Роман. Баловень судьбы. Продолжение

                02,
      Не спеша рокоча, мотовелик довез их обеих до поворота на станцию на Романкануцы-Окница. Свернув, они выезжая из рва, образованного природой местности, на пригорке, как выехали, увидели плетень, огороженный, всю, в цветущей травами поляны. Тато сказал:
       - Запомни, сын, этот плетень наших друзей, цыганского табора, выжившего во времена  войны с фашизмом, благодаря гибкости твоей бабки – Румынской боярыни и ее подруги, жены  цыганского баро – Николуцэ, к которым я тебя везу, по протекции твоей бабушки. слушай  ту цыганку, бабы Марии, подругу, как слушал нас. Что, он Коля, и делал. О чем тато-папа говорил с этой каргой мучившая меня, так как никто другой, не знаю. Бо я, вынужден был слушаться, бо тато так говорили. Послушаем, как Никола, рассказывал своим друзьям, о его  лечении и учении в цыганском таборе:
    - На другой день та цыганка, бьючи меня по голым ногам, заставляла идти. Я же        с голой попой, как ее цыганята, вынужден был идти. Но, не то было. сделав три-четыре шага я падал. Она снова начинала бить. Я вставал на ноги, но не сделав и тех шагов, падал. Ноги не слушались. Старая карга, мазала чем то, на  дитыче гавно похоже, мазала мои ноги, что воняло от меня как в нашем нужнике (туалете). Потом относила меня на полянку под старый дуб, там  клало меня на подстилку из трав, что перебивали ту вонь, вонючью. Там я засыпал на время. Она нараспев что-то мурлыкала. на каком-то языке, не на том, что говорили цыганята. Они, эти цыганята меня не надоедали, а играли возле меня,  учась воровать. Я все запоминал. Так меня лечила      старая цыганка карга, а цыганята учили тому, что умели сами делать. Так меня лечили и учили на протяжении двух лет. И в снег, и в дождь, и в жару и в холод. А я бегал с голой попой вместе с цыганятами.
      Вытерпев двух лет, такого лечения и учения, я был не отличим, от таборных цыганят. И пел, и плясал и воровал, как все таборные цыганята. Там меня научили любви к женскому полу. Так что я знал отличие  мальчика, каким сам был, от девочек, моих таборных цыганят.
Мог     ворожить, не обманывая, а мог ворожить обманывая. Мог своровать, мог и юбку задрать. Всё мог делать. Разговаривал, не отличая, меня от цыганят.
      Приехавшего тата-папы был задан вопрос, отличить меня от цыганят по внешнему виду. Но мой тато не дурень Он меня позвал, только, называя так, как он меня звал? «Сынку»! И я, бросился со всех ног, на так родной голос. Что мне снился по ночам.
 Так меня тато забрал, а не оставил еще на два роки – годы. Как поставила условие та старая цыганка. Если папа не узнает меня, то он меня оставит на те же условия. И так три раза. А там я должен был остаться в цыганском таборе насовсем, таборным юношей на века… Так рассказывал Никола своим друзьям по играм.
Продолжение следует.01.07.
      Дома, был обласкан, и обцелован, как мамой, так и бабкой. Я же рад был, что умел делать то, что умели дети цыганята. Так что вскоре к нему прилипла кличка – цыганенок.
    А его друзья, говорили:
       - Мыколо, ты пришел из цыганского плена, гордым, независимым, человеком слова, знанием женской любви, ворожбой, как и ворованью. Ты другой человек. Дитя боярыни мамы по женской семейной жизни. От этих громких признаний, он не стал другим. И вместе с тем, отличим от своих друзей. Он за юбкой не бегал, они сами, к нему липли. И чем он брал, мы его друзья, не смогли узнать. Мы старше его, у него учились любви к девчатам, а потом и к женщинам.
     Это ему помогало, но вместе с тем и доводили до того, кем он стал на старости. Мужем троих, Законом узаконенным четвертой кандидаткой в жены. Извините, поспешил, раскрыть его, моего героя судьбинушки. Дальше, ще интереснее.