Он, она и самая первая ночь

   «Самое тяжелое?  Та  - это каждый вечер с мамцей  смеяться и обниматься. И делать вид, что  сидеть тут  в её однушке, в этой  нашей серой хрущевке – предел моих желаний.  А ещё страшнее, что мама-то у меня вовсе не дура, и сама  прекрасно понимает, когда  я   вру».
    «Я же тебе уже сто раз писал. Приезжай хоть  в эту  субботу  на границу, на такси. А я тебя оттуда заберу в своей морозилке»
   «А что, ты думаешь, я не приеду? А я приеду. На Белгородскую, давай, там КПП  в районе Казачьей Лопани…»
     Ну, наконец-то что-то разрешится!…
   Потом он  посмотрел в зеркало и слегка  усомнился, в том, что из этого  теперь может  выйти  что-то путное. Лысины то на его лбу  она ещё не видела. А вдруг она ей не понравится?!...
__
             ***************************
    Вначале  он принял её за врача. Потому что она   вышла из стеклянных дверей   клиники  пластической хирургии в зелёном хирургическом халатике, таких же  примятых  брюках  и  белом  докторском колпаке.  Но перешагнув этот вертлявый  стеклянный  порог, немедленно сорвала с себя сначала  колпак, а затем и халат.
     И тут же стала  совершенно неузнаваемой.  Упругие  каштановые с медной искрой  волосы волной  рассыпались по узким плечам, и когда    вся  эта медицинская амуниция   оказалась в фирменном пакетике,    сразу  ровно  ничего серьёзного и врачебного в её  юном облике не осталось. Будто совсем другой человек…
     Назавтра, оставив свою автоморозилку  на бесплатной стоянке, он   без пяти  семь снова   явился в ту же забегаловку, из окна которой он накануне наблюдал весь этот маскарад. Только  в этот раз  косой  дождь бил в стекло, а люди, выходившие из клиники,  были в капюшонах и с зонтами.  И он в этой небольшой толпе так и  не  сумел её различить.  Может, она в тот день и не работала…

                *********************************

   И снова  из  своего  ледяного фургона с   творогом  и сосисками, он  смотрел на неё издалека.  Он видел, как она о чем-то толкует с пограничником в фуражке и показывает ему один документ за другим…  Но видимо, убедить не может. Наконец, пришел месседж от грандиозной «мамци» - тёти  Тани. Так он обращался к  своей  недотеще.
- «А про работу она говорила?»
-«А как же ж! Требуют предъявить выписку из «трудовой» от работодателя».
- «А про ЭКО?»
- «Про ЭКО мы им еле объяснили, что оно такое…»
- «Не поверили?»
-«Говорят, это ваше ЭКО можно и в Украине сделать».
- «Как на Украине?! А я как же?!   Меня же на Украину теперь никак вообще не пускают!»
- «Говорит, семенного фонда у вас и там  вполне достаточно»…

    Ох, он бы вышел из своего фургона, да разъяснил бы кое-что этим погран-паразитам. Но он боялся.  И не только того, что  пограничники  были вооружены. 
-«Так что будем делать?!»
- «Ничего не выходит. Они тут непробиваемые. Придётся, наверное, ехать аж за  Сумы»


          *****************************************
Она   неожиданно легко согласилась познакомиться и даже встретиться с ним в тот же вечер. Только спросила зачем-то  не только  имя его, но и фамилию.
- Я щас  в общагу. Помоюсь, переоденусь, и айда! Делать там мне, в общем, нечего…
- А ужинать ты не собираешься? 
- У нас не канает  в будние дни гостей к себе звать. Все с работы, все усталые, голяком хотят походить. Но  если ты хочешь вместе поужинать, давай куда-нибудь в кафушку.  Ты не  парься, я за себя всегда сама плачу…

     Вот даже как, оказывается, мы такие  гордые… Сашок почесал в затылке. Впрочем, он сразу понял, что она не из «таких».
   - Скажи, а зачем был этот маскарад с хирургическим прикидом?

- Так, а для полиции. У них к врачам обычно меньше вопросов, чем к нашей
сестре-нелегалке...
- А...- протянул он, удивляясь собственной недогадливости и сменил тему, чтобы скрыть неловкость.
-Ладно, давай адрес этой своей общаги. Я подвезу. Только и ты там тоже долго не парься. А то я с обеда ни крошки  не емши… - он сделал несчастную гримасу обиженного младенца…
    В душе он был рад, что она не доктор. С врачами он  привык как-то по-другому контактировать, в больнице и особенно в военкомате...

    А она  вдруг протянула руку и потрепала его упругий чуб. Обоих  будто молния пронзила от этого прикосновения.
- Не боись. Я быстренько…
 Как-то она так необычно это слово сказала… С ударением на е…

                *******************

  Доехав до другого КПП через 2 часа 40 минут, он получил новое  сообщение от тёти Тани:
- «Ни фига. Они и тут пускать не хотят».

    Он подъехал со своей стороны поближе, спустил стекло, так что с трудом, но мог слышать происходящий диалог. А, может, ему казалось, что слышит.
  Гундосый пограничник  в очках    границе у села Тёткино  оказался ещё более занудливым, чем первый.
 - Вот вам тут  справка о прививке. – говорила она. - Видите? Вот  справка об отрицательном тесте на ковид. Чего вам  ещё?
- Я не понимаю цели ва-ашего въезда на территогию РФ.
- Та любимый у меня там, жених, можно сказать. Это что, не цель? Я его полтора года уже не видела… Больше! – год и восим месяцев.
- Спга-авка из ЗАГСА есть? Ну хотя бы, что заявление на бга-ак было подано?
- Не успели. Ковид начался. Какие же свадьбы во время ковида?
- «Кохайтеся чорнобгыви, та не з москалямы» - неожиданно подытожил этот русский   погранфилософ.
- «Что будем делать?» - напечатал он, чувствуя как пальцы уже сжимаются в кулаки… 
- «Та шо делать?! Домой ехать придётся. Темно уже. Завтра будем думать…»

             ********************************************   

 Матушка  никак не могла его понять:
- Зачем тебе нужна    эта нелегалка? Ты – парень видный, с машиной. Всё при тебе. Неужели ни одной москвички с квартирой нельзя найти? Неужели наша  теснота тебе не надоела?
А он ей так ответил:
- Если бы ты видела, как на меня смотрят эти самые, которые с квартирами,  ты бы меня поняла…
  Как ей объяснить, что разница между москвичками и этой украиночкой – как между солнечным  днём и беспросветно пасмурным? Тут, на севере,    таких девушек, просто не делают.
- Только не вздумайте ребёнка заводить! Выгоню! Хватит с нас и двоих на шее.
- Так это же Володины дети!
- Меня это не интересует. Будет своё жильё – тогда -  пожалуйста. А пока можешь её в свою комнату приводить. Так и быть.  Почему она вообще уехала со своей этой "солнечной" Украины?…
- Говорит. Не любит она теперешнею Украину, говорит, там теперь  больше не шутят, там все тупые, важные и очень "дуже" серьёзные. А она этого не любит…
- Ишь какая шутница нашлась… Ну-ну…

   Вот они и зажили вместе с ней в  его прежней пацанской комнате. Она раз в три месяца каталась на Украину, отметить паспорт, заодно и со соей  "мамцей" повидаться. А потом обязательно возвращалась.  Наверное, это и была любовь. Только сразу он этого не понял. И она вряд ли поняла…
   
 В начале 20-го всё-таки решились. Сняли прямо после Нового года однушку, тут же в Хамовниках, по случаю. Стали задумываться о будущем. Но как-то медленно и неуверенно они о нём думали. И зря, наверное. Обоим уже за 30 перевалило…
   
    А вот когда настали эти смутные короновирусные времена, её на русской  границе в первый раз вежливо  развернули: «Нечего вам в Российской Федерации делать, Карантин у нас». А потом ещё и ещё… И так почти два года. Не для слабонервных. Но он надежды не терял. И она не теряла. Она вообще не из тех, кто отчаивается…  И таких нежных, голубиных  слов они раньше почему-то  никогда друг другу    не говорили. И даже  не писали в «ватсапе»…



          
     Приказ  в ту, самую  первую ночь  был  получен  уже в три или даже раньше. А в полчетвертого он послал ей сообщение:
«Всё еду к тебе, жди»
Оказалось, что она тоже не спала и  неожиданно ответила:
«На чем ты едешь сюда? и на фига?»
Когда притормозили, он написал:
«Мне, как обычно, дали  рефрижератор, только какой-то  огромный»
«И что же хорошего вы нам везёте?»
«Продукты какие-то, в коробках. Но не так чтобы очень много. На всех точно не хватит…»
«Ох, не надо бы вам   так вот до нас ехать. Хоть с коробками, хоть без. Что-то тревожно мне за тебя…»

    Она потом  долго ждала, что он позвонит.  Или хотя бы напишет… Ждала утром. Ждала вечером. Смотрела в преобразившийся экран,  там  говорящие головы на украинской, не милой мове многократно  рассказывали о наступавших рашистах, фашистах и орках… О том, как с  «байрактара» накрыли под городом  целую автоколонну, и что там полно «двухсотых» 
 
    Она смотрела на мамцю  глазами, полными слёз. И даже не пыталась шутить. Просто подходила, чтобы  обхватить тонкими руками её внушительный торс и уткнуться носом в мягкое плечо.  А над городом, над их серой пятиэтажной  кирпичной  хрущевкой что-то непрерывно  гудело, грохотало, взрывалось, бухало и гремело… И по телевизору говорили, что надо спускаться и прятаться в подвалах домов или уходить с вещами в метро.