Колдун Касьян и сиротка Танькя

КОЛДУН КАСЬЯН И СИРОТКА ТАНЬКЯ

Сказы деда Савватея

ДУШЕВНОЕ ДОБРО НЕ ВСЯКОМУ ДАНО

   Однажды, зимним вечером, когда морозец жал довольно сильно, Бычкова Анна, которую в деревеньке Широкие Лужки все звали попросту - тётка Нюта, управившись по хозяйству угомонилась на печной лежанке. Тепло, приятно, пахнет сушёными яблоками, грушками-дульками, грибами да чабрецом, что всегда навевает приятный сон. Вдруг она встрепенулась, села и «навострила уши». Ей послышался робкий стук в затянутое узорьем инея стекло оконца. Стук повторился, тётка Нюта напряглась подумав удивлённо:
- Чаво ещё? Хтой-та стукаить, поди заплутали*!
   Она сползла с печи на полати, на полу встряла ногами в толстых шерстяных носках в расхожие чуни* и пошмыгала к оконцу. Там, пильнув к стеклу, вгляделась.
   А оттуда, снаружи, расплывчато и не чётко, тоже кто-то глянул на неё. Баба резко отпрянула, перекрестилась и встав столбом не могла решить, что теперь делать! Однако ж надо действовать! Она накинула на плечи большую шерстяную шаль и шагнула в холодные сени.
- Хтой-та в окошку мене стукаить, а-а?- как можно громче и решительнее спросила.
- Тётка Нюта! Ет я, Танькя Бубнова, отвори мене Христа ради, окочанела здеся,- раздался плаксивый голосок из-за двери.
   Вздохнув обречённо тётка Нюта отчинила* дверь.
   Нежданная посетительница в клубах холодного воздуха перешагнула порог избы тётки Нюты:
- Спасибочки што впустила,- пролепетала она посиневшими, застывшими губами и добавила просительно,- дозволь мене, будь добринька тётенька, к табе на ляжаночку, посогреца чуток, пусти, а? Застыла я вконец, руки не воложаца.*
   Хозяйка замялась было, но набравшись смелости, всё же отказала:
- Ты, Танькя не серчай на мене, но не пущу я табе на ляжаночку, вона к пячи прильни, садися на тибуреточку, прислонисся и ладно будить, посогреисси, поди. Всем жа известна, ты с колдуном Касьяном дружбу водишь. Табе пустишь на печь, а посля и сама ня будишь знать куды лечь. Молока тёплава табе налью с хлебцем, да уж в стараю кружечку. Када поишь молочка-та, кружачку с собой забярёшь и ня жалка вовси, мене-та ни к чему будить посля.
   Что тут поделаешь, Таньке не приходится фордыбачиться,*спасибо и на том. Танька-то сирота. Раньше жила со старой бабушкой в избушке-развалюшке. Родители померли от холеры давненько, бабушка малышку выпестовала, да и ушла в мир иной. Теперь Танька была подёнщицей, ишачила* на людей. Бралась за любую работу, с того и кормилась. Ночевала там, где и работала, но зимой мало кому помощь нужна и Танька вернулась в свою избёнку, куда ж ей деваться было? Дровишек не кому было назапасить, а зима выдалась суровая. В лес за хворостом ходить девчонке боязно, волки там рыщут. Пришла вот маленько отогреться к соседке, зная, что тётка Нюта сердобольная. Скушав ломоть ржаного хлебушка, выпив кружку тёплого, топлёного молока, Танька осоловело, с благодарностью поглядела на соседку.
- Об старике Касьяне здря вы все тах-та сказываитя плохо. Он добрай и не колдун вовси, - тихо, не навязчиво, проговорила Танька.
- Будь уж табе! Заступница выискалась тожа! Бабам-та лучшея знать от чаво у них подохли гуси. Колдун-н-н! Все люди, как люди, а етат шарахаица то в поле, то в гай,*колдуить!- в сердцах, раскрасневшись выпалила рассерженная тётка Нюта.
 - А хошь скажу табе отчаво подохли те гуси, хошь?- не выдержала Танька.
 - Ну-у-у-у!- набычилась хозяйка.
 - Ета ж было на том конце дяревни, так?
 - Ну-у-у-у!- повторила тётка Нюта.
- Прокины тама много самогону наварили, сына сваво жанили, а гущу всюю вылили в кусты у речки. Вота гуси и наклевалися!Я об етим знаю точно! Кой-какия отошли, твярёзыя сделалися, к избе пришлёпали, а от их разило жуть как!
 - Прям уж и ня знай, чаво сказать табе,- пожала неуверенно плечами тётка Нюта,- в толк не приму чавой-та.
- А хошь, тётка Нюта скажу табе, как я знакомство завела с Касьяном?
- Да ни к чаму мене и знать-та об етим,- сказала так баба, но потоптавшись на месте, разбираемая любопытством, вдруг решительно выдала,- а давай, чаво уж тама, скажи-и-и.
 - Года два тому,- начала рассказ свой Танька,- я была в подёньщицах у Касимовых,- пасла скот, коз да овец, стригалям* подмогнула осеньЮ, када окот, я тожа при деле. Бывалоча мечуся как оглашенная туды-сюды, куды пошлють, водицы испить неколи. Зато сыта бывала завсягда, не забижали, мясцо перепадало кой-када. Мене хозяйка на Троицин день красным полушалком одарила. Вот я повязала яво и пошла на лужок с козами. Уж и ня знаю как так вышло, но сзади на мене налетел бычина огромаднай, чярнющий весь, отвязалси видать он. Сопел, слюни распустил, да со всей дури ка-а-к пырнул мене рогом в спину, не пондравилася, видать яму. Я так и повалилася в траву. И как он мене не затоптал тады, убё-ё-ё-г!
   Очухалася я, руку леваю поднять не в силах. Кровяшки, правду сказать, не много натякло. Я и подумала, што поди вскорости пройдёть. Назавтря, из утря гроза случилась, стало быть у мене слободнай день выдалси. Тады я и надумалася ни кому не сказвать о быке том. Лягла ничком на полати, так цельнай день и ночь проляжала. А к утру чую, от пляча, вся левая сторона распухла, дёргаить и жаром мене тах-та окатваить, пыхаю жаром-та. А куды денисси, пошла на лужок. Сяжу-сяжу, да повалюся без чувствов. Вот тут-то и шёл мимо старинушка Касьян. Весь беленькай - головушка сивая, борода окладиста, одёжа на ём тожа белая посконь* и порты и рубаха,- онученьки да лапоточки. Диво! Будто Ангел во плоти! Право-слово!
   Увидал мене и враз сообразил чаво стряслось, как за плячо взял и сказывал так: «Ступай милушка к сабе в избу, выпей много водицы и ложися, я к табе приду вскорости, вот тольки коз, штоба не разбеглися, отгоню ко двору». Так и сделал.
   Посля, када пришёл сказывал, што рогом занёс в рану грязь бык тот и што надоть мене спасать таперя.
   Касьян всё первачом промыл, посля сделал ляпёшку из аржаной мучки да мёду, поклал на рану, а поверх мытай капустнай лист. Лоскутами старай бабаниной рубахи мене обмотал крепко и дал выпить отвару из трав. И так делал пару-тройку дён. Посля принялси давить, вся штоба пакость с раны вышла, до чистай кровушки. Я криком кричала прям. Опять самогоном промыл, каку-та траву, поди лист «дурака» с чугунка на окошке, ещё бабанин тот «дурак» был, так распластал яво и к дырке прилОжил, а поверх - лист лопуха и обвязал мене. Уж пострадала я, да-а! Посля мазей мазал с кореньев каких-та, штоба поджило. Ничё-ё-ё, поднял мене, спасибочки яму.
Вишь, тётка Нюта, живая я и рана затянулася. Дед Касьян не колдун вовси, а травник, лекарь, вот кто. В избе у яво звярушки, он и их пользуить, у кого лапка, у кого глазик, всем подмогнёть. Народ ходить, просить с суседнева сяла, да и подале, да с городу, а наши яво Колдуном обозвали.
   Тётка Нюта слушая девчонку утирала краешком фартука слёзы.
   Танька глубоко вздохнула:
- Да ежели ба не он, мене уж на етим свете и живою-та не было ба. С того свету возвярнул. А таперя чаво-та сам прихворнул, простыл поди. Так я яму печь топлю, кулеш жидинькай аль картоху варю. Он сказваить иде на полочке какую  травку брать, в ступочке растирать и запаривать варёнай водицею. У яво и мази и корешки растёртыя в пух имеются. На гвоздочках пучки трав сушеных висять. Дух в избе дюжа приятнай, будта летом, на лужку. Хороший старик, добрай, а яво хулят да обзывають все.
- Чаво ж ты, Танькя, у яво не живёшь-та? Тама таперича тяпло и поди, сытна,-задала каверзный вопрос тётка Нюта.
 - Соромно мене тёть Нют, да и накой надоть? Штоб яво хаяли*, да поносили* ещё злея? А он вить в Бога веруить, у яво в красном-та куту божничка, кивот.
- Да нешта взаправду?- выпучила в изумлении глаза тётка Нюта.
- Вот табе хрест Святой, - Танька истово перекрестилась, - ну, пошла я до своёй избы, спасибочки и прощевай.
- Постой, погоди маненько,- вдруг сорвалась с места хозяйка. Она пошла в чулан и вынесла большой дублёный тулуп.
 - Вота, ет маво мужука упокойника. Бяри, в яво закуляхтаисси* и холод не проймёть. На один край лягишь, другим укроисси. Да охапку дров бяри, вон в сенцах, растопишь, всё дух тёплай пойдёт.
- Ой,- всплакнула Танька,- спасибочки!
   Тётка Нюта, немного потоптавшись у порога, как бы набираясь смелость, вдруг выпалила:
 - Ты, вота чаво Танькя, приходи ежели чаво, ночуй, места много слободнова. Да и кланяйси деду Касьяну, пущай не хвораить.
   Закрыв за Танькой дверь тётка Нюта долго стояла на коленях перед божницей, молилась и шептала что-то. Что? Да кто ж ведает что, поди самое сокровенное.

   Дед Касьян помер через полгода. Танька всё время была подле него, а схоронив перебралась в завещанную стариком-травником избу. Он оставил ей не только избу, но и свои навыки и ценные книги по медицине. Когда Танька вошла во взрослую пору, уж после революции, то отправившись в губернский город поступила и окончила медицинский институт. Достигла в профессии высот больших, став учёным. Могилу деда Касьяна, так же как и своих родных, навещала на Радуницу, клала на могилку букетики ароматных лечебных трав и полевых цветов.

24.06.2022
СЛОВАРЬ:
чуни - старые обрезанные валенки
заплутали - заблудились
отчинила -отворила, отперла
не воложатся - не работают, ослабли
фордыбачиться - вести себя упрямо и капризно
ишачила - выполняла тяжёлую работу
стригали - те, кто стригут шерсть с сельхоз. животных
хаяли - бранили, плохо говорили
закуляхтать - замотать, завернуть кое-как
гай - роща
посконь - домотканное льняное полотно отбелённое