Следующее черно-белое десятилетие

Начало: http://proza.ru/2022/06/29/1711


Защита Б.М. Фирсовым кандидатской диссертации состоялась в феврале 1969 года, а защита докторской диссертации – в феврале 1979 года. Сказанное и объясняет, почему в заголовке указано «десятилетие». Что касается окрашенности этого периода времени, то о ней и пойдет речь ниже.


Обозначенный временной интервал вместил многое и в жизни страны, и в развитии ленинградского, советского социологического сообщества, и в биографии Фирсова. После поражения «Пражской весны» растаяли надежды шестидесятников на социализм с «человеческим лицом», уже никто не верил словам Н.Хрущева, произнесенным им на XX съезде КПСС о том, что нынешние поколения советских людей будут жить про коммунизме, и через несколько лет в полной мере прояснились черты наступления эпохи застоя. Конечно, если говорить собственно об исследовательской стороне жизни Фирсова, о том что им делалось и что было сделано, то будет оправданно говорить о серьезном продвижении в понимании роли массовой коммуникации, прежде всего – телевидения в мире и стране, а также об успешном начале проведения в Ленинграде масштабных социологических опросов общественного мнения. Вместе с тем, очень многое в социально-политических реалиях жизни общества и, конечно же – социологии, не внушало (ему) оптимизма относительно будущего.


В конце 1977 года Фирсов опубликовал книгу «Пути развития средств массовой коммуникации», через год защитил докторскую диссертацию по теме: «Массовая коммуникация в условиях различных социальных систем» и сразу прекратил изучение этой проблематики. В интервью 2005 года я задал Фирсову вопрос: «В 1979 году ты защитил докторскую диссертацию по коммуникационным проблемам. Каковы были главные выводы твоих многолетних наблюдений и почему после защиты ты полностью отошел от этой темы?». К этой беседе с Фирсовым мы еще вернемся, но один фрагмент этого разговора, отражающий его понимание ситуации в стране и социологии во второй половине 1970-х приведу здесь: «Учить тогда мировому опыту советские партийно-государственные инстанции было дело бесполезным. Становилось понятным, что и здесь социологическая тропа, как ни петляй, выведет лишь к светлому зданию социализма с человеческим лицом, где ничего не надо менять, настолько совершенны советское телевидение, радио и печать – верные и боевые помощники Коммунистической партии Советского Союза. Собранные ценой больших усилий документы ЮНЕСКО, труды канадца М. Маклюена и десятков других зарубежных авторов помогли мне написать добротную диссертацию по проблемам развития массовой коммуникации в мире. Однако ее успешная защита (1979 г.) только усилила впечатление, что общественный спрос на серьезные исследования постоянно падает. Стагнация общественной жизни как системное заболевание социума не могла обойти социологию» [1].


Вопрос с работой Фирсова после защиты кандидатской диссертации решился сразу, тогда в Москве группой молодых либерально настроенных философов и экономистов под научным и политическим прикрытием академика А.М. Румянцева создавался Институт конкретных социальных исследований (ИКСИ) АН СССР (ныне – Институт социологии РАН), и Фирсов получил там должность старшего научного сотрудника, а вскоре – заведующего сектором социальных проблем телевидения. Помимо знаний о развитии телевидения и поведении телеаудитории у Фирсова была идея, которую он намеревался внедрять в сознание общества и в практику. Суть идеи - «человекоцентризм» телевидения. По его мнению, на смену неразборчивой телемании должны были придти отношения, базирующиеся на равноправии сторон, диалоге, партнерстве, на осознании роли телевидения в жизнедеятельности людей и места человека в деятельности самого ТВ. Конечно, во многом такой подход был следствием его «романтических мечтаний» на посту директора ЛенТВ. Правда, мечты о человекоцентризме советского телевидения вскоре пришлось отложить на неопределенное будущее. В автореферате докторской диссертации этого слова нет.


Первое, что объясняет этот факт, это глубокое осознание Фирсовым неприемлемости «человекоцентризма» телевидения временем, политической системой, подавившей к тому времени «Пражскую весну» и продвигавшуюся к войне в Афганистане, во главе которой уже полтора десятилетия находился ставший тяжело больным Л. И. Брежнев, а власть над телевидением получил консервативный партийный аппаратчик С.Г. Лапин. Википедия характеризует Лапина как руководителя, который ввел более жёсткую, чем в годы «оттепели», цензуру на радио и телевидении, серьезную редактуру и отмену телепередач и фильмов, идеологическую чистку развлекательных и эстрадных передач, как патологического антисемита.


По мнению Фирсова, телевидению 1970-х годов зритель, а тем более такой, каким он грезил, вообще оказался не нужен. «Во главе советского телевидения и радио встал идеологический чиновник-самодур С. Лапин, человек властный, беспощадный в преследовании не только инако-, но и разно- с ним мыслящих. Он одержимо обличал всех, кто работал вместе с его предшественником – Н. Месяцевым, которого он сменил на посту руководителя общесоюзного ведомства по радиовещанию и телевидению. Я был “человеком Месяцева” в бытность директором Ленинградской студии телевидения и потому, по логике Лапина, не заслуживал никакого доверия. Лапин несколько раз с высоких московских трибун заглазно обвинял меня в некритическом отношении к опыту Би-Би-Си, ставшей “заклятым противником” нашей страны вследствие “антисоветских” радиопередач русской службы». Фирсов также отметил, что сюжетов на тему «Фирсов – агент Би-Би-Си» Лапину было мало и он переключился еще на одну тему. Используя факт многолетней дружбы Фирсова и Иржи Пеликана (см. выше), возглавлявшего Чехословацкое телевидение, Лапин не двусмысленно намекал на то, что друзья-приятели Пеликан и Фирсов могли свить гнездо антисоциалистической оппозиции в СССР.


Следует отметить и то обстоятельство, что и с точки зрения ситуации в отечественной социологии Фирсов выбрал «не то время, да и не то место», чтобы писать диссертацию по развитию средств массовой коммуникации в мире. В 1972 году ИКСИ АН СССР возглавил М.Н.Руткевич, и вскоре – формально, по разным причинам, а по сути – из-за неприятия политики нового директора, из института ушли или их вынудили уйти ведущие ученые, по-праву, признаваемые сегодня создателями современной советской / российской социологии. По воспоминаниям академика Г.В. Осипова: «...в Институте была проведена "чистка" кадровых рядов. Тогда за короткий срок стены Института были вынуждены покинуть более 100 ученых, в том числе - В. А. Ядов, Б. А. Грушин, И. С. Кон, Л. В. Карпинский, Н. Ф. Наумова, Ю. А. Левада, В. Н. Шубкин, Н. И. Лапин, Ф. М. Бурлацкий и многие др., не говоря уже о "подписантах"» [2].


Ленинградские академические социологи в то время были собраны в двух организациях: на кафедре философии АН СССР и в ленинградских секторах ИКСИ под «неутомительном» для сотрудников руководством А.Г. Харчева и В.А. Ядова, соответственно. С 1973 года я работал секторе Фирсова. Кроме нас было два человека, пришедшие к Фирсову с телевидения, это были младший научный сотрудник Майя Георгиевна Елизарова и лаборант Галина Булычева. Мы были частью ядовской организации и размещались в историческом центре Ленинграда, на ул. Ломоносова сразу за Гостиным Двором. По-видимому, когда-то там был что-то относящееся к торговле, мы называли этот крошечный, однолестничный дом «лабазом». Все наши комнаты, прямо скажу, были мало подходящими для научной работы, но это неудобство компенсировалось возможностью редко приходить в наши апартаменты и при встрече вести свободные научные обсуждения. Наше главное начальство располагалось в Москве, с ним имел дело лишь Ядов. Даже бухгалтерии у нас не было, зарплату нам переводили по почте.


Однако в 1975 год эта вольница закончилась. На базе различных, в первую очередь академических социологических, экономических и математических институций, существовавших в Ленинграде, был создан Институт социально-экономических проблем (ИСЭП) АН СССР, входивший в Отделение экономики АН СССР, что сразу определило «вторичное» положение социологии и социологов в новом институте. Во главе этого очень непростого образования стоял экономист и социолог Гелий Николаевич Черкасов, по определению Ядова, «наш человек» в идейно-нравственном отношении. Ядов характеризовал его как русского интеллигента высокой пробы, глубоко уважавшего своё достоинство и равно— других, экстраверта и, наконец, законченного «придурка» (Это афоризм социолога Г.С. Батыгина: «придурки делают науку», мол, ученым деньги не платят, а они все равно работают.)
Черкасов начал с того, что собирал начальников объединяемых институциональных структур у себя дома или у кого-либо из этой компании. Они обсуждали концепцию ИСЭП и т.п. Получалась сильная, инновационная программа. Во главе экономического, математического и социологического отделов были реальные лидеры в этих областях. Пошли семинары, люди стали притираться друг к другу. Руководителем социологического отдела был назначен В.А. Ядов, по-началу в нем было три сектора, руководимые Б.М. Фирсовым, О.И. Шкаратаном и Ядовым. Вскоре Шкаратан переехал в Москву, и сектор возглавил экономист и социолог Владимир Романович Полозов. В 1976 был образован сектор под руководством социального психолога Бориса Дмитриевича Парыгина.


Допускаю, если бы Черкасов оставался во главе ИСЭП, возможно, Фирсов смог бы продолжить свои исследования в области развития советских и зарубежных средств массовой коммуникации, но в начале 1979 года его сменил Ивглаф Иванович Сигов – человек и ученый совсем иного плана, чем Черкасов, типичный советский политэкономист, долгие годы служивший в армии и на руководящих партийных постах среднего уровня, перешедший в ИСЭП с позиции ректора Ленинградского инженерно-экономического института им. П. Тольятти. В понимании Сигова, социология была прикладной наукой, задачей которой была выработка рекомендаций различным руководящим структурам, и все многообразие теоретико-эмпирических направлений и методов социологии он сводил к опросам. Естественно, между ним и Ядовым не сложилось взаимопонимание, и вскоре Ядов был отстранен от руководства социологическим отделом и вместо него назначен Парыгин. Началась, вспоминал Ядов, «сиговщина» - необходимо было всем участвовать в разработке общественно-полезной программы— ленинградского плана социального развития. «Экономисты восприняли это нормально, математикам— всё едино, что считать, социологи— раскололись. Борис Парыгин возглавил одну фракцию, я— другую. В нашей были три сектора из четырёх: сектор Бориса Фирсова, Овсея Шкаратана и мой; три из четырёх, исключая парыгинский» [3, с. 66]. Таким, действительно, было начало, а концом был вынужденный уход Ядова из ИСЭП, а несколько позже, в ситуации, когда нависало увольнение, «добровольно» ушел и Фирсов.


Однако работу над докторской диссертацией, начатую еще в ИКСИ и продолженную в ИСЭП при Г.Н.Черкасове, все же Фирсову дали довести до конца. Во-первых, несомненно, академическому институту надо было отчитываться за количество выполненных докторских исследований, во вторых (об этом ниже) с 1971 года под руководством Фирсова по инициативе и при поддержке Обкома КПСС выполнялись опросы общественного мнения работающего населения Ленинграда по важнейшим вопросам советской политики. И возможностей Сигова в тот момент было недостаточно, чтобы «свалить» Фирсова.
Хотя Фирсову было очевидно, что идею человекоцентризма советского телевидения ему не удастся развить и отстоять, он все же решил не терять заслуженно приобретенную позицию одного из лидеров изучения массовой коммуникации и не «работать в стол». Он переключился на анализ внешне менее идеологической и более «технологической» темы – развитие средств массовой коммуникации в мире. Для этого он обратился в Комиссия СССР по делам ЮНЕСКО о предоставлении ему стипендии для работы в этой организации. Стипендия была предоставлена, и осень и начало зимы 1972 г. он работал в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Изучались богатейшие и мало известные в СССР сведения о росте электронных СМК в условиях развитых и развивающихся стран и особенностях их коммуникационной (информационной) политики. Оказалось, что различия в языках, на которых об этом говорил мир и Советский Союз, были драматическими. В первом случае имелись в виду социокультурные и технические условия для планомерного и растущего по своим масштабам распространения информации, культуры и образования, во втором случае – мировой конфликт идеологий и способы защиты советского населения от буржуазного влияния. В 1977 году Фирсов был командирован АН СССР в США для изучения опыта этой страны в проведении опросов общественного мнения населения, но одновременно он изучал и материалы по развитию средств массовой коммуникации. В 1978 году он стажировался при исследовательском институте Японской радиовещательной корпорации Эн-Эйч-Кей.


Все обнаруженное и проанализированное было обобщено Фирсовым в его докторской диссертации в 1979 году, тогда вся эта информация была мало известна советским исследователям и потому обладала высокой степенью новизны. Но главное – это позволило ему перейти к сравнению процессов развития средства массовой коммуникации в капиталистических и социалистических странах и к рассмотрению проблематики моделирования и прогнозирования массовой коммуникации.
Оппонентами Фирсова при защите его диссертации были Ю. А. Замошкин, Н.И. Лапин и Г.В. Осипов, ведущей организацией – кафедра идеологической работы Академии общественных наук. Столь высокий уровень официальных оппонентов, назначенных Советом по защитам докторских диссертаций и обращение к кафедре, выводы которой по определению гарантировали идеологическую состоятельность выводов диссертанта, – не случайны. Дело в том, что Фирсов начинал и завершал свое исследование в разных социальных контекстах; допустимое, возможное в начале 1970-х могло быть расценено как крамола в конце этого десятилетия. И оппоненты должны были заверить Совет, что в работе нет «буржуазной ереси».


За прошедшие десятилетия мир массовой коммуникации кардинально изменился по сравнению с тем, что Фирсов наблюдал и анализировал. Рождение Интернета, появление глобальных телевизионных, более широко – коммуникационных сетей, перечеркнули все прогнозы, сделанные не только в конце 1970-х, но даже в конце XX столетия. Однако исследование Фирсова интересно и сегодня. Во-первых, в нем зафиксирован уровень развития средств массовой коммуникации в мире в 1970-х годах и, во-вторых, оно показывает возможности и ограниченность даже среднесрочного социального прогнозирования. Правда, мало кто в мире в те годы предвидел появление Интернета и его глобальное влияние на жизнь всего человечества, в равной мере – никто из советских обществоведов не писал о скорой перестройке с ее гласностью и затем – распаде СССР.


Исследование Фирсова – единственное в советской социологии освещение указанных проблем социологии, а потому оно еще долго будет привлекать внимание специалистов. И чем дальше мы будем отходить от того времени, тем привлекательнее будут собранные им материалы и сделанные выводы.


Теперь приведу один частный пример из «черной» зоны рассматриваемого периода деятельности Фирсова, это – иллюстрация того, как некоторые члены советского социологического сообщества боролись с «нарушителями» чистоты марксистко-ленинского анализа социальных процессов. Ниже приведены две выдержки из случайно сохранившейся у меня Докладной записки профессора Б.Д. Парыгина, к  тому времени отошедшего от руководства социологическим отделом ИСЭП АН СССР, новому руководителю отдела, кандидату экономических наук Николаю Андреевичу Лобанову. Документ датирован 21 маем 1984 года и, как позже прояснилось, был частью солидного файла, готовившегося Дирекций института «Дела» против Фирсова. Значительно полнее этот case рассмотрен мною в конце 2005 года [4].


Докладная записка представляла собою рецензию Парыгина на рукопись подготовленного к печати 5 тома советско-венгерских исследований, осуществлявшихся на протяжении многих лет сектором социальных проблем массовой коммуникации ИСЭП АН СССР (руководитель – д.ф.н. Б.М. Фирсов) и Научным центром Венгерского радио и телевидения, который возглавлял доктор Тамаш Сечке. Этот международный проект, начатый в конце 1970-х годов, развивался в высшей степени успешно, и его результаты регулярно отражались в сборниках, публиковавшихся в Ленинграде и Будапеште.
Начинал Парыгин с анализа текста Фирсова: «Статья Б.М. Фирсова «Актуальные проблемы социального развития средств массовой коммуникации (территориальный аспект)» носит не научный, а публицистический характер. В статье отсутствует постановка вопроса, которая должна была бы обеспечить определение места позиции и концептуального подхода автора в большом потоке научной литературы, посвященной данным вопросам. Остается неясным, о каких проблемах социального развития средств массовой коммуникации (МК) хотел сказать автор. В его работе речь идет вначале о тенденциях (а не проблемах) развития МК (стр. 10-12), а затем о задачах изучения и выявления общественного мнения (22-27 стр.)». Затем в таком же духе рассматривались статьи практически всех авторов статей сборника. И в завершении - общий итог рассмотрения: «Все сказанное выше позволяет сделать вывод о низком идейно-теоретическом уровне материала, представленного в основном методолого-теоретическом разделе рецензируемого сборника, а это естественно, исключает его рекомендацию к печати».


Прошло около четырех десятилетий, время показало, что методология исследований массовой коммуникации в мире и в России развивается именно по тем направлениям, которые обозначали в своих статьях критиковавшиеся рецензентом авторы. Удивляться этому не приходится, Тамаш Сечке и его венгерские коллеги, Марью Лауристин и другие эстонские авторы сборника, Борис Фирсов и его сотрудники в те годы не просто внимательно следили за мировыми новинками в области исследований массовой коммуникации, но сами активно участвовали в этом процессе. Их работы базировались на научном, в том числе – марксистском, понимании социальных реалий начала 80-х и на огромном эмпирическом материале, накопленном в течении многих десятилетий ими самими и их коллегами из многих стран мира. В них были отражены поиски путей углубления теории массовой коммуникации и методов повышения эффективности ее деятельности. Б.Д.Парыгин, не являвшийся в те годы экспертом ни в вопросах методологии социологических исследований, ни в области практики массовой коммуникации, по сути ничего серьезного не мог противопоставить всем этим начинаниям. Лишь консервативную, догматическую интерпретацию марксизма, насаждавшуюся идеологами страны, и поверхностное, крайне далекое от профессионального понимание механизмов функционирования средств массовой коммуникации. Не приходится сомневаться в том, что судьба сборника решалась Дирекцией ИСЭП, от Б.Д. Парыгина ожидался лишь отрицательный отзыв.


Составление подобного документа было делом техники и базировалось на многолетней традиции написания разгромных отзывов. Чтобы на пути рукописи к читателю поставить шлагбаум, достаточно было указать на наличие в ней идеологически неверных утверждений. Причем, доказательства подобных суждений не требовались. По содержанию и по стилю Докладная записка Б.Д.Парыгина – эталон, идеальный документ своего времени. Зеркало эпохи.

Продолжение: http://proza.ru/2022/07/03/1597

Литература

1. Б.М. Фирсов: «...о себе и своем разномыслии...» (Интервью Б.З. Докторову). 2. Осипов Г.В. Отечественная социология; история и современность // Социологические исследования, 2009, №3. С. 8-14 https://www.isras.ru/publications_bank/1225522483.pdf.
3. Докторов Б. Мир Владимира Ядова. В.А. Ядов о себе и его друзья о нем.- М.: 2016. 4. Докторов Б. Как это было – 2. Анатомия закрытия // Телескоп: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев . 2005. №6. С. 14-16.