Кульмский крест Афанасия Дубровина

                Александр Полынкин

В Год российской истории
и одновременно год 200-летия
Отечественной войны 1812 года
орловчане, благодаря средствам
массовой информации и памятным мероприятиям, вспомнили
или узнали о многих своих замечательных земляках — героях.
Я хочу представить читателям
ещё одного, о котором пока нигде
не сообщалось.
Афанасий Дубровин — личность для Орловщины уникальная. Офицер Морского
Гвардейского Экипажа, два с половиной года героически воевавший с французами на суше,—
это ли не удивительно?
Римский-Корсаков, но не
композитор.

А теперь обо всём по порядку.

15 марта 1835 года Орловское
Дворянское Депутатское собрание рассматривало прошение Гвардейского Экипажа капитан-лейтенанта и кавалера Афанасия Ивановича Дубровина о причислении к дворянству его детей — Прасковьи, Николая, Василия и Владимира. К прошению, как обычно
в таких случаях, были приложены и документы, подтверждающие
обоснованность заявления.
Но когда дело в заседании дошло до заслушивания просителя,
вместо него неожиданно встал незнакомец в военно-морской форме:
«Господа, будьте любезны выслушать, я попросил уже об этом
и Вашего предводителя». Такого рода отступления от сложившегося порядка заседаний случались в Собрании не часто, и потому
дворяне-депутаты с любопытством предоставили гостю слово.
«Капитан I ранга Николай Римский-Корсаков»,— свою речь
Книга об участии Морского
гвардейского экипажа
в Отечественной войне 1812 года незнакомец начал с представления, а потом очень коротко сказал
о себе: «Участник Отечественной
войны 1812 года, русско-турецкой
войны 1828–1829 года, польской
кампании, кавалер нескольких орденов и Золотого оружия «За храбрость», был капитаном нескольких кораблей, о числе плаваний
уже не говорю, их много, в том
числе — трёхлетнее кругосветное
вместе с Коцебу, в настоящее время я — флигель-адъютант Его Величества Императора Николая I
и капитан корабля «Кацбах».
Хожу по Балтике. В Орле — проездом, навестил старого товарища
Афанасия Дубровина. Ну а раз
так вышло и мне выпала возможность сказать об этом герое, я это сделаю.
Да, господа, капитан-лейтенант Дубровин — настоящий герой.
В этом я мог убедиться за те два с половиной года, пока мы вместе
воевали в Отечественную войну в составе Морского Гвардейского
Экипажа. На всякий случай скажу, что наше элитное подразделение Российского флота ведет свое начало от «царских гребцов»
эпохи Петра Великого, потом оно называлось «Придворной гребецкой командой», а в 1810 году Его Величество Александр I повелел
переформировать её, причислить к гвардии и назвать «Морским
Гвардейским Экипажем». Наша часть стяжала себе славу в Отечественной войне 1812 года и Заграничном походе русской армии
1813–1814 годов».

Друзья-поджигатели

Некоторые из орловских дворян, присутствовавшие на заседании, сами участвовали в Отечественной войне, и их трудно было
удивить рассказами о ней, но моряков среди них не было, и потому
рассказ капитана I ранга они слушали с огромных вниманием.
Оказалось, что Николай Римский-Корсаков и Афанасий Дубровин познакомились в самом конце 1811 года, когда оба оказались в составе Морского Гвардейского Экипажа, Николай был
Монумент русским офицерам,
погибшим в Кульмском сражении моложе на два года и потому имел
мичманское звание, а Афанасий
только-только стал лейтенантом.
Дружба свежеиспечённых офицеров
началась сразу, потому что молодых
людей объединяло многое: учёба
в Морском Кадетском корпусе, начало службы гардемаринами, плавание
на яхте «Паллада» по Балтийскому
и Немецкому морям, увлечение музыкой.
Когда началась Отечественная
война, командование приняло решение большую часть Морского Гвардейского Экипажа, как наиболее
подготовленную винженерном отношении, использовать на суше,—
при разрушении мостов перед наступавшей французской армией.
Друзья тогда оказались вместе, и уже 8 августа 1812 года после переправы русской армии через Днепр лейтенанты Дубровин, Чихачев, Хмелев и мичман Римский-Корсаков уничтожили постоянные
мосты через реку, затруднив продвижение французов.
4 сентября, когда русские войска покидали Москву, лейтенант Афанасий Дубровин и мичман Николай Римский-Корсаков,
на виду у французских кавалеристов и под их сильным огнём, подожгли мосты через Москву-реку и Яузу, не дав французам организовать преследование.
Согласно указу Императора Александра I, «за понесённые
труды в течение 1812 года» были награждены все офицеры Морского Гвардейского Экипажа, в том числе орденом Святой Анны
3 степени — лейтенант Афанасий Дубровин и мичман Николай
Римский-Корсаков.

Как Вандам получил по мордАм

Отличились гвардейцы Морского Экипажа и во время Заграничного похода русской армии, особенно при Бауцене и Кульме.
«Знаете, господа,— с волнением в голосе продолжал рассказ капитан I ранга,— Кульмское сражение я не забуду никогда, а память
о нём — всегда во мне, вот она: рана в бедре, которая ноет при изменении погоды, Кульмский крест на груди и друг Афанасий» (при
этих словах Николай Петрович подошёл к Дубровину и порывисто
обнял его).

Справившись с волнением, капитан I ранга продолжил: «К Кульму, городку в Богемии, в 40 километрах от Дрездена, наш Морской
Экипаж подошёл вместе с другими гвардейскими полками в составе 1-й гвардейской дивизии генерала Ермолова, а нашим сводным
отрядом в количестве 10 тысяч человек командовал граф Остерман Толстой. А на нас навалился французский генерал Вандам с 35-ю
тысячами. Я уже лейтенантом был, командовал охотниками-стрелками (так тогда называли добровольцев. — А.П.).
Бой шёл целый день 17 августа 1813 года, мы расставились в две
линии и прикрывали дорогу на выходе из ущелья. Если бы французы прорвались, остальным войскам, не успевавшим к месту сражения, грозила полная гибель. Утром отбили первую атаку Вандама,
в полдень французы предприняли второй ожесточённый штурм.
Сражение развернулось на горных склонах вдоль дороги Кульм—
Теплиц. Генерал Остерман-Толстой был ранен, ему перебило ядром
руку. Вместо Остермана командование принял генерал Ермолов.
Ближе к 5 часам дня Вандам атаковал в третий раз, уже на нашем левом фланге, двумя колоннами, и чуть было не прорвался.
Но наши гвардейские полки, как писал потом генерал Ермолов,
«с невероятным стремлением ударили на французские колонны.
Одна из них скрылась в лес, другая … легла мертвая рядами на равнине». Французы отступили и больше не предпринимали атак.
Потери у нас в гвардии были страшные — почти три тысячи
Сражение под Кульмом. Художник А. Коцебу, Государственный Эрмитаж человек, в Гвардейском Экипаже
выбыли из строя 75 процентов
офицеров и 40 процентов рядовых. Меня тяжело ранило в бедро, Дубровина — в плечо, и как
он тогда меня вытащил одной
рукой из-под огня — не понимаю.
А на следующий день к нам подошло подкрепление, и Вандам
был не только разбит, но и в плен
попал ещё с двумя своими генералами. Вот такая история, господа»,— закончил своё повествование Римский-Корсаков.
Орловские дворяне после такого рассказа не стали заморачиваться на отсутствии у капитан-лейтенанта Афанасия Дубровина
недвижимого имения и крепостных крестьян, а дружно проголосовали за то, чтобы все дети кавалера трёх русских орденов и Кульмского креста получили дворянство.
P.S. Спустя несколько лет после описываемых событий Николай Петрович Римский-Корсаков дослужился до чина вицеадмирала, состоял при Государе Императоре и ежегодно посылался
по Высочайшему повелению с различными поручениями. В марте
1842 года он был назначен помощником директора Морского Кадетского Корпуса (того самого, в котором учились он сам и Дубровин), а через год занял пост директора Корпуса и оставался в этой
должности по день смерти в 1848 году.

Кстати, великий русский композитор Николай Андреевич
Римский-Корсаков, родившийся за четыре года до его кончины,
приходился герою-моряку родным племянником и был назван
в его честь, другой племянник, Воин Андреевич, рожденный в Орловской губернии, стал знаменитым флотоводцем и директором
Морского корпуса с 1861 по 1871 г.
Какой была судьба капитан-лейтенанта Афанасия Дубровина
и его детей после заседания Дворянского собрания, узнать мне пока
не удалось.

(Материал из Интернет-сайта)