Коматоз. Глава 6. Хрустальные дети

Дети, аниматоры, невероятное ток-шоу и немного о божественном чуде. “У меня много имен, но это не важно”.



НЕВИДИМЫЕ ГОНКИ

Я сижу в закрытой землянке полигона, рядом со мной старший сын медсестры с его женой и мы слушаем ритмические шумы гонок резвящихся их детей. Я даже не знаю, на чем они гоняют — на машинках, мотороллерах, или сами левитируют. Родители тоже не знают. Они не могут на них повлиять и сказать им, что уже поздно. И вынуждены ждать, пока им не надоест. Это может длиться очень и очень долго, независимо от погоды. Даже до утра. Мы вслушиваемся и молчим.

Я прибыл к к ним домой на игрушечном вертолете. Ведьма хотела превратить меня в какое-нибудь животное, чтобы их не испугать.

— Ты даже не представляешь, какие они чувствительные. И ты, как взрослый человек, можешь пагубно на них подействовать.
— Зачем тогда меня берете? — удивился я.
— В том то и дело, что за ними нужен присмотр, и в то же время присматривать нельзя. — Ведьма испытующе посмотрела на меня. — Поэтому, давай лучше я превращу тебя в какое-нибудь животное, в лошадь, например, или в собаку. Или даже в кошку. Они ничего не почувствуют, а ты поприсмотришь.
— И надолго так?
— Пока работаешь у нас. Учти, за тобой тоже будет пригляд, чуть что — сразу уволим.

Мне терять было нечего. Кошка, так кошка. Потом все равно в человека вернусь.

— Что для этого мне надо сделать? — спросил я ее.
— Принять отвар, и начнешь перевоплощаться, — ответила она мне.
— Пробовал когда-то, не очень-то получилось.
— У меня получится, не впервой. Ешь! — ведьма передала мне чашку с чем-то, похожим на джем.

Я осторожно принял первую ложку, вторую. Кислит слегка, а так съедобно. Когда чашка опустела, ведьма засуетилась, потащила меня за руку к игрушечному вертолету и стала ждать моей трансформации.

Время шло, а я оставался все таким же. Ведьма недоуменно посмотрела на чашку с джемом, потом на меня.

— Говорил же, что на меня все это не действует. Давай, я так влезу в вертолет и прилечу к ним, а там видно будет.

Ведьме ничего не оставалось, как помочь мне впихнуться во внутрь, лопасти закрутились и я взлетел. Вертолет видно управлялся внешне, т.к. у меня не было доступа к пульту управления. Да из окна ничего не было видно, т.к. в свернувшемся состоянни не очень то поглазеешь.

Полет продолжался недолго, вскоре я услышал громкую ритмичную музыку и увидел детей, сидящих в причудливых креслах. Две девочки и мальчик, лет восемь — девять, уткнулись в свои сотовые телефоны. Как мне это знакомо. Они даже не обратили никакого внимания на мое появление. Мне пришлось подать голос:

— Парень, помоги мне пожалуйста вылезти.
— Ты от бабы? — спросил он, не отрываясь от мобильника.
— Вообще-то да, — я решил не врать.

Парень что-то щелкнул и вертолет взмыл в воздух.

— Стой, стой! — кричу я. — Я тебя обижать не собираюсь, опусти меня вниз.

И тут вертолет резко рванул в сторону и после приземления я увидел разъяренную ведьму.

— Ты уволен! Зачем ты обратился к ним с просьбами? Ты должен был просто наблюдать за ними и оберегать, а ты? Всё! Договор расторгнут, ты свободен!
—  Да погодите вы, неужели не видите, что они замкнутые сами на себя? Вы их что, как овощи выращиваете?
— Нормально растим, живы и здоровы, — ведьма не успокаивалась.
— И все равно овощи… Что тут хорошего? Если хотите от них хоть какой-то реакции, то они должны хоть что-то делать для окружающих, а не только для себя. Потому и попросил помощи.
— А сам не мог вылезти из вертолета?
— Даже если и смог, то они не должны быть так зацикленными, помогли бы словами, что там нажать надо. Польза же, сами благодарить будете.

Ведьма постепенно приходила в себя.

— Ладно, попробуем еще раз. Но учти, еще хоть одна малейшая ошибка, на этот раз уже будет все кончено. Я не собираюсь рисковать.
— И не надо рисковать, но адекватными людьми они должны же быть?
— Болтаешь много, — пробурчала ведьма. — На этот раз придешь к ним как обычно, через дверь, раз тебя уже видели. Иди и помни, я за тобой наблюдаю.

Я вновь зашел на знакомый двор с музыкой. Дети все еще увлеченно смотрели в свои мобильники. Больше их ничего не интересовало.

Осторожно осмотрел закрытую территорию дома и двора и вернулся к детям. Раздался гонг к обеду. Они синхронно отложили телефоны и зашли в дом.

Спустя какое-то время они вышли, уже переодетые в спортивную одежду. В руках у них было что-то напоминающее на лыжи. Взглянув на меня, они сели в фургон, за рулем которого сидел шофер в форменной одежде.

“Быстро за ними!” — прозвучал в мозгу приказ ведьмы. Я подскочил и подошел к машине. Сзади было свободное место, очевидно для меня.

Спустя какое-то время обнаруживаю себя на балконе-спуске какой-то высотки. Рядом со мной коробки с напитками в очень маленьких банках. Дети по очереди берут банки, по особенному лихо их вскрывают, при этом звучит характерный хлопок, и на лыжах стремительно вылетают из балкончика. Сделав круг они возвращаются за новой банкой и вылет повторяется. Моя задача в том, чтобы вовремя подавать банки и смотреть, как они лихо делают виражи в воздухе.

Накатавшись до вечера, распаренные, они едут домой. Там ужинают и к ним начинают приходить друзья. Сзади дома обнаруживается крытый большой зал, где звучит быстрая мелодия со световой иллюминацией,  и они танцуют. Танцуют оживленно, делая множество резких движений.

Я стою рядом и смотрю за ними. Музыка оглушает и я думаю о соседях. Пока нас никто не побеспокоил.

Наступает ночь, гости расходятся, я даже не замечаю как, просто их количество постепенно уменьшалось. Музыка стихла, когда в зале никого не осталось.

Дети спят в своих комнатах, мне никто не предложил место ночлега, тогда просто прилег на садовую скамейку. Мне снился воздушный дом и усиленные попытки вырваться из него.

Утром обнаруживаю себя на внешнем подоконнике заброшенной квартиры на верхнем этаже. Одна рука привязана к стулу в комнате, заклинившийся среди старой мебели, а к другой, которая наружу, привязано одеяло, которое тянуло меня вниз. Шаткое равновесие удерживалось напряжением моего тела. Я был вынужден балансировать на таком шатком участке и ждать детей, которые меня развяжут. А они придут, когда им надоест играть в гонки. Странные забавы. Чувствую, что если не возьму инициативу в свои руки дело плохо кончится.

Вечером опять дискотека и снова ночлег на скамейке. И снова воздушный дом душил меня в своих объятиях.

На третий день у старшего был день рождения. И после сногсшибательной дискотеки все отправились на на полигон. Наступает поздний вечер, я с родителями именинника стою в закрытой землянке полигона и мы слушаем ритмические шумы гонок резвящихся детей. Я даже не знаю, на чем они гоняют — на машинках, мотороллерах, или сами левитируют. Родители тоже не знают. Мы вслушиваемся и молчим.

Тусклый горизонтальный свет освещает комнату, в закрытом снаружи окне вижу чье-то отражение с улыбкой до ушей.

Тут я решаюсь и обращаюсь к ним.

— Скажите, а вы не пробовали их увлечь чем-то другим? Гонки конечно хорошо, но развития нет, как вы считаете?
— Идея то хорошая, пробовали разные варианты, но пока безрезультатно.
— Может какая-нибудь экскурсия куда-нибудь? Это же так интересно. И плюс новые впечатления.
— Тоже делали когда-то. Кстати, хорошо что напомнил, мои младшие братья на послезавтра организовывают поездку, и наши дети примут участие, можешь присоединиться и придумать какие-нибудь развлечения.
— Не откажусь.
— Вот и славно, а теперь мы ждем, когда им надоест и закончат гонять.

-----------------------

ЭКСКУРСИЯ К ЗВЕЗДАМ

Стоял темный вечер и падал легкий снег. Яркие фонари освещали праздничную улицу, в центре которой собирался караван санок. Они были вместительными, т.к. помимо самого ребенка туда укладывались большие тюки с игрушками и сладостями.

Взрослые суетились, давая последние наставления детям, как надо правильно вести себя, когда их ждать домой, и чтобы ничего не боялись.

Я медленно бродил вдоль каравана, наблюдая за суетой, не понимая до конца, куда мы все едем и как развлекать эту детвору. Меня очень поразил их инфантилизм, в их возрасте я готовился к турпоездке несколько посуровее и проще.

Во время прохода из одной из санок ко мне обратился мальчуган:

— А как мы поедем?
— О! — я решил подыграть. — Мы будем ездить очень очень быстро и поднимемся выше звезд! И будем самыми высокими!
— Пап, — сморщился ребенок. — Мне страшно, давай поедем домой.
— Не волнуйся, — успокоил его отец. — Он пошутил, все будет безопасно.

Отец свирепо посмотрел на меня и продолжил укладывать в санки баул с игрушками. Что-то стало тоскливо и стал вспоминать сегодняшний день.

Помню, что после очередной битвы с воздушным домом я вдруг очутился на каком-то этаже небоскреба. Вокруг меня пробегали сотрудники в офисной одежде. Не знаю в какой был я, потому что находился в капсуле и ломал голову над тем, как отвязаться от окутывающих мою руку длинных и тонких трубок. Горизонтальный светильник поблескивал над головой.

Испытав чувство дежа вю я попытался определить свое местоположение, но ничего не получилось. Сверху вдоль стены спускались тонкие шланги, не понятно с чем.

Спустя какое-то время почувствовал знакомые ощущения кислородного голодания. Попытался позвать на помощь, никто не реагировал. Раз так, то придется устроить аварийную ситуацию, тогда хоть обратят внимание. Поднатужился, ухватил рукой за какой-то шланг, потянул его и оторвал. Послышался свист выходящего воздуха или газа, не понял. Я поспешно загнул конец трубки и стал ждать аварийную команду. В начале ничего не изменилось, но потом люди стали нервно озираться. Кто-то упал в обморок. Мне тоже было не легче, у меня самого воздуха не было.

Появилась команда ремонтников в рабочей одежде, она рыскала по всему этажу, но никто не догадывался подойти ко мне, хотя я пытался привлечь их внимание.

Внезапно моя капсула начала закрываться, перекрывая доступ к шлангам. Неужели обнаружили? Но это не входило в мои планы, т.к. никто не подходил, а мне воздух был нужен. Выставил ногу в проем дверцы и та остановилась. И, наконец, возле меня появился ремонтник. Он посмотрел на стену со шлангами и обратился ко мне:

— Отдайте шланг!
— Сначала пустите сюда воздух, дышать нечем.
— Воздух есть, не вижу проблемы.
— А я вижу. Во-первых нет кислорода, поэтому задыхаюсь, во-вторых вы в маске и не замечаете этого.
— Хорошо, я пущу кислород, но вам надо отдать шланг.
— Не обманете?
— Нет.

Я протянул ему то, что держал в руках. Он ловко подключил его на место, потом что-то покрутил сбоку и дышать стало действительно легче. Потом он обратился снова ко мне:

— Вам нельзя быть здесь.
— А я и не стараюсь оставаться тут. Отвяжите руку и я уйду.
— Сейчас за ним машина придет, — послышался чей-то голос позади механика. Он обернулся и я увидел маму ребят, которых я опекаю.
— Очень хорошо, тогда я ухожу. Повреждение устранено.
— Эй эй, а мою руку кто освободит?
— Сейчас, — механик что-то покрутил за стенкой и рука освободилась.

Я потянулся, разминая затекшую руку. Механик исчез. За окнами стемнело и я с мамой детей вышел на улицу. Там сели в машину и выехали на праздничную улицу, где дети собирались в экспедицию.

Как я уже рассказывал, организацией поездки занимались младшие дети ведьмы-медсестры, они одногодки, лет семнадцать-восемнадцать. Их голоса я и слышал во время падения на водопаде. Их племянники уже сидели в санках и были готовы поехать сквозь снежную пургу в темень, навстречу безопасным приключениям и развлечениям. Я так и не понял, куда мы едем и в чем состоят развлечения. Судя по отрывочным разговорам в прошлый раз они ехали очень долго, целую ночь, и там было круто.

Послышался звонок, взрослые отошли от каравана. Братья быстро обежали его по длине, проверяя все ли нормально, потом сели в головные санки и мы поехали. Я сразу ощутил холод, т.к. никакой теплой одежды у меня не было, и мне никто не предложил. Прижавшись к спинке переднего сиденья я зажмурился.

Проснулся в каком-то огромном зале с большими окнами, под самый потолок. За окнами было светло и снежно. Весь пол зала покрыт льдом. Я, укрытый толстым одеялом, спал на вершине ледяной горки, которая начиналась с крыши и плавно спускалась до пола противоположной стены. И тишина. Вспомнив про вчерашнюю экспедицию, я очень удивился, куда все делись.

— Ау, — крикнул я, — Вы где?

Ледяная горка разрушилась подо мной и я с грохотом свалился с высоты в облаке мелких льдинок. В голове послышался голос брата-организатора.

— Что делать надо? Ты же должен был придумать развлечение для ребят.
— Честно говоря я не собирался ВСЕХ развлекать, мне нужны были только ваши племянники, чтобы именно они развивались. А вся эта орава… А собственно говоря, куда мы все приехали?
— Это наш зал, куда мы возим всех развлекаться. В прошлый раз были джунгли, а сейчас зима, поэтому сделали каток. Ну что, придумали развлечения?
— Нет, так неподготовленно все. Может, запустите их сюда, покататься, а потом я сориентируюсь…
— Это мы и сами собирались так сделать. Отойдите к стене, сейчас они сюда влетят.

Раскрылись настежь окна и в зал по спускам горок с визгами скатились дети, уже обутые в коньки и с игрушками в руках. Они кружились по залу, перекидывались игрушками, стреляли игрушечными пистолетами. От визга и гомона закладывало уши, но я стоял и смотрел на этот хоровод молодой энергии. Похоже, что они не нуждались в никаких дополнительных и организованных развлечениях, им было хорошо и так. Я почувствовал досаду.

— Послушайте, — обратился я к братьям-организаторам. — Опять все кучком. Я же предлагал вашему старшему брату отдельное путешествие только для его детей. В этой массе они теряются.
— Потеряются — найдем. Сейчас главное довести мероприятие до конца, чтобы их родители были довольны и были уверены, что не зря обращаются к нам.

Дети долго кружились, потом с потолка начали сыпаться фейерверки в виде разноцветных звезд.

— Ребята, — обратился к ним брат-организатор. — Мы прощаемся с ледяным периодом наших развлечений, в следующей поездке будет уже тепло и мы будем купаться, станем морскими рыбками и дельфинами. Развлечение будет классным.

Дети зашумели от радости. И тут в окна зала стали заглядывать их родители. Ставни широко распахнулись и дети по очереди стали вылезать из помещения. Наконец в зале не осталось никого, только я один и ледяной пол.

Вылез и я. И совершенно понятия не имел, куда идти дальше. Машины уехали, братьев не было видно. Тут заметил, что недалеко возвышается еще одно большое здание, вокруг которого стояло много машин. Лавируя между ними я нашел дверь и открыл ее.

-----------------------

НАД БЕЗДНОЙ НЕБЫТИЯ

Я зашел в телевизионную студию и остановился.

Полукруглый зал, на первом ряду сидят приглашенные консультанты: женщина, журналист и другие солидные люди. Над ними сидят зрители, а на самом верху молодежь. Со всех сторон на зрителей уставилось множество телекамер.

Перед ними на небольшой сцене стоят пустые кресла, где будут сидеть участники предстоящего ток-шоу.

Ведущий опять очень похож на того визиря, нежели этот типаж здесь так распространен? В элегантном костюме он вышел на сцену, включился свет и передача началась.

— Уважаемые дамы и господа, я приветствую вас на нашем сегодняшнем ток-шоу. Сегодня вы узнаете о поистине фантастическом событии. Признаюсь, в процессе подготовки передачи я сам не верил, что это возможно, но это реальность. Потрясающая и невероятная. Но давайте по порядку.

Ведущий отошел от камер и посмотрел на кулисы.

— Сейчас я приглашаю на сцену первого участника нашей встречи, уважаемую маму героя нашей передачи. Прошу вас.

На сцену вышла немолодая женщина в простом платье. Лицо измученное глубокими складками печали и горя. Она села на свободное кресло. Приглушился свет и все внимание зала сосредоточилось на ней.

Я каким-то образом оказался в ее сознании. Вижу перед собой зрительный зал, смотрящие на меня лица и улыбающегося ведущего. На душе страх и волнение.

— Расскажите начало вашей истории, — обратился ко мне ведущий.
— У меня есть сын, Адам, ему сейчас 19 лет. Роды его были очень тяжелыми, со множеством осложнений, и… — я судорожно вздохнула. — Его мозг был долгое время в кислородном голодании, какая-то аномалия, в общем, одним словом, его сознание не проснулось.
— Вы хотите сказать, что ваш Адам находится в вегетативном состоянии?
— Да, примерно так. Он не лежачий, двигается, но не понимает происходящего и не реагирует ни на что. Для нашей семьи это большой удар. Он был желанным ребенком.
— Вам не предлагали оставить его в клинике или провести эвтаназию?
— Советовали подобное, но это же наш сын, наша кровь, мы не могли оставить в беспомощном состоянии и приняли решение не смотря ни на что ухаживать за ним.
— Это было трудно?
— Очень. Только вдвоем с мужем мы могли управиться с ним. То, что он не лежачий немного упрощало задачу, но легче не становилось.

Ведущий повернулся к залу

— С любезного разрешения семьи мы сейчас посмотрим видео несчастного Адама в разные годы его жизни.

Засветился большой экран и пошли видеокадры. На экране малыш с явно выраженными признаками психической и физической недоразвитости в окружении родителей, потом кадры сменились на его постарше и завершились подростковым возрастом.

Мне было горько и больно смотреть на эти кадры, я помнила каждое мгновение этого ужаса, тоски и безнадежности за все долгие годы.

Консультанты и аудитория с печальными взглядами и с сочувствием смотрели на эту крайне гнетущую домашнюю хронику.

Ведущий выдержав небольшую паузу продолжил, обращаясь к аудитории.

— Это очень тяжелая ноша и крест, вынести которому дано не каждому. Но все продолжалось до 20-го марта, когда произошло одно невероятное событие, которое полностью изменило судьбу Адама. Признаюсь еще раз, я сам в это не поверил, пока не увидел своими глазами. Итак, — ведущий указал рукой на кулисы. — Адам!

Зазвучала бодрая музыка и на сцену выскочил молодой парень с широкой белозубой улыбкой и сверкающими глазами. Он исполнил небольшую танцевальную композицию, потом вытащил из кармана три шарика и пожонглировал ими, сделал сальто, пропел куплет популярной песни и замер, раскинув руки в сторону в приветствии. От него веяло цветущей молодостью в самом разгаре, такой здоровой энергией, что консультанты невольно зажмурили глаза. Молодежь на галерке разразилась аплодисментами и криками поддержки.

Женщина-консультант пришла в себя первой.

— Это что, розыгрыш? — спросила она, взглянув на ведущего.

Ведущий подошел к парню и обнял его за плечи.

— Скажи мне, кто это? — и показал на экран. Парень взглянул туда и вздохнул.

— Это я, но это было давно, теперь я другой, я могу ходить, танцевать, говорить, петь, и мышцы у меня есть. Вот, пощупайте, какой я сильный стал.

Он стянул с себя футболку, напряг свой немного накачанный бицепс и подошел к женщине. Она робко потрогала его руку, будучи в полной растерянности.

Это было так пронзительно, что слезы хлынули из моих глаз. Адам метнулся ко мне, натягивая по дороге футболку.

— Мам, ты что?
— Не волнуйся, Адамчик, — я обняла его за взлохмаченную голову. — Ты так здорово танцевал, что я растрогалась от умиления. Не переживай, это от радости.
— Все равно не надо плакать, — пробурчал Адам, вылезая из объятий. — А то подумают, что ты плакса такая...

Я улыбнулась сквозь слезы от сыновнего указания.

— Все, все, не буду плакать. Ты у меня самый самый внимательный. — Я высморкалась в платок и затем снова обняла сына и прижала к себе.

Консультант обратилась ко мне:

— Скажите, вы подтверждаете, что этот обаятельный юноша, который перед вами и тот, — женщина указала на экран, — что на экране, один и тот же человек?
— Да, — я кивнула головой. — Это один и тот же мой сын Адам.
— Но это же чудо! — крикнула консультант. Вся аудитория в потрясении тоже встала и разразилась громкими аплодисментами.

Ведущий с улыбкой призвал всех к тишине. Консультант не могла успокоиться:
— Это чудо! Настоящее чудо! Как такое произошло? Вы сказали, что это было 20-е марта? Что было в этот день?
— Сегодня мы об этом узнаем, а сейчас я хочу пригласить на сцену очередного участника нашего ток-шоу — домашнего семейного врача. Прошу вас.

Под музыку из-за кулис вышла невысокая женщина. Адам подскочил к ней и закружил с ней в ритме вальса. Гостья смеясь сделала с ним пару оборотов, а потом обняла его.

— Ну как в такого не влюбиться? Все еще озорник и красавчик. Здравствуйте, — поприветствовала она меня.

Мы сердечно обнялись. Затем она присела на кресло и обратилась к залу. Мое сознание переместилось к ней.

— Я семейный врач этой семьи. За Адамом я наблюдала с детства. Как здесь уже сказали, последствия тяжелых родов оказали на него очень пагубное воздействие. И мне оставалось только сочувствовать и исполнять свою врачебную практику по поддержанию его здоровья. Мне было безумно жаль его, его мать и отца, его семью, добровольно взявшие на себя весь груз ухаживания за практически полностью лишенного сознания человека.

Я посмотрела на ведущего и продолжила.

— Все это происходило до весны 21-го марта, я  хорошо помню этот день. Я принимала очередную пациентку и вдруг услышала громкие голоса в приемной. Выйдя в коридор, я увидела Адама в инвалидной коляске, его маму и отца. Родители были крайне возбуждены, громко и бессвязно в чем-то убеждали мою секретаршу. Увидев меня мама зарыдала, указав рукой на Адама. Признаюсь, вначале я испугалась, что с ним что-то случилось. Нагнувшись к нему я сама чуть не закричала. На меня смотрели осмысленные глаза, полные мольбы и радости.

От нахлынувших воспоминаний у меня перехватило дыхание, я высморкалась и улыбнулась Адаму, который примостился рядом со мной на полу и слушал свою историю. И продолжила воспоминание.

— В тот день я с трудом закончила свой рабочий прием, перенесла некоторые визиты на другие дни. Освободившись, я запустила их всех в свой кабинет и потребовала объяснений. То, что я услышала, потрясло меня так же, как и вас сейчас, когда вы узнали, что Адам здесь и Адам на записи один и тот же человек.
— Мы обязательно сегодня расскажем нашим гостям и зрителям, что было в этот день, — обратился ко мне ведущий. — А сейчас расскажите как вам удалось сделать из Адама человека в полном смысле этого слова.
— Да, вы правы. Когда я услышала всю историю, то серьезно задумалась. Такого в нашей истории медицины еще не было. Во-первых, я не знала, сколько времени будет продолжаться этот период просветления. Адам записан в медицинских кассах как абсолютно безнадежный пациент и длительная переписка с ними может привести к упущению времени. Во-вторых, не было представления, к какому врачу или в какую клинику его направлять, поиск тоже занял бы много времени, да и без согласия касс это было бы затруднительно. Семья Адама не такая состоятельная. В-третьих, даже если бы удалось вывести все его жизненные показатели на нормальный уровень, психически он все еще младенец, т.к. не развивался и не учился как все дети.
— И вы решили? — ведущий умел поднимать градус напряжения
— Основываясь на тех данных, что я получила от родителей Адама и заручившись их согласием, я, образно говоря, обрушила на Адама всю мощь современной медицины.

Консультанты и зрители содрогнулись.

— Я срочно связалась со всеми, с кем можно было связаться на начальном этапе реабилитации. Нашла клинику, диетологов, тренеров, мне пришлось оперативно и упорно согласовывать программу оздоровления. Адам интенсивно занимался гимнастикой, поглощал тонны фруктов и овощей, наращивал свой мышечный скелет. По настоянию его мамы он также разучивал танцевальные элементы, едва научившись самостоятельно стоять на ногах. Параллельно конечно он учился разговаривать, петь, для этой цели я наняла логопедов, объясняя его необычность.

Зрители восхищенно смотрели на меня, а я увлеченно рассказывала дальше и никто не перебивал.

— Я прекрасно понимала, что его умственный уровень нулевой, он не знал обычных вещей, которых мы осваиваем в процессе своего роста, начиная с младенчества. Поэтому совместно с моим другом профессором психологии согласовала программу его обучения и последовательно приглашали тех или иных специалистов.

Я ласково потрепала шевелюру Адама, тот зажмурился от удовольствия.

— Адам развивался не по дням, а буквально по часам. Мышцы его крепли, это уже был не тот худощавый парень, которого вы видите на видео. Сначала уверенная походка, потом бег. Я определила его в секцию плавания, и он довольно быстро научился плавать и сейчас вроде уже принимает участие в соревнованиях. Правда Адам?
— Да, на прошлой неделе был заплыв и четвертое место за мной. Но скоро буду побеждать.
— Ты просто молодец. Так держать.

Зрители зааплодировали. Я продолжила.

— Умственные занятия тоже давали потрясающие результаты. Научившись произносить все звуки алфавита, он интенсивно учил слова и понятия, смотрел сотни видеофильмов, осваивал взаимосвязь вещей, которые мы не замечаем в силу автоматизма. А ведь для него все было в новинку. Словом, Адам за короткое время нагонял упущенное за все годы его простоя. Конечно, я беспокоилась за перегрузки, но он справился. И вот, сейчас здесь сидит и ухмыляется.

Долгие аплодисменты были моей наградой.

— Скажите, — обратился ко мне ведущий. — Но ведь все это требовало немалых расходов, как вы решали этот вопрос?
— Этот момент тоже немаловажный. Наши медицинские кассы к сожалению очень нерасторопные, поэтому вопрос финансирования решался совместно со всеми. Есть различные фонды, гарантийные письма. Я не буду углубляться в этот вопрос, в разных случаях есть разные пути решения.
— Вы совершили поистине великий подвиг, — взяла микрофон консультант. — Вы воспользовались возникшим шансом и не теряя времени буквально вытащили Адама из бездны небытия. Мое восхищение вам!

Аудитория вновь зааплодировала.

— Уважаемые гости и зрители, — ведущий включил микрофон. — Пришло время узнать, что же произошло в тот счастливый день 20-го марта, которое так кардинально изменило Адама. Но перед этим я хочу пригласить сюда его отца. Прошу вас.

Адам подбежал к отцу и они обнялись. Мужчина обнял затем свою супругу, потом с искренним уважением и благодарностью поприветствовал меня и сел в свободное место. Мое сознание перенеслось к нему.

— Скажите, — обратился ко мне ведущий. — Вы счастливы?
— Да. С сердца упал тяжелый камень, который мы несли все эти долгие годы. А теперь на душе солнце и я самый счастливый человек в мире. Со мной мой здоровый сын, моя супруга, с которой вместе прошли все страдания. Я искренне благодарен нашему врачу, которая буквально спасла нас всех. Да, я счастлив.
— Рад за вас, — ведущий переждал аплодисменты. — Расскажите, что было в этот день.
— Обычный день, в полдень проводил супругу и сына на ежедневную прогулку. Вынес на улицу инвалидную коляску, вместе с супругой посадили Адама, проводил до угла и потом занялся домашними делами. Часа через три-четыре я обычно встречаю их с прогулки, но на этот раз они пришли раньше. Супруга была вне себя, крайне возбуждена и не могла ничего толком сказать. Я забеспокоился о сыне, не случилось ли что-то с ним, нагнулся к нему и… — я всхлипнул от воспоминаний. — И тоже закричал. Я смотрел на Адама, узнавал его и не узнавал. Он силился произнести какие-то звуки, вроде я слышал слово “па”, может он хотел сказать “папа”. Но мне и этого было достаточно. Он уже не был растением, каким был раньше. Это был человек, который мучительно и страстно пытался вырваться из своей клетки. Как мы эту ночь пережили, ума не приложу. На следующий день мы помчались к нашему семейному врачу без предварительной записи. Я благодарю небеса, что у нас есть такой врач. Она подарила нам сына.

Долгие аплодисменты были оценкой этого страстного монолога.

— И что же это было? — ведущий обратился ко мне при полной тишине.
— Это был бог. Или ангел от него.

В зале стояла тишина, прерываемая шумом софитов. Ведущий вышел из оцепенения.

— Теперь нам осталось выслушать еще раз маму Адама, как непосредственную свидетельницу и участницу этого необычайного события. Расскажите же нам, наконец, что же произошло в этот день?

Мама откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, вздохнула и посмотрела в зал. Я опять вернулся в ее сознание. В душе был сумбур, смешанный с радостью и страхом.

— Был теплый весенний день. После обеда мы обычно выходим гулять, если погода позволит. На этот раз было солнечно. Супруг помог вывести Адама на улицу и я пошла с ним на прогулку. Маршрут постоянный и не менялся очень давно, одни и те же улицы и переулки, где нет ступенек и удобно было проходить с креслом. Посидели в парке. Мысли были печальные и беспросветные.
Я до сих пор с содроганием думаю, что было бы, если бы я не решилась в этот день срезать угол и не прибыть на автобусную остановку раньше обычного. Тогда ничего бы не было, и это приводит меня в ужас.
— Продолжайте, — подбодрил меня ведущий.
— Я пришла на остановку немного раньше, людей было немного. От напряжения я немного закашлялась, кресло ведь не легкое. Рядом стоял мужчина в демисезонном плаще. Он услышал мой кашель и обернулся ко мне. Потом он посмотрел на Адама. А тот как раз вытянул руки и бессмысленно крутил головой.
— Пожалуйста, опишите внешность этого человека.
— Ничего не могу сказать особенное, европейская внешность, средняя стрижка. Обычный мужчина.
— И что было дальше?
— Он посмотрел на Адама очень внимательно. Я уже привыкла, что вид сына вызывает разные чувства у окружающих. Одни сразу отворачиваются от него, другие пристально его рассматривают. Этот мужчина смотрел на него, потом спросил меня — как его зовут.
— Адам, — печально ответила я и посмотрела на табло. До прибытия автобуса оставалось несколько минут.
— Красивое имя, — сказал он. И вдруг неожиданно: — ты хочешь чтобы он был здоров?
Я даже опешила от такого вопроса. Сначала решила, что он издевается, но на всякий случай ответила: — любая мать мечтает, чтобы ее ребенок был живым и здоровым.
— Знаю, — ответил он, — но ты потеряешь все доплаты и пособия на него. Что ты выберешь?
Я уже рассердилась и в сердцах выпалила: — я согласна отдать все пособия в мире, лишь бы сын был здоров.
Вместо ответа он встал напротив Адама, присел на корточки и глядя в его лицо стал тихо щелкать пальцами, приговаривая мягким и уверенным голосом — Адам! Адам!
Знаете, я слегка насторожилась, такого мне не случалось видеть. Тоже присела рядом с сыном и стала следить за его лицом. И вдруг…. — я снова всхлипнула от нахлынувших воспоминаний. — Вдруг его глаза, которые до сих пор бесцельно смотрели по сторонам, вдруг остановились прямо на него… Меня бросило и в жар и в холод. Зрачки его темнели, он явно что-то видел, и вдруг заметались по сторонам, рассматривая окружающее. Меня буквально затрясло.

— А я помню этот момент, — подхватил эстафету Адам. Я тут же перескочил в его мысли. — Я находился в каком-то пространстве, вокруг меня был яркий желто-зеленый свет. Я парил в этом свете. Помню, что звучала какая-то музыка и мне было хорошо. Вдруг среди музыкальной гармонии я четко услышал голос, произносящий слово Адам. На фоне желто-зеленого света просветилась огромная черная фигура, щёлкающая пальцами.  Несколько раз прозвучало слово Адам. Я долго не понимал смысл этого слова, и вдруг осознал, что Адам это я. Желто-зеленая стена стала стремительно меркнуть и передо мной открылось огромное пространство с непонятными вещами, сотни звуков ворвались в мои уши. Это я сейчас понимаю, что это были дома и шум проезжей улицы.

— Когда мужчина увидел, что Адам смотрит на него, он улыбнулся, — продолжила мать и я опять вернулся в ее сознание. — И сказал — ты Адам. А это, — показал на меня, — твоя мама. Адам скосил глаза, чтобы посмотреть на меня, и я… я разрыдалась. Разрыдалась во весь голос, слезы текли непрерывными ручьями, я рыдала от груза всех тягостных лет, я рыдала от великой надежды, которая охватила меня в тот момент, я не могла остановить слезы, которые лились из моего сердца.

Я схватилась за свой платочек, в зале многие тоже плакали от нахлынувших чувств.

— Я плакала и вдруг одна мысль пронзила меня, отчего слезы моментально высохли. А вдруг он сейчас уйдет и Адам вернется в свое безумие. Я с испугом посмотрела на мужчину. Он словно прочел мои мысли, но не стал комментировать. Он снова посмотрел на Адама и сказал —  А! Адам что-то промычал, он снова более настойчиво — А! Адам попытался повторить звук, но у него получилось плохо. Мужчина в третий раз произнес — А! И, знаете, на третий раз что-то похожее у Адама получилось. Мужчина снова улыбнулся. — Молодец. Говорить уже можешь. А теперь подними руку. Адам смотрел на него с непониманием, что от него хотят. Мужчина протянул к нему свою ладонь. Адам смотрел на нее, а потом… протянул свою. Я была в каком-то оцепенении. Я верила и не верила, сердце было готово выскочить из груди, я боялась только одного — чтобы этот мужчина не ушел раньше времени, не доведя свое чудо до конца.

Вокруг нас уже собрались любопытные, которые давно наблюдали за нами. Кто-то снимал нас на сотовый телефон. Автобусы проезжали мимо остановки, я на них не обращала внимание. Мне был важен мой сын.

Тут он сказал ему — встань! Адам снова с недоумением посмотрел на него. Мужчина обратился ко мне и стоявшему рядом соседу — помогите ему встать. Мы вдвоем подняли его с кресла. Адам стоял и мелко дрожал, то ли от прохлады, хотя день был жаркий, то ли от возбуждения. — Уберите руки, — скомандовал мужчина. Мы убрали и Адам стоял сам. Это было невероятно. Мужчина снова посмотрел в его глаза, протянул руку и мягко сказал — иди ко мне. Адам стоял и дрожал, но смотрел на него. Мужчина поманил его рукой к себе и сказал — иди ко мне! И… Адам сделал свой шаг, маленький неуверенный, но сам. Тут силы его покинули и я с этим соседом подхватили его и посадили в кресло. Испуганно взглянула на мужчину, он улыбался.
— Все будет замечательно, сказал он мне. И тут же перечислил — гимнастика, плавание, терапия, учеба. И танцы, он будет хорошо танцевать, у него есть талант.

Я слушала, запоминала и боялась одного — чтобы это чудо не стало сном. Тут мужчина посмотрел снова на Адама и мягко сказал — ты молодец, учись и приноси в мир радость. А теперь, — он обратился к окружающим, — я буду постепенно отходить назад, а вы закрывайте меня от него. Надо разорвать между нами связь, чтобы он стал самостоятельным. Возможно он будет плакать, но это плач новорожденного, поэтому реагируйте адекватно.

Я бросилась к мужчине буквально на колени и чуть не взвыла — не покидайте нас! Или хотя бы скажите как вас зовут, чтобы вечно благодарить за все, что вы сейчас сделали.

Он мягко улыбнулся и ответил: — у меня много имен, меня все зовут по разному, но это не важно. Важно то, что твой сын станет здоровым, а это большая награда и для меня тоже.

Мужчина снова обратился к Адаму — Прощай, дальше пойдешь сам по своей дороге и будь счастлив.

Потом он начал медленно пятиться назад и люди, стоявшие по сторонам, стали собираться вместе, постепенно его загораживая. Адам занервничал и вдруг он разрыдался. И я вместе с ним. Но вскоре он перестал и улыбнулся. Улыбнулся мне. Ради этой улыбки я была готова пройти весь ад, свернуть все горы и дойти до конца. И я его прошла. Прошла с моим мужем, с нашей замечательным врачом, с нашими замечательными педагогами и тренерами. И я тоже сейчас счастлива, как и мой супруг.

Аудитория молчала, потрясенная историей.  Молчал ведущий. Молчали все, кто слушал передачу в прямом эфире. Молчал мир.

— Скажите, — спросила консультант. — А вы встречались потом с этим мужчиной?
— Нет, к великому сожалению. Он исчез тогда на остановке. И я очень надеюсь, что он сейчас смотрит передачу и выйдет на связь, или через вашу передачу я хочу обратиться к нему. — Я не знаю, кто вы, бог или ангел, но то, что вы сделали для нас, бесценно. Вы вернули нам сына. Я молюсь за вас каждый час, я благословляю вас каждую минуту. Я не знаю, чем отблагодарить вас за спасение сына, но если вам понадобится моя жизнь, я ее отдам без сожаления. Спасибо вам.

Ведущий повернулся к консультантам для продолжения ток-шоу, а я тихо вышел из студии.

Продолжение: Коматоз. Глава 7. На дальней станции  http://proza.ru/2022/06/30/846