Вера, Надежда, Любовь...

Все-таки хорошо, что они сидят рядышком. Разговаривают, вспоминают молодость, детство. Память отталкивается от горького настоящего, катится в прошлое, тоже горькое, но все-таки светлое. Прошлое всегда светлее настоящего. Солнце еще высоко. А сейчас сумерки все гуще, ночь все ближе.

Горькое настоящее – то, что мы едем на похороны Нади, маминой сестры. Маму зовут Люба. За окном поезда мелькают огни городов и деревень, леса и перелески пролетают причудливыми сказками. Хорошо, что с нами едет Вера, младшая из сестер. Без нее было бы хуже. Мама всхлипывала и причитала бы всю дорогу, а я беспомощно слушала, не находя слов для утешения. Потому что их нет в природе. В ночь канули бы мамино детство и юность. То ли были, то ли не были? Однако Вера помнит ее девочкой, значит, были.
- Она у вас боец, - говорили врачи о Наде.
- Я еще поживу, помучаюсь и других помучаю, - храбрилась она.
Надежда три года сидела в инвалидной коляске, но цеплялась за жизнь. Их дом был открыт для гостей, Надежда не напрягала упадническим настроением, шутила и вдохновляла. На что? На жизнь. Дарила радость.
- Придешь расстроенная, - рассказывала подруга Надиной дочери, моей двоюродной сестры Светы, - поговоришь с тетей Надей, наржешься. Оказывается, ничего особенного не случилось. Все пустяки, дело житейское.
У моей мамы, наоборот, все всегда вырастало в проблему вселенских масштабов. Может быть, из-за меня. Я не хотела подчинять свой распорядок ее жизненным ритмам. Мне некогда выслушивать ее бесконечные жалобы, а ей необходимо выговориться.
Вот и сейчас мама пожаловалась Вере:
- Сколько раз тебе позвонили, пока едем? Четыре? А мне не звонят, я никому не нужна.
- Заняться им нечем, вот и звонят, - отмахивается Вера.
Дочери по сто раз уточняют рецепты, советуются по поводу воспитания детей. Тетушка работает и нянчит внуков, долгие телефонные разговоры для нее – дополнительная нагрузка. Мама мечтает, чтобы я подробно рассказывала ей каждый свой день и выслушивала ее.
- Ты у Варвары Семеновны училась? – спрашивает Вера.
- Это которая объясняла урок скороговоркой, в баню боялась опоздать? - уточнила мама. - Отправляла учеников за сменой белья для бани. "Кто дежурный? Иди возьми у меня на такой-то полке сорочку..."
– Она самая. Не ходила к ней огород копать? А мы с Надей копали. Один день сходили, а потом Надя говорит: больше не пойдем. Пусть ей дочь с зятем копают. Надька смелая была, достоинство имела.
- А как она в магазин ходила, помнишь? – улыбается мама. Я не смотрю на нее, но по голосу слышу, что улыбается. – Обойдет все магазины, придет, расскажет, где и что продают, по какой цене. Глазастая, цепкая. Мне всегда доставалась уборка, а Надьке - магазин.
Я часто замечаю, что рядом с сестрами мама расцветает, словно подпитывается родной средой. Вот и сейчас сестры вместе: Надя незримо присутствует, заряжает оптимизмом, дарит силы пережить горе и подняться.

Света не плакала, даже наоборот, распрямилась, расправила плечи, словно скинула тяжелую ношу:
- Я отплакала свое.
Народу на похоронах было много. Я знала, что у Нади много друзей, но не ожидала, что столько.
- Ты редко у нас бывала, - объяснила сестра. – Мама дня не была одна, звонили и навещали. Ей хорошо, и мне полегче.
- По три-четыре раза на день созванивались, - кивнула мама Люба.
Значит, маме будет особенно не доставать сестры. «Буду звонить почаще,» - мысленно пообещала я.
- Забери мамину клюшку, - предложила Света маме Любе.
- Не надо, - отказалась мама. – Я с ней упаду.
- У мамы я вместо клюшки, - усмехнулась я. – Опять без меня из дома не выйдет.

Бабушка с дедушкой и Надя лежат на одном кладбище.
- Вашего полку прибыло, - подошла мама к могилам своих родителей. – Скоро и наш черед.
- Ничего, Любочка, мы с тобой будем жить долго, - не согласилась Вера.
- Ага, мы вечные, - усмехнулась мама. – Как Ленин.

- Играла с мальчишками, помнишь? С девчонками ей было неинтересно, - вспоминали сестры о Наде.
- Я тоже с мальчишками в ножички играла, - кивала Вера.
- Нас с детства учили быть сильными, - подхватывала мама. – Отправляли за бардой для коровы в четыре утра.
Я почему-то представила «Тройку» Перова. Послевоенные дети, голодные, плохо одетые. Отец, инвалид войны, не мог преодолевать такие расстояния. А мама работала дояркой, уходила в коровник на рассвете. Однажды повезла коров на ВДНХ, девочки пошли ночью ее встречать. Сестры вспоминают взахлеб, и кажется, что никаких трудностей в их детстве не было, сплошное солнце. Это любовь, соглашаюсь я мысленно. Было нелегко, но любви - хватало...
Я залезла на верхнюю полку, слушаю, как поезд стучит по рельсам. Представляю себе, как дети замерзли морозной ночью на станции, зашли на вокзал погреться. Прижались друг к другу три нахохлившихся воробышка, уснули, проспали московский поезд.

Воспоминаний детства у тетушки с мамой, к счастью, хватило на обратную дорогу. Вера, Надежда и Любовь не разлучились. Остались друг с другом, а значит, и со мной тоже. Я не заметила, как заснула. Мне снилось под перестук колес, что за окном плывут вера, надежда и любовь, соединяются в замысловатые облака, проливаются на землю дождем…

27 июня 2022г