и мало ли, кого еще пустили по её следу и долго ли она протянет на улице.
Утопая в этих рассуждениях, она, как в тумане протянула руку, вставила ключ в скважину и, не сумев прокрутить, как положено, поняла, что он неспроста не прокручивается – дверь открыта.
«Жизнь вряд ли двери не умеет запирать, иначе ходила бы без ключа в кармане. Выходит, что не просто так тут не закрыто – меня ждет засада. То есть, не совсем меня…», - мисс Боуи вместо того, чтобы бежать с криками о помощи, толкнула дверь, оглядела коридор и неуверенно перешагнула порог. Тихо прикрыла за собой дверь и, прислушиваясь, снова замерла.
Стояла тишина. Мертвая тишина, характерная покинутому хозяином жилью. Но Сильвия Боуи нисколько ей не верила. И правильно делала, а делала неправильно: без уверенности, крайне робко, прошла по коридору до первого дверного проема, ведущего, судя по всему, на кухню, в которую заглядывать было бессмысленно – деньги убийца прятала не там. Намеренно думая лишь о деньгах и тем самым игнорируя крики здравого смысла и чувства самосохранения, она упрямо шла вперед по коридору. У второго проема замедлилась, заглядывая в единственную комнату, в которой боялась увидеть свору, пришедшую по душу Жизни и затаившуюся в предвкушении расправы. Комната, к счастью, была пуста, Соли стихийно ринулась к трюмо, присела на корточки, толкнула стекло и достала коробку. Открыла, обомлела.
Она была пуста: никакой стопки зеленых бумажек, о которых говорила убийца (зря рисковала, зря!)! Из чего следовало, что тут не только побывали и притаились, но еще и ограбили. Очень аккуратно. И нагло.
Вот в этот самый миг её почти душевного просветления свое присутствие выдали воры. Сильвия с замиранием сердца продолжала сидеть на корточках у трюмо с пустой коробочкой в руках, она вслушивалась в звуки шагов: кто-то неторопливо шагал из кухни по коридору прямо в эту комнату.
«Как минимум, двое…», - разобрала по асинхронному топоту Соли и с трудом проглотила образовавшийся в горле ком, будто мешавший ей полноценно дышать. Взор её устремился к трюмо – на нем ничего, чем можно обороняться и дать отпор. Попробовала в оставшиеся секунды смириться с неизбежным концом – и тут не получалось: бились внутри жалкие надежды на то, что придет Жизнь, что она не оставит ей одну, не бросит…
На пороге комнаты нарисовались мужчины, двое, как она и предположила, крайне неприятной наружности, здоровенные, с такими ну просто никаких шансов на выживание. Сильвия, почти теряя сознание и чувствуя, что закатываются глаза, выронила пустую коробку из рук и зачем-то встала и выпрямилась. Все её надежды на спасение улетучились, видимо решила встретить смерть стоя. Лицом к лицу.
А надвигавшиеся мужчины вдруг остановились в нескольких шагах от неё, переглянулись.
- Постой-ка, это – не Жизнь, - сказал один из них и посмотрел еще раз на Сильвию.
- Действительно, здоровее будет, - присматривался к девушке тщательнее и второй.
- Да, парни, эта здоровее будет, - раздалось позади них и, раньше, чем они успели обернуться, один из мужчин получил мощный удар по затылку рукоятью пистолета.
Второй успел увернуться от стремительного и аналогичного удара убийцы, которую тут же ударом ноги отбросил в коридор, буквально отправил в нокаут.
Убийца в своем полете до плинтуса выронила оружие, пистолет её отправился в противоположный угол, да и в целом, от него толку было мало: Жизнь не могла полноценно его использовать – выстрелы тут же привлекли бы внимание не только соседей, но и подельников этих мужчин (если они имелись), как и стражей порядка, что было бы губительно в её и без того шатком положении преступницы. Почему же тогда не запаслась ножом? На кухне, наверняка, имелся целый арсенал колюще-режущих предметов.
Все просто – Жизнь очень торопилась помочь Соли и наряду с этим быть как можно внезапнее в своих действиях, вот и прогадала с этим спешным и неожиданным броском и ударом, в конечном итоге оказавшись поверженной. В прямом смысле этого слова. Она и с пола-то не сразу смогла подняться, хотя и видела, что мужчина уже несется на неё вершить свою месть. Хорошо, что первый упавший больше не двигался, он уже был мертв.
7.
За всем происходящим, дрожа как осиновый лист на ветру, с широко открытыми глазами наблюдала Сильвия. Она пребывала в шоке от осознания того, что смерть её миновала, пока миновала. Ей все еще не верилось, что бездушная убийца действительно пришла за ней, и не только пришла, но и отвлекла намеренно мужчин на себя, а не убежала, почуяв засаду и большие проблемы. То, что убийца вмешалась, а не дала деру, частично прояснило разум трусливой Соли, которая, прижимаясь к трюмо, ясно видела, как руки мужчины, опустившегося у беспомощной Жизни, смыкаются на шее убийцы. Соли видела и хорошо осознавала, что Жизни с этим здоровяком своими усилиями не справиться, как бы та не пыталась оказать сопротивление и высвободиться, брыкаясь и руками пытаясь оторвать его руки от себя.
Мисс Боуи глядела на это во все глаза и находила странным, что мужчина не воспринял её саму чем-то хоть сколько-нибудь представляющим опасность. Разве ль можно столь беспечно поворачиваться спиной к тому, кого совсем не знаешь? Еще и спиной, за которой так заманчиво виднелся пистолет, уж слишком сильно выталкиваемый тугим поясом брюк. Вот-вот выскользнет, даже жалко упускать!
Выскользнуть оружие не успело, его выхватила, подбежав, Сильвия. Дуло пистолета оказалось длиннее, и её это не пугало, она знала, что это – прикрученный глушитель. Как снимать с предохранителя, мисс Боуи прекрасно знала, она сделала это быстро и еще увереннее надавила на спусковой крючок, опережая, обернувшегося и ринувшегося к ней, мужчину.
И вот тут стоило бы нагло вклиниться и сказать, что трусливая мисс Боуи вовсе не рохля. Она умела многое, о чем скромно умалчивала, имея на то свои причины. Жизнь с отцом её многому научила, как и сам властный и опасный отец, пускай она многим и пренебрегала и ленилась, имея множество нянек и слуг с рождения в своем огромном доме. Да, умела она все, в особенности – обращаться с огнестрельным оружием, любым. Этому её учили с одной лишь целью: постоять за себя и защитить себя же, положение семьи обязывало. Однако, опять-таки, имея кое-какие свои нерушимые принципы, она категорически сторонилась навязываемого оружия. Очень боялась хоть кого-то из него застрелить, то есть, отнять жизнь, на которую не имеет никакого права. И случилось то, чего мисс Боуи так боялась – она убила человека.
Глухой хлопок навсегда остановил его, мужчина распластался у её ног, сама же Сильвия с ужасом смотрела на убийцу, все еще лежавшую на полу в коридоре и державшуюся за шею – Жизнь гулко кашляла, получив, наконец, возможность полноценно дышать. Отдышавшись, убийца уставилась на Сильвию, ожидая лишь одного, что жертва, ставшая палачом, непременно воспользуется этим шансом. Да, да, застрелит её!
Несколько минут они глядели друг на друга в этой гнетущей тишине в компании с трупами.
- Что? – заговорила, не опуская рук и пистолета и не сводя взгляда с убийцы, Сильвия. – Думаешь, убью тебя?
Жизнь, не меняясь в лице (а она даже сейчас умудрялась демонстрировать холодное равнодушие), молчаливо кивнула, будто бы даже согласная с таким исходом.
- Считаешь, я готова не упустить этот миг и навсегда избавиться от моего главного врага? – Сильвия опустила руки и разжала ладонь, роняя пистолет на спину второго мертвеца. Увидела, как опять медленно кивает Жизнь. – Ошибаешься.
- Не думала, что ты спасешь и сохранишь мне жизнь.
- Ты же меня спасла, - Сильвия отвернулась. – Хотя, признаюсь, я уже не верила, что сунешься сюда.
- Я обязана была.
- Только потому, что подставляла меня?
- Ты сама на это вызвалась, - снова покашляла Жизнь, продолжая валяться в коридоре, откуда чаще поглядывала на трупы. – Деньги взяла?
- Как их взять, если их нет?! – раздраженно повысила голос Сильвия и взглядом указала на пустую коробку, брошенную на полу у трюмо.
И вот тут уже убийца попыталась вскочить, да она же почти перепорхнула через трупы и очутилась в другом конце комнаты, подняла коробку, словно ей не было видно, что на её дне нет ничего. Затем отшвырнула в угол и скользнула взглядом по подельнице, метнулась к мертвым, похлопала по карманам одного, придвинулась и обследовала второго, обнаружила тугой бумажник. Но денег в нем – всего-то несколько купюр!
Жизнь разочарованно уставилась на Сильвию, нет, убийца не подозревала напарницу в том, что она прикарманила деньги, просто без слов выражала свою мысль.
- Выходит, здесь был кто-то ещё? – с легкостью поняла её Сильвия.
Убийца отодвинулась от мертвеца и уселась на полу у стены, приняв позу и вид обреченного человека. С парой сотен ей ловить нечего, тем более не своих! С отвращением отбросив от себя их, она обхватила голову руками.
Сильвия торопливо подобрала все банкноты, сунула в карман себе и спросила:
- Что теперь делать будем? – понятно же, что с этого момента они уж точно соучастницы и, если и делать что-то, то – вместе. Только вот Сильвия Боуи подразумевала под своим вопросом их дальнейшие действия в целом, а не конкретно в этой ситуации.
Жизнь отняла руки, поглядела на убитых мужчин и посмотрела на Соли. Её вопрос она истолковала по-своему и дала логичный для себя ответ:
- Надо избавиться от трупов.
Сильвия Боуи удивленно хлопала глазами, и Жизнь без желания пояснила:
- Я и так в розыске, не хватало доказательства своему занятию оставить. Да и жилье не моё, нельзя такую собаку хозяевам подбрасывать.
- Не ожидала, что ты с принципами окажешься.
- Я, конечно, зло. Но и у меня есть свои порядки, принцесса, - Жизнь поднялась, подобрала оружие, из которого стреляла Сильвия, вышла в коридор за своим пистолетом. – Отдай мне мою куртку, иначе мне их негде прятать.
Сильвия поторопилась вернуть то, что от неё требовали, а когда убийца застегнула куртку, попрятав оружие по внутренним глубоким карманам, спросила:
- Так что нам с ними делать?
- Не вижу ничего лучше реки, - Жизнь не договаривала, уже было ясно, что сообщница понимает с полуслова.
- Нам до нее шагать и шагать, - без паники, но опять с раздражением возразила Сильвия. – Да и время, гляди, до наступления сумерек нам еще вечность ждать! Как прикажешь делать это при свете дня?
- Переждем здесь.
- А если придут другие?! – паника теперь уже явно пробивалась.
- Не придут. Очевидно же, они не рассчитывали, что я рискну сюда сунуться, иначе их было б не меньше дюжины.
- Но если придут?!! – почти истерика и огромные сомнения.
- Встретим, - безразлично и предельно спокойно давала ответы Жизнь. Она похлопала по карманам куртки, прозрачно намекая паникерше на оружие.
Сильвия Боуи все еще подвергала сомнениям её ответы, как бы уверены они у убийцы не были, но вопросов больше не задавала. Лишь осторожно выглянула за окно, дрожа от страха от мысли, что увидит там вооруженный отряд, направленный по горячим следам за их головами. Нет, никого. Только шумела детвора, не поделившая качели возле разбитой песочницы.
Как и говорила Жизнь, больше никто не явился. Можно бы радоваться, но нет, оставались важные вопросы, что вновь рвались из Соли:
- Как мы вынесем их двоих, а?
- Сделаем две ходки, - тверда была в намерениях и словах убийца, чем очень пугала Сильвию. Мисс Боуи все больше убеждалась в том, что перед ней настоящий наемный убийца, а ведь до последнего не верила и сомневалась, полагая, что это дилетант, и даже хорошая актриса, задарма нанятая врагами. Так, в целях попугать её, наивную.
- Что, в ковер завернем и вытряхнем?
- Угу.
- Откуда столько сил?! Я от голода пухну!
- Сходи, поешь, там холодильник.
Только после этих слов Сильвия Боуи вспомнила о существовании кухни, куда она и рванула мимо Жизни. А убийца, не замечая её, принялась тщательнее обследовать карманы убитых.
Сильвия нашла в холодильнике не вскрытую пачку йогурта, немного хлеба, еще не поеденного плесенью, и две мягкие груши. Неторопливо умяла все, забыв даже предложить убийце. Набила, наконец, живот, запив следом водой прямо из-под крана, чего никогда в своей роскошной жизни не делала (да и вообще, простую воду она пила редко, предпочитая дорогие и выдержанные годами напитки), и впервые в жизни подумала, что вода очень вкусная. Она долго не могла оторваться от крана.
Когда мисс Боуи вернулась в комнату, одно тело уже было завернуто в ковер, а второй труп убийца вытащила в коридор и расположила у стены, чтобы не мешался им под ногами. Оценивая все эти приготовления Жизни, Сильвия несколько минут молчала, а заговорив, оповестила:
- Я наелась, - и менее уверенно прибавила. – Но все равно не представляю, как мы будем через весь город тащить их.
- Ничего сложного. Один конец ковра твой, другой – мой.
- Если остановят?!
- Кто тебя теперь остановит? – усмехнулась Жизнь. – Не ты ли хотела пойти по трупам, чтобы вернуть все былое?
- Я…
- Вот и впрягайся в это с головой. Считай, что мы начали с них.
- Ладно, - Сильвия покорно подошла к одному концу ковра, наклонилась, ухватилась, подняла не без натуги, мужчина был тяжелый, зараза. – Научи только потом, как справляться с раскаяньем.
- Не могу учить тому, чего сама не умею. Уж, извини, не научили, - съязвила Жизнь, она уже держалась за другой конец одной рукой, второй пыталась толкнуть входную дверь. Замешкалась. – Мы пойдем не к мосту, это слишком далеко и долго, нам ведь еще за вторым возвращаться.
- А как? – Сильвии простителен этот вопрос. Являясь баловнем судьбы, она почти не путешествовала по городу на своих двух: то в сопровождении, то на личном транспорте. А если и доводились пешие прогулки, то очень редко. В зону реки и моста она практически не попадала и не могла знать обо всех многочисленных проходах и проездах.
- Помнишь, мы на складе прятались?
- Ну?
- Есть один подход оттуда, ведущий к старому порту в бухте на противоположном берегу.
- Понятия не имею, о чем ты говоришь, только бы нам не застрять в пути и на глаза никому не попасться.
- Не попадешься, - убийца метнула взор на часы. – Простой люд в это время не рискует высовываться, времена, понимаешь ли, непростые. Представители, временами храброй, полиции тоже редко жизнь свою по ночам не берегут. Только если на таких злодеев, как я, наводку не получат.
- Значит, только ты и я?
- И два мертвеца.
- Бутылка рома будет? – слабо и неуверенно подбадривала Соли сама себя.
Жизнь не ответила, толкнув дверь, вышла первой. В подъезде уже не горел свет. Спотыкаясь, но шепотом направляя за собой, шла ведущая – убийца, на другом конце – ведомая, Сильвия Боуи. Жизнь снова оказалась права, улицы были пусты, местами и фонарей не зажигали, а местами их и вовсе не было: выдраны вместе со скамейками и снесены по известному каждому второму воришке адресу пункта приема металлолома. Злачный был райончик, что и говорить, но где же, как не здесь, обитать злостной преступнице?
Первый труп был благополучно сброшен у той самой бухты. Ковер девушки сумели удержать, вновь свернуть и уже легче и бегом рванули за вторым мертвецом. С ним было тяжелее. Сказалась усталость после первой ходки, не была сделана передышка после скоростной уборки и зачистки следов преступления, вследствие чего из рук Сильвии ковер постоянно выскальзывал. Она периодически останавливалась, пыхтела, возмущалась, негромко и осторожно вслух, и продолжала бежать в ногу с этой сильной, выносливой и неутомимой убийцей, которая неслась, лишь изредка замедляясь и поджидая, когда крепче ухватится за ношу слабая и никчемная подельница. Хуже раненного коня, даже?
Второго мертвеца разворачивать не стали, нести что-либо назад не хотела ни та, ни другая, поэтому, даже не сговариваясь, преступницы одновременно разжали ладони и позволили их большому свертку пасть и скрыться под водой. Они все стояли и смотрели, как погружается и исчезает их тяжелая, во всех смыслах, ноша.
- Ты так переживала за хозяев квартиры, а сама оставила их вдруг без ковра. Не жестоко ли, а? – пробубнила, пряча усмешку и облегченно выдыхая, Сильвия, когда они уставшие побрели от бухты назад.
- Это был мой ковер. Единственная вещь, которую я недавно купила себе для домашнего быта. Зачем-то захотелось обустроить жилье, не знаю даже, зачем мне это.
- Ковер не жалко?
- Жалко. Но пусть лучше он потонет в реке, чем я.
- Мне всю жизнь это будет сниться, - вздохнула виновато Сильвия. – И трупы в реке, и кровь на полу в квартире.
- Не будет. Считай, что это делала я.
- А тебе, что, не снится?
- Никогда, - резко ответила Жизнь, слишком резко.
И на несколько минут девушки прервались, продолжая шагать плечом к плечу.
- Куда теперь? – задавая этот вопрос, Сильвия Боуи осматривалась и думала, что они опять вернутся в квартиру, чего ей не хотелось. Она все еще опасалась, что преследователи убийцы устроят там еще одну засаду, из которой им уже точно не выбраться.
- Искать себе пятый угол, на квартиру никак нельзя – как хватятся этих двух амбалов, устроят мне настоящую облаву – и города будет мало. А вот тебя вроде бы ждут под мостом.
- Тебя тоже, - быстро вставила, боясь услышать прощание и не давая той договорить, Сильвия. – Конечно, тебя ждут не только там, да. Но, знай, что под мостом ждут не с целью убить и использовать.
- А разве ты не использовать меня собиралась? – усмехнулась Жизнь.
- Использовать. Только не так, как они. Ведь и ты можешь использовать меня в своих целях, а это не одностороннее действие. И это почти чисто, почти равные условия.
Обе остановились под фонарем. Они переглядывались, молчали, ожидая, кто из них прервет затянувшееся молчание.
- Ладно, - сказала Жизнь, чего и ждала с трепетом Соли, ведь это было знаком, что условие принято, и убийца идет с ней к Кэнди. – Идем, раз нас ждут.
Пробирались они дальше в угрюмом молчании, под мост попали к самому рассвету. Устало щурясь и шаркая в темноту городка бездомных, они наконец-то достигли последнего жилища и вошли в покои (теперь уже общие на троих) Леденца.
Мальчик, свернувшись в клубок вокруг своего пушистого ушасто-блохастого друга, спал. Кажется, спал. Можно было бы поверить в его крепкий сон, если бы не эти нервные вздрагивания и хлюпанья носом, которые он никак не мог сдержать и проконтролировать.
- Эй, ты что, плачешь? – как всегда, бестактная и равнодушная убийца была резка. Сделав шаг вперед, склонилась и попыталась разглядеть в полутьме его лицо она. Убедилась, что права. – Не слишком ли ты взрослый для слез, а?
- Кэнди, - куда мягче позвала его, присев рядышком, Сильвия. В голосе сама нежность и доброта. А еще – забота. – Ты чего?
- Я, - всхлип и дергания, - думал, что вы меня бросили.
- А я бы с радостью.
- Эй! – пристыдила, толкая локтем в бок, убийцу мисс Боуи, приобняла хнычущего Кэнди и снова подарила все свое внимание обиженному ребенку. Погладила его по голове, приговаривая. – Я же тебе говорила, что мы вернемся. Прости, что так поздно. Мы просто задержались…
- А почему?! – всхлипнул и развернулся к ней на груде тряпья заплаканный бродяжка.
- Ну, потому что… - Сильвия задумалась над подходящей отговоркой для него. Как назло в голову снова лезли мысли о совершенном тяжком преступлении, отчего она и была опережена бестактной преступницей:
- Топили трупы в реке.
- Что?!
- Так себе, удовольствие, - продолжала беспечно и сухо Жизнь отвечать на его животрепещущие вопросы. – Так что, опустим возмущения и слезы, пацан, ведь ты не пропустил ничего интересного. Увлекательно тоже не было, и на вечеринку вовсе не похоже…
Жизнь внезапно прервалась, в этот раз локтем пихнули гораздо сильнее, за что вполне возможно получить пулю в лоб. Но Соли пошла на этот риск, не зная, как еще заткнуть её, эту беспощадную преступницу.
- Зато мы нашли деньги, - будто бы виновато прибавила убийца, простив этот тычок от Соли и ошибочно приняв его не за требование молчать, а убедительную просьбу сменить тему. В обратном случае, точно, застрелила бы.
- У трупов взяли?! – логически домыслил взаимосвязь, привставая и отодвигаясь от них к стенке. Уступал место для Сильвии.
- Эм, - снова замялась Соли, опрометчиво выдавая себя.
- Нет. Это были мои деньги, - злее вставила убийца.
- А много их!? – уже воодушевился бродяга.
- Нет, к сожалению, не много, - грустно сказала правду Сильвия. – Но мы и на них устроим себе пир.
- И моему питомцу?!
- Корма мы его накупим, будет и у него пиршество, обязательно! – поддержала его Сильвия, падая от усталости на тряпки и закрывая глаза. Ими она уже не видела, как он заботливо укрывает её пледом.
Жизнь не торопилась со сном. Она сняла куртку, тяжелую – два пистолета. Не вынимая их, осторожно сложила куртку, примостила у изголовья, подсунула руки под голову и закрыла глаза. Её Леденец не укрывал. Наказывал, таким образом, за необоснованную неприязнь и грубость к себе, а еще за трупы, что и пробубнил ей в спину достаточно громко. Она услышала, но проще было притвориться, что нет.
8.
Отоспавшись, проснулся первым Кэнди Боуи. Ему иногда на отдых и сон и часу хватало, энергия била из него ключом, временами. И сейчас он хотел встать так, чтобы никого не потревожить, ему почти удалось: котенок ничего не заметил. А вот Сильвия, которую он случайно задел, когда возился с пледом, открыла глаза и подняла на него голову:
- Ты куда?
- Хотел еды раздобыть…
- Я с тобой, - Соли быстро растерла сонное лицо, встала и перешагнула крепко спящую убийцу. – Деньги-то у меня.
- Здесь недалеко есть рынок для таких, как мы. Это второй поворот после мусорки, - шепотом затараторил мальчик, тоже перешагивая вредную квартирантку, которую все же ночью укрыл, чтобы она не замерзла. – Он открывается рано утром и закрывается до полудня. Ну, то есть, пока полиция не приедет, а то придется им дань платить.
- Это уже интересно, - Сильвия достала потрепанную куртку из пакета с одеждой, который недавно принес с мусорки этот бродяга, надела её, чтобы не мерзнуть и, бросив взгляд на спящую убийцу, тихо вышла за двери.
Вдвоем они выбрались из-под моста, затем по лесенке взобрались на мост, оттуда побежали в сторону функционирующего порта и, не добегая до него, свернули возле множества поржавевших мусорных урн в улочку, ведущую в какие-то грязные, гнилые и серые деревянные дворы. Между которыми то здесь, то там, неопрятные люди раскладывали на самодельных столиках свой «товар» и «продукцию», мягко говоря, не лучшего качества.
«Понятно», - подумала Сильвия, не особо хорошо понимая, что это на самом деле вещи, уже бывшие в употреблении. Дошло это до неё, когда она узнала их стоимость и ближе рассмотрела. Но ничего, им надо как-то выживать. – «Хорошо, что еда нормальная, а не гнилая и пережеванная», - она прибилась к ящикам с аппетитными грушами и апельсинами, и, набрав пакеты, вернулась к столам, у которых бродил Кэнди, поглядывая то на перчатки, то на шапки, то на игрушки.
- Тебе нравятся? – спросила она у него, увидев, как он смотрит на одну шапку. Указала прямо на неё. – Бери, вот эту.
Бродяга сомневался.
- Бери, - Соли уже вытащила деньги из кармана и расплатилась ими. Купюры почти выдрали из её рук и спрятали в туго набитом кошельке за пазухой.
После этого они вдвоем прошлись еще немного между столами, разглядывая товар, и побрели обратно со своими пакетами.
- Я бы хотел покушать что-нибудь вкусное, а не эту серую кучу, - Кэнди поправил на голове шапку, чувствуя себя неловко, за то, что деньги растрачены зря. И на него.
- Знаю. Но у меня больше нет денег, я все отдала за шапку.
- Почему ты мне не сказала, что денег у тебя нет, я бы не выбрал эту шапку или взял бы самую дешевую.
- Я купила ту, которую хотел ты, чтобы быть уверенной в том, что она тебе нравится и, соответственно, ты будешь ее носить. Если бы я взяла дешевую, ты бы её не надевал, морозил голову и уши и без конца болел. А лекарства, хорошие, стоят еще дороже, чем эта шапка….
Кэнди смотрел на неё почти влюбленными глазами. Ему прежде никто и никогда не покупал и не дарил ничего – все приходилось добывать себе самому и на мусорках, а не как положено: обменом на деньги. Еще и тот факт, что покупает и дарит на последние деньги, лишая саму себя еды, такая, как Сильвия Боуи, которая ранее и гроша бы не потратила бы на него, имея высокий статус и положение в обществе, одурманивал его, внушая ему мысль о том, что он кому-то не безразличен, нужен, важен. Демонстрировать все свои эмоции Кэнди сейчас не стал, тревожило, что шапка эта лишила их нужных денег.
- Ладно, - коротко и виновато сказал он и утер нос.
- Давай поторопимся, Кэнди, а то наша злая убийца решит, что мы её предали и убежали с её денежками.
А в это время под мостом удачливая убийца опять проснулась к обеду и с удивлением поняла, что её все же чем-то накрыли. Её же курткой, а потом и на ноги кусок от паласа накинули. Жизнь присела, осмотрелась. Кроме неё и котенка, бегающего взад-вперед возле ног (охотился на невидимую добычу, бывает), никого не было. Думать, что ёё здесь бросили – бессмысленно, да и она вовсе не из таких паникеров. Очевидно же, что Соли и Кэнди ушли тратить деньги.
- Не зря же она этому сопляку пир обещала, - напомнила себе шепотом убийца и выбралась из-под паласа, надела тяжелую куртку и выглянул за тряпичные двери. Прислушалась. Было слишком тихо, за стенами – никого не слышно, под мостом – гробовая тишина! Но звуки голосов все же до ушей убийцы доносились.
«Все на берегу?», - Жизнь, с любопытством осматривая чужие «двери» и «жилье», к которым ранее не присматривалась столь внимательно, неторопливо прошла мимо протяженного ряда каморок и вышла из промозглой темноты под теплые и яркие лучи солнца. От бьющего в лицо яркого света прикрылась рукой, давая глазам привыкнуть, пощурилась. Отняла руку и присмотрелась.
На бетонном берегу, разместившись на самодельных сидушках, табуретах, ящиках и прочем хламе, грелись под солнышком все жители этого бездомного городка. Одни в тесном кругу беседовали, другие, поделившись едой, обедали, третьи – раздобыв спиртное, грели себя изнутри, тоже в компании. Кто-то читал обрывки газеты, кто-то читал потрепанную книгу, несколько человек что-то делали у реки. Что именно они делали – непонятно, чтобы понять – нужно подойти и привлечь этим к себе внимание. А Жизнь избегала этого. Ну, не из тех она, кому нужно это самое внимание.
Поэтому, недолго разглядывая их, она побрела мимо, искала себе место посвободнее у воды, хотелось промочить ноги, умыть лицо, на отражение свое поглядеть, в квартире прошлой ночью было ух как не до зеркала. Убийца почти приглядела для себя уголок и ускорилась к нему, как вдруг её окликнули:
- Эй, ты!
Прокуренный, хриплый и противный голос был совсем рядом, а значит, обращался к ней. Жизнь замотала головой, отыскивая человека, который, вероятно, её знал, что не сулило ничего хорошего для неё. Знакомых у неё никогда не было, только один, да и тот, главный посредник между ней и нанимателями. Его увидеть сейчас ей точно не хотелось.
- Да, да, ты! – подтвердил, что обращается не к кому-нибудь, а именно к ней, бородатый маленький мужичок в зеленой жилетке, сделанной из старой пуховой куртки, от которой были оторваны рукава. – Не наступи на мой невод!
- Невод? – Жизнь как-то растерялась и принялась искать глазами под ногами этот самый невод, на который нельзя наступать. Была только прозрачная нить, скорее всего леска, которая тянулась от странной корявой палки бродяги и между её ног прямо к реке. Проследив глазами за ней, она сумела увидеть то, что крепилось к этой леске: самодельную сетку, больше похожую на рваную плетеную сумку.
- Это – невод? – вырвалось невольно у неё. Хорошо, хоть без презрения.
- У тебя есть лучше?
- Нет, но вы же в него ничего не поймаете.
- Ошибаешься, красавица, ловлю каждый день и потому до сих пор жив! – бродяга лукаво улыбнулся и кивнул на поржавевшее железное ведерко рядом с собой, с вызовом предлагая поглядеть на его богатый улов.
Убийцу мало это все трогало и нисколько не интересовало, но раз этот человек, отвергнутый цивильной жизнью или же её отвергший сам, хочет похвастаться, то, так и быть, уделит она ему минуточку внимания и подарит ощущение собственного превосходства. Жизнь аккуратно перешагнула леску, подошла и заглянула в ведро: три крупные лягушки и две противные жабы пучили на неё свои глазки.
«Откуда здесь взялись жабы и лягушки?! По ночам же не слышно, что они квакают…», - с сомнением подумала убийца про себя, и ничем своего недоумения не выдала.
- Что ж. Хороший невод, - прокомментировала по-деловому бездушно она свой осмотр, да и то, только для того чтобы угодить и отвязаться от этого внезапного собеседника. – Приятного вам аппетита.
Сказала и тут же повернулась, чтобы уйти.
- Ты чего это к нашему мальцу прибилась? – спросил, не давая отойти, рыбак.
- Я ли одна.
- Знаем-знаем, что не одна, - улыбка его растянулась. – Так, почему?
- Это запрещено?
- Нет. Только вы его не обижайте, остальное нас не касается. Леденец хороший малый, мы за него постоим. Хватит с пацаненка и того, что жизнь его уже обидела.
Жизнь, этого не показывала, но с недавних пор убийцу кое-что мучило и не давало покоя. И вот, кажется, она нашла того, кто знает больше остальных. Того, кто развеет её сомнения. Того, кто не будет отмахиваться и отворачиваться от неё, рисуясь занятым, наоборот, с удовольствием даст ответы на все интересующие вопросы. Потому она поддалась внутренним порывам, снова ближе подошла к нему, посмотрела внимательно на него и спросила очень-очень серьезно:
- Откуда он здесь взялся?
- Откуда взялся Леденец? – переспросил и лукаво улыбнулся он, потирая жиденькую бородку. – У кого не спроси – скажут, что он здесь с момента образования этого поселения.
- Правда?!
- Нет. Это не так, - смотрел в это слегка удивленное лицо свидетель. – Я, конечно, худ одеждой и беден умом, но не памятью. И я отлично помню, что он объявился вместе с одним инвалидом-колясочником, которому и помогал во всем всячески: поесть и попить, одеть, покатить, подать, взять, принести и унести. И это всех удивляло.
- Удивляло? А почему?
- Потому что малыш был мал, сам совсем изголодавшаяся кроха, а заботы проявлял больше, чем на то способен.
- Да сколько ему лет-то было?
- Этого никто не знал, ведь не знал того ни сам малыш, ни этот никчемный калека. Мы не знаем и сейчас, сколько нашему Леденцу лет. Нутром чуем, что уже подросток, и на этом все.
- А кем этот инвалид ему приходился? Отцом? Братом?
- Для брата он был слишком стар, как и для отца. Был ли дедом, спросишь ты?
Убийца кивнула своему разговорчивому собеседнику, именно эта догадка её осенила. Сама напрашивалась такая цепочка родственной связи, раз другие смело отвергнуты.
- Не был, дорогуша, - ухмылялся грязный бродяга. – Они друг другу – чужие, приучившиеся жить вместе под одним небом. Этим жалким союзом немощных и убогих они лишь прикрывались, чтобы не подохнуть в одиночку, да и больше подаяний получить. Хотя, сорванец, думаю, о том и не подозревал. Так что, тем, кого больше всего использовали, скорее, был он. Наверняка он даже был привязан к этому калеке, может даже любил, как какого-то очень близкого и родного человека и…
- Вы так говорите, потому что видели слезы мальчишки, схоронившего своего калеку?
- Красавица, с чего ты взяла, что калеку схоронили?
- Ну. Я не видела здесь среди вас инвалидов, да и Кэнди, не похоже, что за кем-то ухаживает. Он даже не упоминает ничего о таком, - нашлась почти уверенным ответом убийца, косясь по сторонам на людей и выискивая хоть одну инвалидную коляску. Ничего похожего глаза её нигде не находили.
- Нет. Калеку не хоронили.
- Значит, в реку…
- Нет, мы и на дне реки его не топили, - зло ухмыльнулся бродяга. – Он просто взял и исчез. Оставил маленькому союзнику скрипучий свой трон и, очевидно, своими ногами ушел одним ранним утром, прихватив с собой все сбережения малыша.
- Как?!
На этот раз бродяга вместо того, чтобы дать ответ, долго и беззлобно хохотал, демонстрируя два сгнивших передних зуба, других у него не имелось. Выражение лица собеседницы побуждало его к тому. А она все смотрела на него с тупым недоумением и ожидала дальнейших пояснений.
- Уж прости старика, но мордашка твоя меня позабавила.
- Он просто встал с коляски, оставил мальчика и ушел?! – все еще утопала в своем недоумении Нина. – «Прямо как мои – просто взяли и пропали! Бедный, бедный Кэнди!».
- Кое-кто из наших видел, как бодро и твердо, но слегка прихрамывая, этот тип покинул поселение, совершенно не заботясь участью брошенного им ребенка. Возможно, он давно искал повод и момент это сделать. И сделал.
- То есть, хотел оставить там, где о нем могли бы позаботиться?! – умеренно повысила в злобе голос Жизнь и подумала про себя. – «Так сдал бы в детский дом, что за урод!».
- Худо-бедно, но за ним тут приглядывали: кто хлеба даст, кто тряпок подкинет или мелочи ему на еду, чтобы не загнулся и в слезах от обиды на союзника не потонул. Потом и он привык к нам, стал сам чем-то помогать. А как совсем подрос, решили, что пора ему быть самостоятельным. Помогли только хоромы ему обустроить, и все.
- Сын нищей толпы, - перебила уж совсем тихо и задумчиво убийца и перевела взор со своего собеседника влево – её глаза заметили движение: к поселению приближались Сильвия и Кэнди с небольшими пакетами.
- Ему это подходит. Но кто же тогда ты, красавица? – смеялись глаза бродяги.
- Просто нищая дочь, - она встала, вынула из кармана несколько монет (нашла их во внутреннем кармане одного из убитых прошлой ночью и зачем-то забрала себе) и вложила тому в руку, после чего подумала, что надо бы идти назад, в эти самые «хоромы» Леденца, чтобы встретить своих временных друзей там. Делиться накопленной информацией с Сильвией, конечно же, она не собиралась. Это, так сказать, частное незапланированное и уже закрытое расследование.
- Останься, поймаю еще чего-нибудь и сварю на обед, попробуешь мою стряпню.
- Спасибо, но я – вегетарианка, - солгала Жизнь, чтобы избавить себя от деликатесов, да и его еды не лишать.
Он настойчиво призывал разделить с ним трапезу, а убийца, не слушая, шла обратно к мосту. Она осознавала, что позволила себе разговориться с этим бездомным не только от того, что заняться больше было нечем, но и по личным причинам, которые впервые её столь сильно беспокоили. После разговора беспокоить перестали, шагала она, спокойно и широко вышагивая, и возвращалась в конуру маленького бродяжки, уже как к себе домой.
9.
Под мостом она снова недолго привыкала к темноте, и активнее работала ногами, торопясь войти в самое дальнее жилище. Вошла, зачем-то проверила наличие котенка, расположившегося в центре паласа и чешущего задней лапкой левое ушко.
- Что, блохи разбушевались? – обратилась к нему надменно Жизнь, перешагивая и усаживаясь на мягкой куче тряпок у стены. Заранее выбирала место помягче, хватит с неё ночи на твердом и холодном полу.
Как только она расположилась, появились счастливые и довольные Соли и Кэнди.
- И где это вы были? – встречала безразличным вопросом их она.
Вместо ответа грозной убийце, Соли приподняла пакеты в руке и потрясла ими, демонстрируя свои покупки. А Кэнди стянул с головы шапку и крайне бережно опустил её в коробку со своей домашней утварью, после чего с важным видом сказал:
- Давайте есть.
- Банан будешь? – извлекла пару штук Сильвия, один, отломив, сразу отдала Кэнди, а второй зажала руками, планируя поломать, и смотрела на убийцу, ожидая отрицательного ответа. – Поделить?
- Нет, целиком съем, - язвила Жизнь. – Почему так мало взяли?
- Деньги закончились, - отвечал ей, вытряхивая пакет с грушами, Кэнди.
На этом разговоры их прекратились, они принялись за еду, не сговариваясь, дружно распределили провиант на полу, расселись вокруг и начали трапезу, делясь и передавая друг другу. Досталось и животинке – про корм не забыли: откинув угол паласа, мальчик посыпал ему жидкую массу в пиалу, из которой котенок, нетерпеливо тыкая носом, все выталкивал на пол.
Закончив, они втроем откинулись на стену, усевшись в один ряд, и молчали, наслаждаясь ощущением сытости. Молчали, правда, недолго.
- Где он?! Куда он опять делся?! – это Кэнди поздновато заметил отсутствие своего четвероногого друга.
- Корм вылакал и сбежал, - Жизнь глядела в пустую пиалу. – У тебя здесь дыр немерено, вот и играет в юркую мышь, а не в кота.
Мальчик не слушал, спешил его найти. Так торопился, вскакивая, что и не обратил внимания на то, что наступил на ногу Сильвии. Она дернулась, сложилась пополам и вдруг закрыла голову руками так, словно кто-то грозился затоптать её ногами.
- Чего ты? – смотрела ошеломленно на неё Жизнь.
Но та молчала и продолжала защищаться от кого-то невидимого. Тогда Жизнь придвинулась к ней, схватила за плечи, тряхнула раз, два. На это Сильвия отняла руки от головы, а голову задрала и странно, как-то жалко, улыбнулась, будто собиралась плакать не моргая. Та тряхнула посильнее, подумав, что у мисс Боуи снова минутное помутнение. Убийца даже руку одну назад завела, собираясь дать мощную отрезвляющую пощечину, и остановилась, ведь Соли тому нисколько не сопротивлялась, не закрывалась, но уже не улыбалась, она глядела в упор испуганно и тихо бормотала:
- Не бей…не бей…
На удивленный и немой вопрос убийцы, поспешила добавить:
- Я никому этого не говорила, но пришла пора сознаться – я боюсь боли. Любой, даже самой незначительной. И боли не душевной, её мне легче пережить, а боли физической. Мне проще сразу умереть. Не знаю, как я это избиение пережила, и смогу ли пережить новое. Поэтому, тебя, Нина, я попрошу только об одном – будешь убивать меня, молю, сделай это безболезненно.
Это было неожиданно для Жизни, особенно то, что её столь уверенно и снова называли Ниной. Разумеется, она это ничем не выдала. Как и не возразила против имени. Зато ответила, как всегда, пугающе безразлично:
- Не беспокойся, мой метод и осознать тебе не даст твою боль.
- Выстрел в голову? Это меня ждет?
- Звучит страшно. Зато проверено, с годами отработано, отточено донельзя. Поверь, ты ничего не осознаешь, осознавать будет нечем.
Последние слова убийцы впервые причинили боль душевную. И это не от страха за свою скорую кончину. А оттого, что такая красивая девушка, на которую с первой же встречи Сильвия заглядывалась с белой завистью и мыслями о том, что с такой внешностью может быть на этом свете только самое доброе, нежное, чувственное и безобидное, критически нежное создание, является бессердечным отнимателем жизней. За деньги.
«Может, оттого ей и фартит, что никто из жертв в ней убийцу ни за что не заподозрит и не устремится бежать сломя голову, а смотрит, смотрит и смотрит, любуясь этой красотой. Пока дуло пистолета не увидит…», - осенила страшная догадка Сильвию, которую вырвал из ужасных размышлений надменный голос Нины:
- И это – твой секрет?
- Что, не дотягивает, по-твоему, до уровня страшной тайны?
- Нет, Соли, мой секрет куда страшнее.
- Мне не сравнить и не согласиться, я его еще не знаю.
- Я, как и ты, предана и брошена, но не моими нанимателями или же какими-то там подчиненными. Я брошена семьей.
- О…
- Да, да, ищи теперь в этом оправдания моим злостным преступлениям. Хотя, преступна я лишь оттого, что вижу в том для себя легкий заработок.
- Работать можно ведь и иначе.
- На моей мне платят лучше, чем где-либо, знаю это и без попыток быть скрюченным и горбатым работягой, которым и не стремлюсь умереть.
- А сложная работа у убийцы, Нина? – задумчиво ковыряла дыру в рукаве куртки Сильвия.
- Не очень, если уметь, - сказала и вздохнула Нина, снова прощая и отзываясь на это обращение. – И очень, если не уметь.
- О чем это вы тут шепчетесь, дамы? Обо мне, будущем и уже красавце? – ворвался к ним Кэнди. внезапный, как и всегда. Пора привыкать.
- Мечтай, - фыркнула убийца и посмотрела на замолкшую собеседницу.
Соли умна, догадлива. Она сразу заподозрила мальчика в подслушивании, лицо Кэнди всегда говорило за него, Сильвия уже приготовилась повторить свой секрет, для того чтобы уболтать и заморочить голову мальчику, не давая тому вцепиться расспросами в убийцу:
- Я делилась секретом с Ниной о том, что боюсь боли.
- Правда?! – глаза Кэнди ползли на лоб.
- Правда-правда, - улыбалась ему будто счастливая Соли. – Только это большой секрет, смотри, никому не разболтай…
- Нет, я имел в виду, ты, правда, боишься боли?!
- Да.
- Я тоже, - тихо и сопя, признался Кэнди и потупил глазки, полагая, что для парня это очень страшный секрет.
- Прекрасно, - ядовито усмехалась убийца. – Нашлись две родственные души под грязным мостом. Обнимитесь еще и в сопли расплачьтесь.
- Почему ты такая жестокая?! Ты же тоже брошенная! – с досадой выкрикнул Кэнди и обиженно толкнул Нину. Чем и выдал наглое подслушивание.
- Все мы тут брошенные, - холодно ответила Нина. – Если ты не заметил.
- Ладно вам, не деритесь, - вмешалась в ссору раньше, чем они сцепились, Сильвия. – Идемте лучше искать котенка. Раз ты не нашел его, то пришел за нашей помощью, верно?
- Угу, - шмыгал носом мальчик.
- Я не пойду, - Нина по-свойски развалилась на тряпках. – Ищите сами вашего блохастого товарища.
- Я и один его отыщу! – сказал уязвлено бродяга, вытер нос рукавом. – Соли, останься, я не доверяю этой сволочи!
Объявив об этом, гордо вышел за двери.
- Нужно мне твое доверие, щенок! – бросила с раздражением вдогонку убийца.
- Перестань, Нина, - Сильвия, вновь опустилась рядом, в который раз удивляясь, что та сносит это обращение и не огрызается на него. А ведь столько противилась, когда только его услышала. – Чего ты так с ним себя ведешь? Неужели тебе его не жалко?
- Не жалко. И ты своей никчемной жалостью его в люди не выведешь.
- Ты…. – Сильвия, закипая от негодования, уставилась в её лицо. Не находя слов и подходящего ответа, она смотрела на неё и все больше теряла нить излагаемого возражения.
- Я?! Что я-то?!
- Хорошо быть такой черствой и холодной с такими-то внешними данными! – ах, это самая настоящая зависть. Чья-то. – Вот выкарабкаюсь из этого и сделаю себе длинные волосы, как у тебя. Личико свое подкорректирую и стану такой же красавицей, как ты.
- Не понимаю, к чему эти речи, но я не нахожу тебя уродиной, если ты к этому клонишь, Соли, - впервые за все время знакомство убийца оценивающе оглядела мисс Боуи.
- Да, я не уродина, - вздохнула как-то тяжело Сильвия Боуи и грустно улыбнулась. – Но и не красавица. Уверенна, будь я угрюмой красоткой, как ты, меня, может, и не сбросили бы с моего трона, не дав в нем и толком поерзать.
- Думаешь, тебя сместили только из-за этого?
- Разве нет?
- Причины кроются иные. Не нужно принижать себя, если не можешь докопаться до истины. Да и нужна ли тебе эта истина?
- Иногда кажется, что да.
- Нет, не нужна, Соли.
- Что же тогда нужно?
- Нужно действие. И ты знаешь, какое. Сама о том мне говорила, сама на то подговорила.
- То есть?
- Да, я согласна, Соли. Дай ориентировку, и все будет. Но взамен, ты знаешь, нужно будет выполнить моё условие.
Сильвия долго молчала и смотрела на убийцу. Раздумывала снова об их странной сделке и полагала, что лучше уж короткая жизнь в зените славы, неважно, какой, чем жизнь еще короче, причем в постоянной нужде и самой настоящей нищете. Сказала же вслух она иное:
- Что-то Кэнди долго нет. Надо пойти за ним, Нина, вдруг случилось что.
- Так ли уж и надо, - нехотя поднималась с насиженного места убийца. – Не котенок ведь, сам вернется.
Но Сильвия уже тащила её вон из конуры на поиски сорванца. Вместе они прошли под мостом, прошагали мимо оживленной толпы бездомных, что-то горячо обсуждавших, оглядели все вокруг и уставились на мост. Там, спиной прижавшись к заграждению, сидел кто-то в очень знакомой ветровке. Девушки, обменявшись взглядами, немедленно отправились туда и обнаружили хнычущего мальчишку. Он, увидев, что они к нему идут, тут же отвернулся, стихийно пряча свое заплаканное лицо от них.
- Кэнди, - участливо опустилась рядом Сильвия, подозревая, что причина горьких слез бродяжки – маленький неусидчивый котенок, за которым и выходил не менее неусидчивый мальчик.
- Повторюсь не со зла, Леденец, ты слишком взрослый для соплей и слез, - это, по обыкновению, колючка-Жизнь.
- Нина! – укоризненно одернула её Соли и снова очень ласково обратилась к плачущему ребенку. – Что случилось, Кэнди?
Всхлипывая, он заговорил:
- Я все обыскал, но его нет нигде…
- Не расстраивайся ты так, сейчас мы вместе его поищем и найдем.
- Но я искал…
- Втроем у нас больше шансов, Кэнди.
Увы, сколько бы она его не утешала, мальчик не унимался ни в слезах, ни в жалобном возражении, не выдержала этого убийца:
- Чего ты так убиваешься?! В городе полным-полно другой бродячей и никому ненужной живности! Возьми любого другого, проблема что ли?!
В ответ раздались частые всхлипывания и вой, и куда же без соплей, сопли тоже тут как тут.
Строго посмотрев на жестокую Нину, Соли пересела к мальчику совсем близко, приобняла его заботливо одной рукой, притянула к себе и, похлопывая по спине ладошкой, начала успокаивать:
- Не плачь ты так, Кэнди. Все мы в этой жизни теряем кого-то, теряем что-то, теряем себя, веру, надежду, мечты и любовь. Жизнь, в основном, состоит из потерь, мальчик мой. Нужно к этому привыкать, чтобы в дальнейшем было не так тяжело и обидно, так сказать, вынести на будущее и всем назло поучительный урок. Наверное, поучительный. А может, и что-то другое.
Завершив свою речь, она красиво улыбнулась и вдруг всхлипнула, начала ронять слезы, при этом, продолжая счастливо улыбаться. Затих, изумленно глядя в её лицо, мальчик, который понял буквально все, что она говорила. А говорила она явно о себе. Знала это и убийца, тоже во все глаза глядевшая на неё.
- Как ты это делаешь? – Нина, опустившись на корточки напротив них, зачаровано глядела на Сильвию, рыдающую перед ней в три ручья. – Ты скалишься, так вызывающе беззаботно, светишь с легкостью этой своей улыбкой, но глаза твои – сама печаль и будто вечность на мокром месте – капли слез так и текут по щекам…
- Это легко, Нина.
- Вовсе нет. Для меня – невыполнимо.
- И для меня! – влез, как и всегда, лишь для того, чтобы быть услышанным и напомнить о себе Кэнди Боуи. Даже про котенка и рыдания свои позабыл. Только носом хлюпал и рукавом его подтирал.
- Вам сложно, потому что вы пытаетесь насильно и натужно выдавить из себя и смех, и слезы. А я же – плачу и смеюсь по-настоящему. Плачу от жалости к себе, от глубокой обиды на людей, на мир, на жизнь. Но смеюсь, от одной лишь мысли, что «Жизнь» у меня под боком, и это вовсе не моя жизнь, а – кличка безжалостной убийцы, а сама я – спасена тем, кого сама и в мыслях не спасла бы в своем прежнем положении.
- Я ничего не понял, - нахохлился Кэнди и растер щеки, осушая их от слез.
- Заткнись, Ледышка!
- Леденец, Нина! – выбрался из объятий Соли, вцепился в неё и начал тянуть за руки Кэнди, найдя причину вновь к ней прицепиться и прильнуть. – Леденец! А вообще-то, Кэнди Боуи! Мистер Боуи! Зови меня так!
- Не тяни меня! – ввязалась в возню с ним Нина, силясь отцепить от себя и отбросить как можно дальше.
А у Сильвии Боуи щедрее полились слезы из уголков глаз, и шире потянулась улыбка, но звонкого смеха или всхлипываний не последовало.
- Да как же ты это делаешь? – забыв про Кэнди, снова уставилась на нее Нина, заглядывая в самое лицо Сильвии.
- Что тебя так задевает? – удивилась сквозь слезы и улыбку Соли.
- Не задевает, изумляет! Я так не могу. Словно во мне ответственный автоматический ограничитель, не позволяющий быть громче, когда смеюсь, быть счастливее, когда безумно счастлива, и широко улыбаться, а не поджимать губы. Это будто не я сковываю себя, а кто-то еще.
- Всего лишь удобные тебе отговорки, Нина.
- Зачем так резко, и что такого в том, что я не умею выражать эмоции? – обиделась ненатурально Нина.
- Вот не сказала бы, что не умеешь, - усмехнулась Соли. – Гнев-то ты прекрасно исполняешь.
- Да, да! И злобу на мне вечно вымещаешь! – пискнул Кэнди Боуи и тут же получил щелбан от беспощадной убийцы.
Для чего-то же она к ним подсела, на их слезы что ли вечно смотреть, когда можно отомстить этому сорванцу. От его ответной агрессии Нина ловко увернулась, встала и спросила язвительно:
- Все? Успокоился?
- Холодно, вообще-то, - поежилась, поднимаясь, Сильвия. – Идемте домой.
- Ах! – натурально хлопнул себя по лбу мальчик. – Какой дурак! Я же еще не смотрел на мусорке!
- Фу, мусорка! – искривила в омерзении лицо убийца и показательно отступила на шаг от него.
- Вы идите, я догоню вас! – крикнул им, убегая в противоположную сторону от моста бродяжка. – И я точно буду с ним!
Девушки переглянулись. Они пожали плечами вслед и побрели опять под мост, стараясь не замечать группу людей у костра, запоздало что-то готовивших себе не то на поздний обед, не то на ранний ужин.
- Чувствуешь? – прервала немое шествие своим вопросом Нина.
- Запах жареного, - определила мисс Боуи. – Определенно, мясо.
- По-моему, его ненаглядного хромого котика уже приговорили, - Нина недобро покосилась на бездомных у костра.
- Как раз к ужину, - неожиданно зло продолжила Сильвия, понимая, что это больше правда, чем догадка.
- Бедный, бедный Кэнди, - прошептала уже второй раз, не понимая, жалеет ли его на самом деле, Жизнь.
- Будем надеяться, что котик все же найдется, - Сильвия шагнула одновременно с убийцей под мост. – Скажи, Нина, а сколько тебе лет?
- Мне двадцать два. К чему так внезапно мой возраст понадобился, принцесса?
- Как наивно, а мне казалось, что мы одного года. Все время думала об этом.
- Что, не ровесницы? – Нина в полутьме опять присматривалась к Сильвии, пытаясь угадать её возраст.
- Мне тридцать два.
- Признаюсь, Соли, не ожидала. Ты выглядишь моложе.
- Спасибо и на том, Нина, - Сильвия вошла первой в обитель маленького бродяги и пошла к груде тряпья. Больше и не к чему. Стульев нет, стола нет, для них здесь не найдется свободных сантиметров, поэтому только куча тряпок у стены.
Её тут же потеснила Нина:
- Слушай, Соли, надо как можно скорее что-то уже делать. Такой жизни мне долго не вытерпеть, - запустила руку во внутренний карман и извлекла огрызок из газеты, на который уже глядела, когда только выбралась из люка, в котором её спрятал несколько дней назад Кэнди. Она потянул огрызок Сильвии. – Гляди-ка, мисс, это ты в газете. Выглядишь совсем девочкой, никак тридцатку не озвучить. Но если ты проведешь здесь хоть месяц, то будешь выглядеть на все пятьдесят.
- Я оставлю это себе? – рассмотрев вырезку, попросила Соли и, не дожидаясь ответа, спрятала её в кармане своей куртки. Отвечать убийце она не спешила, будто не услышала.
- Как хочешь. Но цель свою уже назови. Работать буду по ночам. Как уснет этот дотошный защитник котят, я – в дело.
- Не только назову, но и сама покажу, - сквозь зубы ответила ей Соли и прервалась так вовремя – вломился Кэнди Боуи, с котенком!
- Я нашел! Нашел на мусорке!! – сияя от счастья, он тискал в руках котенка.
- Фу, мусорка! – намеренно и напоказ опять искривилась убийца, показывая ему все свое отвращение. Но присмотревшись, она поняла, что это совершенно другой котенок, рыжий, а тот был другой: черный, пушистый, хромой. – Это же…
Договорить не дала Сильвия, снова больно ткнув локтем (а ей это уже нравилось, так хорошо действовало!), она приветствовала сыщика и его находку радостной улыбкой:
- Мы рады, что твой друг нашелся! Скорее, накорми его, там же корм сохнет…
10.
Они прожили под мостом пару недель, обворовывая по ночам (это, в основном Соли, Нина на это не подписывалась) сады, не в целях продажи и массово, а так, для собственного пропитания (на иную скудную еду монетами снабжал мальчишка, побирающийся все же втайне от них у конторы мистера Джонса). Имелась в эти дни работа и у преступницы – криминальная, смертельная (воровать и побираться, как уже не раз сказано, она отчего-то не могла себе позволить, оттого и настояла на том, чтобы, как и условлено в их сделке, была определена цель).
Сильвия Боуи, как и обещала, назвала имя и вознамерилась лично проводить к месту обитания и хоть чем-нибудь подсобить. Целью оказался мистер Браун – сорока шестилетний начальник охраны её отца, принимавший непосредственное участие в заговоре против неё и ничего не сделавший против почти публичного избиения мисс Боуи.
- Он просто стоял и смотрел, - злобно бормотала, вспоминая эти и другие подробности Сильвия, распалялась, повышая голос, и шагала рядом с убийцей к дому будущей жертвы.
Нину это все совсем не волновало, она слушала разгоряченную Соли вполуха и шла исключительно заинтересованная лишь в своей работе, по которой она, оказывается, очень даже соскучилась.
Все прошло на удивление удачно: когда они подходили к дому, от ворот, которые только-только затворил, шел мужчина. Он говорил с кем-то по телефону, и говорил на повышенных тонах, почти кричал, еще спешил к припаркованному у дороги автомобилю. Был увлечен разговором так, что совершенно не замечал, скользившие вдоль забора, тени.
- Мистер Джонс, я же вам сказал… - здесь он все же прервался, открывая переднюю дверцу автомобиля и только теперь обращая взор на возникшую перед ним девушку. Он испуганно смотрел на Сильвию Боуи, которую сам не единожды возил и к покойному бывшему боссу, и по её личным нуждам. – Что ты тут делаешь?
 В вопросе его было больше удивление тому, что она еще дышит, а не загнулась на окраине города, куда обманом её завезли и там же бросили.
- Это он? – зловеще прозвучало позади него и обращено было лишь к Соли.
- Ты еще кто?! – уже не слушая возмущенных восклицаний в телефоне, надменно вопрошал мужчина и с презрением поглядывал на незнакомку.
- Он, - ответила мрачно Сильвия и поторопилась отвернуться, и даже зажмуриться, чтобы не увидеть, как работает Жизнь. Еще раз.
- Что вам нужно?!..
А Жизнь работает почти неуловимо: жертва была мертва уже после заданного вопроса. Убийца целилась прямо в голову, сразу после данного словесного подтверждения от мисс Боуи. Мужчина сполз, обмяк и застыл подле машины, так и не успев просунуть даже ногу в салон, рядом лежал его телефон, в котором кто-то надрывался, силясь докричаться до мистера Брауна.
- Уходим, - спрятав пистолет, Нина властно шепнула остолбеневшей Сильвии, не верившей в легкость и быстроту произошедшего убийства. Оказывается, так легко можно отнять жизнь!
Так же легко можно лишить и её жизни. Вот, что мисс Боуи осознала, однако, дрожать и биться в истерике она себе не позволила, сказала столь же повелительно:
- Погоди, - опустилась возле убитого, похлопала по карманам, извлекла из внутреннего кармана пиджака портмоне, вынула все деньги и только после этого побежала за убийцей. На бегу все пересчитала и радостно сообщила Нине. – Нам этого на неделю хватит!
- Шевелись, пока не хватились, - Нина оглянулась, из калитки кто-то показался, вскрикнул и бросился к лежащему мужчине, у которого никаких шансов оказаться живым. Кажется, жена.
Кэнди всего лишь попрошайка, от преступника в нем нет ничего, особенно этого удивительного качества, подобного животному инстинкту, - в нем отсутствовало чутье хищника, он спал, как и положено утомившемуся подростку: без задних ног. Потому-то позднего возвращения преступниц, которых уже не ждал, боясь, что не придут (всегда приходили и не бросали!), не заметил. Спал рядом с ним и его новый котенок. Сон в это позднее время накрыл все поселение, что и сподвигло девушек на отчаянный шаг – искупаться в реке.
Купание в холодной воде будто разом все грехи с них смыло, чувствовалась необычайная легкость, но кое-кому совесть спуску не давала. Оттого шли в хоромы Леденца они в немом молчании. В тишине устроились рядышком на полу, накрылись пледом и, так и не проронив ни слова, отвернулись друг от друга.
Прежде чем заснуть, Нина все же строго спросила:
- Кто следующий?
- Ричард Мора. – Сильвия давала ответ без раздумий, твердо, уверенно. – Знаю, до одури любит свой бизнес – ресторан «Кларисс», в котором пропадает чаще, чем на работе.
- Хорошо, Соли. Завтра мы идем за ним туда.
Утром их будил нетерпеливый хозяин – Кэнди. Проснувшись, он обнаружил деньги, которые Сильвия вытащила из кармана куртки, чтобы её свернуть и подложить под голову. Деньги так и остались лежать на полу, возле груды тряпок. И теперь бродяжка, весь взбудораженный, толкал то одну спящую красавицу, то другую, взволнованно допрашивая:
- Откуда? Откуда деньги?!
- Заткнись, а то застрелю, - не поднимая век, мычала Нина. Она натянула на голову плед, будто это могло спасти от этого громкого сорванца.
- Это мы вчера…эм…нашли, - привстала, одаривая его улыбкой и хватая куртку, чтобы надеть, Сильвия. – Сходим, купим чего-нибудь вкусного?
- Что, надоело промышлять в чужих садах, принцесса? – глухо язвила из-под пледа Нина. – Может, побегаешь еще разок от охраны?
- Она же ради нас! – толкнул убийцу в спину рукой Кэнди, но очень, очень аккуратно. Почти нежно.
- И ради себя, - бурчала та, не откидывая пледа.
- Не ругайтесь, - Сильвия Боуи скинула весь плед с себя и набросила его на Нину. – Ну что, Кэнди, пойдем за вкусностями?
- Ага!
Они убежали тратить деньги, а Жизнь продолжила лежать и думать о предстоящем деле. Про Ричарда Мора она уже слышала и без наводки Соли. Это был второй после Мистера Боуи человек в его бесчисленной группировке, и он же был первым из предателей, ведь именно он захватил всю власть и подмял под себя практически все имущество семейства Боуи. Разумеется, и за ним кто-то стоял, на предательство решится не каждый, а если и решится, то имеет в союзниках не менее властных людей, таких, как отец Кельвина Джонса и сам Кельвин Джонс, например. То есть, людей, у которых можно просить защиты, в случае чего. Людей, за которыми можно выгодно спрятаться. И это прекрасно понимала убийца.
Жизнь, размышляя над этим, встала, механическими движениями сложила плед, убрала его на груду тряпья и присела рядом. Голову точило то, что, в конце концов, работая на Соли, она упрется в неизбежное столкновение с Кельвином Джонсом, непростое, кровопролитное. Её это не пугало, отнюдь, она этого и желала.
Утопая в своих мыслях, она просидела неподвижно очень долго, и сидела бы еще, возможно, целый день, если бы не Соли и Кэнди, они вернулись с тяжелыми шуршащими пакетами и, не теряя не секунды, начали извлекать все и расставлять на полу. Пол оказался многофункциональным: служил им и столом, и стульями, и кроватью по ночам.
Наевшись от пуза, они выстроились в ряд у стены на тряпках. Давали себе время переварить пищу и отдохнуть от напряженного и быстрого пережевывания, почему-то всегда ели в спешке, будто боялись, что кто-то явится и все у них отберет. Или же закует в наручники и уведет, так и не дав доесть. Этого боялись, в основном, девушки, Кэнди же ничего не тревожило, только его кот, которого он ответственно охранял и подкармливал, отламывая у себя не лишний кусок.
И сейчас, убедившись, что котик уже сыт и воротит нос от еды, Кэнди встал, поковырялся в своем ящике, извлек из него фотоаппарат, найденный им известно где, и принялся его осматривать.
- Он хоть рабочий? – презрительно бросила ему в спину Нина, нарушая эту затянувшуюся тишину. Презрительно – потому что помнила, что он с мусорки.
- Я не знаю, - вертел его в руках мальчик.
- Ну-ка, дай, - потянув за ремешок, выхватила устройство Сильвия. – Это же полароид.
- Да? А что это значит? – прибился к ней Кэнди, не отрываясь, глядя, как, она что-то открывает, закрывает, крутит.
- Это значит, что если он работает, то выдаст фотографию твоей грязной рожи прямо сейчас, - объяснила все с тем же презрением Нина.
- Ух, ты! Я хочу сфотографироваться! Я хочу нашу фотографию! – заголосил, как резаный, Леденец.
- Отличная идея, - Сильвия разобралась с устройством и уже зачесывала руками свои непослушные и жиденькие волосы за маленькие ушки, готовясь влезть в кадр.
- Плохая мысль, - буркнула Нина, приготовившись бежать.
- Давайте же! – это, ясен пень, Кэнди Боуи. Он уже присел между ними, притянул обеих к себе, обхватив руками за плечи, и заулыбался во весь рот, ожидая, когда Сильвия, вытянув руку вперед, найдет наиболее удобное положение.
Мисс Боуи сильно выгибалась, пытаясь остаться в кадре и при этом суметь поймать в кадр всех трех:
- Считаю до пяти: раз, два…
- Мне вообще-то нельзя нигде светиться, - бухтела и бухтела Нина, но почему-то смирно ждала и не покидала своего места, как и не стремилась вырваться из обхвата наглого мальчишки. Сделала она это сразу после того, как Сильвия вытянула маленький прямоугольник в белой рамочке и огласила, помахивая им у лица:
- Готово!
- Покажи, покажи! – навалился Кэнди, разглядывая.
- Ужасно, выброси, - даже не посмотрев, потребовала Нина.
- Мне нравится. Можно я оставлю себе? – спросила Соли, отдавая фотоаппарат мальчику, который тут же нацелил его на котенка, чтобы запечатлеть и его. Он кивнул, разрешая, и Сильвия спрятала снимок в том же внутреннем кармане куртки, где уже лежала вырезка из газеты от Нины. – Ну, все, теперь прогуляемся? Ты же хотел кроссовки Кэнди, пойдем, купим?
- Ты с нами? – повернулся тот к убийце, та отрицательно мотнула головой. Ей нежелательно светиться в дневное время в городе, ночью – другое дело!
- Мы пошли, - Сильвия вышла первой, следом за ней вприпрыжку Кэнди, прежде спрятав фотоаппарат в своем таинственном ящике.
Нина же безучастно поглядела им вслед, зевнула, легла на мягкую кучу и вволю растянулась, полагая, что ей будет куда полезнее дневной сон, тем более после такого сытного завтрака. Котенок тут же взобрался на ноги и примостился на её коленках, где свернулся клубочком. Гнать и стряхивать его убийца не стала. Только сказала презрительно и лениво:
- Фу, прочь, блохастый, - и закрыла глаза.
11.
- Почему она такая злая? – спросил Кэнди, когда они с Сильвией неторопливо шагали через мост.
- Ну, наверное, это из-за её работы, возможно, это все стало частью самой Нины. Ведь убийца без злости не может. Для того чтобы убить, нужна злоба. Добрый человек не сможет отнять чужую жизнь просто так или ради денег, для этого нужна злость. Я так думаю, Кэнди.
- Ты, вот, добрая, Соли.
Сильвия Боуи изумленно посмотрела на него и тут же вспомнила, как без колебаний выстрелила в затылок мужчине, спеша спасти Жизнь, как и себя, ибо, убив Нину, этот мужчина непременно принялся бы и за неё. Тяжело вздохнув, она остановилась, оперлась локтями о перила моста, оглядела реку и сказала:
- Нет, Кэнди, я тоже злая.
- Значит, ты тоже убивала? – понял её мальчик. – Даже если так, ты не разговариваешь так, как делает это она – со злобой.
- А что если это не совсем злоба у нашей Нины?
- Что же тогда?
- Может, обида?
- Да какая обида, она сама всех вокруг обижает и убивает!
- Или же врожденное равнодушие, как она сама говорит, - Сильвия продолжала уныло оправдывать Жизнь и с тоской смотреть на реку. – Кэнди, наша Нина, она – не паинька, конечно, но что-то и в ней есть хорошее.
- Странно, что ты это говоришь, когда она хотела убить тебя и до сих пор хочет.
- Нина так и не застрелила меня, а ей, поверь, выпадал шанс не раз. Не застрелила и тебя, хоть и угрожает сквозь зубы периодически. Она не убежала от нас до сих пор, не бросила, деньгами своими поделилась. Мне, кажется, она очень за нас переживает и волнуется. Иногда.
- Ты слишком человечная, Соли, - замудрствовал с серьезной миной Кэнди. – Видишь в ней то, что ты хочешь видеть. А она всего лишь самая отъявленная убийца и злюка! Не сбежала она только потому что некуда, кому она такая злая нужна, когда кроме нас у неё никого нет!?
Мисс Боуи улыбнулась, протянула руку и потрепала его по голове. Посмотрела снова на реку, затем вдаль, туда, где виднелись десятка два бетонных труб огромных диаметров, из которых с напором били грязные сточные воды предприятий и заводов.
- Постоянно быть хорошим человеком порой очень сложно, Кэнди. Я даже попытаться не успела, а меня уже отвергли и отвратили, оставляя путь воровки, убийцы и грязной отшельницы.
- Ты все равно хорошая, - возразил ей мальчик.
- Нет. Но я постараюсь стать и быть такой. И, если не умру в процессе, займусь этой рекой, установлю запрет на сброс отходов и всех городских гадостей сюда.
- И Нине запретишь прятать тут трупы?
- И Нине запрещу, - посмеялась Сильвия.
- И ты это все сможешь?
- Всего-то надо вернуться к власти и моим деньгам. – Сильвия Боуи, сказав это, вспомнила про Ричарда Мора и назревающий налет на него, поёжилась. – Ладно, идем. А то наша злюка разозлится, не дождавшись нас вовремя.
Они отлипли от перил и зашагали по своим делам.
Ричарда Мора преступницы караулили у этого знаменитого ресторана «Кларисс». В это время суток посетителями заведение было покинуто, суетились внутри считанные люди из обслуживающего персонала и сам Ричард. От Соли Нина уже знала, что права на землю и сам ресторан мистер Мора получил благодаря содействию её отца, которому Ричард служил верой и правдой много лет, и которого без раздумий предал в первый попавшийся момент.
- Он там ночевать будет? – выказала нетерпение Жизнь на четвертый час просиживания в кустах жасмина, посаженного полукругом возле миниатюрного фонтана.
- А я знаю? – Сильвия выглядывала из кустов, силясь высмотреть этого тучного лысого и низкого мужчину через высокие окна зала. – Он, все-таки, не одним этим рестораном живет, ему есть, куда податься: две жены, три любовницы…
- Ты мне адрес точный дай, а не постельные детали.
- В данный момент точнее этого нет, - насупилась Соли, прямо как Кэнди.
- Тсс! – шикнула убийца в ответ.
На крыльце заведения появились мужчины в строгих костюмах, за ним шел, удобно прячась за этими высокими телохранителями, Ричард Мора. Озираясь по сторонам, он спешил, почти бежал наравне с шустрой охраной, к припаркованному у дороги автомобилю.
- Нет, его не достать, - Нина убрала пистолет за пояс. – Этот тип отлично сделал выводы из вчерашней моей работы. Кем там этот Браун приходился?
- Начальником охраны отца, - сильно расстроившись, отвечала Сильвия. – Может, все-таки, рискнешь и попробуешь, ты же удачливая?
- Я уложу одного двух, в попытке достать его, и нас накроет шквальным ответным огнем. В силу своей удачливости, я еще смогу как-то выкрутиться и избежать ранений, а вот тебя превратят в решето. А если без фантазий, Соли, то мы не успеем отсюда убраться, топить в реке, поверь мне, будут нас.
- Таких жертв мне не надо. Не такой ценой, точно.
- Рискнем мы у любовницы, - успокоительно подбросила Нина и, проследив за машиной мистера Мора до поворота, выбралась из засады.
За ней шла поникшая и раздосадованная Сильвия, брели они вдвоем в полночь свободно и открыто, без страха быть узнанными или пойманными – на улицах ни души, только их грешные души, да изредка проносящееся мимо авто с желтыми шашечками. Поэтому, действие, произошедшее в следующий миг, для них было поистине внезапно: летящий на скорости мимо них внедорожник с омерзительным звуком трения шин затормозил, едва ли не влетая в фонарный столб. Не успел он затормозить, как распахнулась водительская дверца, оттуда вылетел молодой человек и пулей бросился к Сильвии.
Нина уже достала пистолет и держала на мушке этого человека, сетуя, что пуль в обойме осталось мало, и  если в машине есть еще кто-то, то ей на них не хватит. А мужчина этот, игнорируя её, со счастливейшим лицом и таким же возгласом прибился к Сильвии:
- Мисс Боуи!! Мисс Боуи, неужели, вы?!
Сильвия успела положить руку на ствол пистолета Нины, без слов требуя не стрелять и повременить с необдуманными действиями. Она подалась немного вперед и сдержанно поприветствовала этого человека:
- Здравствуй, Клаус.
- Вы живы! Мы поверили, что вы погибли…
- Как легко вы поверили в смерть, даже трупа не спросились…
- Нина, - осадила убийцу Сильвия. – Я жива, как видишь, правда, временами настигает ощущение, что нет.
- Но где вы были все это время?!
- Под мостом.
- Нина! – грозно прикрикнула на неё Соли, умоляя глазами заткнуться и молча постоять рядом.
- Под мостом? В каком смысле?!
- В прямом. Живу там, больше ведь негде, - теперь, на манер убийцы отвечала сама мисс Боуи.
- Простите, мы ничего не смогли сделать, ваш особняк занял мистер Мора, в нем полным ходом идут ремонтные работы по перепланировке и обустройству по его вкусу, - человек перед ней искренне извинялся за все, хотя от него самого мало что зависело. Он низко и виновато опускал голову, прятал взгляд, да и голос временами прерывался и дрожал.
- Как интересно. Сколько же он смерти моего отца ждал! И как вытерпел-то?
- Мисс Боуи, вы больше не можете жить в вашем доме, да, но и под мостом вам нельзя!
- Что ты предлагаешь, у меня нет ни гроша, как мне селиться где-то, кроме моста?
- Вас приняли бы в Цитадели. Никто не будет возражать вашему присутствию, я уверен.
- В «Цитадели»? – снова влезла и тут же умолкла Нина, вопросительно глядя на Соли. Тут уже в ней проснулось настоящее любопытство. Давно такого с ней не было.
- Это не дословно, - быстро сказала ей Сильвия через плечо и снова обратилась к собеседнику. – Разве Ричард не добрался до неё?
- Он пробовал раз и получил отпор. В Цитадели никто не захотел видеть его во главе группировки, все против. Подчиняться ему не желают категорически, назревает конфликт, к которому он уже готовится. Угрожал скорой расправой, - верещал, боясь, что его перебьют, Клаус. – Мисс Боуи, вы должны прийти в Цитадель, пусть знают, что вы живы, это придаст нам сил, все узнают, что нам есть за что бороться…
- Так вы коммунистическая секта? – опять с вопросом и недоумением прервала его убийца.
- Нина, я потом все объясню, - Сильвия обдумала его предложение, принять его собиралась она только со своим условием, о чем и поторопилась известить. – Я теперь не одна, Клаус. Со мной будут два человека. Вас это не смутит?
- Мы примем всех и любого, кто вам будет нужен.
- Заберешь нас прямо сейчас? – у неё аж глаза заблестели при мысли о нормальном просторном помещении, в котором можно сесть и лечь, неважно, пусть тоже на полу, только бы не под промозглым и темным мостом. А совсем скоро будет скучать по вонючему логову Леденца.
- Да.
Мисс Боуи смело шагнула вперед.
- Подожди, - остановила рукой Сильвию Нина и вышла вперед, заграждая ей дорогу и не давая пройти за ним. – Ты, что, ему веришь?!
- Да.
- А я – нет.
- А я – да, Нина.
- Не приходило в голову, что это всего лишь ловушка?
- Нет. Я хорошо знаю этого человека и верю. Как и тебе, совершенно тебя не зная. Может, и ты так поступишь?
Нина колебалась. И все-таки она опустила руку и позволила Сильвии пойти к машине. Нисколько она ему не верила. Но, не понимая, почему это делает, пошла за ней и села вместе в машину, где недовольно спросила:
- Что еще за цитадель?
- Вообще-то, это я когда-то давно её так в шутку назвала, с тех пор так и повелось, - мисс Боуи улыбнулась, эта улыбка говорила о погружении в приятные ей воспоминания. В памяти всплывали фрагменты прошлого, времена, когда отец ребенком водил её с собой и знакомил с будущим наследством. С той поры в цитадель её нога редко ступала, так как, повзрослев, она в корне переменила свои взгляды и не приветствовала того, чем промышлял её отец. Знала, что за неимением иного наследника, все неизбежно перейдет к ней, иногда ждала, планируя вести дела по-своему, но никак не думала, что все-таки пойдет по стопам единственного и преступного родителя. – Никакая это не цитадель, всего лишь одна огромная, четырехкорпусная и четырехэтажная бывшая городская школа, не прошедшая проверки в связи с несоответствием требованиям пожарной безопасности.
- А если вкратце и понятнее? – щурилась Нина не в силах понять заумные речи этой мисс.
- Да просто пожарные люки и выходы при строительстве не были предусмотрены, вот и все проблемы. Но городу проще было продать и землю, и все, что стоит на ней мистеру Боуи, чем рушить все до основания. Переделки в то время не принимались.
- Это сейчас они есть, но школой этому месту уже никак не быть, - вставил и Клаус и печально вздохнул. – Цитаделью бы остаться.
- Останется. Последний мой оплот мы не сдадим.
- Вы точно не коммунистическая секта? – с запредельным презрением косилась то на Клауса, то на Соли убийца.
- Простите, мисс Боуи, но я позволю себе вопрос: кто эта нахалка рядом с вами?
- Осторожно, друг, эта нахалка выстрелит тебе в лицо и глазом не моргнет, - опережала саркастично убийца Сильвию, натужно думающую над ответом.
- Слыхал про убийцу Жизнь? – не совсем издалека начала Соли.
- Она? – он прямо развернулся со своего места и, не выпуская руля, вперился глазами в незнакомку.
- Нет, - быстро передумала Соли раскрывать все карты. – Это Нина, которая её переплюнет. Благодаря мне.
- То есть, я смело могу предположить, что у «Кларисс» вы на кого-то охотились? – Клаус теперь уже глядел попеременно на своих пассажирок через зеркало заднего вида и успевал бросать взор назад, на отдаляющийся ресторан. Он был смышленый, несмотря на то, что был самым молодым из всей Цитадели. – Неужели на Ричарда Мора?!
Сильвия Боуи едва заметно кивнула, видела, что он жадно следит за ними.
- Выходит и мистера Брауна вы…?
Мисс Боуи снова кивнула и властно произнесла:
- Это мы обсудим позже. Сейчас, вези к мосту, нам не хватает третьего.
12.
Идти за ними под мост Клаус не стал, выслушал и остался стоять на дороге у машины, по телефону уже связываясь со своими людьми и предупреждая о своей грандиозной находке, в которой они так нуждались. Поэтому девушки спокойно шли мимо жилищ бездомных в свои хоромы, из которых следовало забрать Леденца.
- Думаешь, будет противиться? – задалась вопросом вслух Соли.
- Тут он как рыба в воде, всем родной, всем свой. Но я не думаю, что он не хотел бы нормальной жизни, пусть и в этой вашей дурацкой секте.
- Да не секта это, Нина, - шепотом возражала и шипела смехом Сильвия, чтобы не разбудить людей вокруг.
- По-моему, самая настоящая, - Нина толкнула рукой бархатную дверь, вошла и ринулась прямо к спящему мальчику, вероятно, пинками собираясь его будить.
Подозревая её в чем-то подобном, Сильвия обогнала и раньше убийцы опустилась подле сопевшего беззаботного бродяги. Взяла спящего котенка, протянула Нине, мол, лучше ты его понеси. Нина искривилась, но блохастого товарища взяла, стараясь держать подальше от себя. А Соли опустила руку на плечо мальчику, легонько потолкала, мягко приговаривая:
- Кэнди, просыпайся, Кэнди.
Он вяло отреагировал: что-то промычал и дернул плечом. Сильвия повторила попытку, мальчик открыл глаза, всмотрелся в двух девушек и спросил сонно:
- Опять трупы в реке топили?
- Еще раз так спросишь, будешь следующим, - грозно угрожала ему Нина, продолжая держать котенка, которого хотела швырнуть ему в лицо.
- Нина! – шипела просительно Сильвия.
- Сама с ним возись! – огрызнувшись, убийца вышла и решила подождать их у моста.
- Вставай, Кэнди, мы уходим.
- Но куда? – тер глаза он, не понимая, к чему такая спешка и почему нельзя подождать до утра и уйти выспавшись.
- Кота мы уже взяли, ты собери все, что тебе нужно. Мы теперь будем жить в другом месте.
- А как же мой дом?
- Он всегда здесь и всегда твой, приходи сюда, когда захочешь. Но сейчас, нам надо идти, Кэнди.
Мальчик все равно ничего не понимал, но её послушался и за ней пошел. А раз дом, все равно его дом, то и уносить ничего не стал. Уносить, впрочем, было нечего, все и так перетасканное со свалки, туда и предстоит опять отправиться.
Вот так, забрав полусонного бродяжку и его кота, Сильвия Боуи и Жизнь, доверившись представителю цитадели, позволили забрать себя с широких, но голодных, улиц. Точнее, из-под моста.
Предполагаемой Ниной ловушки не ожидалось, Клаус ни в чем не соврал, в цитадели их уже ждали, даже комнаты на первом этаже за общей кухней выделили для Нины и Кэнди, а Сильвию давно дожидался кабинет, и не один, а два, аж на двух этажах сразу! Кабинеты были абсолютно одинаковые, отличие их состояло лишь в том, что кабинет второго этажа имел сейф, ключ от которого тут же, почти торжественно и покорно, вручили Сильвии, ведь там хранились важные бумаги её отца, которые она в ночи и в одиночестве долго изучала. Почему в одиночестве? Потому что Жизнь и Кэнди, наплевав на все эти мышиные церемонии, завалились спать. В сейфе помимо бумаг имелся пистолет, который отец приобрел специально для неё, но которым она решительно отказывалась пользоваться при его жизни. А он дарил, как в воду глядел. Знал, знал, что будет нужен!
Разместив поверх важных бумаг фотографию из куртки, на которую долго и с теплой улыбкой смотрела, Сильвия заперла сейф. Ключ сунула в грубый и некрасивый кошелек, его она нашла на столе, раньше он принадлежал отцу, теперь стал её, как и всё то, что официально отходило одной лишь ей – об этом говорилось в документах, сокрытых в сейфе. В кошелек же отправилась и вырезка из газеты с её физиономией, почему-то с ней она не могла расстаться.
Разобравшись со своими «рабочими» апартаментами и закончив с осмотром всего остального, мисс Боуи спустилась туда, где её ждали все, кто прятался, работал и жил в цитадели. Ждали они в кухонной зоне. Предстоял серьезный разговор, в котором она хотела прежде перезнакомиться, выслушать всех, а затем делать выводы, предлагать решения и принимать условия, или же их выдвигать. А что именно будут предлагать ёй, Сильвия уже догадывалась.
Она поняла сразу, что в цитадели все были жутко недовольны незаконным смещением наследника и всячески отвергали новых лиц, вставших во главе группировки, которых им представлял мистер Мора. Его самого не хотели видеть ни в лидерах, ни просто даже на пороге лицезреть, но лично что-либо ему противопоставить эти люди не могли. Поэтому Сильвия Боуи, дослушав все их жалобы и притязания, предложила им избавиться от всех неугодных лиц, а вот каким именно способом, умолчала. О Нине им лучше ничего не знать.
«Узнают в свое время, когда я посчитаю это нужным», - думала она, получая тут же наводку на всех тех, кто угрожал целостности цитадели и, главное, её персоне.
Таким вот образом, связавшись с этой группировкой, Нина и Сильвия Боуи были вынуждены продолжить свой кровавый путь уже не только в своих целях, но в целях сохранения статуса и людей, работающих в этой цитадели. Саму мисс Боуи этой же ночью безоговорочно вписали в новые лидеры, как единственного преемника бывшего босса. Решив все прочие вопросы, Соли под утро побрела в комнату к Нине, где потеснила ту на кровати и наконец-то провалилась в сон.
А следующим днем уже было четко распланировано, как и когда они нападут на главного иуду и его прихвостней, а еще детально продумывалось освобождение особняка, чтобы мисс Боуи могла заселиться в то, что по праву принадлежало лишь ей. То есть, став в считанные мгновение лидером группировки, мисс Боуи просто обязана была открыто заявить о себе и своих притязаниях. Заявить всем известным способом: банальным вооруженным налетом отобрать имущество, между прочим, своё же. Если точнее, то, особняк, в котором жила счастливо, пока не стала ненужной, а главное – беззащитной.
С особняком не сразу, но сложилось довольно просто – Ричард Мора, уже осведомленный о готовящемся рейде (ему сообщили, что цитадель идет войной и во главе её – Сильвия), предпочел добровольно собрать манатки и освободить чужие владения, этим сильно так рассчитывая, что останется жив благодаря этому жесту доброй и не кровопролитной воли. Увы, просчитался, кара мисс Боуи настигла его месяц спустя, настигла в лице Нины. Как именно это происходило, опустим, мне не интересно, уж слишком скучно и однообразно работает эта угрюмая, но красивая, дама.
Признаем тот факт, что работа её выполнена чисто, Соли более чем удовлетворена и в родное гнездо своё переселена. А с ней и Кэнди с Ниной. Куда же теперь без них-то.
13.
В особняке мисс Боуи не стала себя напрягать переделками и реставрациями, оставила все как есть, обосновалась в кабинете второго этажа, как это было и прежде, и выделила несколько комнат для Кэнди Боуи, из которых мальчик носился туда-сюда, счастливый и довольный. Столько же предложено было и Нине, но та ударилась в скромность и обошлась маленькой комнатушкой в конце коридора, расположенной рядом с кабинетом мисс Боуи и имевшей очень красивый шерстяной ковер с густым ворсом. По сути, убийца теперь жила через стенку от своего нанимателя и всегда готова была прийти на зов.
Сильвия чаще всего сиживала в кабинете особняка, продумывая наполеоновские планы, касающиеся застройки бараками пустующих земель на окраине города, в которые можно было бы заселить, всех людей из-под моста, которых уже гонят прочь из-за жалоб местных жителей. Эта идея шла больше от Кэнди, чем от Сильвии, она же задумывалась всерьез об облагораживании города и прекращении кровопролитных войн. Разумеется, все это было не только обсуждением вслух, Сильвия Боуи стремилась к тому вопреки всему, вкладывалась из собственных средств. Нина же в этих разговорах не участвовала ни словом, ни делом. Только болтливый беспризорник, генерирующий идею за идеей.
Большую часть времени Соли пропадала в цитадели вместе с Ниной, дел у них было невпроворот. Кэнди цитадель невзлюбил еще с первого своего посещения, она показалась ему серой и унылой, как и все эти люди. Потому мальчик никогда туда не просился и предпочитал бродить по хоромам мисс Боуи и изучать лазейки этого особняка, или же возиться со своим котом во дворе.
Что касается Кэнди Боуи, то теперь он расхаживал в самой лучшей, самой дорогой и красивой одежде, на этом не скупилась Сильвия, как и не возражала против его долгих скитаний по улицам, поэтому, вся эта его одежка иногда бывала такой грязной, что, казалось, ничего в его жизни не изменилось. Не изменился и он – все те же повадки вольного бездомного, который принципиально отстаивал свою позицию, называя убийцу Ниной, временами только чтобы ей досадить. Жизнь всячески игнорировала его и не отзывалась. Тогда он приспособился к одной хитрости: зовя, окликая и обращаясь к ней по имени, хватал убийцу то за руку, то за рукав и другие доступные места, точнее, куда с удовольствием дотягивался. Поэтому у Жизни не оставалось иного выхода, кроме как вовремя отреагировать на его зов и новое имя, которое звучало хуже всего, по её мнению, из его наглых уст. Она делала все, чтобы оградить себя от его прикосновений, но Кэнди все же старался тяпнуть её за что-нибудь в этом процессе: то до бедра коснется, то запястье сожмет, то за плечо тронет или волосы потрогает. А то и вовсе умудрится на шее повиснуть, словно колье с тяжеленным кулоном. Убийца же в отместку и назло звала его вечно «Леденец» и с наслаждением слушала его плаксивые вопли о другом имени. Дети, что о них скажешь.
Вот и Соли молчала и улыбалась на все это. Сорванца она не ограничивала ни в чем, не ругала, не порицала. Никаких запретов для него не выдумывала, он был свободен, словно птичка в небе. Сам себе хозяин. Не запрещала ничего и Нине. Может, на самом деле, доброй души человек – мисс Боуи? Кто знает.
Кстати, коснулись изменения и этой особы. Вернувшись в особняк и став главой цитадели, Сильвия Боуи первым делом занялась собой: осветлила и нарастила волосы, теперь они у нее свисали до пояса и были темно-русыми, плюс к тому она выбрала себе образ. «Образ делового офисного червя», - этим попрекала выбор стиля Нина, на что Сильвия лишь снисходительно улыбалась. Слепив из себя видного лидера, Сильвия Боуи начала всерьез заниматься тем, над чем раздумывала еще в положении нищей. То есть, хотела посвятить всю себя и свои финансы реставрации города, а также наделению бездомных кровом – строительство бараков на отшибе города – вот, что она поставила своей целью с подачи Кэнди. А еще нещадно точило ум то, что надо бы заняться той самой ливневой канализацией и прочими незаконными сбросами, чтобы не загрязнялась река, но это пока было в задумках, не знала, как и с чем к этому подойти.
- Да зачем тебе это? – спросила Нина, выслушав все эти благородные намерения Сильвии Боуи в очередной раз.
- Хочется как-то, чтобы люди меня запомнили хорошей.
- Думаешь, вправду, запомнят? – кривила губами, пока та не видела, Нина.
- Думаешь, нет?
- Нет, Соли. Ты хоть в лепешку для них разбейся, приукрашая и очищая от грязи город, этого никто не заметит, а кто заметит – быстро забудет: у него своих забот по горло, что ему до твоих архитектурных потуг и сердечных геройств?
- Семья, дети, дом, еда, долги, машина, да?
Нина молчаливо кивнула.
- Вроде бы это самые важные аспекты жизни, но меня почему-то это не трогает. Ни дом, ни семья. И все остальное тоже. Зато волнует город, река.
- Еда у тебя всегда есть, дом, машина – тоже. Долгов нет. Еще бы это тебя трогало.
- А еще, знаешь же, у меня детей нет. И я бы никогда не хотела иметь детей. Особенно в моем нынешнем положении и особенно, таких, как я.
- Не ищи во всем поводов заграбастать в сыновья уже готового к самостоятельной жизни сорванца – Кэнди и способ улизнуть от собственного, данного природой и эволюцией, предназначения женщины, - сказала укоризненно Нина.
- Почему бы и нет, Нина?
- А меня ты случаем себе в дочери не метишь? – сардонически отвечала та. – Учти, Кэнди Боуи в тебе мамочки не видит, Соли. Я тем более.
- Да знаю я! – Сильвия вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда через несколько минут уже в другой юбочке и рубашке.
Нравилось ей подбирать образ не только перед зеркалом, но и перед такой критичной занозой, как Нина. Сильвия Боуи уже в который раз переоделась, надушилась и теперь долго вертелась у зеркала, собирая уже непослушные и вьющиеся русые волосы обеими руками. Рубашка её от этого вылезла из-за пояса юбки, пиджак некрасиво вздулся за спиной, но она не обращала на это внимания, поглощенная возней с волосами.
- Все-таки, хорошо было быть никем и нищей, - глаза её поймали ответный взор презрения и искажения в лице от Нины при одном только напоминании об этом. – Ты не находишь, что было бы куда приятнее не думать о том, что нужно заботиться об этом чертовом имидже для того, чтобы не затеряться и не померкнуть в лицемерном обществе?
- Нисколько. Я с тобой не соглашусь, Соли. Меня не привлекает жизнь на улице. Пожила и хватит, больше мне такого опыта от жизни не надобно.
- В этом было что-то, Нина. Что-то вроде свободы и настоящей независимости от мнения общества о твоем положении, внешнем виде, поведении. Как и прочих, в принципе, после прожитых под открытым небом и с вечно голодным животом дней, несущественных факторов культуры и воспитания.
- Что же ты тогда не вернешься на свободные улицы снова, принцесса?
- А ты пойдешь со мной бродяжить, Нина?
Девушка перед Сильвией Боуи угрюмо свела брови к переносице и осудительно смолчала, не желая давать честный, очевидный и обидный ответ. Желание давать тот, который хочет слышать Соли, в ней тоже не проснулось.
- Ясно. Значит, ответ убийцы – нет.
- Меня такая свобода не прельщает, Соли. К черту нищую независимость, - сказала с раздражением Нина, не скрывая, что жизнь убогого голодранца ей была в тягость и возвращаться к ней она не хотела бы. – И вовсе это не свобода, какой ты её мнишь, как и наивный Кэнди, а самая обычная и никем не контролируемая помойка людей, по каким-то причинам, пришедшим в негодность или ненадобность для других точно таких же людей.
- Мы смотрим на это по-разному, Нина, - Сильвия Боуи упорно старалась часто употреблять только это имя, вставляя его в каждый удобный момент. Она умолкла, подумав, что это похоже на уловки Кэнди Боуи и, чтобы не улыбнуться во время серьезного разговора, зажала губами три шпильки, руками быстро сворачивая на затылке жгут из не своих густых и идеально выпрямленных и теперь русых волос. Воткнула одну шпильку, вторую, третью, удостоверилась, что хорошо их зафиксировала. – Я тоже, сравнительно недавно, смотрела на каждого встречного бродягу брезгливо и с отвращением думала, как он может себе позволить опуститься до такого уровня?! Почему бы не взять ему себя в руки, отмыться, одеться, устроиться да хоть куда-нибудь на работу и заиметь пусть и крошечные средства на свое существование в цивилизованном обществе?!
Нина Боуи молчаливо приподняла одну бровь, скрестила руки на груди и оперлась плечом в стену, терпеливо слушая её.
- Смотрела с омерзением на того же самого Кэнди, которого прежде нередко встречала на улицах города, но во все глаза старалась не видеть его, притворяться, что не слышу его. Глохнуть, слепнуть и неметь, лишь бы только им не замараться и не подать ему гроша ломанного, который он, по моему мнению, непременно спустит на сигареты или спиртное для своих взрослых друзей, бессовестным образом использующих его.
- Ты хочешь разжалобить меня этим?
- А чего ты такая черствая?
- Ладно, - уступила ей Нина, она была в курсе всего, и все равно чуть мягче, чем могла бы, спросила. – А что в итоге?
- А в итоге ты сама видела, кто меня у себя приютил и поделился последним куском хлеба. Приютил, как и тебя, между прочим.
- И это показалось тебе чем-то величественным, глубокомысленным и даже непостижимым? Чем-то неосязаемым, но непременно наполненным смыслом свободы воли и духа?
- Ты хоть ухмыляйся, когда так иронизируешь, Нина.
- Зачем, если ты и без ухмылок читаешь меня, наперед зная, что я скажу. Знала же, ведь так?
- Предугадала каждое твое слово, - Сильвия Боуи уже поправляла рубашку, заправляя выбившиеся концы опять за пояс.
- Помощь от нищего в трудную минуту – это избитая тема, Соли. Тут не в чем философствовать и не над чем ронять слезы. Сострадание к ближнему, скорее всего, проявит давний лишенец, нежели баловень судьбы, противоположные примеры – в редкость, увы. Сия истина стара как мир.
- Да, конечно, изгою вероятнее поможет страдалец, нежели холеный франт, каким была я. Но.
- Но такое не забывается? Это ты хочешь сказать?
- Да, Нина. Как бы то ни было, в истории моей никчемной жизни тем, кто не прошел мимо был именно тот, мимо которого я проходила сотни раз, убеждая себя, что мое подаяние для него, опять-таки, лишь мелочь на сигареты, которых он, оказывается, и не курит.
- Зато теперь закурит, - Нина позволила себе слегка потянуть уголок губ в ухмылке. – Жизнь в достатке развратит его, вот увидишь, Соли. Он и не вспомнит однажды, как жил и кем был, что любил. Возгордится и вздернет нос, превратившись в того, кем была ты сама до первого падения. В его случае, было бы лучшим остаться на улицах. Кэнди, хотя бы, остался бы собой. Пусть и не долго – до смертельной стадии туберкулеза.
Сильвии эти реалии из уст убийцы не понравились, они пугали, но она ничем не ответила, только одернула рукава пиджака, повернулась влево-вправо, проверяя себя в зеркале, потом взяла ключи с трюмо и подбросила их Нине.
- Куда мы, шеф? – поймала убийца их перед самым носом.
- Не называй меня так, я тебя прошу.
- Куда мы, Соли?
- Нужно съездить к Ричу в бар, затем к мистеру Асскету, потом надо бы наведаться с официальным визитом к этому Хью Муррею, что строит из себя главную акулу района, не подозревая, что он всего лишь малёк, которого я скоро сожру, а после можешь отправиться по своим делам. Но непременно в моей компании.
Сказав, Соли хмыкнула. Ранее она зарекалась всякий раз, как слышала о том или ином убийстве в городе, что ни за что не пойдет по стопам отца. К сожалению, она пошла как раз по ним, и их следы даже совпадали идеально. Теперь она являлась такой же беспринципной акулой, пытающейся контролировать, держа в узде, других себе подобных хищников. С некоторыми их представителями приходилось бороться словом, то есть, разговаривать длительно и вежливо, и именно с ними фальшиво-человечная Сильвия Боуи делать этого не любила. Они были ей противны, знала, что за их жеманными улыбочками кроется только одно желание: избавиться от неё, чего они боялись сделать. Опасались загадочного и меткого исполнителя мисс Боуи – Нины, которую они в том пока не подозревали, считая, что это какая-то услужливая раба, или что-то вроде женщины-телохранителя.
«Рано или поздно, о ней все же узнают. Что же тогда будет?», - думала сейчас Сильвия и косилась на этого самого исполнителя. А Нина не дала ей долго над тем размышлять:
- Знатно распределила. Мнишь себя распорядителем жизней, Соли?
- Никогда бы не подумала, что однажды покруче отца буду решать, где и кого заткнуть, напугать или убить.
- А себя убивать, кстати, где прикажешь?
- О, я вольна выбирать? – изумилась Сильвия Боуи.
- Дозволяю лишь тебе. Других я и слушать не стала бы…
- На мосту, - перебила её Соли, не давая закончить мысли.
- На мосту?
- Да. Символично же: на нем встретились и связались, на нем и навсегда разойдемся.
- Соли, мы с тобой начали знакомство под мостом, а не на нем. Палаточному городку нищих и убогих мало кто позволил бы раскинуться на самом видном месте этого паршивого города…
- Но, Нина, - подражая её тону и дразня убийцу, вновь оборвала мисс Боуи. – На нем это будет куда изящнее, чем под ним – там, где меня и найдут-то не сразу, еще и искать в таком месте не додумаются! – все храбрилась и хорохорилась, сияя беспечной улыбкой, Сильвия, а душа внутри сжималась и пятый угол искала от одного только представления собственной смерти.
- А, типа, никто туда не кинется, думая: «Что Сильвия Боуи забыла под мостом?!», да? – усмехнулась Нина и с полным согласием выдала. – Ну, на мосту, так на мосту. Уважаю твой выбор, возьму претензии на заметку.
Они вышли на крыльцо, так и не заметив пару глаз и ушей, жадно слушавших их разговор. Это был Кэнди Боуи, которому с самого начала не нравилось то, что они замышляли. Особенно эта чертова сделка. У него уже зародились гениальные идеи на её расторжение, и он постепенно подбирался к их реализации.
14.
После всех важных мероприятий и путешествий по городу, эти две акулы пострашнее вернулись в особняк, в котором не мог дождаться их и все считал секунды и минуты Кэнди Боуи. А как дождался, сразу кинулся им навстречу с навязанными объятиями, не только навязанными, но и навязчивыми, неприятными и непереносимыми для Нины. Ведь он любил липнуть к ней и хвататься за неё. Видимо в этот раз мальчишка был уличен ею в чем-то непристойном, из-за чего она его с особой жестокостью, как никогда грубо оттолкнула, да так сильно, что он не удержался на ногах, упал, больно ушибся плечом, закрыл лицо руками, чтобы не дать увидеть свою боль и слезы, ею вызванные.
- Нина! Это же всего лишь мальчишка! – извечно на его защите мисс Боуи, она уже подле него, помогает подняться и справиться с болью и слезами.
- Этот мальчишка уже давно не мальчишка! Странно, что ты этого все никак не заметишь! – едва ли не сквозь зубы цедила ей убийца. – Только и стремишься понять и принять любую его шалость, которая вовсе и не шалость, а хорошо продуманное действие!
Разгоряченная собственной злостью и криком, и не в силах видеть, как наивная Сильвия успокаивает Кэнди, Нина развернулась и яростно зашагала в свою комнату. Позже к ней наведалась Соли с подносом, так как обиженная Нина не удосужилась спуститься и поужинать с ними.
Переговорив и развеяв хмурый настрой убийцы, Соли потащила не особо сопротивляющуюся Нину на так называемую «демонстрацию» лазеек и тайных ходов своего особняка. Нина никогда не выказывала к тому и малейшего желания, однако Сильвия Боуи все равно поводила её по этажам своих владений, имеющих множество секретов. Зачем ей это? Ни за чем. Мисс Боуи просто было скучно, так хотелось разбавить нахлынувшее уныние путешествием по комнатам и залам в обществе именно Нины, проявлявшей нулевой интерес ко всему. С Кэнди было не так забавно – он и без них, но со своим котом, давно в этом доме все щели изучил и теперь перебрался опять на улицы и дворы.
Утомив к ночи Нину, Сильвия, утолившая свои потребности гида, оставила её в покое, чтобы следующим утром, сразу после завтрака, после долгого перечисления распорядка дня вслух (и после того, как попросила прислугу обязательно отнести завтрак Кэнди, почему-то не появившемуся за столом этим утром), заявить:
- У нас незапланированная поездка.
- Ты говорила, день перестает быть насыщенным.
- Нужно кое-куда съездить кое на кого посмотреть, - Сильвия Боуи, покинув кухню, степенно шагала к одной из своих комнат, убийца – за ней.
- Судя по таинственной недосказанности, это – Кельвин Джонс?
- Ты делаешь нашу вылазку неинтересной своей догадливостью, Нина.
- Опять будем из-за угла его пасти?
- Перестань угадывать, - мисс Боуи спешно облачалась в свои пиджаки в огромной гардеробной, сменяя один за другим, никак не могла определиться в своем выборе. Остановилась временно на том, что совпадал с цветом её юбки.
- Хочешь убить его, Соли?
- Я пока думаю, Нина.
- Ладно, - ожидающей убийце надоело смотреть, как та мечется между зеркалом и шкафом. – Я жду тебя в машине.
Сильвия не заставила себя долго ждать, и только она заняла место рядом с Ниной, как тишину салона автомобиля прорезал голос убийцы, явно скучающей за рулем:
- Мне убить его?
- Я еще не решила. Дай еще немного времени.
Нина кивнула и повернула ключ в зажигании. Сильвия назвала адрес, когда они выехали за ворота особняка. Предстояло отправиться в самое логово Джонса старшего, то есть, в его недавно построенную компанию, которой управлял Джонс младший. Подъехать вплотную не дала Сильвия, она жестом показала, что им достаточно притормозить у светофора и подглядеть, затерявшись в гуще таких же машин, кем-то и как попало брошенных, ведь автостоянка у компании еще не была готова, на ней полным ходом велись ремонтные работы.
В своей засаде они сидели недолго. Кельвин Джонс показался на пороге компании, усеянный охраной, в числе которой болтался и невзрачный подросток, оттого незапоминающийся и неприметный. Но Нина его все же заметила, спустила стекло и пощурилась, силясь рассмотреть.
- Это еще кто? – спросила шепотом она.
- Говорят, младший брат, - Сильвия тоже обратила внимание на подростка после её вопроса, не припоминая, от кого она узнала о наличии у Кельвина брата.
- Так мне убить его, Соли? – перевела взор с подростка и ровно спросила Нина. Теперь она не сводила безразличных и холодных глаз со спины удаляющегося Кельвина Джонса, который выглядел чертовски привлекательно, и от одного взгляда на него у многих дам сносило крышу от желаний. Вожделений этих дам, Нина не разделяла, ей он еще при первой давней и короткой встрече показался загримированным чертом в табакерке, и переменить своих взглядов она никак не могла.
- Ни в коем случае, - посмеялась с придыханием Сильвия.
- Значит, определилась с решением. Что же тебя останавливает? – искренне не понимала её убийца.
- Его смерть только развяжет войну, в которой мы с тобой погрязнем в еще больших смертях и увязнем года на два, а закончим в результате матерыми уголовниками.
- А, по-моему, тебя заботит вовсе не это, Соли.
- И что же это, по-твоему? – лукаво тянула губы Сильвия Боуи, в который раз про себя (и себя же!) похвалив за «приобретение» Нины. По достоинству её когда-то оценив, она не прогадала с тем, что взяла её под свое крыло. То есть, смогла это сделать посредством сомнительной и пугающей сделки.
- Чувства. И не пытайся меня переубедить и сквозь непринужденный смех голосить, что это вовсе не так.
- Все верно, не попытаюсь.
- В таком случае, почему ты отказываешься от его предложения, Соли? Это ведь не просто слухи, да?
- Потому что чувств нет у него, Нина.
- Только взаимовыгодное соглашение в угоду его отца?
- Да, Нина.
- Но и его условия ты принять не можешь, так?
- Так.
- Тогда, давай, я его убью. Чего мы мелочимся? Это решит все наши проблемы.
- А потом ты убьешь меня, да? – хмыкнула Соли, намекая, что убийца следует своему зову. Она открыла дверцу, элегантно спустила ножки и ступила на тротуар, пытаясь высмотреть делегацию Джонса, торопливо завернувшую за угол.
- Ну, конечно. Уговор есть уговор, - усмехнулась, едва покривив уголком губ, Нина и вышла следом, обогнула машину и подошла к ней, чтобы посмотреть не на мистера Джонса, а на Соли, ломающую глазки ему вслед.
Сильвия Боуи, проводив Кельвина Джонса, несколько минут молчала, задумчиво скользя глазами по равнодушному, но чарующе красивому лицу Нины, заставляющему утопать в мыслях.
«Как эта убийца может быть настолько спокойной? И такой красивой. Безумно красивой…», - подумала она и со вздохом сказала:
- Нет, Нина.
- Что нет?
- Я запрещаю тебе его убивать, Нина. Чтобы не случилось, со мной и не со мной, не смей этого делать.
- Непростые у тебя чувства, - Жизнь пронзительно смотрела Сильвии в глаза несколько секунд. – Не придется ли о них горько сожалеть?
- Если и придется, то не тебе, - сказала уверенно Соли и грустно-грустно улыбнулась, после чего спросила. – Кстати, не знаешь, где носит Кэнди? Я с прошлого вечера его не видела. Он и не ел, наверняка, с того же времени. Ох, этот мальчишка!
- Он не пропадет, - отвечала как можно безразличнее Нина и потупляла взор, размышляя над тем, стоит ли говорить ей сейчас про то, что она видела этого несносного мальчишку с Кельвином Джонсом несколько раз, когда проезжала мимо первой его конторы по своим делам.
«Впрочем, не думаю, что она этого не знает», - подумала про себя она и решила, что это не так уж и важно на фоне их сегодняшних дел и задач. Кивнув самой себе в абсолютном согласии с этим, Нина прошла к машине и села за руль, Сильвия уже заняла соседнее сидение и захлопнула дверь.
- Что касается Кэнди, - опять заговорила о непослушном сорванце Соли. – Я, наверное, буду оформлять над ним опеку и, соответственно…
- У меня нет возражений. Ты достаточно взрослый и рассудительный человек, делай все, что только посчитаешь нужным. И не смей больше думать, что ты обязана у меня брать разрешения.
- Мои отчеты тебе не нужны, да, бессердечная ты сволочь? – посмеялась в ответ Соли, глядя, как уверенно та крутит баранку и лихо управляет автомобилем, на запрещенной скорости объезжая и обгоняя все впереди идущие автомобили.
- Уверена, ты поступаешь по совести и правильно.
- А ты?
- Что я, Соли?
- Ты поступишь также, если следуя глупым профессиональным установкам, убьешь меня?
- А ты уже не хочешь следовать уговору? – холодно улыбнулась Нина. Откровенно говоря, она уже давно не стремилась к убийству Соли, но ей так нравилось об этом напоминать и устрашать эту женщину. Нравилось наблюдать за её реакцией, страхом, который не могла контролировать мисс Боуи.
- Уже нет.
- Я подумаю о его расторжении.
- О весомых причинах? – заметно воодушевилась Соли, поймав лучик надежды на долгую и счастливую жизнь.
- Нет, о том, стоит ли его расторгать, - рисовалась безжалостной тварью Нина, поворачивая с трассы на узкую дорогу, ведущую к их особняку, и тайком, через зеркало, улавливая разочарование в лице Сильвии Боуи, которая совсем сникла.
Больше разговоров в машине не было.
15.
А время шло, подгоняя и приближая назначенный бессердечной убийцей день «икс» для мисс Боуи. Незаметно пролетели два года, в которых у кого-то голова кружилась от постоянных перемещений, передвижений и переездов: встречи, цитадель, особняк, снова встречи и бесконечные разговоры, разговоры, разговоры. Это у Сильвии. А у Нины? У Нины – понятно что. И так каждый день. Что расслабляло Нину никому неизвестно, а вот Сильвия любила бар Рича Трата.
Она посещала это заведение по одной причине: квартал, в котором бар расположился, был тихий, малозастроенный, и в баре почти всегда малолюдно. Устраивало эту женщину и то, что бармен умел тонко чувствовать не только вкусы и душу, но и настроение клиента. Знал мистер Трат, когда можно говорить, а когда – нет. Сильвия Боуи ни в коем случае не напивалась у него, не засиживалась до утра, глуша одну бутылку за другой. Она наведывалась под вечер и в свободные минутки, буквально на одну стопочку виски или коньяка, но оставляла чаевые так, словно три ночи там кутила. В последнее время она пристрастилась к этому занятию, но обязательно стремилась перебить чем-нибудь запах по пути, чтобы Кэнди Боуи не учуял в ней будущую алкоголичку.
Нина в бар практически не заходила, она осматривала помещение до того, как туда зайдет Соли, и куковала снаружи, а если и заходила, то сидела в дальнем и темном углу и с презрением всех оглядывала, радуясь, что Соли не пьет больше одной рюмки, и ждать босса долго не придется. Приветствовала она и то, что это не даст мисс Боуи раньше времени спиться, Нина негативно относилась выпивке. Любой. Знала, что это губит людей, пример того у неё уже имелся в жизни. Больше таких примеров не хотелось. Ну, так, что же её расслабляло, эту убийцу? Большой секрет раскрою, поведав, что она давно любила: клубы с кислотной и оглушающей музыкой и танцы. Но нет, у неё на это не было времени, Нина все думала, что как покончат они с Соли со всеми недоброжелателями, то она обязательно от всего этого отдохнет в каком-нибудь клубе. Например, в том, который уже открылся в цитадели.
Как расслаблялся Кэнди после нудных частных уроков с множеством преподавателей, которых напрасно нанимала Соли и старалась подтянуть знания вольного бродяжки? Да очень просто: все те же улицы и дворы и полная свобода. Усидеть ему было трудно, он сбегал из дома, поздоровавшись с учителем, и не появлялся до ночи. Не хотел он напрягать себя знаниями, но иногда все же что-то пытался в себя впитать.
Соли закрывала и на это глаза, а Нине всегда было все равно, у них без этого сорванца кипели свои заботы и проблемы.
Между вереницей дел, у этих криминальных дам нашлось однажды время наведаться в новоприобретенную квартирку мисс Боуи. Следовали в её бизнесе удачные сделки, контракты и покупки. Дела у неё пошли в гору, таких успехов, которых добивалась она за столь короткий срок, мало кому добиться. Да этого не достичь никому, даже её отец, держащий в страхе людей своей суровостью и беспощадной мстительностью, годами шел к своим маленьким победам! Секрет мисс Боуи состоял в том, что она умела терпеливо слушать всех, кто стремился с ней переговорить: работников, компаньонов, конкурентов, самых злостных врагов и друзей, спешивших объявиться и снова стать друзьями (чего, увы, уже не получалось). Сильвия спешила отозваться и прийти на помощь всем, бросала всю себя ради достижения тех или иных целей во благо города и людей, и все равно, не могла забыть и простить себе того, что сама сделала и продолжает делать руками Нины. Иногда даже думала, скорее бы уже Нина её застрелила, выполнила условие и завязала с работой. Но та все тянула, честно поджидая установленного по сделке срока. Но не будем в это углубляться, вернемся к покупке.
Сильвия Боуи в дополнительной недвижимости вовсе не нуждалась, и это было и не оттого, что деньги, которые теперь куры не клюют и девать некуда, требуют немедленного вложения, нет. Соли, приобретая квадратные метры в новом квартале, думала отнюдь не о себе, она хотела наделить ими Нину, но еще не знала, как это преподнести, чтобы не оскорбить убийцу и не дать той подумать, что этот подарок для замены условия сделки, то есть, выкуп собственной жизни. У Сильвии и мыслей таких не было, дарить жилье она стремилась искренне, от чистого сердца. Помнила, как и где жила Жизнь, и хотела, чтобы хотя бы с жильем у Нины было стабильно, раз уж жизнь её так не сложилась.
При посещении квартиры Соли, Нина данной покупкой никак не впечатлилась, сухо поздравила ту с новым имуществом, не подозревая, что это – для неё, и, предупредив, что будет ждать внизу, покинула будущие владения. Владеть ими она никогда не будет, так уж сложатся обстоятельства.
Соли давно научилась не обижаться на её реакции, и сейчас она только улыбалась вслед, знала, что та не нарочно так обижает своим равнодушием. Сильвии, наоборот, именно это в Нине нравилось, ведь убийца предельно честно даст ответ на любой вопрос, а если не даст и умолчит, то Соли все равно все поймет. Не нравилось это все в Нине Кэнди, ведь мальчишка неизменно получал порциями презрение, пренебрежение и злобу, которые в убийце просыпались и пробивались сквозь это её равнодушие, стоило только тому прикоснуться к ней. А именно это он и любил делать, как мы помним, больше, чем их подслушивать и быть в курсе всех их передвижений и планов.
16.
И вот, в один не очень-то прекрасный день (тот самый день «икс»), по возвращении в особняк, ни на крыльце, ни в доме они Кэнди не нашли. Не было его и на просторном заднем дворе, где он любил болтать ногами в миниатюрном бассейне с фонтаном, в котором даже частенько плескался сам и купал своего кота. А был он сейчас (и узнай они об этом, то недоуменно переглянулись бы) у самого Кельвина Джонса. Откуда им знать, этот мальчик не сидел сложа руки? У него была своя цель, ради которой он пропадал на одной известной улице, – разорвать сделку Нины и Соли. И он упорно шел к этой цели. Напрасно Сильвия думала, что он по привычке носится по городу, играя с ребятней и подкармливая бездомных животных, и только поэтому не вышел их встретить. Напрасно Нина умолчала, что видела его у конторы Кельвина, полагая, что Леденец по той же старой привычке клянчит деньги у Джонса.
Сильвия и Нина обменялись взглядами, но не отыскали слов для комментирования странного поведения гиперактивного и свободолюбивого подростка, который все время крутился возле них. Предположив вслух и наивно, что он нашел в соседних дворах подходящую компанию для себя, с которой и резвится в эти часы, позабыв обо всем, они обе прошли в столовую, там для них уже был накрыт стол.
Нет, Кэнди Боуи не резвился с такой же шпаной, как он сам во дворах и на качелях, и ему было не до всякой бродячей живности. Да, он нашел себе компанию, но не компанию равных, а сборище воротил города, и не просто воротил, а их главного босса – Кельвина Джонса. Эх, знай Кэнди, что не случайна была его встреча и близкое знакомство с Джонсом, то не поступил бы столь опрометчиво. Знай, этот мальчик, что Джонс намеренно его пас и следил, зная о нем все и выжидая удобного момента для этого знакомства, и головы бы в сторону этого мужчины не повернул. Но Кельвин Джонс был слишком хитер и умен, чтобы дать какому-то оборванцу догадаться о своих замыслах.
Мальчишка ничего об этом не ведал, он был уверен, что сам нашел того, по воле исключительно счастливого случая, кто поможет ему расторгнуть сделку Нины и Соли. Ведь он и прежде встречал по городу (как и Сильвию Боуи до ее позорного падения и изгнания) Кельвина Джонса и был наслышан о том, что это тот, кто заправляет всеми этими ростовщиками, кредиторами и прочими хитрыми любителями дать взаймы и затем оставить ни с чем. Суммы его людьми выдавались щедро, сколько бы ни просил загнанный в угол и нуждающийся человек (а просить старались не много – проценты были неподъемные, как и сроки) и про это знали все.
Этой щедростью и хотел воспользоваться Кэнди Боуи: взяв денег у самого Джонса, отдать их Нине в счет уплаты долга за жизнь Сильвии (за её убийство Нине заплатил неизвестный человек внушительный аванс, и она должна была вернуть либо деньги с лихвой, либо доделать заказ – убить ее). Кэнди не знал, что этим неизвестным являлся ни кто иной, как Кельвин Джонс, которому и следовало вернуть этот аванс, а возвращать – не из чего: Нина потратила жалкие остатки гонорара вместе с Соли и Кэнди. Брать деньги у Сильвии она категорически отказывалась, вечно напоминая об этой проклятой сделке.
Не зная этих подробностей, мальчик сейчас сидел перед опасным мужчиной с важной миной. Он с минуту как озвучил нужную ему сумму и теперь ждал, что ему её одобрят и выдадут, либо откажут и объяснят причину отказа.
- Зачем тебе деньги, Кэнди? – заботливо спросил Кельвин Джонс, помня, что мальчик не любит, когда его называют мальчиком.
- Вам это тоже нужно знать? – насупился тот, не желая раскрывать своих страшных секретов.
- Конечно. Вдруг ты откроешь прибыльный бизнес, а мне будешь врать и лить слезы, рассказывая, что спустил всё на операцию для спасения тяжелобольного друга, и вернуть тебе нечем.
- И если так, то, что тогда, мистер?
- И тогда я отнимаю у тебя твой бизнес, делаю его своим, а ты – всё еще остаешься моим должником, так как с тебя все так же требуется вернуть мои деньги.
- А если я, правда, беру эти деньги для спасения жизни друга? – испуганно сглотнул Кэнди, не представляя, как он будет возвращать эти деньги. Только если взяв у Соли. Она-то даст, но чем ей объяснить нужду в такой сумме?
- Друг болен? – Кельвин Джонс давно был проинформирован об этом мальчишке. Знал, как, где и с кем он проводит в последнее время дни и кого считает своим другом. И эта информация была весьма полезна для реализации его коварных планов относительно Сильвии Боуи.
- Нет, но он в беде! – Кэнди как представил, что Нина стреляет в Соли – так в груди больно забилось что-то между ребрами.
- Значит, у него долги? – притворялся, что наивно гадает и угадывает, Джонс.
- Да, - ответил с жаром тот, подумав. – «Долг – ценою в жизнь!».
- Тогда почему его долги должен покрывать ты, влезая в еще большие долги?! Пусть придет он сам, - мужчина строил из себя справедливого и предельного честного ростовщика, хотя ему просто хотелось посмотреть на истерику мальца. Чем-то они с Ниной похожи.
- Друг на такое никогда не пойдет, - вопреки ожиданиям Джонса, Кэнди Боуи был спокоен и был готов пойти на все, лишь бы заполучить нужную сумму. – Я верну вам все в тройном размере, если того пожелаете – и в пятикратном пообещаю, только дайте мне эти деньги, мистер Джонс!
Волнения ему сдержать не получилось, мальчишку выдавали глаза и подергивающиеся от нервного напряжения пальцы. Ведь он кровь из носу хотел достать деньги к сегодняшней решающей ночи.
- Хорошо, - сказал Кельвин Джонс. – Но для того, чтобы все оформить, нам понадобятся твои документы. Они у тебя есть?
- Нет, - дрогнул голос Кэнди, мистер Джонс, разумеется, знал, что их нет.
- А были?
- Нет.
- Тогда займись сначала этим, а потом уже приходи, обговорим, - Кельвин Джонс встал, показывая, что на этом разговор окончен, и тратить на него время больше не намерен.
Кэнди вскочил со стула и вцепился в него руками:
- Мистер, мне позарез нужны эти деньги!
- Я не могу довериться одному твоему честному слову, Кэнди.
- Я готов сделать все! Дайте мне их сегодня же, нет! Сейчас же!
Кельвин Джонс в неподдельной растерянности смотрел на него и не понимал, почему бы мальчику не выпросить этих денег у Сильвии Боуи, с которой якшался, она бы дала бы их ему безвозмездно и даже больше, чем он! Догадывался, что тот желает втайне от Сильвии что-то провернуть, но пока еще не созрел прозрачный ответ – Кэнди хотел выкупить жизнь Соли. Спрашивать напрямую о причинах мужчина не стал – выдал бы себя и свою осведомленность жизнью сорванца. Спросил он другое:
- Сегодня же? Но к чему такая спешка?
- Если я не получу их, моего лучшего друга убьют.
- Советую обратиться в полицию…
- Вы не понимаете!! – чуть не схватился за голову от отчаяния Кэнди.
- Так, объясни же, чтобы понял и дал тебе их.
Мальчик вдруг присмирел, попятился и замолчал. Как он мог рассказать о Сильвии и Нине их же главному конкуренту?! Как?! А вдруг это погубит обеих окончательно?!
Видя, что тот пребывает в сомнениях, Кельвин Джонс мягко сказал:
- Послушай, парень, я – деловой и очень-очень занятой человек, а ты еще и вне очереди являешься ко мне и отбираешь у меня мое же время. Или говори все как есть, или уходи и решай все свои проблемы и проблемы друзей сам.
«В любом случае, откуда ему знать, кто мои друзья?! Если не называть имен, то и он ничего не узнает», - наивно подумал наивный Кэнди и скороговоркой выговорил:
- Этой ночью один мой друг убьет другого моего друга…
- И что же, деньги эти их остановят?
- Да!
- Какие странные друзья, - ухмыльнулся Кельвин Джонс, прекрасно зная, кто эти друзья и уже понимая все, что доселе не мог понять. Ему ли не знать, что тот, кто будет убивать – непременно Нина, то есть «Жизнь», нанятая им же для этого дела.
- Так вы мне поможете?! – теплилась надежда в глазах и голосе наивного просителя.
- Я не ношу с собой крупных сумм, Кэнди. Нам нужно будет проехать в наш главный офис, - мужчина задумал максимально затянуть это дело, чтобы помешать этому мальчику получить необходимую сумму вовремя. В голове у него зрел иной план, позволяющий реализовать задуманное касательно Сильвии Боуи. – Вставай, я подброшу тебя в нашу компанию, там распоряжусь, чтобы все оформили.
 - Спасибо, мистер Джонс! – просиял Кэнди, не зная, куда себя деть от радости. Он принялся жать ему то одну, то другую руку с огромной благодарностью в глазах глядя ему в лицо.
- Но, - продолжал Кельвин Джонс, довершая свои злобные пункты у себя в голове, касающиеся мальчика и его друзей. – Так как тебе нет доверия – ты без документов, без дома и родни, то для того, чтобы не упустить такого должника из виду, я вынужден буду привязать тебя к себе…
- А это как? – перебил, все еще счастливо улыбаясь, Кэнди Боуи.
- Ты будешь на меня работать и отчислять половину своего заработка за счет уплаты долга. Согласен на такие условия?
- Да хоть всю зарплату! – воскликнул уверенный в завтрашнем дне под боком живой и здоровой Соли, мальчик, еще не задумываясь над тем, а как он ей объяснит то, что теперь должен работать на её конкурента, а может даже, врага. – Я буду служить вам вечно!
- Поосторожнее с такими заявлениями, юноша, - вкрадчиво сказал Кельвин Джонс и кивнул на свой автомобиль за окном, приглашая его за собой. Сам он думал о том, чтобы поскорее сплавить юнца к своим аферистам и позвонить Сильвии, назначить ей еще одну встречу на мосту. Они ведь с ней этим днем уже виделись.
Так и поступил. Сначала привез мальчика в офис компании, объяснил работникам суть, приказал выдать на руки названную мальчиком сумму и ушел. Он торопился подъехать вовремя на незапланированную и тайную встречу. Только из-за этого таинства, о котором настоятельно просил мистер Джонс, Соли умолчала, ничего не сказав Жизни. И это была самая большая ошибка в её жизни.
17.
Нина была встревожена этим внезапным звонком Кельвина к Соли и назначенной ей поздней встречей, что находила крайне подозрительным, ведь эти оба уже виделись утром. Выдавать свои тревоги и открыто возражать она не стала, молчаливо пошла впереди Сильвии из дома к машине.
- Кэнди так и не появился? – огляделась Соли во дворе, ни к кому конкретно не обращаясь и, скорее, спрашивая лишь саму себя. Сердце её ныло, переживая за мальчишку, которого хотела увидеть, интуитивно чувствуя, что ей грозит опасность. Еще и день этот, обещанный Нине, такой долгий: все тянулся и тянулся, не давая забыть об указанном когда-то Жизнью сроке.
Нине же она так и не сказала, кто звонил в столь поздний час, думая, что та не слышит голоса в трубке и не догадывается, поэтому соврала той, что едет вовсе не на встречу, а просто хочет съездить в бар перед свершением заключенной между ними сделки, оттого и вышла. Нина разоблачать её не стала, притворилась, что верит, и покорно пошла с ней.
В какой-то момент, теряясь в догадках, убийца все же решила завести разговор о Джонсе, чтобы как-то выудить у Соли хоть слово о том, что звонил он, а затем выяснить, для чего звонил. Начала она туманно, издалека:
- Что в нем такого, Соли?
- Ты о ком, Нина?
- Кельвин Джонс, что ты в нем нашла, чтобы любить?
- Ну, знаешь, он ведь такой красивый… - описывать всю его красоту Сильвии Боуи помешала черствая собеседница.
- Что, даже ты любишь глазами? – усмехнулась Нина.
- И сердцем, - не отрицала, но так обреченно это говорила Соли, что это еще сильнее настораживало Нину.
- Но разумом ты остаешься холодна к нему, Соли. Почему?
- Я же говорила, потому что он не чувствует ко мне ничего.
- А это его предложение – что это тогда?
- Просто способ урегулировать все по мирному. Мы уже обсуждали это.
- Хочет задвинуть тебя, как свою жену в сторону, но в силу приобретенных твоих территорий быть еще могущественнее?
- Да.
- Ему проще тебя убить, Соли.
- Знаю, Нина.
- И все равно любишь?
- Люблю.
- А хочешь, скажу, кто тебя заказал?
Сильвия Боуи уныло подняла на неё свои грустные глаза и ничего не сказала.
- Кельвин Джонс – вот тот, кто заказал тебя.
- Знаю, Нина, – сказала она и подумала про себя. – «Всегда знала».
- И продолжаешь его любить?
- Да.
Нина поджала губы и замолчала, все больше убеждая себя в том, что это на встречу с ним Соли выехала, а не для посиделок в баре. Говорить ничего не стала. Привезла в бар, на сей раз не к Ричу Трату, Соли похлеще капризной девочки заартачилась, не пожелав ехать в привычное и излюбленное место, тем более что у него они уже утром побывали – тем и перечила, заставив везти себя в другое и малознакомое место.
Посидев немного за кружкой пива, Соли сказала, что идет собраться с мыслями перед казнью и немного побыть в одиночестве на свежем воздухе. Добавила, что будет ждать Нину на мосту, та молчаливо кивнула и осталась за столиком, про себя подумывая над тем, сколько времени ей дать на этот самый сбор с мыслями. Однако из головы всё не выходил этот звонок и явно голос Кельвина Джонса. Не догадывалась она, что Сильвия хотела успеть увидеться с ним до того, как убийца положит конец её связи и этому давнему уговору. Не догадывалась, что этим же хочет воспользоваться Джонс.
Оставив Нину в баре, Соли уже брела к мосту, надеясь, что Кельвин объявится раньше назначенной встречи и скажет ей что-нибудь приятное, иначе, к чему это таинство? Женщины! Какие же они наивные и доверчивые. Особенно одинокие женщины. Одинокие в том самом смысле, в котором подразумевается не постоянное присутствие надоедливых людей (тут у Соли проблем нет), а, так называемой, второй половинки, с которой идут рука об руку.
Приблизительно в этот промежуток времени к мосту подъехал Кельвин Джонс со своими людьми, он еще издали увидел одинокую женскую фигуру на мосту и почему-то заулыбался. Улыбка та самая, что предательски выползает на лицо, выдавая предвкушение перед знаменательным, но подлым действием.
18.
Женщина неторопливо шла по мосту без оглядок по сторонам, конечно же, ей уже было известно, что её ждет, но кто кого опередит и опередит ли своим действием? Остановилась. Уперев руки в перила моста, она пыталась перегнуться и посмотреть вниз, под самое основание, туда, где еще совсем недавно был картонно-тряпичный городок убогих, и в нём жил тот, кто принял её. Городок бездомных, никому ненужных людей, в котором жили вполне счастливо она, убийца и бродяга. Такие же никому ненужные отбросы.
Улыбнулась тепло своим приятным воспоминаниям, в которых видела «хорошую» себя, теперь перевоплотившуюся в настоящее зло, которому ничем не загладить вину и свои поступки, тяжкие преступления, отчего улыбка её начала медленно исчезать и сходить с лица, а само лицо – принимать гримасу горечи и отвращения к самой себе. Но и это было мимолетно, вскоре все это сменилось маской страха: она услышала позади шаги, и этот приближающийся человек негромко что-то мычал про себя, кажется, напевал какую-то песенку. Мисс Боуи моментально все поняла и единственное, что она сделала – это зажмурилась в ожидании боли.
После первых же двух выстрелов Сильвия Боуи покачнулась, ноги подкосились, правая нога вывернулась, полностью вылезая из туфли наворачиваясь на брусчатке, из-за чего её сильно накренило и потянуло вниз. Отчаянно хватаясь руками за перила, она громко вскрикнула не в силах стерпеть жгучую и рвущую плоть боль, чуть тише простонала и все-таки упала на коленки, разбивая их в кровь. Этой боли, впрочем, она не почувствовала на фоне той, что принесли ей еще два подлых выстрела сзади. Правая рука женщины соскользнула и бессильно повисла, левая все еще цеплялась, постепенно ослабевая и сползая к подножию растрескавшейся бетонной балясины.
В Сильвии оставались силы для совершения одного важного движения – повернуть голову для того, чтобы посмотреть на стрелявшего в нее человека. Она могла узнать, кто, кто этот подлец! Но теряющая сознание женщина не стала этого делать. Гася вопли мучительной боли, уверяла себя, что того уже не хотела. А если быть честнее, боялась увидеть там Нину, выполнявшую их уговор. Да, силы у нее еще были, но не было духа, чтобы принять жестокую правду.
Прозвучало еще пять глухих хлопков в ночной тиши, голова мисс Боуи качнулась, взмыли в воздухе её легкие пышные волосы, а сама она рухнула лицом вниз прямо на мостовую и больше не издала ни звука. В затухающее сознание пришло понимание, что на секунду обострился слух, улавливая и передавая в мозг выстрелы и крики мужчин где-то позади, но и это мгновенно оборвалось. Сильвия закрыла глаза. Навсегда.
Наивный Кэнди Боуи, вне себя от счастья и с карманами полными денег, которые он смог выудить (это он так наивно думал!) у Кельвина Джонса, и которыми он чинно собирался расторгнуть сделку Соли и Нины (наконец-то выкупив у Жизни ими ненаглядную Сильвию Боуи) бежал по городу, как угорелый. Сумев так вовремя достать необходимую сумму, мальчик уже воображал картину расторжения и то, как ему они будут отвешивать поклоны и похвалы за его ум и сообразительность, тискать в объятиях и гладить по головке, он несся на крыльях ветра, ничего не подозревая и не думая подозревать.
Наивная Нина Боуи (тут именно так) посмотрела на часы. Время, отпущенное ею на раздумья для Соли, истекло. Она встала, улыбнувшись тому, что представляла у себя в голове, а именно лицо Сильвии, когда она, Нина, ей скажет, что готова всегда быть «Ниной, которая больше не убивает», в доказательство не убив Соли в назначенный по сделке срок. Это приятно щекотало её нервы, однако, при приближении к условленному месту, она учуяла такой знакомый запах, ветром доносимый с моста прямо к ней. Нина со всех ног рванула туда, внутренне уже зная, что она там увидит, но все же всячески отказываясь это признавать и в это верить.
Пришлось поверить, когда глаза её, не моргая, уставились на ту, к которой она так бежала – Сильвия лежала ничком на мостовой в луже собственной крови. Белый пиджак её окрасился в темный кровавый цвет и почти пропитался им, одна туфля лежала в трех шагах от её ног, вторая – сползла с пятки и наполовину слезла, а растрепанные волосы легонько развевались ветром, кое-где прилипнув к загустевшей у головы луже крови.
Лежали неподалеку еще и трупы трех неизвестных мужчин, но Нине на них было наплевать. Она торопливо склонилась и присела, думая перевернуть на спину и надеясь на то, что Соли еще может оказаться живой. Нет, девять отверстий от пуль, прошивших её пиджак, не оставляли никаких шансов: ни дыхания, ни биения сердца.
Но она упрямая и сильная: Нина перевернула на спину женщину, вскочила и отпрянула, застыв в шаге от бездыханного тела. Её напугало разбитое в кровь от падения лицо Сильвии, вдобавок перепачканное кровью, что успела вытечь из неё. Нина немало в своей жизни повидала мертвецов (которых сама же и довела до такого состояния), но это было выше её сил! Ах, если бы только на этом все заканчивалось! Только она в поисках устойчивой опоры для себя шокировано попятилась и прижалась спиной к перилам моста, ошеломленно глядя на безжизненное тело, как донесся топот ног с другого конца.
19.
Кэнди Боуи издали приметил на мосту Нину, ускорился, сияя улыбкой, побежал так, как никогда еще в жизни не бегал. Он даже от неприятелей в таком темпе не сбегал! Рвался к ней из последних сил, которые мигом покинули его, стоило ему взбежать на мост и увидеть распростертое тело Соли у самых ног Нины…
Забыв обо всем, он кинулся к Сильвии, упал рядом и принялся судорожно трогать и трясти, вознамерился даже проверить пульс, при этом истерично приговаривая:
- Как же так…как так, а…
- Она мертва уже минут двадцать, - холодно прозвучал мрачный голос раньше, чем он успел коснуться шеи Соли. Убийца пришла в себя, взяла себя в руки, но состояние её далеко было от спокойствия. Это был шок, какой-то осознанный и перемешанный с врожденной бездушной рассудительностью.
- Это ты её убила!? – в гневе вскочил с места Кэнди, схватил убийцу за куртку, с силой потянул на себя и оттолкнул в сторону.
Нина не сопротивлялась, а податливо, безвольной куклой качнулась в его руках и рухнула на мостовую.
- Всегда грозилась, что убью её, - задумчиво пробормотала она, упирая руки в холодную брусчатку, но, не пытаясь ими помочь себе встать. – Всегда её тем запугивала, зная, что она безумно боится смерти. И даже сегодня пришла, думая в лишь шутку исполнить свои угрозы. Но меня опередили…
- Ты лжешь!! – закричал Кэнди Боуи и снова толкнул её.
Нина как раз только начала вставать, и от его напора не так поставила ногу и подвернула её. Вскрикнув, вновь упала на мостовую и неосознанно ухватилась за стопу.
- Это ты!! Это ты её убила! – в глазах мальчика стояли слезы, которых не могла себе позволить она.
Отчасти и так, это случилось по её вине, будь она, Нина, с Соли то уберегла бы от этого, смогла бы защитить. Спасла бы. Это все из-за неё…
- Обернись, - сказала все же она ему, кивая на трупы мужчин, распластавшихся поодаль. – Я не убиваю массово, Кэнди.
- Это ты, это ты сделала!!
- Я тебе уже сказала, это не я…
- Тебе так нужны были деньги?! Бери!! – Кэнди Боуи её не слушал, доставал из кармана перетянутую пачку денег, стянул ленту и швырнул их прямо в лицо Нине, что продолжала сидеть перед ним и смотреть на него. Эта кипа ценных бумажек больно ударилась о её щеку, заставив закрыть глаза и немного повернуть голову, и разлеталась вокруг неё, причудливо паря, подхватываемая резкими порывами ветра и уносимая в сторону к трупам.
- Ты идиот, Кэнди, - горько усмехнулась она. – Маленький глупый идиот…
Он не слушал, доставал вторую пачку.
- Как ты могла?! – взревел он волком, швыряя опять в её лицо, но попадая в этот раз в шею, отчетливо послышался шлепок и шелест денег.
Нина не уклонялась, не уворачивалась, не пыталась закрыться руками, как и не стремилась притрагиваться к лежащим вокруг неё и на ней крупным купюрам. Только ноги подобрала и поднялась, подергивая плечами и стряхивая с них деньги. Вытянувшись во весь рост, ничего не говоря, она повернулась к нему спиной и с низко опущенной головой, прохромала вниз. Внезапно, не доходя до дороги, ринулась к перилам, обхватила их, перемахнула и бросилась в реку.
Днями раньше Кэнди Боуи с волнением и криками побежал бы и кинулся за ней, но сейчас он сказал учащенно забившемуся сердцу:
«Пусть её унесет течением и разобьет голову о бетонное заграждение!», - мальчик отвернулся и подошел к Соли, отчетливо ощущая зарождавшееся буйное чувство ненависти ко всем женщинам. Начиная с той, что родила его и бросила, продолжая Сильвией Боуи, внушившей ему столько надежд и так скоро оставившей одного. А заканчивал он Ниной, которая казалась ему самым дорогим человеком на свете, но в итоге стала той, кто отняла у него Соли.
Ненависть он ощущал, как и кое-что другое.
«Отчего же мое сердце будто щемит дверью?!», - он сдержал желание обернуться туда, где еще минуту назад перед ним сидела Нина. Конечно, она ему нравилась, и он грезил, что еще немного подрастет и непременно завоюет её. Об этих тайных наполеоновских планах знала Соли. Догадывалась и Нина, и у обеих это всегда вызывало снисходительную улыбку, а временами и в его отсутствие – море безудержного смеха.
Сейчас Нина тоже вспомнила то, как они с Соли секретничали и смеялись над мечтами юного романтика-Казановы, которые просачивались у него на лице. Выплыв к берегу, девушка на четвереньках проползла по нему и немного на них простояла, отплевывая воду. Течение реки этой ночью было бурным. Она с трудом удержалась на плаву и доплыла к устойчивому бетонному берегу, с ужасом осознавая, что в какой-то момент она расслабилась, намеренно погружаясь на дно и позволяя воде проникнуть в жизненно-важные дыхательные пути.
Да. Нина, бросаясь в реку, хотела умереть. Никогда бы не подумала, что слова и взгляд этого мальчишки с такой ненавистью и презрением обвинявшим её в том, чего она не совершала, могут сломить её и заставить пойти на такой шаг. Только ли это сподвигло её на необдуманные и рискованные действия? Скорее всего, нет. То, что эти люди все же были дороги ей – поняла прямо сейчас. И нет, Нина не видела в Соли воплощения доброй и заботливой старшей сестры, не воспринимала её матерью или лучшей подругой. Таковой Сильвию Боуи Жизнь никогда не позиционировала. Но с ней эта злостная убийца чувствовала себя спокойно, так же, как чувствуешь себя в кругу большой, дружной и безумно любящей тебя семьи. То же самое было у неё по отношению и к этому наглому беспризорнику – Кэнди.
Убийца-Жизнь никогда не воспринимала его младшим непослушным братом, племянником или еще кем-то, по крайне мере, осознанно того не делала. Но в окружении этих двоих Жизнь ощущала себя нормальным человеком. Человеком, а не отбросом общества, который вынужден зарабатывать убийствами и которым пренебрегли собственные родители, а затем и она опустилась до их уровня – аналогично поступив с родным братом, подбросив того на крыльцо детского дома и бессовестно забыв о нем, только потому что лично ей так было удобно.
Нина округлила глаза и поторопилась встать. В ноге больно стрельнуло при ходьбе, стиснув зубы, настроилась терпеть, быстро шагая под основание моста, откуда уже проложила себе мысленно путь к приюту. Она нечасто вспоминала брата и то, как она с ним обошлась, и ей всегда было безразлично. Считала, что это ради него же и у неё тогда не было другого выбора. Ей так было спокойнее.
Но теперь ей вдруг захотелось отыскать его, забрать и подарить ему семью в лице себя (какая-никакая, сестра!). Неосознанно и отчаянно хотела заменить потерянных в этой ночи людей им. Им одним. Она перешла на бег, корявый, с прихрамыванием, торопясь скорее достичь внезапно возникшей цели в её только что закончившейся жизни.
20.
Когда она через полчаса достигла забора старого приюта, то уже думала не столько о том, что хочет хотя бы увидеть своего брата, сколько удостовериться, что он жив-здоров и усыновлен какой-нибудь хорошей и состоятельной семьей, не знает горя и лишений, всегда обут и сыт и отлично учится в какой-нибудь средней школе. Что он счастлив, что ему лучше, чем было бы, оставь она его с собой, обрекая на вечную жизнь впроголодь. Да, да, пошли в ход оправдания виноватого и слабого человека.
«Ему сейчас должно быть около…», - подумав о его возрасте, Нина с болью в сердце вспомнила Кэнди Боуи. Она не подозревала в нем своего брата, а просто вспоминала, все то, что было связано с ним, с Соли. От этого тисками сдавливало сердце и душу, заставляя нервно вздрагивать. А она и без этого дрожала на ветру в мокрой одежде.
Оглядев себя, Нина уверенно прошмыгнула через брешь в хилом заборе (а время позднее, ворота и калитка уже были заперты) и, прихрамывая, подбежала к деревянным дверям. На её настырный и нетерпеливый стук, наконец, ответили. Приоткрыв одну створку, на неё непонимающе уставилась женщина в возрасте.
Нина растерялась, она не ожидала сразу же натолкнуться на того, кого искала, просто она только теперь поняла, что не имеет четко сформулированных вопросов, которые могли бы ей помочь поскорее разрешить все её всплывшие тревоги. Над этим она и задумалась, глядя в простодушное лицо седоволосой женщины, что очень терпеливо ждала за порогом.
- Добрый вечер, - сообразила прежде поздороваться Нина, замечая, как от её вежливых слов еще сильнее смягчается взор женщины, а створка двери открывается шире.
- Доброй ночи, - поправила та с улыбкой, намекая, что давно уже не вечер.
- Я кое-кого ищу, не могли бы вы мне помочь? – Нина не знала с чего лучше начать и начала с хватания быка за рога. Хватала словно с закрытыми глазами и наобум, ведь ничего путного ей в голову не приходило. До встречи с Соли и Кэнди общения с простыми людьми у неё практически не было: заказы да убийства, затем попытки забыться в клубах. Тоже в одиночку.
Женщина снова, но уже с большим участием оглядела незнакомку в мокрой одежде, дрожащую и стучащую зубами через слово на ночном холодном сквозняке, и распахнула двери:
- Входите же, я могу предложить вам чашечку горячего чая и хоть немного согреться.
- Нет-нет, - извинительно запротестовала Нина. – Мне достаточно лишь узнать у вас кое-что…
- Проходите, проходите же! – тащила добрая женщина её за собой вовнутрь. Она уже и дверь закрыла и до другой двери вместе с Ниной добралась, открыла и протолкнула девушка в душную и теплую кухню. Усадила за стол и поднесла чай, не слушая заплетающихся возражений продрогшей до костей нежданной гостьи.
Нина окоченевшими пальцами обхватила горячую кружку и, поддавшись уговорам, прежде чем начать, перекусила кексом и запила его, согревающим все её разбитое вдребезги нутро этой ночью, чаем.
- Понимаете, - начала вновь робко девушка, допив вкусный напиток и посмотрев со всем своим рассеянным вниманием в лицо этой терпеливой и отзывчивой женщины. – Я ищу своего брата.
- Брата? Как его зовут, когда он к нам поступил? – женщина всегда рада была, если внезапно кто-то вспоминал о брошенных маленьких членах семьи и наведывался, чтобы проведать, или же вернуть назад в любящую семью.
- Поступил?! – Нина, вытаращила глаза, с ужасом вспоминала, с какой холодной расчетливостью бросила спящего и беспомощного брата на крыльце приюта…
- Да, когда это было? Мне нужно знать точную дату, мы все регистрируем, я сверюсь с журналами и…
Она оборвалась и встала, намереваясь куда-то идти, возможно, ворошить эти самые журналы.
- Я этого не знаю, мисс, - с дрожью в голосе призналась Нина, хватаясь за рукав и останавливая ее. – А разве вы не ведете учет подброшенных детей? Или как это называется…
- Подброшенных!?
- Да.
- На моем веку такого не случалось. Это уже не практикуют, знаете ли. Все наши воспитанники попадают к нам из иных учреждений, приводит полиция, органы опеки, судебные приставы или же напрямую из родильного дома. Отказники, так сказать…
- То есть, - едва удержалась на стуле Нина. – Около десяти лет назад вы никого не находили во дворе?
- Нет. Являясь директором приюта на протяжении двадцати лет, ни разу с подобным не сталкивалась, - сказала уверенно женщина и теперь уставилась с подозрением во взгляде на девушку. – Ты…подбросила сюда ребенка?
Нина вскочила, не в силах смотреть ей в глаза, побежала вон их кухни и по коридору к входным дверям.
Убийца – убийца и есть, осознанно обрекла родного человека на голодную и холодную смерть! Обрекла того, кто не мог о себе и толком-то позаботиться, на скитания, наверняка, недолгие, но мучительные…
Она прорвалась в эту холодную ночь, не реагируя на окликавшую её встревоженную женщину, перелетела крыльцо, протиснулась в лаз и свернула за угол, унося себя прочь.
Куда? К кому? Зачем? Дома больше нет, а тот, что был – не был её родным домом, он принадлежал Соли. Денег, кстати, не было тоже: она не старалась скопить или отложить, не думая, что её безбедная, беспечная и счастливая жизнь так резко оборвется. Её никто не ждал – Соли мертва, Кэнди возненавидел. Никому не нужна, по тем же, кстати, причинам. Конечно, она все еще мастер своего дела и отбоя от заказов у неё не будет, но зарабатывать этим после всего, что на неё этой ночью обрушилось – не хотела. Не хотела ничего, только бежать и бежать от преследовавших угрызений совести. Припозднились они у нее. Изрядно. В её случае – уж лучше никогда, чем поздно.
21.
Кэнди Боуи все еще стоял на мосту. Вспоминая ту, что лежала в крови у его ног, он неизбежно думал и о второй – о Жизни, отнявшей у него Соли. Не ревел, не распускал сопли, а скрытно горевал в себе. Не для того, чтобы кому-то показать, какой он волевой и собранный мужчина, а не сентиментальный мальчик, просто он помнил, что Соли этого не любила, и сама никогда не плакала, а если и плакала, то – всегда счастливо улыбаясь. Не плакала даже в тот первый день их встречи, когда он шел к ней, с довольной улыбочкой насмотревшись на её избиение и думая поближе посмотреть, как она хнычет от боли и обиды, и вдруг был сильно удивлен, застав задумчивое отупение, а не горькие и обильные слезы по потерянному положению…
Он вспоминал об этом и обо всех мечтах, и в глубине души хотелось верить, что Нина, все-таки, не причем.
«Но, что же она тогда здесь делала вся перепачканная кровью?! Кто, если не она?! Вечно напоминала, что убьет, и вот, убила!», - Кэнди, повернув голову, посмотрел туда, где по брусчатке гонял ветер купюры, брошенные им и не тронутые гордой упрямицей Ниной, припомнил, как она хромала, сгорбленная и разбитая по мосту, а потов вдруг неожиданно сбросилась у него на глазах в реку. От этого он снова ощутил это болезненное, щемящее чувство внутри, которое никак не мог уже унять и понять.
Естественно, что ему нравилась Нина, какому мальчугану не мечтается жить под боком и в любви с писаной красавицей?! Еще и превосходящей тебя годами! Да это же мечты большинства юнцов – влюбить в себя прекрасную девицу старше себя и идти с ней в ногу по жизни, всем с влюбленной улыбкой в голос и в обнимку блаженно приговаривая: «Да-да, все возрасты покорны и ни разу не помеха!».
Соли он тоже любил, но по-особенному. Это было другое, возвышенное чувство. Он ни в коем случае не видел в ней мать и не воспринимал отличной заменой матери, которой никогда не знал. Сильвия была ему куда дороже. Да, она не была красивой, но то, что она носила внутри и безвозмездно раздавала им – ему и Нине, одинаково, – было в его глазах прекраснее всего на этом белом свете (да ты просто света не видывал, мальчик!).
Прерывая его самокопания, послышался вой сирен. В былое время это было сигналом к действию – бежать! Не раз они втроем – Нина, Соли и он, заливаясь звонким смехом и ругательствами, это делали! Сейчас же мальчик сглотнул ком от нахлынувших приятных воспоминаний, которым больше никогда не суждено повториться, и не шелохнулся. Эго требовало наказать убийцу, он приготовился сделать все, чтобы та безжалостная тварь, оказавшаяся настоящей сволочью, о которой он столько грезил, не избежала справедливого суда и заключения.
Называть себя офицерам полиции он не стал, пусть продолжают считать безродным бродягой (а они знали уже давно его таковым, и переселение в особняк будто бы ни на что не влияло), случайно оказавшимся свидетелем убийства. Кэнди все же не стал, как и в гневе задумывал, приукрашать свои показания. Поостыв, решил сказать правду – пришел и увидел Жизнь на месте кровавой бойни, которая, заметив его, предпочла сделать ноги вплавь через реку. Сам же он после всех повторных ночных допросов и дачи письменных показаний по данному громкому делу, вышел из участка разбитый и сонный под утро. Кэнди уже было подумывал снова пойти под мост, вернуться, так сказать, к истокам (ведь если нет Соли, то кому он в её доме сдался?), но его перехватил по дороге поверенный Сильвии Боуи. Он огорошил мальчика сообщением, что он стал полноправным хозяином всего того, что принадлежало убитой женщине.
Ну, как полноправным, по правде говоря, Соли в своем наспех накатанном и толком не продуманном завещании делила поровну все между Кэнди и Ниной, оставив за ними решение, кому и что достанется, верила, что они разделят без ссор и по совести. Но раз Нина пропала без вести, а еще к тому же признана особо опасной и разыскиваемой преступницей, и главное, убийцей Сильвии Боуи и нескольких неизвестных мужчин, чьи лица были обезображены выстрелами в лицо, то все по умолчанию отходило к Кэнди Боуи. Он унаследовал все, только теперь узнав, что Сильвия Боуи официально его зарегистрировала, усыновила и даже о том ему не сказала.
22.
Нина же прошагала всю ночь по городу, прячась от проезжей части и патрульных машин, с людьми в форме, разыскивающими её. Не зная, куда и зачем она идет, упрямо брела, сворачивая всякий раз в одну сторону и временами переходя на бег. В бегство она обращалась, стоило ей подумать о произошедшем с Соли или же с тем, что на неё снизошло в детском доме. Это подгоняло, подстегивало и нещадно хлестало её, вынуждая чаще работать ногами и мчаться вперед без оглядки. Когда это притуплялось, она снова переходила на шаг и прислушивалась к звукам глухих сирен. В этот миг на ум стучались мысли, предлагавшие пойти и протянуть руки для оков, которые прочат камеру и спокойное коротание заключения. А что же еще, если не это? Цели у неё больше не было. Стремлений тоже больше не оказалось, никаких – все словно ветром сдуло со смертью Соли, оставалась только она сама, никому не нужная, и груз, тяжкий груз поступков прошлого, который ей было не под силу сбросить. Но ведь жила же до сих пор, не ощущая его тяжести, что мешает делать это и дальше?
Размышляя об этом, она все шагала и шагала.
Светало, когда едва гнущиеся и из последних сил подчинявшиеся ноги привели её в порт на один из берегов русла реки (на тот, что не был залит для удобства бетоном). Почему сюда? Что приказало им нести тело в эту проклятую точку? Да она сама об этом только секунду назад задумалась и уже вот-вот собиралась упасть на песок и лежа хорошенько подумать над этим и еще над тем, что с собой теперь делать, как вдруг, закатывающимися и требующими сна и отдыха, глазами выловила небольшую компанию людей в метрах сорока-пятидесяти от себя.
Нина не думала к ним приближаться. Сначала не думала, поэтому ноги подкосились и уронили её на холодный глинистый песок, местами поросший острой и периодически скашиваемой осокой. А потом она запоздало осознала, что конкретно происходит в её близости – это тоже выдало заторможено, изнуренное событиями и этой ночью, сознание. Эта группа, преимущественно, мужчин, что-то громко выкрикивая и приговаривая, размерено избивала какого-то человека. Их выкрики без особых проблем стучались в самый мозг Нины, но ноги, повторюсь, её не слушались. Она встала со второй попытки, первая оказалась провальной – девушка упала задом в песок и беспомощно задергала ногами, а когда все же выпрямилась на своих двух, то не очень уверенно (песок под ногами только и делал, что помогал стопам сопротивляться воле разума), пошла к мужчинам. Они упивались своим веселым занятием и совершенно её не замечали, грех было им не помешать. Оттого глаза Нины будто бы вновь прояснились, дымка сошла, люди четче представали перед ней, и становилось яснее, сколько их, а их фразы обретали смысл.
- Получай, мерзавец!
- Тебе мало?!
- Так его, парни!
- Будешь знать, как…
- Грязная русская свинья!
Сколько людей, столько и восклицаний. Последнее, к слову, словно током прошибло преступницу, она и не поняла, как побежала к ним, отмечая про себя, что неизвестная ей жертва под их ногами не смиренно сносит и принимает удары, а защищается, размахивает руками и молчаливо пытается дать отпор. Это заставило её ускориться. Добежав, она схватила одного из линчевателей за уши (прямо обеими руками сразу за оба уха!) и, поражаясь дополнительному источнику энергии, что вырабатывал в ней мощный поток сил, оттянула его на себя и тут же отшвырнула в песок.
Свора линчевателей перед ней замерла. Мужчины прервались и повернулись к нарушителю их веселья. Узнать её могли бы сейчас единицы, но и такие среди них нашлись. Приподнял голову и щедро избиваемый до этой секунды человек, его лицо с разбитой губой и бровью, будто не знало, что такое боль, только удивление, с которым он и смотрел снизу вверх на Нину. Ему она была незнакома.
- Что вы делаете, – слишком безразлично и обыденно прозвучал этот вопрос из уст девушки и вопросом даже не казался. Но звучал он раньше, чем то же самое хотел возмущенно выкрикнуть, поваленный ею, мужчина. Он уже был на ногах, в руках его возник пистолет, наведенный на её голову.
Это ничуть не смутило и не напугало Нину. Она, не удостоив его взглядом, продолжала смотреть на мужчин, возвышавшихся всемером над одной жертвой. К избитому мужчине пал лишь на мгновение её взор, который снова устремился на агрессивно настроенных людей.
- Убери пушку, - неожиданно вышел вперед один в кожаной куртке поверх свитера со странной символикой. Он обращался к тому мужчине, что целился в лоб Нине. – Это – Жизнь.
- И что? Плевать! Сегодня же она будет гниющим трупом в реке!
Нина с легким удивлением вскинула голову и посмотрела на него. На неё с интересом глядели все другие.
- Ты, похоже, мало что слышал об удачливой убийце, - несвойственно усмехнулась Нина и снова посмотрела на того, кто лежал у ног этой компании. – Я задала вопрос, что вы делаете?
- Это тебя не касается! – нашелся смельчак справа от мужчины в кожанке.
- Проваливай! – с презрением цедил его сосед.
- Не тебе совать свой нос! – огрызнулся еще один.
- Я, между прочим, с вами вежлива. А вы – грубите.
- Меня ты вежливо толкнула?! – нетерпеливо наступал на неё обиженный ею мужчина, его пистолет почти касался дулом её лба.
- Поверь, это было очень вежливо, - сказала Нина. Глаза её теперь, не моргая, глядели на их жертву – мужчина этот, не чуя боли, смотрел на неё так, словно он прозрел и до чего-то необыкновенного додумался, как художник, поймавший заветное и почти неуловимое вдохновение, грозившее вновь улетучиться. Но это длилось недолго, кто-то, злобно усмехнувшись, ткнул его ногой в живот, и мужчина зажмурился от боли.
- Проваливай, тебе сказано, - осмелился гнать её самый молодой в этой группе, почти что юноша, хотя внешне он старался походить на тех, с кем якшался.
- Эй, - попробовала зайти с другой стороны Нина, и они не сразу поняли, к кому она конкретно обращается. – Ты, правда, русский?
- Да, - едва успело сорваться и тут же утонуло в хрипе боли, жертву снова начали пинать в несколько ног.
Довольный продолжением зрелища, мужчина с пистолетом засмотрелся на этот увлекательный процесс, рассчитывая при этом в уме, что-нибудь остроумное сказать и разок вломить и этой твари, что его оттаскала за уши. Но удачливая убийца не оставляла никаких шансов: миг, и его оружие в её руках. Еще несколько секунд её ломаных движений – и он с простреленной головой падает ничком к ногам убийцы. Дрожавшая от усталости, но с годами набитая, рука преступницы не промахнулась. Мужчины отпрянули от избиваемого и разом вскинули руки с оружием, в ответ наводя на аналогичный жест Нины.
- Я повторяю: я – удачливая убийца. И в этом поединке я погибну, но успею забрать с собой как минимум трех-четырех из вас. И, так как, ни в ком из вас нет уверенности, что это будет каждый другой, а не он сам, то настоятельно рекомендую свалить отсюда.
- А если нет?! – гневно прокричал один, палец жал на курок. Еще немного и пуля покинет свое гнездо.
- Я уже все сказала. Дело за вами, - после короткой паузы, Нина сочла нужным прибавить. – И учтите, что в городе обстановка накалена до предела. Вам наверняка известно, что мисс Боуи больше нет, и те, кто от неё остался с еще большим рвением пойдут в последний бой, узнав, по какой причине не стало и меня. И, судя по вашим методам, вы не принадлежите к Кельвину Джонсу, как и другим крупным хозяевам города, поэтому, вас найдут и размажут в первую очередь, как самую легкодоступную добычу, на которой можно сорваться и утолить жажду мести.
Слова её звучали ровно и убедительно, без насмешки, хвастовства и презрения, которыми обычно пронизаны подобного рода оскорбительные речи, в то время как она сама насилу ворочала языком в пересохшем рту и едва удерживала оружие в руке, предугадывая скорую и логичную кончину, которую сулила ей её же наглость. При этом Нина была более чем убеждена, что перед ней стоят третьесортные бандюги, которые и знать её не знают (а знали бы – пустили бы без лишних слов в висок ей пулю или же разумно стушевались и скрылись с глаз). Все же очень надеялась, что они достаточно умны, чтобы следить за развитием событий этого злачного города, в котором уже шел явный передел мафиозной власти.
И действительно, по завершению её речи, все они начали между собой переглядываться, выспрашивая друг у друга немых советов. О положении в пошатнувшемся криминальном мире им уже было известно, но кто же знал, что эта собачка Сильвии все еще на свободе, уже не на привязи и до сих пор жива. А раз она жива и ходят слухи об её предательстве (что тоже было известно, пускай не каждый знал в лицо Жизнь, и они сами видели убийцу так близко впервые), то они сами помеха тем, кому она теперь служит. Тут почему-то мужчинам на ум приходил Кельвин Джонс, который и мог посягнуть на «трон» мисс Боуи в связи с её кончиной, а еще приручить и призвать к ноге ручную меткую убийцу.
- Уходим! – сказал после долгого молчания мужчина в кожанке, что, по-видимому, являлся главарем этой группы.
Несколько человек направились к телу убитого товарища, чтобы забрать, и пара мужчин нагнулась к истязаемой жертве, которую тоже хотели утащить с собой.
- Мы заберем, - с наглыми ухмылками они склонились к трупу, косясь на пистолет в её покачивающейся руке.
- Валяйте. Но вон того, - глаза Нины указали на их игрушку – Оставьте мне.
Недоуменные лица обратились на старшего мужчину в этой компании. Тот пострелял глазами в убийцу, а потом в свою жертву и повторил:
- Уходим! – не давая больше приказов касательно русского, он торопливо зашагал к лестнице под мостом.
Мужчины последовали за ним. А Нина продолжала неимоверным усилием держать пистолет, провожая глазами группу вооруженных людей, которая по хлипкой лесенке взобралась на своеобразную эстакаду, а оттуда рассредоточилась по припаркованным на стоянке порта машинам. Когда отъехала последняя, она выронила тяжелое оружие и рухнула на песок. Глаза больше не могли противиться, как её тело и она сама. Мужчину, бежавшего к ней с подгибанием ушибленной ноги через каждый второй шаг, она уже не могла видеть.
- Эй, дамочка! – позвал он, пав подле её тела на колени и заглядывая ей в лицо. Довольно молодое лицо, ему прежде и с расстояния казавшееся физиономией безумно уставшего от жизни взрослого человека. – Мисс! Эй, мисс!!
«Мисс» не отзывалась. Она негромко засопела и зарылась лбом в песок. Истощенная морально и физически, Нина провалилась в крепкий сон.
23.
Открыв глаза, не сразу поняла, где находится. С большим опозданием пришло напоминание, что ранним утром она была на берегу реки, а теперь под ней отнюдь не зыбкий и холодный песок, а вполне сносная, твердая, как дорожное полотно, койка. Пахло, впрочем, в этом полутемном и непонятном, захламленном и загроможденном пространстве будто бы этим же самым горячим асфальтом, или смолой с керосином, а может даже и бензином.
Нина резко приподнялась на локте, бегло и затравленно осматривая чей-то заваленный стеллажами, ящиками всякими непонятными железками и инструментами гараж, судорожно припоминала, куда дела новое оружие. Пистолет она увидела у изголовья. Кто-то заботливо подложил ей его, для чего? Она быстро сунула его за пояс и, полулежа, запрокинув голову, оглядела потолок, стены, дверь. В процессе детального осмотра взор её уперся, поймав шевеление в противоположном углу возле стопки велосипедных шин, в спину мужчины, сидевшего на корточках возле спортивной сумки. Только шорох и шуршание пакета в этой тиши выдавали его, если бы не звуки, движение в углу не так уж и привлекало внимание.
- Ты еще кто? – раздраженно спросила и сощурила глаза Нина из-за испытываемой головной боли. Чувствуя себя крайне паршиво, она подняла разбитое тело и усадила на койке, спустив ноги на грязный земляной пол, по которому были разбросаны шайбы, гайки, болты и гвозди, судя по всему, никому не нужные. Скользнув по ним глазами, она снова уперла их в спину человека, медленно разворачивающегося к ней.
Он сходу протягивал ей половину булки, вторую половину он, держа в разорванном хрустящем пакетике, успешно догрызал сам, морщась от боли в растягивающейся разбитой верхней губе. Прожевав, он сглотнул и сказал:
- Напрягись и вспомнишь, Жизнь.
- Ты меня знаешь? – насторожилась больше прежнего Нина, с большими сомнениями вытягивая руку и принимая булку, от вида которой рот заполнила слюна, и в желудке все забурлило (хорошо, что дотягиваться всего считанные сантиметры – расстояние меж ними всего-то шаг). Вслед за её вопросом пришло воспоминание об утренней встрече на берегу реки.
- Много слышал о тебе, - отвечал монотонно и с сильным, довольно странным акцентом, мужчина. – Никогда не видел, но хотел хотя бы раз посмотреть на эту знаменитую Жизнь.
- Знаменитую? – оттолкнув все подозрения на отраву (отравиться она и рада!), Нина надкусила мягкую сдобу. Разжевала и, только проглотив, поняла, как она была голодна. Его восхищения она находила преувеличенными, потому что всегда считала, что её подлое занятие мало у кого вызывает уважения и уж тем более восторга. – Так уж и знаменитую?
- О тебе в последнее время много говорят. Не очень хорошо, но говорят, факт.
- За что они тебя били? – решила промотать эти неприятные детали мимо себя убийца и перевести на интересующие её моменты. И без его изложений знала, что фанатов за спиной не имеет. – За твой акцент?
- Насмехаешься уже? – едкая усмешка застыла на лице мужчины. – А мне казалось, что ты именно из-за этого за меня заступилась. Подозревать даже начал, что ты тоже, как и судачат по углам, русская.
- А что, я похожа на русскую?
- В данный момент только на безумно уставшего человека с множеством  серьезных проблем. – Он выдержал паузу и прибавил. – А если честно, то немного да, но не внешне.
Нина Боуи даже жевать перестала. Кое-кто ей уже нечто подобное заявлял. Но и это она скорее в себе загасила и сказала:
- Да, признаюсь, я заступилась, услышав, что бьют русского.
- Почему?
Нина Боуи мыслила в этот миг о том, что в нём, все-таки, нет для неё опасности (а эти острые вопросы не покидали её головы) – она спасла его, а он в ответ взял и перетащил её, да, неизвестно куда, но все же не бросил там, на берегу на произвол судьбы. Мало того, еще и едой поделился, явно последней. И сейчас, осмысливая и оценивая все это, распределяя по своим внутренним чашам весов, она заодно раздумывала и над его вопросом. Да, почему? Почему она, узнав, что он – русский, поспешила выручить его, не особо имея уверенности в том, что не отхватит на орехи и сама?
- Я не знаю, почему, - проговорила она, отвечая самой себе и ему. – Возможно, я была в ту секунду больше, чем просто невменяема, что и побудило меня сунуться в опасное мероприятие и сделать этот рискованный шаг прежде, чем…
- Отключилась и заснула? – улыбнулся мужчина и отвернулся, застегнул наружный карман сумки.
- Ну, у меня выдался сложный денек.
- И ночка, - прибавил следом он. – Я слышал про Сильвию. Сочувствую твоей потере.
- Ни к чему, - слишком уж резка была Нина, отклоняя его порыв в нежелании вспоминать опять то, что причиняло дикую боль, жгло и рвало на части душу. Поэтому со всей злостью прибавила, чтобы больше он не смел с ней об этом заговаривать. – Она мне не родня.
- Но ты работала на неё, верно?
- Это ничего не значит.
- Не швыряйся в меня гневом. Я убежден, что не ты её предала. И тем более не ты её так гнусно устранила.
- Еще дня не прошло, уже все и всё знают?
- Знают. Для того оно и сделано было, чтобы всем объявить тебя виновной. Они выживают тебя из города любыми путями.
- Они? Кто они и почему эти они это делают?
- Все, кому ты и Сильвия были поперек горла, - мужчина поднялся с корточек, прихватив туго набитую сумку с пола.
- Что ж, понятно. – Нина следила за ним глазами, не упуская ни одного движения. – Так почему тебя били те мужчины, и как тебя, вообще, зовут?
- Ты, как бы, тоже не представилась.
Улыбка от неизвестного и недолгая заминка в полумраке гаража, после которой девушка сама и добровольно сказала то, чего всегда так хотелось слышать Соли:
- Нина. Нина Боуи.
- Виктор Горин, будем знакомы, - он вытянул свою руку с широкой ладонью для пожатия. – Вставай, Нина, нам нужно уходить. Срочно.
- Почему?
- Потому что меня били за неповиновение и обещали со свету сжить, если еще хоть кому-нибудь из них на глаза попадусь. Это произойдет непременно, в этом городе – неизбежно.
- Тогда просто не высовывайся из этого гаража. Всего-то делов!
- Кормить меня ты будешь? – хмыкнул Виктор.
- А семья на что?
- У меня нет ни родных, ни близких. Здесь.
- Это тебе же на пользу, угрожать будет нечем, по крайней мере. Забьешься себе один дома и будешь от них отбиваться.
- Нет и дома, - улыбнулся Виктор и в опережение прибавил. – И квартиры, даже съемной.
- В гараже тоже можно неплохо жить, - ухмылялась Нина. Она уже была на ногах и глядела, как он перебирает в одном из ящиков сверла и отвертки. Искал, похоже, что-то для самообороны, а может для чего-то еще.
- Гараж не мой, - ответил Виктор. – У него есть хозяева, и они скоро явятся.
- Где же ты обитал, в таком случае, Виктор? – эта вся его ситуация вызывала у девушки странную улыбку. Она не смеялась над ним, не сочувствовала, это было другое.
- С теми парнями то там, то тут кантовался, пока меня не посчитали подходящим кандидатом на роль козла отпущения.
- А за что посчитали? На денежки дружков кинул?
Он вдруг развернулся к ней и заглянул в лицо, сдерживая свою улыбку и пряча в боковой карман сумки тонкую крестовую отвертку и одно зубило. После этого обошел её и пошел к двери, не отрицая слов убийцы и позволяя ей так и думать, чтобы уйти от скрытого вытягивания правды.
- Мы уходим, Нина, - сказал он.
- О! Ты берешь меня с собой?! Как это благородно, а главное – по-русски. Наверное.
- Учитывая то, что ты не русская, звучит это сейчас крайне обидно.
- Надо же, как в жизни бывает. Все, кому не лень, твердят мне одно и убеждают, не желая слышать меня и моих возражений, а тут появляешься ты и заявляешь мне, когда я уже со всем этим свыклась и больше не перечу, свое определение, что я – не русская. Виктор, я прямо зауважала тебя, несмотря на то, что ты там со своими товарищами натворил.
- Жаль, что твое уважение мне погоды не сделает, - улыбнулся широко он. – По существу, ничьи слова для меня теперь не имеют силы, Нина. Только действия. Мои.
- Что может тебе сейчас помочь? – спросила очень серьезно она, следуя за ним и ни на шаг не отставая. Гараж они уже покинули, она как раз смотрела во время своего признания на то, как он ловко орудует с замком, вешая его на место и скрывая следы своего взлома. Осмотревшись в сумерках, она легко поняла, где сейчас находится, как и то, кому принадлежал гараж.
- Если брать в расчет то, что мы с тобой в равном положении и тебя придется брать с собой, то – удачно залечь на дно и надыбить деньжат для обитания на этом самом дне и запастись, как минимум, еще двумя стволами для уверенности в себе, а также отыскать самое безопасное дно. Это поможет.
- И только-то! – Нина Боуи хотела сначала спросить: «На дне реки устроит?», но, поразмыслив, пришла к выводу, что шутка злая и не стала её озвучивать. – Ты смотришь далеко вперед, Виктор. А это совсем не нужно. Просто следуй за мной и все твои проблемы решатся.
- Следовать за удачливой убийцей, да? И куда же меня приведет Жизнь? – Горин, подчинился и сменил направление, становясь теперь не ведущим, а ведомым. Жить ему очень хотелось, потому, вопреки всем сомнениям он положился на эту девушку, что пошла в противоположную сторону, выбранной ранее им самим для побега.
- Удачливой убийце везет не только в убийствах, мой русский друг, но и во всем остальном. – «Действительно. Ни убиться – глупое падение с моста в бегстве от Кэнди даже ушибом не наградило. Ни нарваться на смерть – мужчины у реки запросто могли в порыве ярости застрелить в отместку за смерть товарища, но не стали. Кроме того, сейчас припоминается много всего другого (смертельно опасного, в основном), что по жизни должно было со мной произойти, но по странным стечениям обстоятельств не происходило». – Плохо, что я это поняла только сейчас, потеряв самых дорогих мне людей.
Это признание было сделано шепотом, и Виктор шепот этот разобрал, но не стал показывать ей, что она была им услышана. Спросил другое:
- Не слишком ли опрометчиво, считать меня другом? Мы и знакомы-то несколько часов. Или это опять так, для красного словца?
- Нет, Виктор, я называю тебя другом и ты должен сейчас же влезть в шкуру этого друга, если хочешь иметь то самое спасительное дно, оружие и деньги.
Виктор Горин внезапно зашел вперед, раскинул руки, останавливая и преграждая путь:
- Объясни, куда ты меня ведешь, Нина?
- Без паники. Мы уже пришли, - она подняла глаза, указывая ему на четырехэтажное здание (тот гараж находился в двух кварталах отсюда и принадлежал как раз одному из тех, кто сейчас ждал её).
Горин обернулся и уставился в вполне знакомую ему вывеску первого этажа, затем проскользнул, будто проникая в каждое окно, взглядом вверх. Это была вторая по значимости точка – та самая и никем непокоренная, принадлежавшая Сильвии Боуи, все остальное, по его сведениям, в одночасье было прибрано к рукам ребятками Кельвина Джонса, и не только ими.
- Это же…
24.
Дальнейшее сорвалось с его уст только из-за того, что Нина толкнула дверь ногой и втолкнула его внутрь, приговаривая громко для того, чтобы её голос хорошо был слышен тем, кто внутри поджидает с оружием наготове:
- Цитадель. Здесь не прогонят, не пришибут. Примут и поймут. Но помни, что ты теперь друг, и отныне помышлять права не имеешь на кидалово.
Виктор слушал её с раскрытым ртом, занят был разглядыванием обстановки и людей, обступивших их полукругом и точно также разглядывающих чужака, только с большим волнением и искренней тревогой переводивших взгляды на ту, что его привела. Некоторые, как заметил Горин, натурально глядели на неё сквозь слезы, заваливая при этом не озвученными вопросами.
- Наш босс… - начал кто-то и осекся.
- Соли убита, - закончил за него другой, поборов ком в горле, и вонзил глаза в девушку, думая, что та не в курсе, и это случилось потому, что она по каким-то причинам была не с Сильвией, чем и воспользовались враги, при этом еще и обвинив в своем преступлении Жизнь.
- Знаю. И мы ничего не можем с этим поделать. – Нина отвечала сдержанно, попеременно заглядывая в глаза то одному мужчине, то другому. Лучше кого бы то ни было знала, что нельзя им позволить сунуться с возмездием к Кельвину Джонсу, как и к Кэнди Боуи, который заочно для них становился теперь предателем. К Джонсу полезла бы с удовольствием она сама, но не имея весомых доказательства на руках, а только собственные подозрения (из-за личной неприязни, не боле), а также помня запрет Соли и обещание ей же данное, Нина не могла себе дать спуска. А им тем более!
- Но как так, - всхлипнул кто-то слева.
- Что нам делать…
- Мы должны отомстить! – это был голос куда увереннее, больше, чем просто волевой.
- Нет! – отрезала Нина, узнавая самого молодого и отчаянного парня. – Ни в коем случае!
- Почему? – тут же несколько голосов слились в один непонимающий вопрос.
- Они ведь скоро нападут и на нас…
- Мы что, должны этого ждать?
- Его люди уже захватили особняк Соли…
- И Кэнди у них в заложниках, треплет всякую чушь про вас с их подачи…
- Никто ничего и никого не захватывал, - была спокойна Нина, прикидывая в уме, что это связано, скорее всего, с влиянием Джонса на Кэнди, которому и отходило недвижимое имущество Соли по её собственной воле, о которой убийца лучше них всех знала. А вот, как и какими путями был переманен мальчишка, и что побудило его связаться и исполнять прихоти Кельвина, о которых уже жужжал весь город, было настоящей загадкой для Нины. Это волновало её не столько, сколько то, что нужно было утихомирить этих людей, без улик ополчившихся на Джонса и Кэнди. Нужно немедля усмирить их пыл кровавого и напрасного мщения ради их же блага и предотвращений бессмысленной бойни. Иначе она навечно здесь застрянет, увязнет в этих бесконечных кровопролитных стычках и стрелках на окраинах и в черте города.
Осмотрев строго их всех, она продолжила:
- Особняк Сильвии Боуи по праву принадлежит Кэнди Боуи.
- Как?!
- Это невозможно!!
- С чего это…
- Так распорядилась Соли еще при жизни, - оборвала возмущенные крики и шум Жизнь. – И я тому свидетель, еще есть поверенный нотариус…
- Значит, они одурачили Кэнди?!
- И обманом заняли дом!
- А его точно держат в заложниках!
- Или же никто никого не держит, и он просто предатель…
- Он нас предал!
- Проклятый мальчишка…
- Да уймитесь же! – впервые вскипела, выходя из себя, Нина. Она невольно схватилась руками за гудящую голову. Затем опомнилась и одернула их. – Не предавал он вас! Это просто его выбор. Можете считать, что он нашел свою давно потерянную семью, пусть ею оказались и не мы. Забудьте о нём и этом доме…
- Так они – родственники?!
- Подумать только…
- А ведь чем-то похожи…
- Получается, это Кельвин Джонс подослала к Соли этого сопляка…
- И он намеренно тут крутился, разнюхивал все за него…
Нина Боуи снова потерла нервно лоб, покачала головой, не имея больше сил этот бред оспаривать, и прошла через них напролом к столу в противоположном углу, успев подозвать жестом за собой своего русского гостя. Толпа перед ними любезно расступалась, продолжая утопать в мысленных вопросах о причастности и непричастности мальчишки к их бедам и искоса поглядывать на этого чужака.
Она села на скрипучий стул, посмотрела на Горина и опять на взбудоражено перешептывающихся преданных Соли людей, которые развернулись за ними и снова стояли полукругом к ним. Их, конечно, волновало буквально все, что хоть как-то касалось Соли: её убийства, бизнеса, территорий. И, разумеется, их самих – это в первую очередь.
- Как же нам теперь быть…
- Они же нагрянут, как пить дать!
- Подмяли дом, теперь на очереди мы…
- Перестаньте же уже дрожать, как мыши! Я не для того вам привела отъявленного подрывника и убийцу, к тому же еще и самого настоящего русского и беглого преступника…
Лицо Виктора искажалось одновременно с лицами окруживших его людей, и в отличие от них, у него было не недоумение, а сильнейшее удивление, ведь она попадала по всем пунктам (а он был уверен, что она ничего о нём не знает!).
- У нас уже есть вы! – упрямо возразил один, посматривая с любопытством на незнакомца, присматриваясь к названному девушкой подрывнику, убийце, «настоящему русскому и беглецу».
Никто не выражал открыто негатива, отнюдь, все смотрели с надеждой, и Горину это не нравилось.
- Виктор Горин, - не слушая никого, представила его Нина. – Прошу жаловать, любить не обязательно. Она вам тут во всем поможет.
Сказав это, она поднялась и направилась опять через плотную толпу к выходу.
- Вы что же, нас бросаете? – опять в несколько голосов догадались мужчины.
- Как обвиненная в убийстве Сильвии Боуи, я представляю опасность для вас, и поэтому должна уйти раньше, чем меня здесь обнаружат слуги закона и по этой причине официально разгонят вас, поспособствовав этим Кельвину Джонсу в его завоеваниях.
- Но мы не верим, что это были вы!
- Мы выгородим вас…
- Спрячем…
- Выдумаем алиби!
- Приятно, что вам не наплевать на меня, - не улыбалась им даже мысленно Нина. – Но у Джонса есть свидетель, парни. Да и я, действительно, была с ней на мосту. Изрядно опоздала, но была…
Люди вокруг неё застыли, разинув рты. Огорошило их вовсе не это её сообщение. А то, что она прямо сейчас их бросит и уйдет, и что они ничего не могут с этим поделать. И да, Нина Боуи, сказав это, быстро вышла за дверь.
- Почему вы не останавливаете её! – воскликнул гневно Горин, протолкнул на стол свою сумку и бросился за ней. Откуда ему было знать, что она упряма и тверда в словах и действиях. Непонаслышке знали это, оставшиеся стоять с поникшими головами, люди. Однако же его поступок и рвение вызвало у них нечто сродни уважению, потому что они и сами хотели бы бежать за ней, вцепиться и не дать уйти. И опять-таки, они уже знали, что бесполезно, потому смиренно стояли на местах, бросали обреченные взгляды друг на друга, и продолжали тревожно перешептываться.
Виктор Горин нагнал Жизнь за несколько секунд, схватил за руку, потянул, но она не остановилась, как упертый баран, тараня головой воздух, шагала и тащила его за собой. Тогда он отпустил её и пошел с ней рядом со своим обвинительным вопросом:
- Ты решила убить сразу трех зайцев?
- Я не охотник, а убийца. За зайцев мне никто не заплатит.
- Как же! Вот, я – один из них, и даже все три сразу! – Возразил на эмоциях Виктор Горин. – Решила дать мне кров и защиту – это раз. Использовала при этом меня же как свою замену – это два. И, пользуясь тем же, решила покинуть людей, которые всецело полагались и ждали тебя, чтобы позорно бежать – это три.
- А вдвоем с тобой бежать – было не позорно, да?
- Это другое, Нина!
- Нет, не другое, Виктор. Бегство – есть бегство, и оно всегда позорно, если только это не физическая разминка по утрам в парке для похудения. – Нина зло оскалилась и немного замедлилась. – Теперь у тебя есть то, что можно отстоять, а заодно использовать как дно, которое тебе так необходимо. Оружия, кстати, на этом дне – завались. И деньжат немереное количество. Только еще раз учти, что кидать запрещено – поплатишься жизнью передо мной.
Сказав, она повернулась к нему, завела руку за спину, доставая из-за пояса оружие, которое успела прихватить с собой, когда покидала гараж. Свое оно сбросила в тот самый люк под мостом, в котором когда-то спряталась, больше смертельных железок у неё не оставалось. И то, что она делала сейчас, это тоже был выбор, такой же, какой сделал Кэнди.
- То есть, - сощурился на неё Виктор. – Если я захочу вернуть тебя им – то мне нужно подложить им свинью по-крупному?
- Нет. Я не возвращаюсь по чьим-то желаниям.
- Только по своим?
- Да.
- И когда же это случится, Нина?
В недолгом молчании девушка смотрела в упор на него и ждала, когда он примет у неё этот пистолет, чем и даст подобие согласия заменить её. Внешне он очень подходил на роль того, кто сможет заменить мисс Боуи. Нина отметила, что он был высок, крепок. Довольно плотный молодой человек без явных преступных и отличительных признаков, таких как порезы, шрамы, рубцы, татуировки, синяки. Хотя, имелись свежие ссадины и кровоподтеки, но они, понятное дело, скоро сойдут, били-то его вчера, потому-то еще свежи отметины. В целом же о нем создавались только положительные впечатления, будто заядлый интеллигент стоит. Симпатичный интеллигент – шатен с зелеными глазами и приятными чертами лица, грубости ни в чем: ни в лице, ни в теле, ни в движениях. И не верится даже, что отъявленный бандит и неслабое звено криминала. Но Нине ли их не знать.
- Если пообещаешь дождаться и выручить их, то скоро, - её ложь была такая очевидная.
Горин размышлял. Глядел на пистолет в её руке и думал. Все это его не устраивало: оказаться меж десятка огней, теперь помимо своей банды иметь на хвосте еще всяких Джонсов, Асскетов, Гофмана, Муррея, и других крупных шишек этого падшего города, чему ему тут радоваться?! Продолжая перебегать глазами от пистолета к её лицу, он задумчиво спросил:
- Скажи, Нина, как ты определила, кто я?
- Убийцу мне ли не узнать? Да и сумка твоя, Виктор, будто насквозь порохом пропахла, - последовала улыбка. Слишком часто эта угрюмая и опасная личность сегодня улыбалась, а надо было плакать, рыдать в три ручья, оплакивая себя, жизнь и Соли. – Шучу. Все банально просто: для меня все русские – это всегда отъявленные злодеи, умеющие обращаться с оружием, которым напичканы с ног до головы, и способные собирать бомбы из ничего.
- Ну, спасибо, унизила, - Виктор сплюнул и взял, наконец, пистолет, который на самом деле принадлежал ему. Его у него отнял тот самый мужчина, которого из него же застрелила Нина. Оттого Горин и прихватил оружие с собой, когда забирал девушку. – В отместку я даю тебе срок – не больше десяти лет. По их истечении я всех этих людей перестреляю, а эту последнюю цитадель Сильвии Боуи снесу к чертям одним мощным взрывом, да таким, чтобы осколками её же особняк накрыло. Помни об этом, Нина, в каком бы райском уголке ты не поселилась и не предалась наслаждению блаженными и тихими деньками. Ведь ты, все-таки, несешь ответственность за то, что привела к этим несчастным меня.
- С чего ты взял, что я иду искать райскую тишину? – искривила губы Жизнь, замечая, как может меняться этот человек под напором чувств. Сейчас он был явно зол на неё, за то что, она так поступает.
- Наталкивает твой отрешенный вид. Нина, мне все в тебе явно говорит о бегстве не от полиции, не от прихвостней Джонса и кого бы то ни было еще, а о бегстве от самой себя. Причем, навсегда. Бежишь для начала новой, умиротворенной и счастливой жизни, как говорят наивные, жизни с нуля?
- Что ж. Десять лет, значит? – не отрицала девушка и не давала ему объяснений своему поступку. – Я запомню этот срок, возможно, столько мне и понадобится.
- Чтобы принять себя?
- Себя я давно приняла, - широкая улыбка обнажила зубы. С улыбкой Нина отвернулась от него, не глядя, махнула рукой, говоря этим, чтобы спешил назад и немедленно занялся делом.
- Десять лет, Нина! – крикнул в спину угрожающе Виктор Горин и без особого стремления побежал опять к умеренно паникующим людям, сильно сомневаясь в том, что они будут его слушать. Кто будет подчиняться чужаку?! Да никто!
25.
Когда он вошел на него уставились взволнованные, без малого, сорок пар глаз и немного недоверчивые лица. Кто-то должен был сейчас заговорить, и это поспешил сделать Виктор:
- Вы уверены в том, что Кельвин Джонс и его ребятки сунутся сюда? – он старался сделать все, чтобы в голосе его им не почудилось надменность и прочие задевающие их качества, за которые они могли зацепиться и укорениться в своем недоверии к нему. Нужно было укрепить именно доверие. С него все начинается в любых коллективах.
Нет, им ничего такого не чудилось. Они нуждались в нем, хоть и не хотели этого принимать. Ведь Жизнь знает свое дело, кого попало она к ним не привела бы. Это и перевесило на их чаше весов.
- Он сам объявил, что будет следующим на его пути.
- В таком случае, завалите все двери и окна первого этажа и возьмите все оружие, что имеете. Нам предпочтительнее занять верхние этажи и крышу.
- А первый что, взрывать?! – кто-то все же посмел выразить свое едкое сомнение.
- Если понадобится, поднимем на воздух весь город, а не первый этаж, - сказал сдержанно Виктор. Хмыкнул и, расстегнув молнию на сумке, очень осторожно извлек из сумки, компактно перемотанные проводами алюминиевые, полые трубки, заполненные теми самыми обрезанными гайками, гвоздями и болтами и облепленные снизу несколькими кубиками тринитротолуола, напоминающим тем, кто не знал что это, куски самого дешевого хозяйственного мыла. Вообще-то Горин собрал это устройство, пока спала в гараже Нина, думая его подкинуть в отместку своим обидчикам прежде, чем покинуть город. Но все вышло не по его плану.
Это развеяло последние сомнения у людей Сильвии Боуи – мужчины вдохновились видом взрывного устройства и зашевелились: начали бегать по многочисленным комнаткам первого этажа, выполняя то, что потребовал от них этот русский. Они выдвигали и уносили припрятанные под мебелью, или замаскированные в тумбы, ящики с оружием. Кто-то заколачивал наспех окна в четыре руки, кто-то вдруг явился с дрелью (похоже, из того самого гаража, в котором перекантовались Горин и Нина) и принялся оглядывать бронированную дверь, прикидывая, как лучше её заглушить, чтобы потом не пришлось менять. Но подумав, что дверь все равно обстреляют и менять придется, мужчина приступил к работе.
- Ты, что, террорист? – прибился к Горину тот самый смелый парень, требующий возмездия.
- Вообще-то, я – химик. Но, если вам удобно, можете меня и так называть. И да, - Виктор оглядел всех, глазами прося минуточки внимания. – Прежде чем вы все рассредоточитесь, хотел бы предупредить вас…
- О чем? – опять вмешался парень, следя за тем, как отвлекшись от своих слов, русский мужчина начал увлеченно соединять провода и обматывать их изолирующей лентой.
По воцарившейся тишине, он понял, что все замерли, смотрят и внемлют ему.
- Никогда и никому ни под какими предлогами, угрозами и даже под страхом смерти не говорите, что Жизнь вас покинула, - заговорил Виктор. – Пусть этим вам хоть в лицо плюют – не подтверждайте, не отрицайте, молчите и не кивайте. Просто принимайте, но сами не смейте ничего подобного говорить. Это может идти и распространяться от кого угодно, но только не от вас: ведите себя так, будто она отсиживается где-то за вашими спинами и выжидает удобного момента. Всем понятно?
- Мы поняли, - был хоровой ответ. И его, действительно, понимали. То, что он хотел до них донести – дошло, не расплескавшись в пути. А то, что он от них требует этого – снова вызывало уважение к нему и окончательно убеждало в том, что Виктор Горин – тот, кто им нужен. Как в свое время нашла помощь в Нине Сильвия Боуи, так и в нем отыскалась необходимая поддержка для Нины Боуи – так они это себе объяснили.
- Продолжайте работу, - бросил им он через плечо и потянулся за ножницами. Сумка была далеко, на помощь пришел парень, он понял, что нужно и сам извлек и подал ножницы.
- Четверо метких стрелков останьтесь со мной, - закончив со своей смертельной игрушкой, объявил Виктор. Он все-таки перешел на приказы, и это уже никого не задевало. То, что он заботится о репутации бежавшего второго лидера, наталкивало исключительно на положительные мысли о нем.
В эти тяжелые для них времена этот «русский террорист», будто был послан Нине самой Сильвией Боуи. Вместе с Гориным работники цитадели сумели дать достойный отпор и отстоять территорию и здание. Да они, грубо говоря, натянули банду, посланную Кельвином, так, что больше к ним никто не смел совать носа несколько лет. Однако, сами они, по совету Горина, старались быть тише воды, ниже травы: не лезть никуда, на глаза не попадаться, а тихо заниматься тем, чем и ранее занимались.
Подлатали цитадель, расширили зоны и количество спортивных клубов, занялись вип-кабинами своего ресторана и ночным клубом. Пытались как-то отстоять и другие точки в городе, но с этим было сложнее.
А Нина Боуи – Жизнь, обернувшись в последний раз на хлопнувшую вдалеке дверь за Виктором Гориным, кинулась наутек, пока её здесь не подловили полицейские патрули или же люди Кельвина Джонса, которому она кровь из носу нужна была либо убитой, либо заключенной навсегда под стражу. Конечно, принимался и третий вариант – внезапное и окончательное исчезновение. Насчет окончательного сказать трудно, но вот исчезновение убийца решила провернуть. Держась малолюдных улиц, на которых не подумали бы её искать, она устремилась прочь из города. Достигнув к полуночи нового поселения бродяг и лишенцев, выдворенных властями из-под моста сюда, она вдруг остановилась. Не переводила дух и не сокрушалась неподдельным сочувствием к ним, просто пришла на ум идея, что отнюдь, не была в новинку.
Подозвав к себе самого ближнего бродягу, Нина заключила с ним вполне выгодную (для него, но не для неё) сделку – за всё, что было в её промокших и уже высохших вместе с содержимым карманах получить несколько предметов одежды из его туго набитого мешка. Обмен состоялся стремительно: увидев деньги (последние, впрочем), старик даже позволил девушке самой выбрать из мешка тряпок приглянувшиеся вещи. Она взяла рубашку, джинсы, какой-то выцветший плащ с полинявшей шапкой в придачу. Завершив обмен, они разошлись. Бродяга продолжил обустраиваться под открытым небом в своих картонных владениях, а Нина побежала в ночи дальше, набегу накидывая плащ и надевая шапку.
26.
Покидая город, убийца думала лишь о том, что полностью заслуживает всего того, что с ней сейчас происходит. Принимала это и считала, что раз она обрекла маленького брата, неспособного ни прокормить, ни защитить себя, на бродяжничество, и вследствие того, на скорую смерть (а в то, что все было именно так, она слепо верила), значит, и сама должна заняться тем же и непременно где-то подохнуть от голода. И ведь это её устраивало, ничуть не страшила такая жизнь. Да и чего ей этого бояться? В отличие от холеной Соли, она подростком так и жила, не имея постоянного крова и уверенности в завтрашнем дне, но имея деньги. Был небольшой опыт еще и с той же Сильвией Боуи и Кэнди Боуи, так что, в этом плане это уже пройденный поворот. Задумываясь о времени, проведенном с Соли и вспоминая некоторые её слова и пожелания, Нина вдруг осознала, что готова на все, только бы не брать в руки оружие.
«Надеюсь, я не проживу и двух недель. Иначе придется исполнять обещание этому русскому», - она резво сбежала с дороги и плюхнулась плашмя в кювет, услышав далеко за спиной визжащие звуки сирены.
Кортеж из полицейских машин с мигалками проехал через выезд, сделал круг по прилегающему с правой стороны оврагу и снова направился в город. Нина выдохнула, поднялась на ноги. Осмотрелась, вновь выбралась на дорогу и, раздумывая о собственной жизни и поступках, зашагала вперед. Как такового желания убивать у неё никогда не было, это все было для преступницы не более чем ремеслом и необходимостью, этим она зарабатывала и кормилась, не задумываясь о том, что многие из убитых являлись чьими-то кормильцами. Нередко, единственными. Когда в голову стучались подобные жалостливые мысли, то оправдывала себя тем, что она вынуждена, и что нет другого выхода. А также, что она просто выполняет чей-то заказ за деньги, отвечать же должны те, кто заказывают.
Сейчас, вспоминая эти наивные отговорки самой себе, когда она только-только начинала «бизнес», Нина понимала, как была глупа и эгоистична. Стало горько и противно, противно, что она такая. Бессердечная. Жестокая. Нещадная убийца.
Она перешла на бег. Просто взяла и сорвалась, подгоняя саму себя и унося ноги прочь. К полудню она уже была на подходе к тихому прибрежному городку. Едва волоча уставшие ноги, она прошла по его окраине, в поиске подходящего места для отдыха. Пришлось углубиться, отыскать парк, в котором, уже ближе к сумеркам, она выбрала скамейку в неприметном повороте к сосновой аллее и прилегла на неё, укрывшись плащом. В эту же первую бездомную и одинокую ночь плащ у новоиспеченной скиталицы и украли. Кто и когда – было не понять, когда ранним промозглым утром девушка открыла глаза, всем телом дергаясь от холода (что, собственно, и пробудило её), то плаща на ней уже не было.
Началось все с плаща, а дальше было гораздо хуже, чем убийца себе представляла и ожидала. К такому она не была подготовлена, несмотря на то, что опыт бродяги у нее уже имелся. Опыта одинокой и всеми отвергнутой бродяжки еще предстояло набраться.
Но это уже не так значимо, как значимо то, что Жизнь пропала, как любили с наслаждением приговаривать некоторые: «со смертью Соли», и выпала из всех важных мероприятий и событий города на восемь долгих лет. Многие считали её убитой, хотя труп убийцы не всплывал в реке и не был найден где-нибудь на свалке или же опознан кем-то в морге. Несмотря на то, что люди в цитадели открыто или скрытно не заявляли об её смерти или же здравии, находились среди жуликов языкастые разносчики сплетен, подкрепленных домыслами и богатой фантазией. Криминальному большинству доставляли спокойствие и умиротворение слухи, да и сама мысль о том, что Жизнь после гибели Сильвии, наконец, где-то сгинула, – расслабляла и лишала всех тревог. И неважно, где сгинула, только бы сгинула.
Особенно о том мечтал (и временами сильно подвергал сомнениям себя, спрашивая, а о том ли он мечтал?) Кэнди Боуи. А вместе с ним (но скрытно и про себя) Кельвин Джонс, дела которого неконтролируемо пошли в гору (даже лучше чем у мисс Боуи), опять-таки, со смертью Соли.
27.
Кэнди Боуи зажил другой жизнью: грязные улицы и свалки больше не были ему домом (хотя, предложи кто-нибудь ему туда вернуться, взамен воскресив Соли и вернув им обоим Нину, то он, и не дослушав, уже побежал бы к мусорным бакам) – родным домом стал особняк Сильвии. Но это не радовало. Он бродил по этому огромному для него жилищу и понимал, что ему здесь тесно и постоянно давят мысли о том, как было здесь хорошо с Сильвией и с Жизнью. Даже от широты души своей призвал жить вместе того, кто его выручил деньгами, за что мальчик и считал себя безмерно обязанным, Кельвина Джонса, и тот с радостью принял это предложение. Но.
Но веселее в доме не стало. По-прежнему мальчику не хватало двух человек. Тех двух, кого не встретишь больше в городе, да и нигде больше. Никогда в жизни.
Странно, но, он четко понимал и не противился тому, что внутри у него что-то упрямо надеется и ждет, что где-нибудь можно случайно повстречать, невзначай столкнуться, внезапно натолкнуться взглядом или оказаться лицом к лицу с живой Ниной. Увы, годы шли, а о Жизни – ни слуху, ни духу. Весточек от неё он бы не получил бы, после всего того, что было им сказано, но Кэнди все настырно дожидался чего-то и жадно ловил всякие сомнительные слухи. Втайне от Джонса интересовался, прислушивался, когда кто-то затрагивал в разговоре тему уцелевшей группировки Соли и Жизни, возглавляемой теперь каким-то отвязным русским парнем, которого буквально нарекли родным братом исчезнувшей убийцы и сделали её преемником.
Да, Виктор Горин поддал жару всем неприятелям, покусившимся на «обезглавленную» группировку, он не потерял в «бою» ни одного человека, зато все неприятели со счету сбились, перебирая покалеченных и убитых товарищей. К ним уже старались не соваться после первого провального набега. Его самого, впрочем, редко можно было встретить на улицах или же вытянуть на разборки, чтобы благополучно порешить – к чему не раз обманными путями прибегал Кельвин Джонс, видя в нем преграду, по силе равную Соли и Нине вместе взятым. Этот Виктор был слишком умен, мало того, натаскивал и обучал всему, что умел сам, людей своих: всяким взрывным премудростям и хитростям, благодаря которым и была отбита мощная атака Джонса. Повторный вооруженный налет Кельвина с позором провалился, потери его были велики, и об этом вовсю судачили по углам.
- Пожалуй, это один единственный человек во всем городе, чего-то стоящий, - сказал своим слушателям Кельвин Джонс, задумчиво исследуя пальцами и потирая подбородок.
- Его и вытеснили-то из зависти, прекрасно зная, что благодаря нему держались на плаву, - добавил Нил Майер, вороша в уме все, что знал об этом человеке и шайке, в которой ранее промышлял Горин.
- Может, даже, побаивались, - прибавил кто-то еще.
- Что же заставило его примкнуть к этой своре, а не ко мне? – задавался вопросом Кельвин Джонс, опасаясь, что теперь Виктор Горин доставит ему проблем.
Потому он и нацелился выманить одного Горина, а группировку оставить в покое и не замечать, тем более что они никуда не лезли и не были существенной помехой. Но и это тоже усилиями Горина и его знаниями: Виктору удавалось держать людей в узде, контролировать и вовремя объяснять, как лучше обойти ловушки Кельвина Джонса, который разными способами пытался их спровоцировать на месть за Сильвию и Жизнь и заставить напасть первыми. Мистер Джонс этим и планировал воспользоваться, чтобы тотально уничтожить эту группировку.
Не сильно вдаваясь в эти дела, при нем жил и работал (что и помогало ему ловить слухи и свежие новости) – отрабатывал «долг» Кэнди Боуи, исполняя всевозможные безобидные поручения и иногда сиживая и скучая в сторонке во время важных переговоров и прочих обсуждений. Жизнь его круто не менялась (круто изменилась, когда он встретил и недолго пожил в обществе Соли и Нины), всё то, что происходило сейчас с ним – его не удивляло, не восхищало, не радовало и ни разу не удовлетворяло. Обрушившееся на него наследство мальчик принял без особых эмоций. Лицо его со временем, впрочем, перестало выражать что-то кроме пренебрежения, презрения и ледяного равнодушия, которыми в свое время его щедро одаривала черствая убийца Жизнь.
Когда что-то случалось (сколько бы значимо не было б событие), он всегда волей-неволей задумывался над тем, как бы на это отреагировала Соли, случись это с ней. И Нина, если с ней. И как это выразили бы эти их лица, окажись они все трое вместе в этот момент. Конечно, Кэнди считал, что знал, какие именно выражения демонстрировали лица, покинувших его, девушек. На них он и смотрел не мигающим взглядом, показывая людям свое холодное презрение, а мысленно все любовался запомнившимися эмоциями Сильвии Боуи и редкими улыбками Нины.
Так он и жил. Рос, менялся, развивался, периодически проваливаясь в прошлое. Всё чего-то ждал, черствел и преображался, а время шло, и с его течением он переставал возвращаться в памяти к двум девушкам, но не переставал быть холодным истуканом с наполненным презрением взглядом и ненавистью к женскому полу. Это тоже было недолго, Кэнди вскоре понял, что девушками, женщинами и даже перезрелыми дамами можно пользоваться как угодно и когда угодно, раз уж они сами так спешат на нем повиснуть.
Особняк свой все с тем же выражением лица Кэнди полностью отдал во временное пользование (ни на сантиметр от владения документально не отказываясь) Кельвину Джонсу. Самому же молодому мистеру Боуи в нем было не ужиться – находиться постоянно там, где все время и в каждом углу настигали воспоминания о двух девушках, некогда живших с ним и без крыши над головой, было тошно.
У парня была еще в руках квартира, завещанная Сильвией Боуи Нине Боуи, но, так как та бесследно пропала (плюс к тому же находилась в розыске за совершенные тяжкие преступления), то недвижимость эта стараниями и ухищрениями адвокатов мистера Джонса была заочно вписана в наследие Кэнди. Мистер Боуи долго в неё не заселялся, но потом все же занял эти апартаменты, очень рассчитывая, что однажды Нина Боуи туда вернется, что она клюнет на эту приманку (она не может не знать, что и кому распределила Соли до своей смерти!) – и тогда-то он эту тварь прихлопнет! После этих мстительных мыслей у него шли другие, рачительно отличающиеся от лелеемой мести и вызывающую странную дрожь во всех его конечностях.
Да только та, похоже, не хотела соблазняться завещанной недвижимостью, поэтому, устав ждать, Кэнди Боуи обустроил, без кардинальных изменений, квартиру и попробовал пожить в ней. Не часто ныне заносчивый парень в ней появлялся, как и жил, но все же иногда возвращался туда, уже слабовато веря, что мерзавка-Жизнь все же объявится и позарится на доступные квадратные метры.
«Она же падкая на деньги, а за эту квартиру можно много выручить…», - периодически напоминал он себе, особенно когда переступал порог этого жилища.
Напрасно. Ожидания парня не оправдывались, убийца не возвращалась, и чем дольше это тянулось, тем труднее становилось ждать, уже и не хотелось ни ждать, ни вспоминать.
28.
И вот, спустя годы, когда Нина Боуи, наконец, была забыта Кэнди Боуи и душой, и разумом, проходя мимо кинорекламной компании, он вдруг с дрожью во все конечностях осознал, что видит перед собой Нину, самую настоящую Нину! Но то, какой он её видел, насильно убеждало, что это ему мерещится, и он всего лишь развивает плод своего больного воображения. Но почему так?! Почему?! Почему надо было воображать её именно такой?! Такой изможденной, истощенной, ужасно страшной, будто измученной в концлагерях; костлявым подобием женщины в каких-то страшных лохмотьях! Жалкой и грязной оборванкой, которая вдруг растворилась перед дверями крутой кинокомпании Клайда Джонса.
«Не вошла же она туда! Кто бы её туда такую впустил?!», - с волнением думал он и в отчаянии мотал головой, вытягивая шею, чтобы отыскать этот зыбкий мираж, поймать и убедиться, что это – не Нина, а кто-то другой. – «Нина не надела бы эти лохмотья…», - повторял себе он, словно мантру.
А это и была убийца Жизнь, которая двумя часами ранее объявилась в городе и, поначалу никем не узнаваемая, уныло бродила по нему, рассчитывая задержаться в нем не более чем на час, но сильно с этим просчиталась. Просчиталась она еще и в раздутой уверенности в том, что в ней никто и никогда не опознает собачку-убийцу, некогда ведомую на мнимом поводке хозяйкой – Сильвией Боуи. Её узнали и признали. И это был вовсе не Кэнди Боуи, с трудом убедивший себя в обмане зрения и буйстве фантазии, в которой он всенепременно хотел увидеть смертельные страдания презираемой им убийцы. А увидев их, вдруг задрожал и оцепенел от жалости.
Да, Жизнь вернулась в этот город. Да, она сильно изменилась внешне, но не внутренне. Да, её путешествие было задумано и рассчитано на изменения именно внутренние или же на тяжелые последствия, вытекающие из выбранного ею разрушительного пути и ведущие к невозможности принятия изменений, в результате чего она не смогла бы выжить и попросту умерла. Но и здесь, теперь уже для неё, увы. Убийца не умерла и спустя годы своими ногами притопала туда, откуда для неё все началось, и где она, по-прежнему, не имела для себя места.
И даже так, у неё и в мыслях не было идти на квартиру или еще куда-то, как бы и кто бы её там ни ждал.
Однако ж, нашлись люди, ожидавшие и нуждавшиеся в ней, которые смогли вернуть её. Они не пугались и не чурались внешнего вида, не сомневаясь в увиденном и веря, что это именно она, а не галлюцинации, обострившиеся от долгих ожиданий. И это – Виктор Горин, и еще те, кого он сумел сохранить в многолетней борьбе и противостоянии, сумел не дать в обиду бесчисленным недоброжелателям.

      17.04.2020 – 31.01.2022.