Казань - место силы. Интервью с Э. Трескиным

КАЗАНЬ - МЕСТО СИЛЫ

Коренному казанцу, выдающемуся оперному певцу, солисту Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля, оперному режиссёру, профессору Казанской консерватории, поэту и писателю, лауреату многих премий Эдуарду Германовичу Трескину – 75! Он по-прежнему в строю, радует казанцев и жителей России и многих стран своим многогранным искусством.
Многая лета!

Эдуард Германович, Вы – коренной казанец, родились здесь, учились, работали. Что значит для Вас Казань?

- Казань моя родина и место силы. Каждое место имеет своего гения - есть даже такая книга Петра Вайля «Гений места».  Гений места для Казани, по-моему, Шаляпин. Хотя с Казанью связаны имена многих гениев - от Николая Лобачевского до Велимира Хлебникова. Под знаком любви к Шаляпину я жил, начиная с 16 лет. Тембры голосов зависят от места, где человек родился. У Шаляпина волжский голос, у Собинова тоже. И у меня - волжский.

Когда я был в гостях у дочери Шаляпина Марфы Фёдоровны Шаляпиной-Дэвис в Ливерпуле и спел для неё, она заявила, что мой голос чем-то напоминает звучание голоса её папы, «Только он бас, а вы - баритон»,- так она сказала.
Казань сформировала меня как личность. Шаляпин говорил, что физически он родился в Казани, а духовно в Тифлисе. Ну, а я и телом, и душой - казанец. Хотя долгие годы жизни в Европе как-то меня отполировали.

Почему, имея такую выраженную вокальную одаренность, Вы поступили сначала в технический ВУЗ?

- Тогда было время физиков-лириков, мода такая. Я мечтал стать учёным-атомщиком. Учился в математической школе, куда попал просто потому, что мою старую школу закрыли. Пришлось идти в новую, которая вскоре стала самой престижной в Казани. Нас учили университетские преподаватели – и весь наш выпуск без экзаменов приняли в Казанский университет. Так я стал учиться на физфаке. И сразу же оказался в первых рядах самодеятельности – тогда была пора расцвета этого, я бы сказал, народного явления. Пел арии и романсы на сцене Актового зала на студенческих фестивалях. Общественные дисциплины никогда не сдавал – мне ставили пятерки «за голос».

В чем особенность вокальной и актерской школы Нияза Курамшевича Даутова? Ведь Вам выпало счастье у него учиться.

- Нияз Даутов – лирический тенор, оперный режиссёр и вокальный педагог. В 1956-1960 годах – солист и главный режиссёр Татарского театра оперы и балета и одновременно заведующий кафедрой оперной подготовки Казанской консерватории. Актёрская сценическая школа, преподанная Даутовым, была выдающаяся. Он учил нас буквально всему: как кланяться, как обращаться с гитарой, фонарём, как запахивать плащ, танцевать испанский танец, не теряя при этом вокальной опоры.

А как Вы познакомились с дочерью Назиба Жиганова, композитора, в течение ряда лет - ректора Казанской консерватории?

- Со Светланой Назибовной Жигановой меня познакомили в университетском клубе - она вела там вокальный кружок. Я только что перешёл на второй курс, считался «звездой самодеятельности» - пел в концертах арии Мефистофеля и Роберта, мечтал уже о карьере оперного певца, но как-то неопределённо. Светлана - яркая молодая женщина (старше меня ровно на десять лет) - послушала, как я пою, похвалила голос и сказала, что мне надо учиться. Причём, честно сказала: «Для работы с таким голосом у меня маловато опыта. Тебе надо учиться у моего педагога - Валентины Андреевны Лазько». Так у меня на горизонте возникла конкретная цель - поступить в консерваторию. Через год я и поступил туда, не оставив, впрочем, учёбу в университете. Взяли меня сразу на второй курс. Со Светланой у нас были дружеские отношения студента и педагога. Она не пела на профессиональной сцене, но воспитала хороших учеников, в их числе Рената Ибрагимова

Скажите, пожалуйста, как изменилась Казанская консерватория с тех пор, как Вы там учились?

- Консерватория тех лет, когда я был студентом, и сегодняшняя - два разных учебных заведения. Это всё равно, что сравнить камерный ансамбль и симфонический оркестр. Искусство может быть и там, и тут, но масштаб другой. Сегодня в консерватории есть органная школа, оперная студия, студенческий симфонический оркестр. Что касается казанской вокальной школы, то она заявила о себе особенно громко именно в новое время. Выпускники вокального факультета консерватории сегодня - лауреаты самых престижных международных конкурсов, выступают на лучших оперных сценах мира. В наше время внешне всё было скромнее - но и страна была другая, и возможности тоже. Ну, а что до «гамбургского счёта», то время покажет.

Говорят, что работая заведующим труппой в московском театре «Новая опера», Вы ездили преподавать студентам Казанской консерватории.

- В 2015 году меня пригласили в «Новую оперу» в Москву – руководителем оперной труппы. Это очень живая и напряжённая работа. Помимо дел, связанных с составлением расписания уроков, репетиций, назначением исполнителей на роли, мне приходилось ежевечерне наблюдать за ходом спектаклей. Словом, административная деятельность с 10 утра до 10 вечера. К тому же, я ещё и преподавал вокал. Чрезмерная нагрузка, поэтому я перешёл на преподавание. Тем более, я ещё оставался профессором Казанской консерватории и ездил в Казань заниматься со студентами. Одновременно я концертировал, ставил спектакль «Травиата» в Иркутске, пел в этой же постановке партию Жермона, был членом жюри вокального конкурса «Vissi d’Arte» в Праге, вёл концерт в Колонном зале, отмечал свой юбилей в Казанском университете, выступал на сцене оперного театра в Казани в качестве ведущего перед спектаклями Шаляпинского фестиваля. Вот такой у меня был сезон, когда я работал в «Новой опере».

В текущем сезоне Татарский театр оперы и балета посвятил Вашему юбилею спектакль «Травиата», в котором пели Ваши бывшие студенты. Как ощущает себя на сцене педагог, выступая в спектакле с молодыми коллегами, которых он учил профессии?
- Когда я исполнял партию Жермона в этом спектакле, рядом пели четыре моих бывших студента – по оперному классу и по вокальному: Венера Протасова – Виолетта, создавшая прекрасный образ, Артур Исламов – Барон, Любовь Добрынина – Флора, Айдар Нургаянов – Доктор. Это очень приятное чувство – ощущать, что мы одной крови, чувствовать такую благожелательную ауру.

Вы пели во многих странах, во многих театрах и участвовали в разных международных фестивалях по всему миру. А в чём для Вас уникальность участия в Шаляпинском фестивале?

- Юбилейный сороковой Международный оперный фестиваль имени Фёдора Ивановича Шаляпина, проводимый Татарским театром оперы и балета имени Мусы Джалиля, для меня особенный - я был участником Первого фестиваля в 1982 году: исполнял партию Валентина в опере Гуно «Фауст». А уникальность Шаляпинского фестиваля в том, что он был первым оперным фестивалем в Советском Союзе, а потом  - в России, и за 40 лет он не только не исчез из российского и международного культурного пространства, а развивается и приобретает всё больший и больший вес в оперных кругах. И у Шаляпинского фестиваля есть душа - ей уже сорок лет, но она все та же.

Как Вы считаете, нужны ли оперные фестивали в городах, где есть стационарные оперные театры?

- Международные, да и любые фестивали нужны потому, что людям хочется праздника. Фестиваль ведь так и переводится - «праздничный».
Я выступаю в качестве ведущего Шаляпинских фестивалей регулярно с 2011 года. До этого выступал как ведущий на гала-концертах Шаляпинского фестиваля и перед премьерами, а также вёл и другие фестивали в театре - например, фестиваль, посвящённый Пуччини.

Задачи ведущего: первая - просветительская - во вступительном слове концентрированно рассказать об опере и композиторе, а, кроме того, способствовать созданию торжественной атмосферы перед встречей со спектаклем, настроить зрителей, а заодно и исполнителей на возвышенный лад. Этим занимался Святослав Бэлза, подобное делает Дмитрий Бертман на телевидении перед показом опер. В Европе не встречался с подобным, хотя раньше, много лет назад, видел по телевизору, как известный немецкий певец говорит вступительное слово перед оперным спектаклем.

Расскажите, пожалуйста, о своем участии в казанском концерте Чечилии Бартоли?

- В 2012 году мне довелось быть ведущим концерта Чечилии Бартоли в Казани по её приглашению. Концерт - камерный - был построен так: перед каждым романсом я читал свои стихотворные переводы на русский языки исполняемых ею произведений. Это были переводы стихов известных французских и итальянских поэтов 19 века, а певица начинала петь сразу после окончания стихотворения. Таково было её пожелание. Концерт назывался «Салон Джоаккино Россини в Париже». Впоследствии Бартоли говорила, что такая форма концерта для неё была первой и чрезвычайно интересной.

Чем отличается культурная жизнь Казани времён Вашей юности от сегодняшней?

- Сегодняшняя культурная жизнь Казани отличается таким разнообразием, что выбор зрителя затруднён – куда пойти, что посмотреть, что послушать.
И раньше случались, конечно, выдающиеся культурные события, и гастролёры знаменитые приезжали. Но спектр был уже.