Ботинки

     Люсенька была хорошенькая.

     Знаете, бывают такие девушки, которых недостаточно назвать красивыми или стройными. Они не высоки, но и не маленькие ростом, не яркие, но и блеклыми их тоже не назвать.

     Она была не похожа на безликую жену разведчика, но и уникальной внешностью не обладала. Про таких девушек и придумали это удивительное определение: хорошенькая. Все: и характер, и фигурка, и личико, и даже манера двигаться и одеваться – все подходило именно под понятие «хорошенькая».

     Как и положено хорошенькой девочке студентке Философского Факультета Киевского Института Марксизма Ленинизма она была парторгом. Причем не просто парторгом, а очень ответственным и исполнительным парторгом.

     И, как и положено в лучших традициях советских историй, в Люсеньку были влюблены все однокурсники. Причем часть мальчиков Люсеньку обожали и не скрывали, а часть любили тайно и страдали в сторонке. Люсенька была деревенская, поэтому, как и положено хватким деревенским девочкам с Юга Украины, рассматривались в качестве женихов только и исключительно киевляне. Причем не вновь испечённые жители коммунальных квартир, а обитатели Крещатика и в этой округе.

     Люсенька была девочкой серьезной, к тому же старшей дочерью в многодетной семье, где были одни девочки. Родители бились до последнего, но мальчик так и не народился. Седьмые роды дались очень тяжело. Врачи еле вытащили обоих, мать и дитя, с того света, и на этом попытки родить мальчика у супругов прекратились.

– Доню, – сказала ей мать, провожая в Киев, – ты помни, шо самый лучший ВУЗ – это Выйти Удачно Замуж. И ты с этим не тяни, а то после тебя сестрам не выйти, так и будут тебя ждать. И там погляди какого престижного жениха-то, шо б было потом остальных поближе пристроить к тебе, да и посытнее, а то куда их в деревне в нашей столько девать-то, у нас и мужиков то тут нет никаких.

     А так как слово матери закон, то Люсенька изначально выбрала себе в кавалеры Виталика, сына Председателя одного из смешных Райкомов Партии Украины, который, в отличии от Люсеньки был абсолютно «никакой». Никакой в понимании внешности, ума, и даже характера.

     Эта история настолько заурядная, что не стоило бы о ней рассказывать уважаемому читателю, но, как и положено во всех моих историях, начало в ней самое обычное, а вот продолжение…

     Но начнем все-таки по порядку.

     Современному человеку покажется невероятным, но купить хорошую обувь или одежду в СССР можно было либо у спекулянтов, либо в Салоне для Новобрачных. И в тот день, когда Люсенька с Виталиком подали заявление в ЗАГС, им выдали приглашение на покупку свадебных нарядов именно туда.

     Люсенька очень старалась, выбрала себе платье, туфельки и массу вещей, про которые юные девушки не рассказывают посторонним людям. Выбор костюмов был не велик, да и в Люсенькином представлении свадебный костюм должен быть черным. И, соответственно, ботинки к нему должны быть черные и белая рубашка. А выбирать там было особенно нечего. Люсенька купила костюм, ботинки, рубашку. И даже галстук. Улыбчивая, грудастая и горластая продавщица завернула все это в бумагу, перевязала бечевкой и Люсенька выпрыгнула на залитую солнцем улицу.
Уже дома обнаружилось, что ботинки не черные, а темно-серые и жениться в них нельзя.

– Ну куда ты смотрела? Как можно было не увидеть, что это не черный цвет? Где были твои глаза? – возмущался Виталик. – Куда их теперь девать?

– У тебя же есть хорошие ботинки, а эти можно просто в институт носить.

– Да я решу, куда свои ботинки носить! Еще не поженились, а ты уже совершенно бесхозяйственно и бездумно тратишь деньги! А что потом будет? После свадьбы? Бабы вечно после свадьбы дуреют, а ты уже дура! – не унимался Виталик.

– Я проверяла, ботинки были черные. Наверное, продавщица в магазине подменила, когда упаковывала.

– Как тебе не стыдно! – возмутился Виталик, – Сразу чувствуется, человек учится пропаганде! У тебя уже язык поворачивается свои ошибки на рабочих людей сваливать! Давно ли сама выбралась? На несчастную продавщицу! Но признать свою ошибку – никак не можешь! И этот человек собирается работать в государственных структурах советского…

     Виталик, наверное, еще долго возмущался, но Люсенька схватила ботинки и выбежала в коридор общежития. Так хотелось сделать сюрприз жениху, а в итоге – скандал. И надо же было так опростоволоситься! Не проверить, что продавщица заворачивала!

     Люсенька злилась на себя и вспомнила ехидный взгляд продавщицы и ее «До свидания!».

     «Наверняка неликвид, списанный подсунула, а черные ботинки перепродаст!» - возмущалась Люсенька.

     Она бежала по коридору общежития и даже не заметила, как пробежала все девченочное отделение общежитие и вбежала в общую кухню. Обычно там гул и гам. Но в тот момент был только Толик, который варил что-то на ужин.

– Люсенька, что случилось?

     Люся рыдала и ничего не могла ответить. Она села на пол на кухне, облокотившись на стену и прижимала ботинки к груди.

– Люсенька… – все что мог произнести Толик.

     Он сел рядом с ней. Привлек ее к себе, Люсенька обняла его за шею и еще громче разрыдалась, ботинки выпали из ее рук.

– Что это? – удивился Толик.

– У тебя какой размер? – неожиданно спросила Люсенька Толика.

– Сорок четвертый.

     У Люсеньки моментально высохли глаза.

– Толик, примерь пожалуйста, – Люсенька протянула Толику ботинки.
Они оказались ему по ноге.

– Впору?

     Толик кивнул, широко улыбаясь.

– Носи на здоровье! Береги!

     Она встал перед Люсенькой, помялся с ноги на ногу. Потом вдруг, неожиданно, встал руки в боки, и запел:

– Эх, яблочко! Да на тарелочке…

     Толик переступал с ноги на ногу в танце, закидывая то одну, то другую руку за голову, он запел громче и начал плясать вприсядку.

     Люсенька залилась звонким смехом.

– От-ку-да ты взя-ла та-ки-и-и-е-е-е у-до-бны-е-е бо-ти-и-и-и-нки? – пропел Толик.

– В Салоне для Новобрачных, – радостно ответила Люсенька и осеклась.
Толик перестал танцевать.

– Ты замуж выходишь?

     Люсенька даже не узнала голос Толика. У нее сжалось сердце и опять выступили слезы. Она только кивнула.

– За киевлянина?

     Люсенька кивнула второй раз.

– Поздравляю! – ответил Толик и начал снимать ботинки.

– Толик, ты расстроился, что ли?

– Я рад за тебя, ты бы все равно в нашу деревню не поехала.

     Он вложил ботинки в руки Люсеньки.

– Толик, пожалуйста! Это не свадебные! Я специально для тебя купила! Посмотри! Они не черные! Они темно-серые! Это я тебе купила! Я же думала, что ты свидетелем придешь! – на ходу сочиняла Люсенька и догоняла Толика, стремительно босиком уходящего из кухни, забывшего даже свои стоптанные тапки на кухне. – И у тебя что-то кипит!!!

     Толик вспомнил про кастрюлю на плите, вернулся, выключил газ, ухватил кастрюлю полотенцем да обе ручки и пошел в свою комнату. Люсенька побежала за ним, но дверь захлопнулась прямо у нее перед носом. Люсенька замерла с открытым ртом. Но стучать не решилась. Она поставила ботинки у двери. Встала на цепочки и бесшумно ушла.

***

     Люсенька вышла замуж за Виталика, но брак распался очень быстро. После развода тесть сделал ей и дочке квартиру на окраине Киева, которая очень быстро стала далеко не окраиной. В 1991 году Виталик уехал в США и след его пропал. Были отдельные сплетни, что он то ли просил милостыню на Брайтон Бич, не то работал официантом на Манхеттене, но могло быть и то, и то одновременно. С Люсенькой у них не было контакта и даже на похороны отца в 1995 году он не появился, хотя, возможно, его просто не было в живых самого.

     Люсенька в Перестройку неожиданно для себя попала в струю, на фоне обострения экономической ситуации появились новые возможности, одна из которых была международные отношения. Бывшие однокурсники в одночасье оказались представителями разных стран, не считая тех, кто поуезжали в Израиль еще в 80-е. Коммуникационные навыки Люсеньки достигли своего апогея и на рубеже двух тысячелетий она оказалась Директором Общественного Фонда «Дети Чернобыля», и самое главное замужем за Главным Конструктором завода «Эйрбюс». Паскаль был очарован Люсенькой, а факт того, что она занимается лечением детей, пострадавших от катастрофы, сразил его наповал.

     Двадцать лет с ним пролетели как один день.

     Жизнь Люсеньки протекала спокойно и безмятежно, как это и бывает у счастливых женщин. Дочь выросла и жила в Норвегии, занималась изучением планктона, как потенциального пищевого ресурса человечества и с внуками не торопилась. Заботы Люсеньки простирались между обязанностями супруги ученого с мировым именем в области авиации и матери ученого с мировым именем в области биоинженерии, а в свободное от симпозиумов, светских раутов и церемоний различных награждений, она занималась волонтерством сразу в нескольких общественных организациях.

     Несколько раз она приезжала с мужем в Киев. И даже встречалась со своими однокурсниками. Но Толика она за эти годы ни разу не видела. Он закончил институт раньше их с Виталиком и уехал в свою деревню. Потом стал Мэром своего райцентра, а потом и главой региона. После Ющенко его политическая карьера пошла резко на спад.

     После 24 февраля 2022 жизнь всех изменилась.

     Даже Люсеньки.

     Деятельность ее поменялась и теперь она работала на приеме украинских беженцев. За огромным потоком людей, ищущим пристанище во Франции, Люсенька вошла в прострацию и уже не различала имен, лиц, возрастов. Все было одним общим потоком горя и беды.
В один из дней ее отправили на прием тяжелораненых. Нужны были волонтеры со знанием украинского языка в центральный военный госпиталь в хирургическое отделение.

     Она приехала пораньше. Люсенька так и осталась очень старательной и ответственной, поэтому приехала именно тогда, когда еще не закончилась разгрузка раненых. В аэропорт прибыл военный транспортный самолет с ранеными украинскими военнослужащими, среди них был один гражданский с множественными осколочными ранениями. Именно он оказался тем человеком, которого нужно было каким-то образом разговорить и установить его личность, так как никаких документов при нем не было, да к тому же он был постоянно под обезболивающими препаратами.

***

     Из пожарной машины показалась каталка. Мужчина был очень высок ростом, настолько высок, что весь не умещался. Нереальность происходящему придавало отсутствие одной ноги у пострадавшего, которую по самое бедро оторвало осколком снаряда. Он весь был укутан термопокрывалом золотистого цвета, и только ботинок, один серый, старомодный ботинок одиноко и беспомощно торчал за пределами каталки.
 
     Люсенька его узнала. Ее руки сами потянулись к его голове. Она расцеловала его, просунула руку под термопокрывало и одной рукой она взяла его за руку, а второй обняла его так же, как когда-то в общежитии, и неожиданно сама для себя она тихонько запела ему на ухо:

– Эх, яблочко! Да на тарелочке….

– Вы знаете этого человека? – спросила женщина-пожарный, проводившая транспортировку раненых из аэропорта.

– Да, это Анатолий Петренко.

– А кем он вам приходится?

– Это мой самый любимый человек….

     Неожиданно безжизненная рука шелохнулось и еле-еле сжала руку Люсеньки. Она пригнулась к нему и услышала слабый шёпот:

– Люсенька, я, кажется, один твой ботинок потерял….