Звезда Междуречья

В эти маленькие рассказики я буду немного хвалиться и, как говорит моя знакомая психоаналитичка, «нарциссничать». Но ничего не поделаешь: всё здесь правда. Но сначала вот о чём.
Если вы меня спросите, какой мой любимый жанр в искусстве, я вам решительно отвечу: слёзная комедия. Или мужская драма.
Специалисты, как всегда, спорят, что это такое конкретно. На то они и специалисты.
Не буду вдаваться в подробности. Если выражаться предельно просто, это примерно так: поржал – поплакал – поржал – поплакал. Вернее так: улыбнулся – прослезился – улыбнулся – прослезился… Появился этот жанр еще в 18 веке и был очень-очень популярен. Ну, например, «Женитьба Фигаро» – это то самое.
В России слёзные комедии также пользовались большой известностью. И жанр этот не умер. Он жив. «Живее всех живых». Скажем, так называемые культовые советско-российские фильмы – самые что ни на есть слёзные комедии. «Ирония судьбы», «Покровские ворота», «Любовь и голуби», «Служебный роман», «Москва слезам не верит»… Иногда всё это называют мелодрамой, но мне больше по душе «слёзная комедия». Всё, политинформация закончена.
Четыре года назад, в 2018 году отмечался юбилей Ивана Сергеевича Тургенева. Еще до пандемии. К нам на факультет съехались ученые со всего мира. Тургенев очень широко известен на нашей голубой планете. Хотя к слезной комедии он в общем-то особого отношения не имеет, он в моем маленьком рассказике очень даже причем.
Юбилейные конференции – тоже своего рода слезные комедии. Все рыдают о своей любви к классику, и ты рыдаешь, а вместе с тем периодически ржёшь.
Тайский аспирант, например, рыдал нам о том, что у Тургенева есть, оказывается, «Хор и Калыч».
Какой-то голландец полтора часа доказывал, что на голландский язык «Муму» следует переводить как «Бубу». Потому что голландские коровы говорят «бу-бу». То есть они не «мычат», а, как бы «бычат». Ему резонно возражали, что Герасим – это не корова, даже не бык, не говоря уже о собаке, но голландец уперся лбом в свою голландскую интеллектуальную дамбу и настаивал на своём.
Какая-то дура из Франции уперлась хуже насчет перевода «Отцов и детей» на французский. «Отцы» – это оказывается сексизм. Поэтому надо – «родители». А лучше – «Родители 1 и 2».
Какой-то шведский дебилоид рассказал о том, что он – основоположник «веганского литературоведения», и тут же так перепахал Ивана Сергеевича на предмет его невеганского творчества, что от того остались только рассказы «Несчастье» и «Призраки».
Выступал китаец (доклад «Дао Базарова», очень, кстати, интересный), индиец (сообщение «Рассказ «После смерти» с точки зрения йогической нирваны»), японец («Дзен в пейзажах Тургенева»)… Много всего было.
Среди прочих был и доклад некой вьетнамки, профессора ханойского университета Фан Тхань Ту. Прекрасный доклад о проблемах перевода на вьетнамский язык текста повести «Первая любовь». Все по делу, обстоятельно, на прекрасном русском языке.
После конференции был, как полагается, банкет. Над длинным столом красивая надпись: «Любимые блюда Ивана Сергеевича Тургенева». Это было враньё. В смысле – шутка. Тургенев никогда не мог любить докторскую колбасу, плавленые сырки и водку «Хортица». Тургенев любил т.н. русскую шарлотку, куриный суп, но больше всего, говорят, икру. Чёрную, конечно. У факультета, разумеется, на это денег не было. Но ничего, сошло. Шведский веган осторожно кусал яблоки, запивая «Святым источником», остальные мели все подряд. Пили – тоже. Где-то под конец банкета ко мне подошла та самая Фан Тхань Ту:
- Здравствуйте, Владимир Станиславович, – сказала она чуть даже смущенно улыбаясь.
- Здравствуйте, Фан Тхань Ту.
- Вы меня не узнаете?
- Вы сделали чудесный доклад…
- Спасибо, но я о другом. Мы с вами знакомы.
- Да?..
- Не помните?
- Извините. Нет… к сожалению…
- Конечно. Прошло уже столько лет… Даже могу сказать точно… Двадцать девять. Да, это был 1989 год… Я училась в вашей группе. Вы были совсем еще мальчик. Лет, наверное, двадцать восемь… А мне – двадцать один, как раз как тургеневской Зинаиде…
- Зато тургеневскому Володе было шестнадцать…
- Зато он ваш тезка…
Мы посмеялись.
- Я знала, что вы будете на конференции. К сожалению, я уже сейчас улетаю в Ханой. Примите, пожалуйста, от меня вот этот конвертик.
- Что это? Надеюсь, не взятка.
Мы снова посмеялись.
- Посмотрите потом. До свидания. Я надеюсь снова прилететь в Москву через два года. Я вас найду.
Мы попрощались.
Дома я открыл конверт. Там на старом желтом листе в клетку было следующее:
Фан Тхань Ту. Группа 23
Мне нравилась повесть «Первая любовь» больше, чем биология (имелась ввиду биография – В.Е.) Гумилёва потому, что я ещё не успела готовиться рассказ о Гумилёве. А повесть Тургенева рассказывает о любви и даже о первой любви. И как всем девушкам, мне нравились все повести, в которых пишет о любви. Но если бы вы рассказали нам о своей истории. Но если бы вы рассказали нам первой любви, то это стало бы ещё интереснее. Я думаю, что всем красивым девушкам надо любить вас потому, что вы являетесь умным, красивым, добрым, романтическим молодым, веселым человеком. Даже если бы Зинаида возродилась, то она влюбилась бы в вас!
И я всё стразу вспомнил. Как говорится инсайт. Это была, действительно, вьетнамская группа. Очень сильная. Мы читали тексты о русской литературе и саму литературу. В подлиннике. Читали и Тургенева «Первую любовь». И я даже зачем-то вспомнил, что «Ханой» по-вьетнамски – что-то вроде «город между реками», а «Ту» переводится как «Звезда».
Значит, я всё-таки как-то повлиял на судьбу Фан Тхань Ту, моей Ханойской Зинаиды? Хороший я Володя!..
 Слезная комедия закончена.
А потом была пандемия. Но мне почему-то кажется, что мы с Ту еще встретимся. И прослезимся – и улыбнемся.