Пашка и война

 Тревожные слухи о том, что немцы приближались всё ближе и ближе к селу, не давали покоя ни старикам, ни им, тринадцатилетним пацанам. Они трудились до позднего вечера на колхозном току. Нагружали мешки пшеницей и развозили по дворам, чтобы не достался хлебушек врагам. Основную часть урожая успели отправить на станцию, откуда составы увезли его на фронт, нашим солдатам.
  Гроза бушевала всю ночь. Казалось, что землю грызли огненные змеи, а раскаты грома сотрясали дома. Вскоре пошёл дождь с ураганным ветром, который ломал деревья, и сносил соломенные крыши. Полевой стан прохудился, и на головы детей, где они ночевали, полилась вода.
  Буря стихла только к утру, когда уже было светло. Ребята вышли на улицу, и увидели, что кучу зерна смыло в овраг. Недалеко, за плетнём, убитые грозой, лежали лошадь и колхозный бык. Он был их тягловой силой. И вот такое горе случилось.
  А к полудню с горы нестройной колонной спустились немцы. С ними был отряд румын, они воевали на немецкой стороне, и отличались особой жестокостью по отношению к мирному населению. Фашисты зашли в село, вальяжно распевая песни, играя на губных гармошках. Пашка увидел, как в их двор въехало несколько крытых телег, румыны тут же начали хозяйничать, как у себя дома.
  Развели посреди двора костёр, ощипали курицу, и бросили её в подвешенный над костром котелок. В похлёбку накидали картошки, кукурузы, укропа, а потом, с наглыми мордами, ели это варево, сидя прямо на траве.
  Пашке очень хотелось узнать, что же там в румынских телегах находится. Ночью, когда все уснули, он осторожно вышел из дома, подкрался к телеге, приподнял брезент, и увидел оружие. Это были карабины. Один из них оказался в руках пацана.
-Теперь надо спрятать понадёжнее, - размышлял Пашка.
Он засунул карабин в навозную кучу за сараем, вернулся в дом, и довольный уснул.
  Через пару дней он сказал отцу,
-Пап, я этих румын перестреляю. У меня даже ружьё есть.
Отец побледнел,
- Что ты натворил, сынок. Если узнают, что ты украл у них ружьё, то всю семью нашу расстреляют. Отдай сейчас же.
Когда Пашка отдал ему карабин, отец топором изрубил приклад, сложил всё в мешок и закопал в овраге. Сыну наказал никому не говорить, так как уже проводились казни мирного населения.
  Через три месяца в село прибыл отряд карателей. Пашка потерял покой, когда увидел, как в их конюшню поставили троих лошадей. Он давно хотел иметь свою лошадь. И план конокрадства в его голове созрел сразу. Когда конюхи уснут, он попробует увести лошадь, и спрятать её на своей Птичьей поляне в лесу. Об этой поляне знали только они с другом Васькой.
  Ночью выпал снег. Пашка, в своём азарте, не придал этому значения. Он встал в два часа, обулся в ботинки, одел старый тулуп, вывел с конюшни лошадь, накинул, приготовленный заранее, повод, ловко вскочил на неё, и помчался в лес.
  Здесь было тихо и спокойно. Коня привязал к сучку дерева, сам присел рядом, и, довольный собой, заснул.
Разбудил Пашку лай собак. Не успел он вскочить на ноги, как свалился на землю от удара сапогом. Его связали и повели в село. Там полицаи объявили жителям, чтобы те собрались на площади.
  Чувствуя беду, односельчане шли в центр села, подгоняемые вражескими прикладами. Пашка стоял у амбарной стены. Бледный, испуганный, понимая какой ему будет приговор. Он увидел плачущую мать, с суровым лицом отца. Видно было, что они держались, чтоб не рвануть туда, к сыну, заслонить его от неминуемой пули…
  В этот момент к площади подъехала машина, выскочил немецкий офицер, взволновано прокричал на своём языке, «шнель, партизанен», и немцы и румыны быстро вскочили на лошадей, в машины, и умчались из села.
  Жители расходились по домам. Пашка брёл на ватных ногах, слабо осознавая, что он жив. Мать обнимала его, прижимая к себе, слёзы текли по её бледному лицу. Отец строго смотрел на сына, но не ругал его.
  Позже Пашка узнал, что партизаны отбили у немцев несколько сёл, и этим заставили фашистов отступить.
Это спасло ему жизнь.