Глава 19. Холодный овраг

Глава 19. Холодный овраг.

И всё-таки, как же ему вырваться в Торгензем? Он пообещал это своей Николь ещё в сентябре, а потом, мучимый осознанием своего не очень порядочного поступка в Солоне, обещал это в письмах, которое отправлял в Озёрный край через личного посыльного. Этот же человек привозил графу Альсандеру полные любви и заботы письма от жены, где она традиционно сетовала на его занятость, долгую разлуку и перечисляла ему все-все изменения, происходящие с маленькой крикуньей Софи, эти письма содержали такие привычные приветствия от герцогини Равияр и поклоны от Отто с Анной. Морис ждал эти письма, но испытывал смесь стыда и раскаяния после произошедшего с Тиной Палардо, иногда они заставали его сразу по нескольку штук, когда он возвращался из поездки в Ладгейль или Альс. Он торопливо, нарушая все каноны вежливости, писал ответ, стараясь не особенно расписывать свои трудности, так же передавал приветы всему своему семейству и куда-то опять ехал или шёл, вернее бежал, часто забывая поесть или жуя на бегу. Хлопот прибавлялось по мере того, как продвигалось строительство. Хорошо, что расставил он на ключевые для строительства объекты своих надёжных ребят.
 
Патрик Исиан совсем обжился в Ладгейле и теперь отлично управлялся не только с небольшим гарнизоном, но и со строительством, получив от Мориса важные полномочия. От постоянных забот Патрик осунулся, лицо его утратила наивное всепоглощающее любопытство, он оказался очень хваткими деловитым человеком, и Морис обнаружил заметное продвижение в работах по сооружению торгового порта. Теперь уже этот порт ничем не напоминал два полугнилых причала с нагромождениями каких-то деревянных конструкций. В устье Кронелады появились хорошие каменные длинные пирсы для морских судов и пирсы поменьше для речных люггеров, ходивших по реке целыми флотилиями. На просторных портовых площадках и складах уже осуществлялась перевалка грузов, и Ладгейль проникся хозяйственной суетой и деловитостью, которой добавила торговая хартия, подписанная купцами Междуречья. Альсандеру показалось, что даже пахнуть в Ладгейле стало иначе, весь город тоже стал выглядеть немного иначе, и к Морису вернулись мысли и мечты о возведение в устье Кронелады большого, похожего на Эбергайль, города. Он с удовольствием выслушал градоначальника о появление в городе первых торговых контор и купеческих домов и отправился на левый берег, чтобы вместе с Матео Тотли глянуть на закладку большой крепости.  Матео Тотли от своих инженерных забот совсем похудел, окончательно почернел, и если бы не мундир майора береговой службы, то в любом цыганском таборе он сошёл бы за своего. Но жадный до работы Матео этого словно не замечал, он успевал везде и всегда. Теперь у него появилась новая забота, и он жалел только о том, что в сутках не хватает часов, на объектах не хватает работников и средств, отпущенных казной.
Сначала в Альс уехал Матео Тотли, снабжённый приказом полковника и распоряжением королевского наместника герцога Равияра о переводе заключённых из каторжной тюрьмы на строительство береговых укреплений Ладгейля, и ничего не предвещало беды. Морис этот вечер прекрасно проводил в истинно мужской компании, которая собралась у него в доме. Здесь под хороший стол весело выпивали и шумели и офицеры крепости, и кое-кто из офицеров флота. И повод был подходящий, потому что наконец-то получил перевод из Тумаццы капитан Том Остос, которого весельчак лейтенант Равияр знал когда-то под кличкой Медведь. Том, как он выражался, просто подыхал со скуки в Тумацце, ему окончательно разонравилась столичная жизнь, полк ночных охотников пополнился молодыми аристократами, которые здорово задирали нос, поэтому Том подал прошение о переводе сразу по возвращению из Ликса, где встретился с полковником Альсандером. Там же он попросил Мориса замолвить словечко его королевскому величеству и договориться с полковником Лендэ, который ни в какую не хотел отпускать из полка такого опытного бойца. Но Морис уломал своего приятеля и выпросил разрешения у его величества. И Том Остос крайне довольный прибыл в Солон, успел найти себе пригодную квартирку, выправить у хитрована Лурье себе новый «береговой» мундир и, крайне довольный, тянул ром из пузатой бутылки, восседая в шумной компании в доме в Парусном переулке и травил пиратские байки до которых оказался большим умельцем.

Давненько они так дружно не сиживали, всё заняты были в разных местах, потом Морис отсутствовал почти полгода, а тут – прекрасная обстановка, хороший ужин и выпивка.
- Какой ты стал здоровый, - выдохнул капитан Остос, глядя на Максимилиана, - а ведь я тебя, помнится, на руках волок до дедова особняка, а ты тяжеленный был.
Максимилиан Равияр очень хорошо чувствует себя среди офицеров крепости, он приятельствует с Александром Фогарти и капитаном Прусетом, немного только опасается майора Ростока, а с полковником он вообще-то в родстве. И если дело не касается службы, то Морис и не зверствует, а вот если по службе… Был у Максимилиана уже опыт служебного проступка, полковник ему так сказал, что аж в животе захолодело у молодого лейтенанта. В тот день дежурил он по гарнизону и пропустил в крепость какого-то штатского, а надо было задержать его в караульном помещении, конечно, знающе люди в лице капитана Прусета одёрнули, и Максимилиан исправил свою оплошность. Штатского быстренько развернули, но было уже поздно, в караульном помещении появился полковник.
Полковник Альсандер холодно смерил своего лейтенанта взглядом, заметил не застёгнутую пуговицу и перекошенную фуражку. Максимилиан не успел всё это одёрнуть и поправить, в спину ему шепнул Фогарти:
- Ну всё, конец тебе, лейтенант, никакие родственные связи уже не помогут.
Тихим зловещим голосом полковник Альсандер поинтересовался у побледневшего Равияра о знакомстве с уставом береговой и караульной службы и так же, почти сквозь зубы, велел отправляться под арест на трое суток, где приказал учить этот самый устав наизусть, а потом добавил в спину:
- Отправлю обратно в кавалерию, чёртов гусар, если всё наизусть знать не будешь и порядка в башке не наведёшь.
Теперь вот Максимилиан Равияр все положения устава хорошо знает, держит пуговицы мундира застёгнутыми, а фуражку в нужном положении на голове, хотя все офицеры фуражки в доме у полковника поснимали и тужурки порасстёгивали, а он вот опасается и принимает на себя бесконечны шутки по поводу умения читать нужные книги и хорошей памяти. Шум стоит приличный, прерываемый бурными взрывами хохота и замечанием самого хозяина дома:
- Вот погодите, приедет Отто из Торгензема и быстро наведёт порядок среди нас, пользуйтесь моментом, паршивцы.
Это вызывает новый взрыв смеха, который стихает, едва растерянный лакей пропускает в гостиную бледного и уставшего вестового, капрал весь в пыли и грязи, он протягивает полковнику пакет и выдыхает:
- В Альсе, господин полковник, беда. Там из тюрьмы сбежали каторжане, они… у них оружие и даже пушки, гарнизон и инженерный батальон понесли большие потери.
Максимилиан видит, как резко меняется в лице полковник Альсандер, читая коротенькую записку, трезвеет просто мгновенно, и вместо искрящегося взгляда в глазах застывает безжалостный холод. В следующее мгновение раздаются отрывистые команды:
- Майор Росток, поднимайте два батальона по тревоге, капитан Лейтон, доложите командору Клариту, что по приказу должны быть предоставлены суда для моих батальонов. Приказ будет через десять минут. Генрих, грузи батальоны на борт Лейтону и в Альс, а я… Лейтенант Равияр, мы с вами верхом, так немного быстрее будет, Медведь, и ты тоже… Освальд пока здесь и ждёт дальнейших распоряжений.
Морис стремительно прошёл в кабинет, крикнув конюхам, чтоб готовили верховых лошадей. Встревоженные офицеры стояли в растерянности и только переглядывались, задавая вестовому вопросы.
- Их много сбежало, - объясняет капрал, - ночью нагрянули, арсенал захватили, береговые батареи просто повзрывали, пушки у них, они даже с окраин людей согнали и держат в заложниках, требуют корабль и…полковника Альсандера. Говорят, пока полковник не появится, будут убивать по одному заложнику утром и вечером. Я ехал сюда четыре дня… А ещё они захватили вашего майора, инженера, не знаю, живой или нет.
Капрал делает несколько больших глотков из поданного стакана с водой и качает головой. Альсандер слышит последнюю фразу и белеет от ярости.
- Быстрее, где лошади, - рявкает он прислуге, та лепечет что-то о том, что лошадей седлают.
- Морис, не пори горячку, - предупреждает встревоженный Освальд, - куда ты лезешь без солдат, давай со всеми, морем, что ты можешь один?
- Пока буду ехать верхом подумаю, что делать, а на месте успею осмотреться, пока корабли дожидать стану, возьму Равияра с собою, он верхом хорошо ездит, будет ловить меня в дороге, если упаду, а Том, он… всякое повидал, с ними я не один. Там Тотли убивают, а я буду сидеть что ль?  Что за чёрт, ну никак покоя не дают, то в одном месте дёрнут, то в другом. Вот зачем я им нужен?
- Не сходи с ума, - подключается Алан Лейтон, от былого противостояния полковника Альсандера и морского капитана Лейтона не осталось и следа, - они тебя просто убьют. Ты им для этого и нужен, давай, вместе с десантом.
Но Альсандер упорствует:
- Время, Алан, ты же слышал, они убивают людей. Я окрестности Альса знаю лучше них, я там жил какое-то время. Я всё подготовлю и всё продумаю дорогой, а солдаты прибудут и уже сразу в бой пойдут. Чёрт, да где же лошади-то!
Растерянный Юлеш успевает подать графу плащ, Морис пристёгивает к поясу свой «шиповник», Максимилиан торопится, спешит к себе в особняк, чтобы переодеться, где и сообщает герцогу Равияру о происшествии в Альсе, Том Остос тоже по дороге прихватывает плащ и оружие.  Генрих Росток почти бежит в гарнизонный штаб, оттуда раздаются звуки тревоги, Лейтон торопится в Скалистую бухту, а Флик Нортон, точно зная, что командор Кларит проводит вечер в гостях у полковника Клозе, играя в вист, несёт тому приказ командующего гарнизоном. Все спешно расходятся, ещё пол часа назад занятая шумными разговорами уютная изысканная гостиная пустеет, и вместо этого дом наполняется тревожной тишиной.
Эта же тревога уже поутру наполняет и сам город, люди передают друг другу новости из Альса, в полках пехоты и артиллерии всё приведено в боевую готовность, и их командиры, на всякий случай, готовятся выступить маршем в сторону Альса. Но многие надеются, что всё обойдется, в конце концов, это лишь беглые каторжане, а не регулярные войска вражеской армии, и в Альс ещё с вечера выехал сам полковник.

Происходящее в Альсе превратило этот небольшой рыбачий порт в переполненный горем и страхом круговорот. Городок охвачен паникой, наполнен стенаниями и горестными криками. Нападение случилось тогда, когда большинство мужчин находилось на промысле в море. Все чины полиции, начиная с главного полицмейстера жестоко и безжалостно перебиты, перебиты солдаты гарнизона, а охрана каторжной тюрьмы сдерживает бунтующих заключённых внутри тюремного частокола. Градоначальник, перепуганный Реттуше, не выходит из своего дома, который охраняют до зубов вооружённые слуги. Убитых солдат и полицейских, рыбаков, рискнувших вмешаться в это месиво, спешно хоронят на крошечном кладбище, многие жители окраинных слободок загнаны в узкое ущелье позади города, среди них преимущественно женщины и дети.  Попытки вернувшихся с моря рыбаков освободить заложниц и детей ни к чему не привели, а только увеличили количество погибших, добавив горя и слёз обитателям некогда мирного городка. Каторжане явно умеют обращаться с оружием, кем-то руководимы и не представляют просто толпу.  Группки испуганных и одновременно разозлённых людей круглые сутки толкутся на небольшой Торговой площади, в порту и на узкой прибрежной полосе, вслушиваясь в звуки выстрелов и редкие пушечные залпы в стороне Холодного оврага, передавая друг другу сплетни, слухи, страхи и панику. Вот в этот хаос и влетели на рассвете третьего дня  верховые.
Так быстро Альсандер до Альса ещё не добирался, хотя перед самим городом пришлось сделать остановку в каком-то захудалом постоялом дворе, чтобы немного выспаться и перекусить, и дать лошадям отдых. Сюда в предместья уже дотекли слухи, новости и паника из несчастного Альса. Пожилой хозяин, а особенно хозяйка, очень настороженно отнеслись к появившимся на пороге грязным и пыльным офицерам, но прислуживали старательно, особенно когда разглядели на мундире Альсандера полковничьи эполеты. Тогда губы старой женщины дрогнули в беззвучном вопросе, и в глазах появилась надежда.
 Морис не знал, что его ожидает в городе, но предполагал, что в Альсе ему точно будет не до сна. На улицах, несмотря на раннее время и моросящую влагу, было людно и тревожно. Наполнявшие узкие улочки Альса испуганные и печальные люди, провожали несущихся всадников пустыми, погасшими, усталыми взглядами. Где-то вдали за холмами резкими сухими щелчками хлопали выстрелы. Слуга преградил было путь Морису в дом градоначальника, но был быстро отброшен в сторону резким сильным движением, таким же движением из его рук Альсандер вырвал бесполезный пистолет, который бедолага даже в дело пустить не сумел. У Реттуше казалось тряслось всё, от модного хохолка причёски до колен, даже казалось ступни ног и то подрагивали, поэтому он топтался от страха как маленький ребёнок, желающий справить малую нужду.  Морис увидел это и брезгливо поморщился и, не сдерживая себя, сплюнул, ни о каком организованном сопротивлении под командованием этого мозгляка даже речи быть не могло.
- Господин полковник, - воскликнул Реттуше и зарыдал, более не в силах терпеть этот невыносимый страх, - спасите нас, нас всех убьют.
- Не убьют, - спокойно сказал Морис, оглядывая всех оказавшихся в доме людей, а их оказалось немало, - скоро прибудут войска, а я пока погляжу что у вас и как, расскажите…
Реттуше попытался взять себя в руки, но не смог, а продолжал дёргаться и всхлипывать. Тогда заговорил один из незнакомых прежде Морису господ, им оказался владелец торговой конторы, которая обычно перекупала у рыбаков их улов. Он представился Дунканом Уэлтом.
- Всё началось в прошлую среду, господин полковник, вернее в ночь со среды на четверг. Сначала мы услышали множество выстрелов, а потом взрывы на батареях, - Уэлт махнул рукой в сторону возводимых к западу от города береговых укреплений, - мы сначала ничего не сообразили, а потом по городу словно какая-то орда прошла эта самая банда, сплошь состоящая из беглых каторжан. Как они вырвались из каторжной тюрьмы не пойму никак.
- Им помогли, - добавил ещё один вполне солидный господин, как оказалось главный почтмейстер города, - кто-то помог этому отребью вырваться оттуда, это несомненно. Лавки и кабаки разграблены, те немногие силы, что были в городе и попытались оказать сопротивление уничтожены жестоко и безжалостно. Даже главный полицмейстер убит, в его доме убили даже семью, даже прислугу…Какая жестокость, такого не случилось даже в смуту.
- А кто тогда там стреляет? - спросил Морис, кивнув на звуки далекого несмелого боя
- Это оставшиеся солдаты гарнизона и инженерных батальонов, - снова заговорил Уэлт, - несколько офицеров смогли грамотно организовать бой, им помог майор инженерной службы. К счастью, они не дали захватить порт и вытеснили преступников на западную окраину Альса, но, знаете, там полностью захвачена этим отребьем Песчаная слободка и береговые батареи, и они по-прежнему рвутся к порту. И ещё у них много заложников, они захватили в заложники всех жителей окраин, там много женщин и детей.  Они загнали их в Холодный овраг и держат под постоянным прицелом, они установили пушки и контролируют дорогу к оврагу, когда рыбаки ринулись освободить своих родных, их просто разорвало на куски картечью, господин полковник.
- Откуда такие сведения? - спросил Том Остос, потрясённый услышанным
- Есть смельчаки, которые пробирались туда под покровом ночи, оставшиеся солдаты держат под прицелом дорогу со стороны города и пока препятствуют новым вылазкам, но …Большего они сделать не могут, их слишком мало. А из Холодного оврага есть выход в другую сторону, на плато, но и он закрыт бандитами.  Боюсь, что судьба заложников предрешена. И ещё… Эти мерзавцы смеют выдвигать условия…
- Вот прочтите…- Реттуше смог справиться со своим нежными нервами и протянул Альсандеру грязный и мятый лист бумаги.
Альсандер глянул с пониманием:
- Писал довольно грамотный человек, даже без ошибок, - заметил он и протянул бумагу Максимилиану, - что-то не встречал я в Белой яме грамотеев прежде, хотя… времена меняются.
Говорил он спокойно, без паники и тревоги, а сердце сжалось, едва он добрался до строчек о захвате в заложники офицеров и солдат, в том числе и майора Тотли. И ещё возникла тревога у него за Софи и Ванду, которые обитали в этой самой Песчаной слободке. К Ванде вязаться не станут, старуха, а вот Софи… С молодыми бабами такие выродки не деликатничают, Морис это прекрасно знает. Хотя, сумели же солдаты запереть каторжан в ловушке и если бы не заложники, то этого бы хватило, чтобы передохли эти выродки сами там. Вероятнее всего и сами бандиты это понимают, понимают, что заложники-это их шанс на  спасение, потому их не убивают…
- Поедем поглядим, - предложил Морис взволнованному лейтенанту Равияру и Тому Остосу, - ещё узнаем что-нибудь на месте. Порт не отдали, это уже хорошо, будет Лейтону куда швартоваться через пару дней.
Усталый капитан гарнизона, с висящей на грязном бинте рукою и повязкой на голове даже улыбаться начинает, едва Альсандер спешивается возле сооружённых наспех укреплений и баррикад, даже окопы не в полный рост вырыты, мешает неподатливый известняк. Все солдаты припорошены этой белой пылью, а их лица не выражают ничего кроме усталости и злости.
- Господин полковник, так быстро…
-Что у вас? - спрашивает Морис и видит, что всё очень плохо. Остатки гарнизона и инженерного батальона сильно устали и измотаны, среди них много раненых.
- Очень трудно, - выдыхает капитан, - они совершают вылазки по ночам, злые и… очень опытные, слаженно работают. Держат выходы из Холодного оврага надёжно, не подберёшься, а по верху у них пушки расставлены, и они стрелять умеют, господин полковник. Там они сосредоточились, никак не взять, да, и мало нас.

Холодный овраг — это не столько овраг, сколько короткое и узкое ущелье среди вздыбившихся когда-то известняковых глыб. Почти сразу за ним начинается Стена, отвесные скалы, делающие подход к Альсу с западной стороны невозможным, само море и природа защитили городок. Но одновременно с этим Холодный овраг был какой-то изуверской ловушкой для всего живого, что попадало туда. Птицы расшибались о   его высокие стены, редкие ростки трав или цветов, попавших сюда однажды, быстро погибали на каменистой почве и летнем палящим зное, среди серо-белых камней белели кости зверей, забежавших сюда. Но одновременно с мертвящей безысходностью, словно оправдывая расхожую поговорку о жизни и смерти, из небольшой трещины в камнях, в глубине ущелья пробивался животворный ключ. Чистая прозрачная вода выталкивалась сюда недрами порождала небольшой ручеёк, осторожно пробиравшийся среди нагромождения безжизненного камня. В тех местах, где ручей касался камня, в маленьких трещинках цеплялись всё ж редкие кустики плакальщицы с её яркими розетками листьев, пушистые султанчики пустынного ковыля и сизые пучки полыни. Вода в ручье была очень холодной, и в самое пекло, когда спасения от зноя не было никакого, над этим несмелым робким ручьём повисал голубоватый холодный туман. Ручей назвали Холодным, поэтому и само ущелье звали Холодным оврагом. Местные редко сюда заходили, если только нужно сделать остановку по пути в каторжную тюрьму, но дорога туда очень нерадостное занятие.
Морис смотрит в подзорную трубу и соглашается с капитаном, всё продуманно… Это очень не похоже на простых обитателей каторжной тюрьмы. Это не каторжане, это солдаты… Но откуда таких воинственных и умелых насобирали.
- Они требуют вас, - осторожно договаривает капитан, - это их главное условие. Так и сказал их …предводитель. Нам, говорит, нужен Альсандер, и когда мы его получим, мы отсюда уйдём.
Морис идёт вдоль наспех сооружённых брустверов и окопов. Солдат мало, до обидного мало.
- А сколько их там, хоть примерно, капитан?
-Никак не меньше полутора сотен, господин полковник, а принимая во внимание наши остатки… Я понял так, что вы без подкрепления прибыли в Альс?
- Я спешил, капитан, а два батальона моих солдат перебрасывают морем, думаю, что через пару дней их надо ждать.
В глазах капитана вспыхнула радость и надежда.
- Это хорошо, - выдохнул он, - а то там ведь, знаете, они же продолжают убивать заложников, уже десть человек застрелили, выведут на тот обрыв…, - капитан показал на торчащий словно кривой клык неровный уступ на краю оврага, - чтобы мы увидели и…, а тела на дорогу сбрасывают и подойти за трупами не дают, стреляют. Пока мужчин убивают, но там много детей… Я всё боюсь, что они расправятся с майором Тотли, он ранен…Знаете, он сам туда пошёл, чтобы отпустили беременных женщин, их и правда отпустили, троих…

Морис скрипнул зубами, в голове у него зашумело, и зверь, его старый знакомый кровавый зверь, снова повернулся внутри, стряхивая с себя сон и оцепенение. И в этот раз он его на цепи держать не станет, им нужен Альсандер, что ж, они его получат. Но надо хорошо всё обдумать, пусть его чудовище немного подождёт, придет время безудержной ярости, а сейчас нужна холодная голова. И очень хорошая разведка, ночь и осторожность. Они ещё объехали кругом этот самый проклятый овраг, рассмотрев с другой стороны сторожевые посты каторжников, орудия, установленные по всей верхней кромке и внизу у разрушенных береговых батарей.
- Пушек много, - покачал головой Альсандер уже в доме градоначальника, - почему так плохо организовали караульную службу, ротозеи?
Максимилиан чувствует, что краснеет, потому что из-за небольшой оплошности в караульной службе пришла в Альс большая беда, а ведь и он тоже уже получил выговор именно за оплошность. Не бывает мелочей в военном деле, выходит.
- А кстати, - усмехается Альсандер, обращаясь к Реттуше, - где же господин Бракс? Вы, кажется, были очень высокого мнения о его профессиональных качествах. Только не говорите мне, что майор погиб смертью храбрых.
- Майор командует охраной и подавлением бунта в самой тюрьме, - заступается за Бракса градоначальник Альса, - всё началось с бунта в тюрьме.
- В тюрьме у него хорошо получается, а почему же он допустил побег такой большой группы заключённых, такое просто невозможно было прежде, господин Реттуше, помнится, - кривится Альсандер, - как-то это подозрительно. То мышь не проскочит, а то вдруг толпа более, чем из сотни озверевших преступников. Вот кого бы в первую очередь поднять на штыки следовало бы, так это Бракса, но нет…
От этих слов полковника Альсандера Реттуше пугается и впадает просто в ступор, давится ужином, который подали им всем, он совершенно не ожидал от полковника Альсандера такой резкости.
- Что вы пугаетесь, - не унимается Альсандер, - или вы не знаете, что майор Бракс просто палач, которому доставляет удовольствие наблюдать за человеческими муками? О, он очень изощрённый мучитель.
- Господин полковник, - вмешивается вдруг мадам Реттуше, - вы же совершенно ничего не знаете о майоре и сложили о нём предвзятое мнение.
- Нет, - кажется, Морису Альсандеру очень хочется испортить им всем аппетит, - это вы ничего не знаете об этом изувере, а я…имел удовольствие испытать его умения на собственной шкуре. Она у меня такая … Вот, капитан Остос видел. Я его сам пристрелю, вот только разберусь с его беглыми подопечными. Или нет, я прикажу запороть его до смерти, я деликатничать не буду, выстрою всю эту чертовы свору и сам буду с превеликим удовольствием наблюдать, как корчится под ударами кнута этот мерзавец, пусть сдохнет в муках.
Морис резко отталкивает от себя тарелку с ужином, не желая продолжать трапезу, потому что кусок в горло не лезет от всего происходящего, и стремительно выходит из-за стола. Больше он не может выносить ни этого трусливого Реттуше, с его каким-то странным непонятным взглядом, ни его глупую супругу, ни равнодушных ко всему, кроме своих денег дельцов, сидящих за столом. Они сидят и пьют вино, и вкусно едят, а заложники умирают от голода и жажды в Холодным овраге, под гнусные ругательства каторжного отребья. Там же умирает Матео Тотли, его гениальный военный инженер, придумавший и новую крепость, и береговые укрепления Альса, и форты Ладгейля. Матео там, и пока он ничем ему помочь не может… От этого в душе у Мориса холодеет, злоба наполняет его, и зверь довольно порыкивает.
Том Остос хорошо знает Альсандера, и пока он в такой ярости к нему лучше близко не лезть, а вот Максимилиан не знает и пытается что-то спрашивать и успокаивать разбушевавшегося полковника.
- Пошёл к чёрту, сосунок, …. - Альсандер добавляет такое, что Максимилиан в ужасе пятится, - пока не спросил, не лезь, сиди и заткнись, а то не соберёшь своих костей.

Только к глубокой ночи ярость, пылающая в Альсандере затихает, и он начинает мыслить разумно. Он уходит в порт, осматривая там все причалы и пирсы, а потом, переодевшись в какие-то случайные лохмотья, выпрошенные у плачущей, потерявшей в безжалостной бойне мужа рыбачки, с Томом Остосом они выбираются к Холодному оврагу. Выбираются, сильно рискуя, но оба очень хорошо знакомы с ночными тайными вылазками, а кроме того, к удивлению, Остоса, Альсандер прекрасно знает окрестности, и поэтому они двумя незаметными тенями пробираются к кромке оврага, начиная наблюдения и осматривая всё на его дне. Они видят несколько небольших костров, у которых греются преступники, видят чёрную массу заложников, которые жмутся друг к другу в надежде согреться, всплакивают голодные дети. У пушек дежурят караульные, свет факелов выхватывает из темноты некоторые черты местности, фигуры людей и камней. Становится понятно, что дальше тянуть нельзя, промедление подобно смерти. Смерти для всех тех несчастных, которые попали в лапы этому отребью. Скорее всего выбираться из западни выродки станут, прячась за спинами женщин и детей.
- Давай Морис, - шепчет Остос, - перережем их, как резали в Тумацце чёрных псов, - пушкарей упокоим и спустимся к людям, выведем их отсюда, они же голодом уже какой день.
Альсандер молчит, вглядываясь в темноту. Он думает о том, что очень вовремя здесь появился Медведь, который не станет кривиться от предстоящего тайного убийства, но...
- Нет, - отвечает Альсандер, - их слишком много, а нас только двое пока, и у них мой Тотли. Если обнаружит это отребье своих убитых, то сразу всё поймет, Тотли казнят первым, если ещё не казнили. Надо только придумывать, как вызволить заложников, пока солдат ждём, упустим время, а его у нас нет.
Всю ночь проторчали они на краю этого оврага, перебирая все возможные варианты, от ночного холода окоченели так, что зуб на зуб не попадал, а когда принялся рассвет, Альсандер и Медведь вернулись в Альс. Максимилиан Равияр ждал их в тревоге и беспокойстве.
- Не кисни, лейтенант, - миролюбиво посоветовал Альсандер, увидев на лице юного лейтенанта обиду, - но мне под горячую руку никогда не лезь, убью.
- Убить не убьёт, но зубы пересчитает быстро, парни из команды никогда к нему бешеному не совались, -  успокаивающе добавляет Остос, стаскивая с себя грязные вонючие лохмотья, - где ты, Морис, эту вонь только нашёл, как теперь отмыться, рыбой несёт за милю
- Иди, макнись в море, - отвечает Альсандер, - с каких это пор ты стал такой брезгливый? Разбаловался у Лендэ, в чистом ходил, вкусно жрал, сладко спал.
- А сам-то, - бурчит Медведь, - граф, его сиятельство, чёртов Альсандер. Видел я тебя в блеске парадного мундира в Ликсе, король тебе руку по-дружески пожимал, дамочки глаза закатывали.
- Медведь, - предупреждает Альсандер, - в морду дам, заткнись, ты не забыл, что ты капитан, а я полковник.
- Вот-вот, - бурчит Остос, а Максимилиан уже смеётся, глядя на перепалку двух старинных друзей, - замерзли как собаки, а он ещё в море купаться идти велит, чертов Альсандер, а ведь я и пойду, приказ полковника.

Морису многое кажется в этом трагическом происшествии странным: во-первых, как мог состояться побег, такое в Белой яме просто невозможно, скорее всего, прав почтмейстер, это был спланированный  кем-то извне план, но если извне, то как остался жив Бракс, уж кого-кого, а этого первым должны были кинуть в «чистилище» или застрелить прямо там, за частоколом; во-вторых, почему был убит  старший полицмейстер города вместе со своей супругой и детьми, а градоначальник  Реттуше тоже со своей супругой уцелел, странно, наверняка, всем известно, где располагается дом градоначальника,  в-третьих, если им нужен выход в порт, то почему они засели в Холодном овраге, неужели ждут какой-то помощи или подмоги? Им нужен Морис Альсандер, зачем? Что изменит смерть полковника? Значит, изменит, но почему такой странный план, наняли бы убийц и прикончили бы его где-нибудь по-тихому, кинули бы в море и всё… Зачем было разрушать береговые батареи, зачем убивать жителей Альса, для чего сеять панику и ужас? Засели в Холодном овраге, не подступишься, хотя… Сами же себя и загнали в ловушку, в ней и перебить можно их малыми силами, что есть у него. Надо только вызволить заложников. У Альсандера на губах появляется довольная усмешка, он знает, как это сделать.
Трое из выставленного беглыми каторжниками кордона на верхней кромке оврага увидели в сумерках всадника, который направлялся в их сторону. Был он один и большой опасности представлять не мог, но на нём был мундир береговой гвардии. Он двигался в сторону оврага спокойно и неторопливо, настолько спокойно, что даже миновал скрытные посты каторжан, которые сидели за крупными камнями и никак не поверили своим глазам. Всадник направил коня прямо в центр оврага, стремясь приблизиться к большой толпе заложников. Но здесь уже его окружили быстро, и каторжная свора ощетинилась штыками армейских ружей, захваченных при нападении на гарнизон, принуждая всадника спешиться, что он и сделал с совершенно невозмутимым видом, бросив быстрый взгляд куда-то поверх голов.
- Я – полковник Альсандер, - перед ними стоял тот самый человек, выдачи которого они требовали, стоял, не выказывая никакого страха, а даже с каким-то любопытством разглядывая каторжан, - сказали, что именно я вам нужен, не пойму только зачем. Но вот я и приехал к вам, чтобы узнать.
От такой вызывающей наглости толпа каторжан подалась немного назад и глухо заволновалась. А потом раздались оскорбительные ругательства и грязная матерщина, и гадливые смешки. Впрочем, полковник даже ухом не повёл и, переждав этот гул, потребовал спокойно и властно:
- Хочу увидеть вожака вашего да потолковать. А нет, так я поеду обратно, у меня есть ещё дела, а ругаться, как вы все, я и сам умею, дурное дел не хитрое.
Его чувствительно толкнули прикладом в спину, потом ещё и ещё, загоняя в тёмную глубину оврага, бурая озлобленная масса окружила его со всех сторон, но полковник спокойно переносил тычки и даже чувствительные удары по спине и бокам, в лицо же его ударить никто пока не решался. Не решался до тех пор, пока не подвели его к низкому широкоплечему человеку, с хищной ухмылкой на лице и злым яростным и нездоровым блеском в глазах. Морис в неверном отблеске костра успел заметить, что на нём каторжной робы не было.
В быстро наступающей ночи этот человек тёмным озлобленным сгустком приблизился к Альсандеру, обдавая его ненавистью и злорадством:
- Ну, здравствуй, ночной охотник, - прохрипел он, - наконец-то и ты попался, давно мы с тобой поквитаться хотели, да не приходилось, а тут… такая удача. Смотрю я и диву даюсь, и в самом деле Альсандер, собственной персоной.
После этих слов к Альсандеру пришло понимание, что это была какая-то извращённая запоздалая месть за события смуты и, наверное, был это один из чёрных псов Родерика, да и остальные, вероятно тоже.
-Ну, здравствуй, черная собака, - презрительно ответил он наугад и по реакции догадался, что его предположение оказалось верным, - к чему столько шума и треска, голосящие бабы и ревущие дети, зачем ты согнал их сюда в овраг?
Вот теперь этот яростный коротышка ударил его в лицо, ударил сильно, наотмашь. Мориса шатнуло и опрокинуло на земь. Сознание ещё не прояснило окончательно, когда его полуоглушённого рывком подняли с земли, и он почувствовал, что ему заводят руки за спину и связывают, грубо дёргая и намеренно сильно перетягивая запястья жёсткой верёвкой. Грубые ловкие руки обшарили одежду.
- Охотился, охотился, - разразился громким хохотом предводитель, поддавая ногой слетевшую с головы у пленника фуражку, любуясь побледневшим полковником и струйкой крови, сбежавшей из разбитой губы, - а всё равно, один против псов не устоишь, хоть и в графья заделался.
- Ну почему же один, - сплёвывая кровь, спокойно возразил Альсандер, - разве я один? Я же не волк какой, чтоб в одиночку рыскать, да и на дурачка я не похож.
Взбешённый его спокойствием коротышка снова ударил его в лицо и снова злобствовал, пока Альсандер пытался подняться со связанными за спиной руками, это у него получилось небыстро. Коротышка был так захвачен своей яростью и явным превосходством над одиноким и связанным противником, что даже в голову ему не пришла здравая мысль о возможной хитрой игре, которую вёл полковник. Он оказался примитивен до смешного. Но полковник Альсандер не стал его разубеждать и расстраивать в правильности предпринимаемых действий.
- Руки связал и бьёшь- он продолжил вызывать бешенство у противника, потому что ярость всегда мешает здраво мыслить, это он давно понял, - развяжи, сучонок родериковский, и я тебя отправлю к твоему патрону, там свидитесь. Будете вместе чертям копыта чистить.
- Не злобствуй, Огре, шибко-то- сказал уже другой бандит, когда главарь этой своры тяжело дыша перестал бить скрючившегося на земле от боли Альсандера - он нужен живым, так приказано, не нашего полёта эта птица. Старик сам станет с ним счёты сводить, а ослушаемся, тогда всех нас возвернут обратно.
Это немного остудило ярость предводителя, тем более, собравшиеся зрители одобрительно загудели и Альсандера отволокли к стенке оврага, туда, где высилось среди камней высокое сухое дерево. Грубые руки швырнули его на эти камни, он ударился коленями, животом и плечом. Один из них с такой силой приложил полковнику по рёбрам грубым каторжным ботинком, что тот вскрикнув, глухо застонал и ткнулся лицом в колючие мелкие камни на земле.
- Сиди здесь, охотник, а ты думал всех псов извёл, ан нет, добрались и мы до тебя, теперь уже тебе за Родерика возврат будет, ох не завидую я тебе, - хохотнули каторжники, крепко при этом связывая и ноги - теперь наше дело сделано. Дождёмся деньжат за работу и … поминай, как звали. Отольются тебе наши слёзы кровавые.

Этого следовало ожидать, Морис знал на что шёл, но ему нужно было выиграть время. Он нарочно медленно поднимался с земли после ударов в лицо, он и сейчас лежал неподвижно, рассчитывая ещё немного оттянуть время, потому что знал, взбудораженные его появлением и лёгким пленением беглые каторжники, бесившиеся от злобы и ярости, перестали обращать внимание на происходящее на верхней части оврага, свою бдительность они утратили. А там… Там командовал Том Остос, он отлично знает, как бесшумно упокоить охрану орудий в ночи, этому Медведь ещё в смуту выучился и отлично помнил. И был Том совсем не один, а с молодыми ловкими рыбаками, согласившимися помочь ему в этом трудном деле. Там же наверху капитан Гаккель, тот самый раненый капитан, сумевший сдержать каторжан, размещал своих стрелков, там же был и Максимилиан.  Альсандер лежал, вслушиваясь в ночные уже звуки, но здесь среди камней на дне оврага мало, что можно было расслышать и тем более разглядеть. По шумному дыханию, сдавленному шёпоту и детскому плачу он догадывался, что где-то неподалёку сидят   женщины и дети, которые взяты в заложники.  Морис знал, что здесь в овраге течёт небольшой ручеёк и, значит, несчастные не испытывают хотя бы жажды. Со своего места он видел, как временами от этой людской массы отделялось по одной, две фигуры с небольшим ведёрком или котелком, в темноте было не разобрать. Вероятно, в той стороне, куда они ходили и откуда неизменно возвращались и тёк ручей, значит, там был второй выход их этого оврага. Иногда ветер доносил стойкий запах нечистот и человеческих испражнений. Морис ждал, руки, стянутые крепко и грубо, начинали затекать и неметь, какой-то камень острым углом впился в рёбра, и он осторожно шевельнулся, становилось холодно.
- Дяденька, - внезапно раздалось у него над ухом, из кромешного мрака, - господин офицер, вы живой?
Где-то за спиной прошуршали лёгкие шаги и рядом, распластавшись на земле пристроился мальчонка, никому из каторжного отребья невидимый.
- Давайте я вас развяжу, - зашептал мальчик сзади, - я смогу. Они вас убивать собрались, только ждут какого-то очень важного господина, называют его стариком. Я слышал, а вы убегайте.
-Ты кто? Откуда ты здесь взялся, - облегчённо прошептал Морис, на такую удачу он совершенно точно не рассчитывал, - иди сам быстрее отсюда, здесь сейчас такое месиво будет, что не уцелеешь.
-  Меня Эхве зовут, меня вместе с мамкой сюда пригнали, но я ночью убёг, тут выход есть из оврага, только стерегут они его, но караульщиков немного, если бы не они, то все ушли бы быстро, но у них ружья и ножи, я здесь уже всё разузнал, давайте, развяжу руки.
Конечно, он всё знает, мальчишки они всегда всё знают, взрослые противники подчас даже не подозревают, насколько опасны маленькие, юркие и всезнающие пацаны.  Ловкие мальчишечьи пальцы распутывают верёвки, а ноги он развязывает уже сам, осторожно поглядывая в сторону костра у которого в холодной ночи что-то обсуждают бандиты.
- Сиди тихо, спрячься среди камней, ты мне будешь нужен, я скоро, - предупреждает его Морис, скидывает мундир и остаётся в …чёрной сорочке, её в темноте не так заметно.
Эхве взволнованно кивает, спустя некоторое время он снова видит офицера, который быстро несёт какое-то тело и укладывает туда, где прежде лежал сам, быстро связывает ему руки и ноги и набрасывает на плечи свой мундир, теперь любой будет видеть полковника, неподвижно лежащего среди камней. Только это уже не полковник, мертвец, которого незаметно притащил Альсандер, был одним из тех, кто караулил дальний выход из Холодного оврага, не повезло бедняге.
Морис снова скрылся в темноте. Когда у Мориса Альсандера есть нож, а нож за голенищем сапога безмозглое отребье не нашло, и ночь в союзниках, его уже нельзя ни остановить, ни поймать.  Вот и снова пригодились его повадки наёмного убийцы, никак прошлое его не отпустит, никак кровавый зверь не исчезнет. Но сейчас, когда одного за другим он уничтожал беглых каторжан, в его сердце не было смятения, ему не жалко было эту мразь, среди которой он когда-то обитал. Он должен был спасти ни в чём не повинных людей и Матео Тотли, а его кровавый зверь при запахе крови и предсмертных хрипах, умиравших бандитов рычал от удовольствия. Его успел увидеть последний из караульных, стоявший почти на самом выходе к неширокой прибрежной полосе, на ней неярким отблеском светилась полоса воды. Он вскинул ружьё, но выстрелить не успел, мешком повалившись на дно оврага. Морис ещё раз проверил узкую тропку и незаметную лазейку, о которой знали немногие местные, и довольно усмехнулся.
Измученные уставшие женщины и совсем обессилевшие от голода дети стали незаметно перебираться по этому узкому и теперь уже безопасному проходу среди камней. Их выводил Эхве, получивший от Альсандера все необходимые указания. А разгорячённые своим геройством бандиты совсем оставили без внимания заложников, теперь они им были ни к чему, потому что в их руках был Морис Альсандер.
 
Максимилиан Равияр до боли в глазах вглядывался в происходившее на дне оврага. Отсюда сверху, после того, как капитан Остос и ловкие молодые рыбаки в ночном мраке перебили охранников орудий и заняли такую удобную позицию, можно было видеть лишь небольшой участок ущелья.  В свете, отбрасываемом небольшими кострами при входе в овраг, виднелись группы бандитов, Максимилиан с замиранием сердца увидел, как к ним приблизился Альсандер, как били его и оттащили связанного в непроглядный мрак. Отсос шёпотом ругался, наблюдая тоже самое, но ждал. От холода и напряжения Максимилиан чувствовал, что вздрагивает. Где-то в дальнем тёмном конце оврага было заметно небольшое движение, но причина его была неясна. И вдруг в ночной тиши, такой, казалось бы, умиротворённой, резким хлопком ударил выстрел, вырвав на мгновение из мрака дальнюю, уже без толпы несчастных детей и женщин, часть оврага. То был сигнал.
Солдаты и рыбаки с верхней кромки почти сразу открыли огонь по заметавшимся там внизу негодяям. Позиция была удобной, паника, охватившая преступников, была только на руку солдатам гарнизона, и бой оказался скоротечным. Солдаты и рыбаки быстро спускались по крутым склонам, рискуя переломать ноги, потому что внизу один против всех оказался их полковник. Он отчаянно сопротивлялся от наседавших на него уцелевших бандитов, но силы были неравны. Максимилиан уже бежал по дну оврага, когда вдруг увидел, как Альсандера опрокинул навзничь огромный рычащий верзила. В следующее мгновение этого бугая отшвырнули на землю ударом ружейного приклада и навалились на него впятером солдаты гарнизона.

 В утреннем тумане, сквозь пелену начинавшегося зимнего дождя в Холодном овраге можно было наблюдать результат ночного боя, если можно было так охарактеризовать произошедшее. Среди серо-белых небольших камней и мелких камешков, намокавших от частых капель дождя, лежали тела убитых каторжан, нелепо раскинув руки, и неестественно вывернув ноги в грубых каторжных ботинках-котах. Небольшой озлобленной группкой стояли уцелевшие в ночной бойне, их крепко связали и надёжно караулили злые как черти рыбаки. Они бы растерзали эту мразь голыми руками, но подошедший капитан Остос, одёрнул их резким окриком.
 Мориса поддерживал лейтенант, его качало, и земля никак не могла остановиться под ногами, как и серое утреннее небо, кружащееся вокруг. Сильно тошнило и где-то в затылке стучал тяжёлый молот, дрожали руки и болело в боку. Но холодные брызги дождя облегчили эту противную дурноту. Морис сплёвывает кровь и уже на твёрдых ногах, немного передохнув, подходит к уцелевшим бандитам, среди них стоит и предводитель, тот самый, которого называли Огре.
- Ну, - теперь уже на стороне Альсандера сила, - повоевали, твари? С бабами и детьми у вас вышло неплохо. А вот с ночными охотниками как-то не очень. Так я тебе зачем был нужен? Ты, мразь, решил на меня поохотиться?
Он вздёрнул за ворот утратившего всякую воинственность главаря и рыкнул в его перекошенную от ужаса морду, пугая взглядом полным бездонной жестокости.
- По ночам только я охочусь, чёрная образина, а трусливые суки Родерика могут только жалобно взвизгивать и скулить. Ну, ты у меня теперь заскулишь, - добавил он многообещающе.
Даже солдаты и офицеры, а уж тем более рыбаки, никогда раньше не видавшие полковника Альсандера, попятились от этого жёсткого тона и злого голоса.
Морис обернулся к солдатам:
- В тюрьму Альса их, под замок и глаз не спускать, до города гнать бегом, чтоб выхаркнули свои потроха на дорогу. Где майор Тотли, нашли?
Ему кивнули и указали куда-то в сторону потухших под дождём костров. Альсандер быстро шагнул туда, бледнея от ожидаемого зрелища, снова качнулся, но его опять подхватил лейтенант Равияр. Матео неудобно лежал среди небольших каменных обломков известняка, был он страшно избит и недвижим. Ему уже заботливо подложили под голову свёрнутую куртку, лицо его было превращено в пугающую кровавую багровую маску, волосы слиплись от засохшей крови, сквозь рваную сорочку были видны ссадины и синяки на теле.
- Матео, черт побери, - тихо проговорил Альсандер, опускаясь на колени рядом, - Матео.
Веки у майора дрогнули, он ненадолго приоткрыл глаза и попытался улыбнуться:
- Морис, - еле шевельнул он губами, - я знал, что ты…
Он не договорил, проваливаясь в беспамятство. Альсандер тронул его за плечо и втянул сквозь сжатые зубы воздух:
- Носилки бы или телегу, как его такого нести?
- Всё сделаем, господин полковник, - быстро сказал кто-то у него за спиной, - мы нашего майора Тотли очень аккуратно понесём, не беспокойтесь.

 Альсандер ещё нашёл силы, чтобы добраться до Песчаной слободки и отсюда уже смог оценить величину разрушений на батареях, разорённые, порушенные дома и сгоревшие постройки. Он сел на какой-то каменный валун, облизанный морем и вдруг почувствовал сильную усталость, она никак не давала ему возможности сказать хоть что-нибудь окружавшим его в каком-то странном молчании обитателям разорённой окраины. Он смотрел на них и никак не понимал, что они от него хотят, что нужно измученным и заплаканным женщинам, перепуганным ребятишкам и суровым молчаливым рыбакам.
- Спать хочу, - вдруг тихо сказал Морис куда-то в пространство, это желание навалилось на него почти глыбой, потому что он не спал трое последних суток, а уж ночь выдалась такой содержательной, что выжала из него последние силы. Болело где-то в боку, жгло почему то  левый локоть и стучало в правой половине головы. Он закрыл глаза, чтобы справиться с этой невыносимой сонливостью и провалился в какую-то мягкую пустоту. А перепуганные обитатели Песчаной слободки вдруг увидели, как офицер в грязном и рваном мундире, с разбитой головой и ссадинами на лице, который смотрел на них минуту назад в каком-то недоумении, повалился на бок и сполз с камня на мокрый серый песок.