Лесное происшествие

Любители природы, знатоки живой гармоники говорят, что в лесном пространстве всё сочленено, всё взаимосвязано.
Ну, в общем, то, что приключается там, наверху, в кронах деревьев, так или иначе, завязано и очень тесно переплетено
бывает с тем, что случается-происходит внизу, возле корней.

Однажды в лесу ... впрочем, даже не в самом лесу, а с краю, где-то на опушке, приключилось это.
Одна вредная, но, в общем-то, ничем другим непримечательная оса поймала молодую, ещё зелёную цикаду-певунью
и понесла её над цветущим кизиловым кустарником в поисках укромного места для поедания свежевкусненького.
-Терпеть не могу тех, кто петь не умеет, но поёт!-громко, громко думала оса.
-Но может быть на вкус "это" будет немного лучше, чем на слух?
Собственно, и до этого исчезали, пропадали из лесу и цикады, и поющие жуки всякие, и сверчки ночные, а вот как-то
никто об этом и не задумывался серьёзно.
В общем, каждый день и не единожды, а много, много раз в лесу происходят концерты.
Так что птицы, жуки или деревья, где бы не находились они, готовы были в любой момент протрещать, скрипнуть или пискнуть партию свою или же очередную часть её.
Постоянно кто-то присоединялся к концертам или кто-либо отслаивался от них, просто раз и насовсем.
Текучка неимоверная.
За всеми просто не уследить.


Впрочем, цикада как раз сама пыталась ... ей очень, очень хотелось вырваться, освободиться из цепких осиных лап или,
хотя бы, позвать кого-то на помощь, но оса так цепко, так хищно захватила её со всех сторон, что было даже не вздохнуть.
Уже, перебирая в памяти недолгую свою прошедшую жизнь, цикада мысленно прощалась со всем белым светом.
Она уже прощалась со звуками.

В тот самый момент с куском белого гриба на загривке протопал ёжик, прямо под ними прошуршал.
Но он-то ничего по сути не увидел и не заметил над собой потому, что большая шляпка гриба полностью закрывала ему
весь обзор с верху.

Напротив, то ёжиковое топотание-шебуршание услышала с высоты своего полёта оса.
На секунду она даже остановилась, то есть, вместе с цикадой в лапах зависла в воздухе, прямо над кизиловым кустом.
Видимо, просто пыталась она определить источник шуршания ...
Очень, очень любопытная оса.

Именно тогда на цикаду в осиных лапах обратили внимание пчёлы.
Но они ничего не сделали и никому ничего о том даже не рассказали потому, как просто не успели.
Не иначе, как в тот момент из кустарника, прямо из глубины его, испуганный ёжиковым шуршанием по траве, вылетел, выпорхнул чиж, лесной чиж, и, мимо пчёл, мимо осы с цикадой в жадных лапах понёсся он в куда-то, неизвестно куда.
-Чижик, он Чижик и есть ... что с него взять-говорили о нём обычно все знакомые с ним птицы и звери.
-Совершенно несерьёзный "птиц".
-Он везде, и, в общем, нигде.


Ну, а в в том же лесу, только наверху, прямо над тем местом, в кронах, происходила, проистекала верхняя жизнь.
Там, очень, очень высоко щебетали, чирикали хором и сольно распевали всевозможные рулады самые разные пернатые.
Где-то в глубине леса вёл свою ударную партию дятел, старательно долбя головой в очередную сосну.
Кукушка вплетала в то "лесное макраме" партию неизменного своего "ку-ку".
Под этот аккомпанемент там же, наверху заботливо-торопливая белка-летяга собирала по лесу припасы себе на зиму.

Нежданно-негаданно на ветке, где на время обосновалась белка, появилась ворона.
Нередко и очень удачно дополняла она звуковой ряд лесной своим нижним "карр".
Впрочем, давно, давно уже по лесу слыла о ней молва на лапу нечистой воровки.
Не так, чтобы воровала она везде и всё подряд, но по чуть-чуть, по мере надобности ...
-А почему нет-думала-размышляла она-В лесу ведь все так делают.
Ворона схватила клювом своим из белкиных сборов один крайний орех и рванула наутёк.


Занудой или жадиной белка в жизни своей никогда не была, но и так ведь тоже никакие дела не делаются.
Она бросила все свои хлопоты-заботы и поскакала за вороной.
В общем, догнать воришку не было у белки, даже у белки-летяги, никаких шансов.
Она ведь птица, и, всё такое ...
Может быть напугать, но и только.
Ну, а вороне нужно было поскорее найти на ветке открытое место, свободное для взлёта.
Впрочем, в тот самый момент она услышала шелест листьев, треск мелких веток и звук от быстро, быстро хлопающих крыльев где-то там, внизу.
Там был чиж, тот самый Чижик, испугавшийся ёжика и как раз улепётывающий из кизилового куста куда глаза глядят.
Только на секунду ворона отвлеклась, только одним глазком зыркнула она вниз, но и этого вполне хватило, чтобы тут
же очень, очень больно наткнуться ей на сухой сучок.
Выронив из клюва орех, ворона как-то поникла, осела, стала падать, скатываться с ветки на ветку, всё ниже и ниже.
Теперь белка скакала-прыгала за вороной уже для того, чтобы как-то помочь или даже спасти её.
Она поймала "подругу" уже на предпоследней ветке, почти у самой земли.
Приткнув ворону на удобную, толстую часть ветки, белка привела её в чувство, успокоила, как смогла ...
Ну, в общем, до следующего раза.


А тот орех, падая с большой высоты, угодил прямо в осу.
Убить он её, в общем, не убил, но досталось ей изрядно, основательно.
Целый день после того пряталась-отлёживалась оса под тонкой, сухой травинкой, и, лишь только ночью смогла отползти
она под защиту кизиловых листьев.

Цикаде же досталось от ореха гораздо меньше.
Уже через несколько минут она поднялась в воздух и смогла летать.
Правда, какое-то время после контузии цикада не слышала одним ухом.
Так что стрекотала певунья не как обычно, а через раз.
Долго, долго ещё потом любители живой природы, знатоки лесной гармоники говорили, что в исполнении лесных
мелодий появилась какая-то свежесть, какая-то даже новизна, особенно в среднем его звучании.


А героем, спасшим певунью, по общему мнению лесного населения стал ёжик.
Не протопал бы, не прошуршал бы он тогда под кизиловым кустом, не было бы уже и цикады.



Звери говорят, что не рождалось ещё в лесу такой удивительной певуньи.
Когда поёт она, то, вся, полностью вся выливается в неповторимо стелющиеся звуки свои.
А все, кто слушает её, в тот момент превращаются исключительно в слух только.



Оса уже не могла охотиться, и, летала она теперь как-то совсем по чуть-чуть, по еле-еле.
-Все и всё как будто замолкает вокруг. Всё завороженно слушают цикаду-ворчала оса сама себе-Терпеть не могу!!!
Она ещё раз попыталась нажужжать что-нибудь, но у неё опять ничего не вышло.

Да, это была месть.
Правда, недо-состоявшаяся месть.
-Этот Чижик!-пробуркотела оса сотый раз-Чтоб его!
-Да моё жужжание в сто раз лучше и мелодичнее было, чем это их всех вместе стрекотание!
-Да, я! ... Да, мне! ...
И заковыляла она снова под тень своего кизилового куста.


Всё-таки досталось ей тем орехом.