Как нелюди создавали монстров

На вкладке: 1. Немецкая овчарка фашистского офицера. 2. Чёрный аппенинский волк. 3. Чёрная овчарка догоняет. 4. Овчарка сторожит.

Собаки замечательные животные. Я с ними близко познакомился, когда мне было 5 лет, и мы снимали комнату на лето в кубанской станице «Мышастовке». Там у хозяйке дома была большая дворняжка по кличке «Кукла». Знакомство с ней у моей мамы прошло не удачно. Кукла сидела на цепи в огороде. Мама подошла к ней, поздороваться. Кукла вела себя тихо, но стоило маме отвернуться от неё, как она схватила маму за ногу. Слава Богу укус был не глубокий и скоро прошёл. Мама её стала подкармливать. (Хозяин кормил - кидал ей горбушку хлеба, когда приходил с работы. Он был конюхом и частенько катал меня на своих лошадках). Хозяйка ворчала, что мама её балует, и Кукла перестанет сторожить, но «баловство» продолжалось, и Кукла скоро стала другом нашей  семьи.

Но в станице были и злые, не знакомые нам собаки. Особенно опасно было с ними встречаться, когда заходило солнце, и все хозяева спускали их с цепи.

Некоторые собаки были просто опасны, особенно когда они собирались в стаю «на собачей свадьбе». Так, такую встречу не пережил брата моего тестя. Это на всю жизнь отвадило тестя от дружбы с собаками.

Как растили злобных собак мы узнаём из рассказа Елены Верейской «Карай»:  «Я искала себе дачу на лето в небольшом живописном посёлке на Украине. Мне приглянулся маленький домик, весь в зелени, с густо увитой диким виноградом терраской. Когда я открыла калитку, ведущую в сад, она скрипнула, я так и застыла на месте, не решаясь двинуться дальше. Как из-под земли, передо мной вдруг появилось… я не знаю, как назвать это страшное существо! Это была, конечно, собака, но таких мрачных собак я никогда в жизни не видала. Передо мной стоял огромный собачий скелет с поджатым хвостом. Скелет был обтянут взлохмаченной чёрной шкурой, кое-где торчали клочья бурой невылинявшей шерсти. Собака стояла неподвижно и смотрела на меня тёмными, очень умными, но злыми глазами. Она не рычала и не лаяла, она только высоко подняла верхнюю губу и очень выразительно показывала громадные, острые и белые клыки. Я попятилась назад к калитке, и сразу собака сделала шаг вперёд, всё так же глядя мне прямо в глаза и показывая зубы.
...
– Да вот ищу дачу, и понравился мне ваш домик. Не сдадите на лето? – спросила я.
– А чего же? Сдам. Сын уехал с экспедицией рабочим, я одна и в сараюшке проживу. Сдам. Показать дом? – Она очень, видимо, обрадовалась.
– Покажите, – сказала я. – А ваше это чудище меня сзади не цапнет?
– А чего же? – равнодушно ответила она. – Цапнет. Вы идите вперёд, а я за вами – и отгоню его, если что.

Домик внутри оказался чистеньким, но более чем скромным. Я поняла, что хозяйка очень бедствует. О цене мы договорились без труда.

– Всё мне подходит, но вот ваш пёс… У меня два сына – девяти и шести лет. Я боюсь за них, очень уж страшный пёс!
– А может, он привыкнет – и ничего… – не совсем уверенно ответила она. – Мой сын его нарочно злым растил.
– Как нарочно злым растил? – не поняла я.
– А так. К ласке не приучал. Бил часто. А то, бывало, Карай ещё щенком был, заснёт на травке, а мой Гранька накроет его железным корытом и ну дубасить по корыту молотком.
– Зачем?! – ужаснулась я.
– А чтоб злей был. Мы очень бандитов боялись.
– А почему он такой тощий? Вы его не кормите?
– А чем мне его кормить? Собака – она себе пищу пусть сама добывает… – Хозяйка горестно вздохнула.

А я подумала: «Хорошо, что этот Гранька уехал, он для моих мальчиков был бы пострашнее, чем этот пёс».  ...

Далее рассказывается, что семья писательницы подружилась с Караем и изменила его. Он стал нормальной, не злой собакой. Это вызвало гнев Граньки и он потребовал выкуп за «испорченную собаку». Писательница оплатила свободу Карая и передала его своей приятельнице, к которой тот привязался.

Чем же опасен Гранька детям писательницы? Тем, что он имеет свойства личности, противоположные тем, какие она воспитывает у своих детей. Очевидно, что он – человек злой и примитивный, эгоистично «приземлённый». В то время, как она воспитывает детей целеустремлёнными коллективистами.  То есть, противостояние детей и Граньки может вылиться в открытую вражду, от которой они могут пострадать.


А вот ещё один литературный рассказ  Джека Лондона о том, как полусумасшедший хозяин создавал супер злобного пса.

«Красавчик Смит пустил в ход палку и хлыст, и таких побоев Белому Клыку не приходилось испытывать ещё ни разу в жизни. Даже та порка, которую когда-то давно ему задал Серый Бобр, была пустяком по сравнению с тем, что пришлось вынести теперь.

Красавчик Смит испытывал наслаждение. Он жадно глядел на свою жертву, и глаза его загорались тусклым огнём, когда Белый Клык выл от боли и рычал после каждого удара палкой или хлыстом. Красавчик Смит был жесток, как бывают жестоки только трусы. Покорно снося от людей удары и брань, он вымещал свою злобу на слабейших существах. Всё живое любит власть, и Красавчик Смит не представлял собою исключения: не имея возможности властвовать над равными себе, он пользовался беззащитностью животных. Но Красавчика Смита не следует винить за это. Уродливое тело и низкий интеллект были даны ему от рождения, а жизнь обошлась с ним сурово и не выправила его. ...

Белый Клык остался в форте Юкон и перешёл в полную собственность к сумасшедшему, потерявшему человеческий облик существу. Но что знает собака о сумасшествии? Для Белого Клыка Красавчик Смит стал богом — страшным, но всё же богом. Это был сумасшедший бог, но Белый Клык не знал, что такое сумасшествие; он знал только, что надо подчиняться воле этого человека и исполнять все его прихоти и капризы.
В руках сумасшедшего бога Белый Клык превратился в дьявола. Устроив в дальнем конце форта загородку, Красавчик Смит посадил Белого Клыка на цепь и принялся дразнить его и доводить до бешенства мелкими, но мучительными нападками.

Красавчик Смит посадил Белого Клыка на цепь и принялся дразнить его и доводить до бешенства мелкими, но мучительными нападками.
Он очень скоро обнаружил, что Белый Клык не выносит, когда над ним смеются, и обычно заканчивал свои пытки взрывами оглушительного хохота.
Издеваясь над Белым Клыком, бог показывал на него пальцем. В эти минуты собака теряла всякую власть над собой и в припадках ярости, обуревавшей её, казалась более бешеной, чем Красавчик Смит.

До сих пор Белый Клык чувствовал вражду — правда, свирепую вражду — только к существам одной с ним породы. Теперь он стал врагом всего, что видел вокруг себя. Издевательства Красавчика Смита доводили его до такого озлобления, что он слепо и безрассудно ненавидел всех и вся. Он возненавидел свою цепь, людей, глазевших на него сквозь перекладины загородки, приходивших вместе с людьми собак, на злобное рычание которых он ничем не мог ответить. Белый Клык ненавидел даже доски, из которых была сделана его загородка. Но прежде всего и больше всего он ненавидел Красавчика Смита.

Обращаясь так с Белым Клыком, Красавчик Смит преследовал определённую цель. Однажды около загородки собралось несколько человек. Красавчик Смит вошёл к Белому Клыку, держа в руке палку, и снял с него цепь. Как только хозяин вышел, Белый Клык заметался по загородке из угла в угол, стараясь добраться до глазевших на него людей. Белый Клык был великолепен в своей ярости. Полных пяти футов в длину и двух с половиной в вышину, он весил девяносто фунтов — гораздо больше любого взрослого волка. Массивный корпус собаки он унаследовал от матери, причём на теле его не было и следов жира. Мускулы, кости, сухожилия — и ни унции лишнего веса, как и подобает бойцу, который находится в прекрасной форме.

Сидя взаперти, затравленный, обезумевший от ненависти, он находил исход для этой ненависти только тогда, когда хозяин впускал к нему в загородку собаку. Красавчик Смит, видимо, умел рассчитывать силы Белого Клыка, потому что Белый Клык всегда выходил победителем из таких сражений. Однажды к нему впустили одну за другой трёх собак. Потом, через несколько дней, — только что пойманного взрослого волка. А в третий раз ему пришлось драться с двумя собаками сразу. Из всех его драк это была самая отчаянная, и хотя он уложил обоих своих противников, но к концу побоища и сам еле дышал.


Он знал только одно это чувство и весь отдавался ему. Жизнь стала для него адом. Как и всякий дикий зверь, попавший в руки к человеку, он не мог сидеть взаперти. А ему приходилось терпеть неволю.

Зеваки глазели на Белого Клыка, совали палки сквозь решётку; он рычал, а они смеялись над ним. Эти люди будили в нём такую ярость, какой не предполагала наделить его и сама природа. Однако природа дала ему способность приспосабливаться. Там, где другое животное погибло бы или смирилось, Белый Клык применялся к обстоятельствам и продолжал жить, не ломая своего упорства. Возможно, что дьяволу в образе Красавчика Смита в конце концов и удалось бы сломить Белого Клыка, но пока что все его старания были тщетны.

Но хуже всего была та атмосфера, в которой он жил. На него смотрели как на страшного, дикого зверя, и это отношение людей проникало к Белому Клыку сквозь прутья клетки. Каждое их слово, каждое движение убеждало его в том, насколько страшна людям его ярость. Это лишь подливало масла в огонь, и свирепость Белого Клыка росла с каждым днём. Вот ещё одно доказательство податливости материала, из которого он был сделан, — доказательство его способности применяться к окружающей среде.

Время шло, и драться приходилось всё реже и реже. Любители собачьих боёв уже потеряли надежду подыскать Белому Клыку достойного соперника, и Красавчику Смиту не оставалось ничего другого, как выставлять его против волков. Индейцы ловили их капканами специально для этой цели, и бой Белого Клыка с волком неизменно привлекал толпы зрителей. Однажды удалось раздобыть где-то взрослую самку-рысь, и на этот раз Белому Клыку пришлось отстаивать в бою свою жизнь. Рысь не уступала ему ни в быстроте движений, ни в ярости и пускала в ход и зубы и острые когти, тогда как Белый Клык действовал только зубами.

Но после схватки с рысью бои прекратились. Белому Клыку уже не с кем было драться — никто не мог выпустить на него достойного противника.» ...

Наконец, Белому Клыку Смит нашёл противника – бульдога по клички «Чероки». Это был не большой, но упрямый и злобный зверь.

«Чероки был коренастый, приземистый. И на этот раз счастье изменило Белому Клыку. Прыгая и вертясь юлой около Чероки, он улучил минуту, когда противник, не успев сделать крутой поворот, отвёл голову в сторону и оставил плечо незащищённым. Белый Клык кинулся вперёд, но его собственное плечо пришлось гораздо выше плеча противника, он не смог удержаться и со всего размаху перелетел через его спину. И впервые за всю боевую карьеру Белого Клыка люди стали свидетелями того, как «бойцовый волк» не сумел устоять на ногах. Он извернулся в воздухе, как кошка, и только это помешало ему упасть навзничь. Он грохнулся на бок и в следующее же мгновение опять стоял на ногах, но зубы Чероки уже впились ему в горло.»

 Далее, Джек Лондон рассказывает, что бульдог Чероки чуть не загрыз Белого Клыка, и только подоспевший инженер Скотт спас его из зубов бульдога. Он готов заплатить хорошую цену за потрёпанную собаку. ...

«— Хорошо, хорошо, — испуганно забормотал Красавчик Смит. — Но вы меня принуждаете. Этой собаке цены нет. Я не позволю себя грабить. У каждого человека есть свои права.
— Верно, — ответил Скотт, передавая ему деньги. — У всякого человека есть свои права. Но вы не человек, а зверь.»

Конечно Джек Лондон здесь слегка неточен: Смит не зверь, а «нелюдь». Далее, в повести Белый  Клык так полюбил хозяина, что даже стекло окна и раны от его осколков, не помешали ему догнать  Скотта, собирающегося уплыть в Калифорнию.

А вот, как из овчарок фашисты решили создать настоящих монстров в царстве зверей. Сайт:
Овчарка Дауфмана: зачем создали «монстра Третьего Рейха» 5 августа 2020

«Немецкая овчарка — умная, исполнительная, отлично поддающаяся дрессуре порода собак. Владельцы овчарок знают, насколько преданными друзьями и защитниками те со временем становятся. Однако на Нюрнбергском процессе 1945–1946 гг. порода «немецкая овчарка» с загадочной приставкой «Дауфмана» засветилась совсем с другой стороны.

Порода для особого задания

О пламенной любви фашистов к разного рода экспериментам не знает разве что ленивый и совершенно лишенный любознательности человек. Вся история концентрационных лагерей, как губка, пропитана свидетельствами чудовищных опытов, которые немецкие «врачи» в погонах SS ставили над заключенными.

Экспериментировали не только над людьми, но и над животными. Один из опытов касался выведения специальной породы немецких овчарок. Проводился он с самого начала войны по особому приказу канцелярии Гитлера, которая поставила перед Кинологической лабораторией в Висбадене задачу создать особо агрессивную породу немецких овчарок.

Заказчиком выступали подразделения СС, осуществлявшие надзор над концлагерями по всей Европе. Для «работы» в Освенциме, Дахау и других местах смерти миллионов людей эсэсовцам требовались свирепые псы, готовые по взмаху руки разорвать человека на куски.

Необычный гибрид

Руководил выведением свирепой породы кинолог Дауфман. По его фамилии она и названа. Немецкая овчарка Дауфмана. Сейчас идут споры, была ли на самом деле выведена такая собака, или все рассказы о ней — всего лишь «страшилки», призванные подчеркнуть нечеловеческую природу фашизма.

Немецкая овчарка для экспериментов была избрана неслучайно. Она действительно очень сообразительная, послушная, преданная. Смерть примет ради хозяина. Немецкие овчарки легко обучаются и потому постоянно используются в разных военных операциях.

Кинологам Висбаденской лаборатории нужно было сделать этих чудесных собак свирепыми. Перед Дауфманом стояла непростая задача. Бесстрашие немецкой овчарки следовало превратить в ярость. Преданность людям — в лютую ненависть к ним.

Как именно проходили опыты по выведению такого чудовища, точно не известно. Материалы лаборатории в Висбадене засекречены. По одной из версий, гены немецкой овчарки скрещивали с генами африканской гиены. Последняя известна своим омерзительным нравом: хитра, безжалостна, но при этом труслива.

Скептики указывают на то, что гены гиены и собаки чужеродны друг другу. Вывести жизнеспособное потомство с помощью такого «коктейля» нельзя.

А был ли монстр?

Именно так, «монстром Третьего Рейха», называли легендарную овчарку Дауфмана в Германии. Наибольшие споры вызывает то, как могли фашисты вывести свирепую породу псов, используя кровь трусливой гиеновидной собаки или гиены. Свирепость и трусость — две сложно уживающиеся друг с другом черты характера.

В наше время среди кинологов популярны версии о том, что «монстр Третьего Рейха» все же был создан. Около 42 тысяч таких псов было вывезено после войны из Германии. Однако подтвердить это сложно.

Сейчас овчарку Дауфмана за настоящую породу никто не признает. Немецких овчарок, которые проявляют излишнюю агрессивность, стерилизуют и выводят из племенной работы. Они считаются «браком», который портит породу и представляет опасность для человека.»

Совершенно очевидно, что немецкая сторона, причастная к созданию овчарки Дауфмана, распространила фальшивку о скрещивании овчарки с гиеной, чтобы никто не определил истинного направления их опытов.  Скорее всего, кинологи Дауфмана производили скрещивание  наиболее злобных овчарок и аппенинских  чёрных волков. Благо они обитали в, дружественной фашистской Германии, Италии. Щенки помеси обычно крупнее родителей и частично наследуют их свойства. Отсюда полное отсутствие дружелюбия к человеку и свирепость к пленным, как к потенциальной еде.
Литература утверждает, что подобное скрещивание возможно (тем более, если оно осуществляется искусственно, как у других животных).

 Разумеется, что получить 42 тысячи гибридных щенков за несколько лет невозможно. Их могло быть всего несколько сот (или десятков). Но они могли стать образцом для отбора собак для служебного собаководства фашистской Германии.

Другое - "человечное" отношение к "служебной собаке" мы видим по нашим советским фильмам: "Джульбарс" и "Ко мне, Мухтар". В них мы видим, что такие свойства, как верность и ответственность их проводников, распространяются и на их подопечных.

Большая часть людей Земли живёт с доброй заботой об окружающих их домашних животных. Особенно это касается собак, которые доказали, что являются подлинными друзьями людей. И думаю, что выражу мнение всех читателей, что создавать из собак злобных тварей – преступление против Человечества.