Людоед. роман. часть 1-я. гл. 21

21.

Белый теплоход, как пышный лебедь на роскошном блюде, покоился на тёмных волнах просторного водохранилища. Лёгкая музыка из корабельных динамиков гармонично дополняла атмосферу тёплого солнечного дня.
На верхней палубе крепкие молодые люди старательно изображали праздник экскурсантов, тщательно изучая взглядами-сканерами побережье водоёма и редко проплывающие мимо лодки рыбаков. За стеклянными витражными окнами просторного зала-ресторана на палубе ниже, собралась публика посолиднее. Полтора десятка седовласых мужчин культурно сидели за сервированным столом, однако, подчёркивая выверенными жестами и суровыми взглядами свою принадлежность к особой касте людей.
Официантов в помещении не было. Видимо, безупречно исполнив свои обязанности по обслуживанию, те находились в отдельной комнате, повинуясь чьим-то незаметным командам и распоряжениям, молча появляясь перед гостями точно вовремя для смены блюд.

Во главе стола восседал, по-видимому, инициатор неформальной встречи – невысокого роста седой мужчина с обильно татуированными кистями рук в золотых перстнях и браслетах.
-- Приветствую вас, братья воры! – поднял он бокал вина, вставая со своего места для торжественного слова – Редко удаётся вот так собраться нашей семье, но такова наша жизнь. Прежде чем мы приступим к обсуждению насущных вопросов, я предлагаю выпить этот тост за безвременно ушедших из жизни наших братьев-воров! Пусть вечно земля им будет пухом!
Все присутствующие согласно закивали, выпили и приступили к закускам, хищно озираясь по сторонам. Изредка звучали ничего не значащие фразы, зал постепенно наполнялся гулом обеденной беседы. Очень скоро утолённый голод дал понять, что неофициальная часть встречи подошла к концу, обязывая всех сосредоточиться на основной теме столь важного обеда.
-- Господа воры! – снова взял слово организатор мероприятия – Я знаю, что все вы ехали сюда со своими проблемами и вопросов накопилось немало. И всё-таки, как бы мы не хотели, время ограничено, а решить нужно очень важные моменты. Но прежде, позвольте представить вам четырёх наших «младших братьев», которые, возможно, пополнят нашу семью.
Все собравшиеся обратили внимание на ту часть стола, за которой сидели кандидаты в воровское братство. Немало смущённые таким вниманием к своим персонам, они стеснительно опускали глаза, но тут же дерзко встречали взгляды авторитетных преступников.
-- Есть ли у кого вопросы по сути? – продолжил суровый голос неофициального «председателя», который внимательно осматривал каждого за столом – Все четверо – достойные бродяги! Это подтверждают и их поступки правильные, и вклад в дело наше общее, и рекомендации братьев наших – воров. Мы не комсомольская организация, но порядок, всё же, должен быть.
-- Всё верно толкуешь, Валентиныч! – взял слово Седой – Порядок, конечно, должен присутствовать и в нашей беспризорной организации. – вор ехидно усмехнулся, но продолжил строго – Однако, почему ради этих достойных людей мы должны отступать от уклада жизни нашенской? Сейчас много нового приходится встречать, жизнь не стоит на месте. Слышал, что по телефонной конференции уже «крестить» начали! Может быть оно и к лучшему, но в наше время решить вопрос «Быть ли человеку вором?» могла либо зона, либо «крытая»!
Раздалось несколько возражающих голосов, но Седой грозно повысил тон:
-- Братья мои, воры! Услышьте же меня! Я нисколько не умоляю заслуг и достоинств этих «стремяг»! Не хочу посеять в сердцах их чистых зерно огорчения! Но уклад жизни воровской написан кровью и слезами страданий! На лагерях и централах серый вид! А серый – это уже не чёрный! Пусть тюрьма решит их вопрос, как это и было заведено. Пусть наладят ход воровской на должном!
-- Седой! Не сочти за грубость, но что толку нам «буриться», если с нас вольных больше толку? – воскликнул, не сдержавшись, «кандидат» Ашот.
-- Сочинский! – грубо прервал его вор Дато – Дерзости в тебе с избытком. Куда же девались твои приличия и воспитанность? Сейчас воры говорят!
-- Седой прав. – вступил в разговор Зима – Не будем менять традиции отцов наших!
-- У кого ещё есть мнение по этому поводу? – с грустью в голосе спросил Александр Валентинович.
Воры, давшие свои рекомендации кандидатам, хмуро смотрели в свои тарелки, не ожидая подобного развития событий.
-- Раз так, обождите пока снаружи. – распорядился Валентинович, а после того, как все четверо вышли, продолжил – Раз так решили, то и быть по сему! «Крытая» всё покажет!
Кто-то с облегчением выдохнул, наливая себе выпить.
-- Достойных пацанов ты тормознул, Седой. – недовольно скривился вор Вахо.
-- Жизнь покажет, братское сердце. – примирительно отозвался Седой.
-- Продолжим. – строго оборвал возможную полемику Александр Валентинович – От братвы много жалоб стало поступать. Многие, пользуясь своим положением и прикрываясь воровской идеей, стали путать свой личный интерес с общим. Движение превращает «общество» в коммерческую организацию! Вопросы решают люди, у которых больше денег, а не те, кто действительно достоин! От этого и «ход» краснеет, а непонятки плодят интриганство и лживые ценности.
-- Конкретная предъява имеется? – хмуро сдвинул брови Волчок.
-- Конкретно и по сути имеем спор между двумя присутствующими! – зловеще произнёс Александр Валентинович – Наш брат Разбай имел свой интерес на «ФудСити». Однако, Гиви почему-то не стал искать хлеба в свободных местах, а решил, что можно старого волка покусать! Это неприемлемо! Что скажешь, Гиви?
-- Александр Валентинович! – широко улыбнулся грузин – Наверняка, имеет место недоразумение. Я на чужое не зарился. У моих коммерсантов возникли проблемы, я их по уму и решить пытался. В то, что покусались немного, так молодёжь нынче горячая пошла.
- Ты на молодёжь лихую не соскакивай! – зло рявкнул Разбай – С тобой непосредственно я общение имел! Тебе этого мало? Потёрли-потележили и расход по масти! А твои люди зачем-то решили в войнушку поиграть! Чем обоснуешь такой беспредел?
-- Какая войнушка? О чём ты толкуешь? – оскалился Гиви – Я слово своё держу! Кто там и где стреляет – мне не ведомо! Ты с чего это всех собак на меня повесить решил? Не по-братски это!
-- А это по-братски? – рявкнул Разбай и достал из кармана пиджака флэш-карту – Здесь моё обоснование. Один из твоих торпед перед смертью покаяться решил. На камеру! Так вот он конкретно отвечает, что это ты меня и Мамуку заказал!
-- Да мало ли что какой-то там отморозок наплести мог! – отчаянно оправдывался Гиви – Ты чё, моё слово под сомнение ставишь?
-- Любой, кто поднял руку на вора – б…дь! И спрос с него, как с б…ди! – грозно рявкнул Дато – Ты, Гиви, с марафета да бабла дурного вообще рамсы попутал! Как тебе такое только в голову прийти могло? Ты же с Разбаем вместе на «крытой» режим шатал! А тут – пуля!!!
На мгновение в зале воцарилась зловещая тишина. Гиви бросал испуганные взгляды в поисках поддержки присутствующих, но при таком раскладе никто не решился бы разделить с ним печальную участь.
-- Короче! По сути ясность полная! – нарушил скорбное молчание Волчок – Кто за то, чтобы тормознуть Гиви и спросить с него за бл…ское по всей строгости нашей жизни?
Кто-то нехотя, кто-то злорадно – все собравшиеся подняли свои руки. Гиви обречённо потупил взгляд.
-- Единогласно. – подытожил Александр Валентинович и обратился к приговорённому – Хозяйство твоё Разбаю отходит. А ты, если не хочешь позора, сам знаешь, как поступить должен!
В этот же момент в зал вошли вооружённые люди, словно ожидавшие наступления скорбной минуты. Они встали за спиной Гиви, который нервно налил себе полный стакан водки и отчаянно выпил свою последнюю в жизни порцию.
-- Прощайте, господа воры! – пламенно выкрикнул грузин – Мы прожили достойную жизнь! Зла не меня не держите и не поминайте лихом!
Когда за ушедшим под траурным конвоем Гиви закрылась дверь, Дато хмуро произнёс:
-- Достойная жизнь. Достойное имя. И такая нелепая и глупая смерть! Царствие тебе небесное, брат мой!
Все заочно помянули водкой, ещё присутствующего на этом свете, но уже сделавшему шаг в бесконечность, вора.
После непродолжительного обсуждения и перекура Александр Валентинович снова взял слово:
-- Братья мои! Есть ещё один момент, который считаю необходимым решить! Не знаю, как правильно всё обрисовать. Короче, недавно у нас в столице залётные гастролёры одну хату отработали. Дело жиганское – фарт босяцкий. Не моя печаль, что там срубили по случаю пацаны, но кипишь  мусора подняли недетский. Людей закрывают, братву ломают не по делу. Видимо, что-то ребятки унесли не то, что было можно. Седой! Город твой! Ты вообще в курсе, что там происходит?
Седой не спеша закурил и, немного подумав, ответил:
-- Братья мои, конечно же я в курсе за тот кипишь, который в городе твориться. Не кукурузу же я в натуре охраняю! Ну, поймали пацаны кураж – бога им навстречу! То, что братва страдает за то, чего не делали – это уже неправильно. Узнаем толком кто, да что – тогда и спросим соответственно.
-- У людей дело страдает! – строго заметил Александр Валентинович – Убытки кто покроет? Да и не в том суть! Тут большой политикой пахнет, а для нас такие расклады неприемлемы! Отродясь в это болото гнилое носа не совали. Если власти, я их рот топтал, станут все краники закручивать, то никому мало не покажется!
Все присутствующие выразили своё согласие кивками и одобрительным гулом.
-- Короче! – подытожил Александр Валентинович – Седой! Та за Москву загружен, тебе и вопрос этот решать! Все мы, само собой, поддержим, чем нужно. Дело нас каждого касается. Нужно восстановить то, что легавые ищут!
Седой нахмурился и произнёс с нескрываемой тоской в голосе:
-- Не в моих правилах фартовых людей мусорам на съедение отдавать. Это их, мусоров, бл…ский хлеб – искать да ловить!
-- Дело общего интереса касается! – возразил ему Дато – Никто и мысли не допускает по поводу твоей порядочности. Ты у нас волчара битый! Вот и раскинь мозгами, как этот рамс раскидать. А мы, как всегда, рядом будем.
Ласковая улыбка Дато мало утешила Седого, однако, спорить с очевидными вещами он не стал.
-- Решение сходки для меня свято. – прохрипел он и уже степенно добавил – Сделаю всё, что в моих силах.
-- Отрадно видеть твою преданность Седой! – удовлетворённо выдохнул Александр Валентинович – На этом, думаю, повестку дня можно считать исчерпанной. Кушайте, отдыхайте, господа. Когда ещё выпадет время — вот так собраться?
И загудела унылая пирушка хищников, в самый разгар которой Дато незаметно приблизился к Седому, налил в рюмки водки и улыбаясь произнёс:
-- Ну, что, Миша? Вроде всё в ёлочку срастается?
Седой, погружённый в свои мысли, хмуро отозвался:
-- Может ты и прав, брат… Может ты и прав…
-- Что тебя гложет? – не преставая улыбаться, прошептал Дато.
-- Родной мой! – сурово ответил Седой – Набой на хату ты давал! Я так понимаю, что мой парень оттуда не должен был выбраться?
-- Не нагоняй жути, Седой! – скривился Дато – Тем более, что там реально залётные отработали.
-- То, что на теме засветились залётные, говорит об одном – парень умеет работать и… он мне больше не верит! – простонал Седой – Что там было на этой хате?
Дато хмуро закурил и, хищно оскалившись, спокойно ответил:
-- В сейфе, помимо денег, находились акции одного банка, финансовые документы одного из кандидатов в Президенты и бриллиант с куриное яйцо. За деньги и акции я, базара нет, знал. Но о той папке и камне, бля буду, понятия не имел. Там хата и так упакована была, как Эрмитаж, в натуре.
-- Ты хоть понимаешь, сколько крови невинной прольётся из-за этой бодяги? – воскликнул Седой, но в следующий момент совладал с эмоциями и тихо продолжил – Даже если бумаги и камень восстановим, эти твари всё равно парня грохнут! Это же очевидно! Влезли туда, где сам чёрт свои рога не мочил!
-- Миша! Парень твой – профи! Прямо художник! – пытаясь успокоить друга, огрызнулся Дато – Таких уже не делают. Если он твою науку верно усвоил, значит выживет и дело до конца доведёт! А выживет он – сто пудово, раз уж даже тебе не доверяет!
Седой принимал правду с тяжестью в сердце. Но не печаль овладела мыслями старого рецидивиста, а неожиданно нахлынувшая отеческая тревога о, ставшем роднее кровного сына, человеке.