В начале было слово или Первобытный плагиат

                Моей любимой Герцогине леди Бонни Роттен
     Надиктованные серо - чахоточным климатом Петрограда, со времен ливонской ассимиляции несчастных пруссов и ятвягов отрицательно воздействующего на окрестное население низменных по сути равнин и чахлых перелесков в плане психологизма, несвоевременные мысли Пешкова, пусть и с ударением на  " о " высказанные сурово и, действительно, крайне несвоевременно, скатывались по водораздельной составляющей планетоида, оконечно притулившись в Крыму, натужно обосновываемому гужеедами и ложкомоями как факт принадлежности, хотя такой же факт плачевной стены так и сформулированной  въявь Палестины нисколько не заботит яростных в говноедности блогеров националистической направленности, не посчитавших нужным, думаю, тривиально из - за лавэ при нескрываемом нежелании работать уйти из зоопарка нашей с Лизонькой Тицкой истории любви, на злобу и нескрываемую личную неприязнь подсматривающих или дрочащих на неосознаваемое мы оба с нею ложили, с прибором, так сказать, неуверенно стукнули в дощатую дверцу Коктебельского домика очень непонятного пиита и рисовальщика того Серебряного века, что скатится тоже по наклонной, но уже не географичности, но - чуйства прекрасного, в чугун и хлопок Союза, дабы переработавшись в наконец - то дозволенных начальствующими Сковородах с яичницей, метнуться от собачьих сыновей Боаннергеса прямиком в латунный век Готфрик и Витухновской, не смущая, меж тем, и девальвацией, и упадничеством, и просто третичностью уже третьяков давно переваренных желудками искусствоведов истин. Подняв буйно - бородатое лицо от разложенной по листику  " России ", Волошин поежился могучими плечами, небрежно прикрытыми казахской косовороткой, принюхиваясь к заманчивым запахам кухни, где кухарка Мавруша гремела тостерами, успевая переворачивать жарящегося осетра, не забывая сплетничать с прикатившей по чугунке из Чугуева родной сестрицей, посланной голодающей семьей на поиски правды или хотя бы пуда оржаной мучицы, отчего - то, даже странно, но занимающей мыслишки процентов девяносто шести богомхранимого народа когда - то единой огромной Империи, распавшейся в который раз, агонизирующей в который раз, собирающейся в который раз, подменяя византийщину нежизнеспособной идеей отнять и убить, чтобы вновь закостенеть в невежестве, отставая от всех, распасться сквозь кровь и скотобойню, но затем вовсе необъяснимо начиная заново собираться, отодвигая персов и турок, ромеев и германцев, сунов и италийцев, понимающих хотя бы неизбежность существования бок о бок с такими соседями, ибо эпоха первобытного комммунизма навсегда завершилась в тот замечательный момент, когда неожиданно охваченная завистью и злобой мартышка, менявшая солнцезащитные очки на бейсболки  " Доджерс " под раскидистой клюквой бабченковизмы - потупчиковщины, одинаково не нужной наравне с несмияновщиной, размозжила палкой - копалкой начинающую облысевать эволюционно башку гамадрила, коему посчастливилось первым набрести на полусожранный Стариной Саблезубом труп антилопы.
     - Избушки на колесиках, - устало долдонила Мавра, подшибившись локотком, с благодарностью принимая из рук сестры господское зряшное баловство - чай, упакованный по такому случаю в фарфоровую чашку сервиза хозяина, очень не любившего этого многозначительного слова, что, впрочем, не мешало ему оставаться именно хозяином, - катют себе по лерьсе, уложенной вчистую, гудит и дымогарит, пока не утычкнет тебя со всеми мешками в воксал.
    Волошин осторожно притаился у притолоки, с нескрываемым наслаждением впитывая чугуевский говор на удивление быстро адаптирующейся в новых условиях бойкой бабенки, приодеть которую, оценил опытнейшим глазом Максимилиан, так цены не будет бабешке, и румяна, и грудаста, и жопердень вытарчивает, и лет ей, верно, возле двадцати, что по сельским воззрениям - старость.
    - Шляются по воксалу разные неприятные люди, бурчат, руками машут, в карты играть зовут, а пресловутой баушки Доста нету ! Не прикатил ее унучонок - татарин бешеный, то ли запил сердешный, то ли Айлеттом зачитался.
    Волошин лишь покачивал массивной львиной головой, уже и не удивляясь произносимым Маврой еще вчера неведомым словам. " Вот что революция с народом сделала, - ворохнулась надоевшая мыслишка, всплеснув раздвоенным хвостом Луначарского - Мейерхольда, - пообтерхался народишко, верхушек нахватался, понимания же глубины и сути того же Айлетта, или Доста, или меня, или любого вообще творца, не обретя. "
    - И никогда не обретут, - густо  " окая " пробасил сутулый Пешков, устав торчать у двери приятеля, - для обретения, Максимилиан, им надо не в уши дуть, а херачить штангой по головам. Что угодно говори, но пара - тройка разбитых бейсбольной битой голов куда как доходчивей и внятней.
    Волошин, отвлекаясь от сестер, сам проводил гостя в горницы, напоив горячим чаем, разливая водку. Накрыл на стол, устало упал в кресло, закуривая. Закрыв глаза, деликатно не слыша громкого чавканья оголодавшего Пешкова, начал тихо говорить.
   До Мартобря (его предвидел Гоголь)
В России не было ни буржуа,
Ни классового пролетариата:
Была земля, купцы да голытьба,
Чиновники, дворяне да крестьяне…
Да выли ветры, да орал сохой
Поля доисторический Микула…
Один поверил в то, что он буржуй,
Другой себя сознал, как пролетарий,
И почалась кровавая игра.
На всё нужна в России только вера:
Мы верили в двуперстие, в царя,
И в сон, и в чох, в распластанных лягушек,
В социализм и в интернацьонал.
Материалист ощупывал руками
Не вещество, а тень своей мечты;
Мы бредили, переломав машины,
Об электрофикации; среди
Стрельбы и голода — о социальном рае,
И ели человечью колбасу.
Политика была для нас раденьем,
Наука — духоборчеством, марксизм —
Догматикой, партийность — оскопленьем.
Вся наша революция была
Комком религиозной истерии:
В течение пятидесяти лет
Мы созерцали бедствия рабочих
На Западе с такою остротой,
Что приняли стигматы их распятий.
И наше достиженье в том, что мы
В бреду и корчах создали вакцину
От социальных революций: Запад
Переживёт их вновь, и не одну,
Но выживет, не расточив культуры.