Слово из кроссворда II -детектив-

                ГЛАВА II

     Это был старый пятиэтажный дом, сложенный из серого кирпича. Внутри сетчатой шахты между вторым и третьим этажом застрял лифт и нам пришлось подниматься пешком по лестнице с побитыми ступеньками, с выкрашенными зелёной масляной краской панелями, с нацарапанными на них неприличными словами и рисунками.
     Квартиру тоже не пришлось искать, двери в неё были распахнуты, а изнутри слышался типичный украинский говорок Липучки. На входе стоял молодой полицейский. Иру он пропустил без вопросов, так как она была в форме, а мне пришлось показывать удостоверение. Я коротко спросил его: «Где?», а он также кратко ответил: «В туалете».
     Надо же. В туалете редко кого убивают, самоубийцы тоже в большинстве случаев самовыпиливаются либо в ванной, либо в зале, либо, на худой конец, в кухне. Я тронул руку Иры и сказал ей об этом.
          — Я хоть и не профессионал, но думаю, ты прав
     Туалет располагался прямо по коридору, который вёл в две спальни. Вот между ними и располагались чулан и туалет. Навстречу мне шёл Липучка:
          — О, панянко, — снимая перчатки, он шутливо поклонился Ирине
     Не дожидаясь ответа, он и в самом деле наклонился и поцеловал руку девушке. Затем протянул мне руку:
          — Слухай сюди, Женю. Труп - жінка років тридцяти - тридцяти двох. Причину смерті не з'ясовано, буде відома через кілька годин після розтину. Візуально – пошкоджень на тілі немає. Хіба що невелика рана на лобі. Але я певен, що то вона послизнулася, впала і вдарилася об унітаз. Перед смертю у неї була блювота з кров'ю і вона обробилася. Стул рідкий. Здаю тобі поле бою. Чим швидше ти відправиш труп до нас, тим швидше отримаємо результати.
     Он резко повернулся, так, что послышался звук похожий на отдираемый скотч, обошёл меня и исчез на лестничном пролёте.

     На кухне кто-то рыдал. В комнатах слышались негромкие переговоры. Там криминалисты из группы  Липченко, такова была настоящая фамилия Липучки, сыпали порошок, снимали отпечатки пальцев, фотографировали любую мелочь, которую нашли, и складывали в полиэтиленовые пакеты.
      Мы с Ирой надели бахилы на обувь, медицинские перчатки, а поверх них латексные. Я достал фотоаппарат «NIKON D3100» и мы приступили к работе.
     Из маленького туалета торчали женские ноги. Босые. Ирина приложила к ним рулетку, а я сфотографировал и прокомментировал:
          — Размер тридцать восемь, — обращаясь к Ире, спросил, — Вот ты дома ходишь босиком?
          — Бывает конечно. В основном когда сильно тороплюсь.
          — Вот и она, видимо, торопилась в туалет. Похоже сильно припекло. — Включи-ка в туалете свет.
     Ирина пощёлкала выключателями и нашла нужный. Я заглянул внутрь. Там, лицом вверх, лежала голая женщина. Запах был такой, что меня даже отшатнуло назад.
          — А скажи-ка мне пани лейтенант, что ты думаешь о её позе?
          — Думаю, она сильно торопилась. Не надела ни трусиков, ни тапочек, и направилась в туалет. Но не успела и обделалась на пороге. Видите, в унитазе ничего нет, чисто. У неё понос. Кроме того, у неё была рвота. И в фекалиях, и в рвоте сгустки крови. Упасть она должна была лицом вниз. На лбу её небольшая рана, а на ободке унитаза размазана кровь. Но сейчас она лежит лицом вверх. Следовательно, или она сама перевернулась перед смертью, или кто-то её перевернул. На теле никаких повреждений нет, но надо ещё осмотреть её спину.
     Я сфотографировал мёртвое тело с нескольких ракурсов, а затем мы вытащили его в коридор и перевернули на живот. Я снова сфотографировал, а затем мы внимательно вновь осмотрели тело уже со спины. Но ничего, даже малюсенького следа, например от иголки, не нашли.

     Ирина пошла к полицейскому на входе и сказала, что труп можно увозить в лабораторию при морге.
     Полицейские, производившие обыск, передали мне паспорт умершей. Кузьменко Ангелина Владимировна. По дате рождения выходило, что ей тридцать один год.  Самый фертильный возраст. Интересно, дети у неё есть? Она замужем за Кузьменко Даниилом Богдановичем девять лет. Удивительно — странная у нас система регистрации в ЗАГСах. У каждого человека в свидетельстве о рождении записано кто родители. А вот наоборот, у родителей ни в одном документе нет записей о детях. Разве что в зарубежном паспорте может быть вписан, и то не обязательно, ребёнок. Так что, Ангелина Владимировна, есть ли у тебя дети, нет ли у тебя детей, науке неизвестно. По крайней мере полицейские сказали, что в квартире нет и намёка на детей. Ни учебников, ни игрушек, ни детской одежды. Не совсем обычно для красивой женщины в таком возрасте.

                * * *
     Мы прошли в спальню. Двуспальная деревянная кровать расстелена. Тумбочки с двух сторон, на которых с одной стороны несколько баночек и тюбиков с кремами, духи и двустороннее настольное зеркало, с одной стороны увеличивающее. Рядом с подушкой — смартфон фирмы Сяоми. Явно сторона женщины. С другой стороны, рядом с настольной лампой, лежит пустой футляр для очков, тройник с зарядкой для телефона, электронная книга «PocketBook 626». Я достал тонкую палочку из рабочего чемоданчика и аккуратно, чтобы не смазать на читалке отпечатки,  взял её в руки и нажал палочкой кнопку в нижнем торце. Она включилась на одной из страниц текста Михаила Афанасьевича Булгакова «Дни Турбиных».

     Подошел полицейский.
          — Мы уже тут всё осмотрели. Можно складывать и отправлять?
          — Не торопитесь. Я ещё сам всё осмотрю.

     Моё главное внимание привлекла, естественно, постель. Примята с обеих сторон, следовательно, лежали в ней двое. Я сказал Ирине об этом, а она добавила:
          — Судя по сбитой простыне в середине кровати, они явно занимались сексом. — взяла фонарик, стала на колени, и внимательно осмотрела пространство под кроватью, — Пусто, слой пыли не нарушенный.
     Да-а, а девчонка молодец. Я даже в ладоши захлопал:
          — Умница, грамотно мыслишь.
          — А чего ж тут мыслить. Зря нас, что ли, в Одесском университете учили? — Она встала с колен, и провела рукой в узкой щели между матрасом и боковиной кровати.
          — Але, оп! — она как фокусник зайца из шапки, достала использованный презерватив.
          — Ты откуда знала, что он там? Вряд ли в университете такому учат.
     Девушка покраснела:
          — Откуда, откуда? От верблюда! Вот только где упаковка от него? Должна быть где-то здесь. — Она ещё раз заглянула под кровать. Затем открыла ящик в одной тумбочке, в другой. Нет. — Жень, помоги мне поднять матрас. Может она там.
     У меня в груди разлилось что-то горячее. Впервые, Ирина назвала меня по имени, а не по званию. Мы подняли и сдвинули матрас — ага, вот она. На перекладине лежала вскрытая красная обёртка от презерватива «Durex». Я с насмешкой в голосе сказал:
          — Плохо наши ребятишки обыскивали. Такие улики пропустили.  Подай мне, пожалуйста лупу.
     В самом центре обёртки я заметил маленькую чёрную точку. Я осмотрел её и передал лупу и обёртку Ирине:
          — Ну-ка, доктор Ватсон, что вы об этом скажете?
     Ирина осмотрела обёртку и чётким, как на экзамене, голосом, произнесла:
          — Повреждение не нечаянное. Прокол от полой медицинской иглы калибра где-то 21G. Не сквозной, поскольку прокол только с одной стороны упаковки. Так осторожно проколоть ещё суметь надо. Видно медик прокалывал.
          — Браво! Вот это да! Даже я не сказал бы точнее. — Я приобнял Иру и заметил, как её щёки снова покраснели.
     Ещё какое-то время мы потратили на поиски иглы, но её нигде не было. Ладно, может она в мусоре, который забрали полицейские. Больше нас в спальне ничего не заинтересовало и мы отправились в кухню.

                * * *
     В кухне сидели двое: молоденький оперативник с папкой и кучей бумаг и всхлипывающая, с опухшими глазами и покрасневшим носом женщина лет сорока, в домашнем халате, из чего я сделал вывод, что это соседка. Оперативник вскочил, и, угадав во мне старшего, стал докладывать. Я остановил его:
          — Тебя как зовут? Андрей? Так вот, Андрей Свет Батькович, составишь грамотно протокол допроса свидетельницы и пришлёшь в управление. А сейчас можешь быть свободным. Мы сами поговорим со свидетельницей.
     Опер козырнул и ушёл.
          — Ирочка, а не испить ли нам кофейку? — я взглядом обшарил полки и увидел красивую стеклянную четырёхгранную банку. Снял её, открыл крышку, понюхал, — пахнет кофем, причём хорошим.
     Ирина неожиданно выхватила у меня банку из рук:
          — Ты что, а вдруг там отрава!
          — Эй-е-ей! Давай договоримся впредь никогда и ничего не выхватывать у меня из рук. Во-первых, я уже взрослый мальчик, а, во-вторых, знаю, как вести себя там, где произошло преступление, и, в-третьих, огляди-ка стол и сделай вывод об отраве в кофе.
          — Ой, простите, пан старший следователь. Виновата, не обратила внимания, что на столе чашка с кофейной гущей. По-видимому, его пил опер. И он жив. Хотя, — она не преминула уколоть меня, — здесь может быть отрава и отсроченного действия. Некоторые яды могут убить и через несколько дней.
          —Н-да, а ты девушка грамотная. Молодец. И всё же, вряд ли отраву будут сыпать в кофе, ведь тогда может отравиться кто угодно. Гость, соседка, муж… да мало ли кто. Впрочем, если ты мне не доверяешь — можешь не пить, а мне сделай, если не трудно.
     Женщина во все глаза смотрела на нас, даже всхлипывать перестала. Я сел на место опера напротив свидетельницы.
          — Давайте познакомимся: я старший следователь криминальной полиции, майор Зеленчук Евгений; а это, — я кивнул на Ирину, — лейтенант Криман Ирина. А как зовут вас?
          — Я Галя. Соседка Ангелины, — она снова всхлипнула.
          — Хорошо, Галя. Вы не против, если я запишу нашу беседу на диктофон?
          — Ну, что вы. Конечно не против. Записывайте.
    Я достал диктофон и положил его между нами. Ирина тем временем заварила кофе и налила три чашки: себе, мне и свидетельнице. Ага, — подумал я, — всё же вняла моим словам. Я первый отхлебнул из чашки и задал первый вопрос:
          — Назовите, пожалуйста, ваше полное имя и отчество, а также где вы проживаете.
          — Деревянко Галина Ивановна. Живу в соседней квартире номер двадцать два.
          — Галина Ивановна, а как вы очутились в квартире?
          — Не, вы не подумайте чего. Я по чужим квартирам не лажу. Просто я видела ещё вчера утром молодого человека, который звонил к Анжелке в дверь. Я его и раньше пару раз видела. Высокий, стройный. По возрасту как мой сын, лет двадцать восемь - тридцать, наверное. Лицом и глазами на жида, ой, извините, еврея смахивает. Волосы чёрные, а глаза серые. И нос точно еврейский.
     Ирина быстро записывала её показания в свой блокнотик, я же предпочитал запись на диктофоне, а потом уж переписать в протокол.
     Свидетельница меж тем продолжала:
          — Ну вот. А утром сегодня слышу, Анжелкина дверь хлопнула. Я в глазок глянула, а там этот чернявый пронёсся, будто собаки за ним гонятся. Ну, торопится может куда человек, мне какое дело. Хотя, по всему выходит, ночевал он у Анжелки. А муж-то в командировке, мне Анжелка сама говорила.
     Короче, где-то минут через десять я пошла выносить мусор. Глядь, а в двадцать первой квартире дверь приоткрыта, и звуки какие-то странные оттуда доносятся. Я в приоткрытую дверь позвала Ангелину, а она не отзывается, только вроде рычание из квартиры слышится. Аж страшно стало, а вдруг там зверь какой? Хотя у них никогда даже хомячка не водилось. Ну, я ещё раз Анжелу крикнула, а потом оставила на пороге своей квартиры ведро с мусором и вошла в Анжелкину.
     Пошла на звук, а там из туалета ноги торчат. Я заглянула, — мать моя родная, там голая Анжелка лежит и, то ли хрипит, то ли рычит. Около головы блевота, а сама обделанная. Я, стараясь не испачкаться, перевернула её на спину. Стала кричать, звать её, а она в ответ только какое-то слово повторяет. Не разобрать какое, похоже на «рран», или «баран». В общем оставила я её, а сама бросилась к себе, смартфон взять. В скорую позвонила, вызвала. Снова к Анжелке бросилась. Короче, пока скорая приехала, а она уже всё. На теле пятна выступили, белки глаз покраснели, будто душили её. В полицию уже врач скорой сообщила.
     Ирина спросила:
          — А вы не знаете куда в командировку уехал муж Анжелы.
          — Я? А чего ж не знаю. Ни в какую командировку он не уехал. Сто процентов к любовнице подался. Мне Анжела несколько раз говорила, что он тот ещё ходок. Кобель он.
          — Ну, а о любовнице вы что-нибудь знаете?
          — Нет, откуда? Я что, должна за чужими мужьями следить?

     Я выключил диктофон, достал визитку и протянул ей:
          — Ну что ж, Галина Ивановна. Спасибо вам. Вот моя визитка, если вспомните ещё что-то — звоните.

     ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2022/07/02/594