6. Спасение Сэд

«Ты хорошо играешь в прятки.»
— Чего?.. — тут Сэд не удержалась от крепкого словца, когда прямо поперёк основного монитора, перекрывая собой трансляцию, возникло окно текстового редактора с надписью. Сперва хакерша приняла его за вирус, но следом маркер, отражающий состояние синтезатора речи, погас.
«Однако я всё-таки тебя переиграл. Жди гостей, дорогая Моника.»
Следом прервалась связь с сервером клиники, один за другим погасли пульты охраны и миниатюры видеокамер. Это не вирус.
Прошлое сыграло с Сэд просто злейшую шутку из всех возможных. Но в текущий момент это было и неважно. Куда больше утраты собственной жизни её сейчас волновала жизнь маленького мальчика, которого парализованная анорексичка никак не могла защитить от силовиков, что вот-вот уже нагрянут к ней домой. Или всё-таки не нагрянут?
Взяв себя в руки, хакерша обрубила связь с установленным в клинике модулем, однако правильная мысль пришла с порядочным опозданием: геолокация уже наверняка определена, и даже полное отключение от Сети её не спасёт. В этот миг паника с новой силой накрыла Сэд, и та, забыв об отключённом синтезаторе речи, подала голос, а затем даже замерла, слушая его и не осознавая, что он ей принадлежит.
В эфире повисла пауза. Игнорируя деконспирацию, хакерша продолжила, спокойнее:
— Модуль обнаружен и снят с сервера. Я не могу больше сопровождать вас. Выходите.
Мысли в голове побежали одна за другой в сумасшедшей скачке. Нужно запереть все замки, отключить свет, желательно на входе в квартиру, принять более подходящий для обороны вид и просто ждать. Если всё настолько плохо, то к этому дому сейчас мог направляться отряд элитного спецназа, который легко берёт укреплённые штабы террористов, а уж с истощённым паралитиком и вовсе справится в два счёта. А в этом случае Сэд уже ничто не спасёт. Но кто она такая, чтобы сдаваться без боя?
На сей раз Дэннер ничем не выдал эмоций. Пламенный темперамент послушно притих, спрятанный под надёжным замком стальной воли.
— Полагаю, вам нужно подкрепление, — сказал он. — Иду к вам. Только мне надо знать, куда именно.
— Сэд, у Олега на шее кулон, — сказала Октябрина. — Серебряный медальон с вороном. Нажмите трижды ворону на клюв — включите маячок. И мы выезжаем.
— И очень быстро, — ввернул Джейми. — Мы же – скорая помощь!
— Принято.
— Дэннер, в конце коридора слева люк. Откроешь моим ключом – спустишься в бункер. Оттуда знаешь дорогу.
— Понял.
Сэд бесшумно подкралась к спящему Олегу и, отыскав кулон в складках одежды и одеяла, по инструкции нажала на клюв трижды. Глаза у птицы едва заметно загорелись, значит маячок начал работу. Теперь оставалось только ждать.
Сэд подкатила к шкафу, снова облачилась в свой верный экзоскелет и взялась за пистолет сразу обеими руками, будто боялась, что он выскочит у неё из пальцев, как мокрое мыло или живая селёдка. И откуда только взялись подобные мысли в столь стрессовый момент?..
Сейчас хакершу вообще не заботило как остальные члены импровизированной команды по спасению воспримут увиденное – важна была судьба мальчика, его матери и тех, кто пытался сделать этот мир лучше. Сама Сэд всё равно после этого, скорее всего, долго не проживёт – любые переживания провоцируют обострения и приступы, а с учётом дефицита лекарств надолго её точно не хватит.
Перед тем, как встать под дверью и надеть шлем, Сэд наклонилась к спящему мальчику и мягко поцеловала его в щёку в совсем несвойственном ей порыве нежности.
«Спи, не бойся. Мама придёт за тобой.»

"Скорая помощь" неслась по улицам, сопровождаемая воем сирены и лихорадочным миганием проблескового маячка. И от этого, от напоминания о прошлом, о старой работе, когда муж ещё был жив, и дети были дома, и здоровы, а не в подвале у Хейгеля с Мореной в крови, накатила невыносимая тоска. Октябрина старалась об этом не думать. И о Дэннере. И о Сэд с Олегом. И о Фрейе. И людях в бункере... не думать, не хоронить их всех раньше времени. Ей казалось, что даже мысли привлекают беду.
— Сэд, — собственный голос показался болезненно-хриплым, да, наверное, он таким и был на самом деле после стольких дней тяжёлого труда. — Как вы там?

Но Сэд её уже не слышала. Минуты тянулись бесконечно долго. Сэд всё ждала, когда Локи вскочит и уставится на дверь, а по стёсанным бетонным ступеням загрохочут шаги ног в десантных ботинках. Она ещё раз окинула взглядом коридор – ничего не забыла? Электричество отключено, форточки закрыты, жалюзи опущены, чего уж говорить о замках, под которыми сейчас и сидела хакерша, отстукивая механическими пальцами на механической же коленке тревожный ритм.
И вот – началось: Локи вдруг подпрыгнул и перебежал от своего лежбища ко входной двери. Сэд поднялась и прислушалась. Хлопнула подъездная дверь, за ней шаги. Люди рассыпались по обоим этажам. Видеонаблюдения у Сэд не было, в её случае отсутствие признаков разумной жизни было куда более хорошей защитой. Она, помнится, целый час потратила на то, чтобы придать входной двери максимально непрезентабельный вид, и до сих пор эта маскировка работала превосходно. Покуда хакершу не поймали за хвост, пусть и через несколько переадресаций.
— Эта шлюха здесь, жопой чую, — раздался голос прямо под входной дверью. — Она одна?
— Да даже если и не одна – она паралитик, ты хочешь сказать, что не справишься?
Сэд узнала эти голоса. Хейгель так обманулся рассказом Агаты, что даже подумать не мог: он имеет дело с преступником, а не с сопливой девчонкой, которая не может поднять ничего тяжелее ложки. За хакершей он отправил людей одной из бандитских группировок, которой Сэд несколько раз перебежала дорогу, а те, так и вовсе, услышав, что идут охотиться за парализованной бабой, отправили всего нескольких боевиков – трёх или четырёх, судя по голосам. Патронов должно было хватить на всех.
Послышался треск газового резака, но он был довольно тихим, и мальчика не разбудил. Сэд жестом приказала Локи оставаться у неё в ногах и хранить молчание. Она ждала, когда бандиты войдут внутрь.
Первый налётчик был убит ударом по голове, настолько сильным, что сломанные кости черепа прорвали кожу, и на блестящей лысине теперь зияла кровавая дыра. Второму пёс кинулся в ноги камнем, и Сэд прикончила врага выстрелом. Третий уже осознал, что ситуация накаляется, и закинул светошумовую гранату, чтобы дать своим возможность перегруппироваться. Сэд ослепла на краткий миг и пропустила момент, когда в бронепластины стала вгрызаться автоматная очередь. Хакерша подалась вправо, защищая основную руку, и в то же время одна из пуль всё-таки угодила в сочленение, в слабое место брони. О боли Сэд сейчас думать не могла. Ей даже в голову не шло, что взрыв гранаты мог заставить Олега в страхе забиться под кровать, но дверь закрыта, и всего ужаса разборки ему не увидеть.
К счастью, скелет считывал импульсы мозга, поэтому, невзирая на перебитую руку, хакерша бросилась на бандита врукопашную с автоматом, где ей ещё помог Локи, который вновь снарядом бросился вперёд и сшиб одного из налётчиков на пол, а затем вгрызся ему в незащищённую глотку. Другие двое стали заботой Сэд.
В краткий миг замешательства она успела подобрать с пола трофейное оружие на замену своему малокалиберному пистолету и завершила начатое двумя очередями.
Перед глазами на визоре стоял целый ряд красных индикаторов: повреждение узла питания, повреждение брони, кровотечение... Поперёк них, словно молния, сверкнула трещина, возникшая на стекле, очевидно, после попадания пули.
Сэд дышала тяжело и часто, адреналин плескался в крови, как растревоженное море, волны которого, казалось, могли пробить стенки сосудов. По лицу градом струился пот.
Прежде ей приходилось делать такое лишь в играх, где, признаться, она достигла определённого мастерства, а тут всё происходило наяву, так ещё в её руках находилась жизнь мальчика. Это осознание и подстёгивало Сэд не сдаваться. Правда, сил оставалось критически мало.
Боль, кровопотеря, сильный стресс – всё это легло на и без того истощённый и обессиленный организм тяжёлой гранитной плитой. Уже теряя сознание, Сэд доплелась до комнаты, сняв шлем, паралитически улыбнулась Олегу, чтобы он не боялся, и уселась на пол в ногах кровати, будучи уже совсем без сил. Перед тем, как отключиться окончательно, она успела только потрепать по голове Локи с невнятным шёпотом:
— Спасибо, приятель.
Пёс заскулил, ткнулся мордой и лизнул её в ухо.
— Сэд! — Олег подскочил к подруге. — Сэд, не умирай, пожалуйста!..
Поскольку хакерша не реагировала, Олег принялся лихорадочно соображать. Вспомнил, что при кровотечении обычно накладывают жгут. Вот только мама старательно и методично вбила в детскую голову один важный нюанс: это почти всегда лишь при артериальном кровотечении. А в том, что сумеет отличить артериальное от венозного, малыш был совсем не уверен. И потому решил не рисковать. Он только стянул со стола скатерть и прижал к ране. Уселся на пол, устроив Сэд головой у себя на коленях, и набрал номер диспетчерской.

— Седьмая, — поинтересовался голос из рации, — куда это вы так летите?
Джейми подпрыгнул от неожиданности и серьёзно ответил:
— Учения.
— Удачно вы учитесь. На соседней улице экстренный вызов. Адрес видишь на экране.
Трое переглянулись.
— Будем там через минуту. Отбой.
— Это Сэд, — констатировала Октябрина очевидное. — Нас опередили.
— Седьмая, там пулевое и уже отключка, чемодан берите. Может фибрилльнуть... И мелкий на проводе, говорит, не пострадал, но будьте готовы, на всякий.
— Поняли.

Олег, всхлипывая, гладил Сэд по волосам и всё повторял, повторял как заговор:
— Не умирай, пожалуйста, не умирай...
В комнату влетели Джейми с дефибриллятором, Октябрина с чемоданом и незнакомая светловолосая девочка.
— Мама!
Октябрина молча раскрыла чемодан, натянула перчатки.
— Интенсивную нам.
— На проводе.
— Пациент женщина, лет двадцати, паралич нижних конечностей...
— Это у неё уже было, — ввернул Олег, шмыгая носом и отчаянно стараясь помочь. — У неё болезнь, она сказала, что умирает, вылечи её, мам! Найди ей лекарство, а то кончилось...
— Парень, отойди, — Джейми оттащил Олега в сторонку. — Что за лекарство? Может, упаковка от него осталась? Поищи.
Малыш кивнул и унёсся потрошить мусорное ведро.
— Готовьте реанимацию, и пригласите эндокринолога, — распорядилась Октябрина. — Джейми, носилки. Тельма, вот тебе помпа, качай.
Девочка серьёзно кивнула и неловко взялась за интубацию.
— Сатурация семьдесят пять. Продолжаем интубацию. Пульс сто сорок. Давление...
Олег стоял в дверях, одной рукой судорожно вцепившись в пустую ампулу, а другой в собачий ошейник. Материнский голос сделался вдруг холодным и отстранённым, и ему было щемяще-обидно, что они говорят про Сэд в таком тоне, будто она не живой человек, а какой-то бездушный механизм, который надо просто починить. Ведь ей же больно! И надо помочь, а не перечислять анатомические данные как робот... Но молчал, поскольку понимал, что никто его сейчас не услышит – все заняты спасением замкнутой девочки с синими глазами. Он видел, как глаза подёргиваются белёсой дымкой, когда человек умирает, будто теряют цвет. И верил, что ни за что на свете не допустит, чтобы синие глаза тоже сделались белыми. Потому что это нечестно. Ещё каких-то несколько минут назад она была такая живая и тёплая, такая красивая. Как же так?..
Сэд и правда было больно, но это была совсем другая боль. Болезнь всегда жгла её, будто хлестала кнутом, а здесь... Болезненная пульсация, как методичное удары молотка. Они привычно становились всё слабее и слабее, до тех пор, пока не потонули во тьме забытья. Сэд уже почти смирилась с тем, что ей не жить.
Во всяком случае, умерла бы она героем: защитила ребёнка, которого ей вверили, помогла с расследованием в меру своих сил и обеспечила получение материала нужным людям – запись всего происходящего сохранялась и у самой Сэд, а до своего компьютера она бы не дала добраться никому, даже после её смерти желающего проникнуть в систему ждал определённый сюрприз.
Какое-то время хакерше показалось, что она вернулась в сознание, но это была лишь коварная игра бессознательного: среди тьмы и боли душу ей рвал дрожащий голос мальчика, к которому она уже успела привязаться и перед которым теперь испытывала вину. За то, что не справилась со своей задачей на все сто.
По-прежнему находящаяся внутри экзоскелета, она доставляла медикам немало неудобств, но больше и он, к сожалению, служить ей не мог: был критически повреждён и восстановлению не подлежал. Если бы девушка не была при смерти, то непременно бы от этого факта расстроилась.

Пациенты исчезли.
Все одиннадцать человек будто в воздухе растворились, вместе с аппаратурой и кроватями.
Зато посередине помещения появился стол-бюро, за которым сидел никто иной, как доктор Хейгель – вивисектор, наркоторговец и по совместительству главный врач крупнейшей и самой современной клиники громадного Мегаполиса.
При виде Дэннера доктор поднял голову.
— Добро пожаловать, Маэстро. Вот мы и встретились. Или лучше звать тебя Дэннер?
— Лучше так, — согласился Владимир, привычно изучая поведение собеседника. Осторожничает в движениях корпуса и плечевого пояса, машинально касается пальцами ключицы – прослушка.
— Присядь. — Хейгель махнул рукой на стул.
«Я задержусь, езжайте,» — морзянкой отстучал Дэннер. Со стороны этот жест выглядел так, будто он просто задумался и машинально теребит тёмно-рыжую прядь, выбившуюся из-под медицинской шапочки.
Владимир усмехнулся и принял приглашение, развалившись на стуле и закинув ногу на ногу.
— Ты не пришёл меня осмотреть, — заговорил он. — Это, знаешь ли, обидно.
Хейгель подался вперёд, переплетая пальцы на столе и улыбаясь своей мягкой улыбкой.
— Ну, прости. Столько работы.
Дэннер перестал улыбаться и переменил позу на спокойно-сдержанную – даже ему надоело представление. Зелёные глаза сузились, точно перед прицелом, в спокойном голосе зазвенела ледяная сталь.
— Вижу, работа кипит. Двое суток до полной потери рассудка – потрясающий результат. Твой коллега Марков такого бы точно не добился. Но откуда у тебя образец? Неужто, из моей крови?
— Твой штамм слабоват, ты же сам сказал, — поморщился доктор. — А вот маленькая Фрейя – моя гордость. Антитела в её крови сделали из неё превосходную альфу, не находишь?
Рука Дэннера под столом сжалась в кулак, ломая всю фальшивую невозмутимость.
— Не заговаривай мне зубы. Откуда у тебя образец?
Хейгель улыбнулся, так тепло и ласково, что казалось, будто он вот-вот поднимется из-за стола и погладит Владимира по голове. Но он, разумеется, ничего такого не сделал.
— Я смотрю, для тебя это очень важно.
Дэннер явственно ощутил, что теряет контроль. Ещё немного – и... Что именно "и", он и сам не сумел бы предсказать. Просто всему есть свой предел прочности. И враг его мастерски штурмовал.
Дэннер выдохнул и непринуждённо улыбнулся. Нельзя позволить вывести себя на эмоции.
Однако умён фашист, знает, за какие струны дёргать.
— Разумеется, важно, — кивнул Дэннер. — Должен же я знать, куда направлять ракету.
Хейгель прищурился.
— Спорим, ракету ты в этот раз не направишь? Хотя, — небрежно обронил он тут же, — тебе не должно это доставить неудобств. Город-не город, уничтожил же ты целую планету.
— Можешь написать мою биографию. Всё денежка. Ремонт сделаешь, а то вся краска облезла, и лампочки то и дело гаснут.
— Сейчас ты шутишь. Когда ты родной дочери шею сворачивал, тебе тоже весело было?
Дэннер подался вперёд, глядя в глаза собеседнику.
— Провоцируешь. Никак в психолога не наиграешься, доктор Менгеле?
— Ты не успеешь отправить эту запись своим волкам. Я нажму кнопку на браслете, и дочка твоей обожаемой фрау Зингер умрёт.
— Ага, пожертвуешь ты чистой альфой, как же.
— Хочешь проверить?
— Никакой записи нет, — обрадовал Дэннер. — Это прямая трансляция. Моя подруга, к которой ты направил силовиков, немного побаловалась со связью. И теперь мой передатчик транслирует нашу дружескую беседу на весь Парадайз. — Владимир улыбнулся. — Помаши подчинённым ручкой, Хейгель.
Доктор вскочил, опрокинув стул. Голос по-змеиному зашипел.
— Брешешь. Брешешь, волк!
Дэннер невозмутимо закурил.
— Подумай сам, — устало разъяснил он. — Вы с Марковым заманили меня в ловушку с целью заполучить штамм, уничтоживший Четыреста тринадцатую колонию у Альтаира. Я внедрил тебе Декстера – а он, хоть и медик, но, в первую очередь, «волк», солдат. И он способен защитить моих друзей от твоих бандитов. А я, знаешь ли, не настолько идиот, чтобы таскать с собой столь мощное оружие, и вирус у меня ослабленный, почти дохлый. Я его и использовал, чтобы побыстрее попасть в клинику и заодно твоё внимание привлечь. Как ты знаешь, для меня Морена не опасна, и носителем мне также не стать.
Владимир поднялся.
— А теперь мои друзья будут здесь с минуты на минуту. И подкрепление тоже. — Дэннер вдруг улыбнулся. — Власть переменилась, скидай сапоги.
Некоторое время Хейгель молча буравил Дэннера взглядом, потом повторил, не очень уверенно:
— Ты блефуешь.
— А ты проверь.
Доктор неожиданно засмеялся.
— И что теперь будешь делать, убьёшь меня?
Дэннер уселся на краешек стола, мирно положив автомат на колени.
— Изначально я так и планировал, — признался он. — Но ты одарил меня неизгладимыми впечатлениями, и теперь судить тебя будет конфедеративный трибунал.
Хейгель замер. Даже в тусклом свете бункерной лампы было заметно, как он побледнел.
— Нет, — быстро возразил он. — Ты этого не сделаешь.
— Мы оба знаем, что сделаю.
Доктор выдохнул резко, уцепившись за ворот, будто его душили.
— Что-то же человеческое в тебе осталось... — голос сорвался, но Хейгель упрямо сглотнул и продолжил: — Даже такие...
— На всю башку отмороженные убийцы? — любезно подсказал Дэннер.
— ...такие, как ты...
Владимир поднялся.
— Какие – такие? Убийцей меня честишь? Молодец, потому что я и есть убийца. — Дэннер выпрямился и отчеканил: — Но тебя, фашист, я и пальцем не трону. Зато свидетельствовать против тебя буду с радостью. Даю тебе честное слово.
Хейгель презрительно сплюнул. Он уже взял себя в руки.
— Всё служишь конфедератам, как собака.
Губы Дэннера медленно растянулись в улыбке, вот только взгляд обжигал холодом.
— А я и есть собака. Сторожевая собака. Охраняю людей от таких, как ты. И я служу не Конфедерации. Я служу – людям. Впрочем, не утруждайся, всё равно не поймёшь.
— Примитивен до абсурда, — поморщился доктор. — Людям он служит... Лично я служу идее. Впрочем, — передразнил он Дэннера, — ты всё равно не поймёшь.
— Разумеется, — согласился Дэннер. — У меня, вообще, трудности с пониманием идей, базирующихся на массовом геноциде.
— Галактика перенаселена!
— Слушай, — скривился Владимир, — доктор. Мы не дискутируем. Руку.
В общем-то, выбора у Хейгеля особо не оставалось, и руку он всё же протянул. Дэннер сделал инъекцию и дождался, пока доктор обмякнет.
— Объект захвачен. Отсыпается. Как у вас там дела? Джейми, Сэд? Кто в эфире?
— Мы, — отозвалась Октябрина. — Через три минуты встречай нас в реанимации.
В груди похолодело.
— Кого реанимируем?
— Твою подругу. И пока что, не реанимируем. Может, и не придётся. Ты не будешь любезен расчистить нам тут дорогу?
— Придушить Артура – всегда пожалуйста.
— Э-эй, не души! — всполошилась Октябрина. — Отвлеки его как-нибудь, а мы быстренько прошмыгнём в бюджетку.
Дэннер закончил вязать пленника и тщательно проверил надёжность связки.
— Очень жаль, а я уж надеялся.
— Не вздумай. Это сын Хейгеля и правая рука наркодельцов.
— Подумаешь, какие мы, — насмешливо фыркнул Дэннер. — Ладно, исключительно ради вас.
— Спасибо, — сказала Октябрина, и он услышал, как она переключилась на пациентку – голос изменился, зазвучал ласково. — Давай, милая, дыши. Дыши...

Уж кому, как не Сэд было знать, насколько сложными порой бывают элементарные действия. Частенько ей было тяжело поднять руку, или повернуть голову, или даже просто вдохнуть... Болезнь накладывала свой отпечаток, изнуряя её и выжимая, как губку, а оттого на каждое действие было необходимо усилие воли, да ещё депрессия довершала начатое, лишая и без того ничтожных остатков сил.
Только вот как было ей теперь спокойно умирать? Есть как минимум один человек на свете, который испытывает к ней тёплые чувства, привязан к ней, и всё причитал: "не умирай, не умирай"?
В какой-то степени Олег походил на маленькую Сэд, на такого же бесконечно доброго и беззащитного в этой доброте ребёнка, искренне ценящего тех, кто дарит ему тепло и заботу. Были бы только такие люди вообще на свете... И от этого Сэд ещё меньше хотела умирать на глазах у мальчика! Да кто она вообще такая, чтобы просто лечь и сдохнуть?
Даже привычная депрессивная апатия ненадолго отступила под натиском адреналина, давая дорогу давно задушенному инстинкту самосохранения.
Нет, не сегодня, милая, ты ещё повоюешь, правда, пока неясно, за что, но это вопрос второстепенный.
Ранение оказалось довольно лёгким – дырка в руке, сустав не пострадал, однако на фоне общего состояния оно могло представлять угрозу. В частности, для Сэд, которая воевала с собой, с болезнью, да и вообще со всем миром в одиночку, на последнем издыхании. Может, хоть теперь на этот фронт пришлют подкрепление?

— Сынок, — Октябрина устало опустилась в кресло, готовая в любую секунду вскочить по тревоге. — А ты можешь описать симптоматику?
Малыш честно задумался.
— Ну... в основном, всё хорошо. Но иногда она ложится, и ей больно...
— Где больно?
— Не знаю... наверное, везде, — почти шёпотом ответил Олег. Он тихо сидел рядышком и гладил Сэд по волосам. — И руки дрожат...
Джейми, который ставил капельницу, вздохнул.
— Боль, тремор. Этого недостаточно!
— Сделаем анализы, мы почти приехали, — сказала Октябрина. — Нам нужен препарат, и он наверняка есть на нашем складе. Дэннер?
— Артур вам не помешает, он снова двинулся насиловать девиц. Приезжайте.
Чуть позже все они узнают, что имеют дело с целым букетом патологий. Основной бедой, конечно, был аутоиммунный процесс, который и создавал большую часть проблем, и из-за которого девушка оказалась частично парализованной. Но помимо этого ещё портилось зрение, и сама Сэд причину этого процесса не знала, её ещё предстоит установить. Ну и забывать про ранение не приходилось.
В какой-то момент хакерша всё же пришла в себя. Сперва начали различаться голоса, затем возникло знакомое ощущение иглы в вене, и ещё масса всего не слишком приятного, помимо боли, конечно же. Потребовалось серьёзное усилие для того, чтобы раскрыть глаза, но в итоге всё-таки удалось, и первым, кого Сэд увидала над собой, был несчастный Олег, который чуть ли не плакал. Другие лица без очков не распознавались.
— Ура! — подскочил малыш и хотел было чмокнуть хакершу в щёку, но помешала кислородная маска. Октябрина мельком глянула на показания пульсоксиметра и спокойно улыбнулась.
— Привет, — сказала она, таким тоном, будто они повстречались на скамеечке в парке. — Всё хорошо, мы приехали в больницу.
— Как она там? — тревожно осведомился Дэннер.
— Иногда приходит в сознание.
— Что-нибудь говорит?
— Командир, ты когда-нибудь говорил с трубкой в зубах? Как там твой злой близнец, не ошивается в приёмнике?
— Нет, направляется к своей любимой Софье. Иду за ним. Обернись, приятель.
— Что?.. — Джейми машинально обернулся, и лишь затем понял, что говорят уже не с ним, когда из наушников донеслась возня, стук, будто что-то упало, и сдавленный хрип. — Ты что делаешь?!
— Я обещал, что не буду его душить. Но что позволю ему насиловать детей – я не обещал, так что, извините.
— Ты что сделал?! — подскочила Октябрина, стукнувшись головой о носилки.
— Ввёл ему аминазин. Да не бойся, ничего ему не сделается. Отоспится пять часов и пойдёт дальше варить мет. Надеюсь, вы справитесь без меня? Я собираюсь взять у местных анализы на Морену.
Он распознал альфу лишь потому, что Фрейя не знает, что является альфой, и не умеет контролировать глаза, поняла Октябрина. А за остальных ведь они поручиться не могут.
Сэд едва заметно кивнула, обозначая, что всё понимает и слышит, а ещё по голосу признала Октябрину. Олегу же она хотела одобряюще улыбнуться, но опять помешала маска, которая, хоть её и раздражала, но не столь сильно, как огнестрельная дыра над левым локтем. Правда, и боль уже поутихла, так что лезть на стенку от неё не хотелось.
 Сэд хотела бы многое сейчас рассказать: про своё притворство, про ложь, про секрет в системнике, про Марка и экзоскелет, но пока что это не представлялось возможным. С другой стороны, в больнице ей придётся провести не один день, чтобы восстановиться и наконец получить нормальную медицинскую помощь, так что поведать обо всём и ввести в курс дела новых друзей времени хватит с лихвой. Осталось раньше времени не скопытиться, но радостная моська Олега и серьёзный взгляд его матери такой уверенности не давали. Даже наоборот, Сэд вдруг подумалось, что за неё готовы теперь заступиться аж четыре человека, и чувство это заставило хакершу смутиться и даже немного покраснеть. Хотя, через маску, наверное, этого не было видно, да и она была такая бледная, что речь о румянце вообще не шла.
Джейми с Октябриной разложили носилки, игнорируя отчаянно мешающихся детей. Олег вертелся вокруг и всё порывался взять за руку Сэд, а Тельма его оттаскивала и с деловитым видом объясняла, что нельзя мешать людям работать.
— Ух, ты, — прокомментировал Джейми действия Октябрины. — А ты работала на "скорой", ага?
Та обернулась.
— Работала в полевом госпитале. — Джейми показалось, что отвечает она явно нехотя. Он смутился.
— И... извини.
— Ты носилки бери.
Подбежали санитары из приёмного, взялись помогать. Джейми предусмотрительно скрыл лицо пациентки, делая вид, будто продолжает интубацию, и закрывая её от камер видеонаблюдения. О том, что Хейгель связанный в бункере, Дэннер не посчитал нужным уведомить.
— Наша ласточка улетела на скоряк, — прокомментировала дежурная на посту. Октябрина пронеслась мимо неё с каталкой, махнув полой халата, как крылом, и бросив через плечо:
— Операционную готовь.
— Вести с фронта, — бодренько прозвучал голос Дэннера в наушниках. — На верхнем этаже чисто. Осталась последняя палата...
На этом повисла тишина.
— Командир?.. — осторожно позвал Джейми. — Что у тебя там?
— Потом. Работайте.

Дэннер стоял на пороге, не веря своим глазам. Не то, чтобы встреча оказалась столь уж неожиданной, но всё равно. Она означала крах мира, ставшего для него привычным и родным.
— Чего пялишься? Спасать будешь, али как? Тут дева в беде.
Дэннер очнулся. Опять проекция?..
— Когда ты была девой, моя бабка в пелёнки писалась, — заметил Владимир, взяв себя в руки. Женщина на полу камеры нетерпеливо вздохнула.
— Сынок. Если ты немедленно не развяжешь мне руки, я тебе башку откручу и прикручу на её место задницу. Предупреждаю.
— Я тоже рад тебя видеть, — фыркнул Дэннер, отстёгивая наручники. Пленница, заполучив свободу, так саданула его по плечу, что Владимир едва не впечатался в стену от столь бурного проявления нежности.
— Элеонора... Так они тебя использовали?
Женщина мрачно кивнула.
— Ещё Рябчикова и Алису. Но они не здесь. Закурить не найдётся?
Дэннер вложил портсигар в сухую морщинистую ладонь, не отрывая взгляда от лица собеседницы. Та прикурила и неуютно поёжилась.
— Достал пялиться, мудила. Шевели жопой, давай, я этому уроду ща башку его дурную отверну. Дай мне только автомат.
— Ты мне руку дай сперва. — Щёлкнул "пистолет", на подушечке пальца выступила капелька крови. Элеонора изысканно выматерилась и вытерла руку о штаны.
— Чисто. Радуйся.
— Ты что, совсем дебил? — Элеонора глубоко затянулась. — На кой ляд ему меня заражать, я его главный козырь.
— Плановая проверка. А теперь слушай приказ, моя красавица. Хейгеля не трогаешь, это моя добыча. Hast du verstanden?
— Ja, nat;rlich, — фыркнула Элеонора, щелчком отбрасывая окурок. — И чего прикажешь, mein lieber Kommandant?
— Найди наркозаводик и разберись.
— Есть. — Элеонора отдала честь, ещё раз выругалась и умчалась.
— И? — осторожно спросил Джейми. — Спровадил бабулю?
— Бабуля нейтрализована, как у вас?
— Пока вы обменивались любезностями, мы вытащили все пули. Можешь навестить свою подругу.
— Молодцы, ребята. Иду.
К счастью, никто кроме Хейгеля и Агаты даже близко не представлял, как выглядит Моника, что сейчас Монику зовут Сэд, и что именно эта "замкнутая девочка с синими глазами" и есть тот самый проворный хакер, который пустил под откос деятельность столь мощного криминального хаба, куда стекались реки и наркоторговли, и чёрной трансплантологии, и подпольных экспериментов.
К моменту начала операции Сэд опять потеряла сознание, так что уколов местной анестезии и не почувствовала вовсе. Сквозь сетку ресниц и слепящий свет хирургической лампы вкупе с плохим зрением хакерша ничего не различала, но чувствовала, как твёрдые и точные набитые руки хирурга ковыряются у неё в ране то ли пинцетом, то ли просто пальцами. Нескоро на металлический поднос вместе с брызгами крови со звоном упала пуля. На вид подходила к старенькой М-ке, но без очков и в полубессознательном состоянии всё равно не получалось идентифицировать точно. В ходе операции обнаружилась ещё одна пуля, слегка застрявшая в кости, её извлекли, а затем быстро и профессионально зашили. О шрамах Сэд не беспокоилась – по умолчанию считала себя уродиной, да и жизнь всяко важнее подобных мелочей. Теперь уже и этот вопрос частично остался позади, во всяком случае, заботиться о ней теперь будут трое взрослых сознательных людей, а не вторая половина спятившего от одиночества собственного сознания.
— Октябрина, — Сэд с трудом подала голос, когда женщина уже собиралась оставить хакершу для разговора с Дэннером. — Погодите минутку.
Кое-как девушка залезла правой рукой в левый карман брюк и достала оттуда кредитный чип, который был едва ли не шире её пальца из-за болезненной худобы. — Возьмите. И рекомендую посетить с ним банк в ближайшие сутки... так будет безопаснее.
— Не стоит. Я помогаю по собственному желанию. — Октябрина улыбнулась. — К тому же, вы спасли моего сына, а за это мне с вами вовек не расплатиться.
Но чип взяла, пояснив:
— Пусть все ценные вещи будут у меня, а то у нас их воруют. Итак, я сейчас вас обследую, если вы не против.
— Это не плата за моё спасение, — серьёзно пояснила Сэд, когда Октябрина всё-таки приняла у неё чип. — Это от чистого сердца. Просто потому что деньги, которые есть у меня, не сделают мою жизнь лучше, а вам помогут, причём ещё как.
Произносить вслух то, что она прекрасно своими глазами видела реакцию Олега на колбасу и шоколадку, Сэд не хотелось – она понимала, что рискует задеть гордость, а обижать женщину ей не хотелось.
Вошла медсестра, уточнила, какие будут распоряжения, и Октябрина надиктовала ей длинный список, в котором оказался целый ворох различных анализов и всевозможной диагностики.
— Но с рентгеном пока подождём, надо восстановиться, — напутствовала она под непрекращающийся шум принтера, который печатал направление за направлением – хоть клиника и имела электронный документооборот, старые-добрые бумажки уходить в историю не спешили. — А также потребуется иммунолог, эндокринолог, в кардиологию заскочи, и в нейрохирургию...
Одна рука ставила подпись, другая методично шлёпала печати.
— У меня сейчас башка взорвётся, — посетовал Джейми, присаживаясь на соседнюю койку. Октябрина обернулась.
— Ты не должен быть на службе?
— Поменяюсь, — отмахнулся фельдшер, болтая ногами. Вошёл Дэннер. Художественно забрызганный кровью, перемазанный плесенью и ржавчиной, чрезвычайно довольный.
— Двое задержаны, — сообщил он. — И я отправил данные конфедератам.
Джейми распахнул глаза.
— Почему не нашим?
Владимир устало стащил рубаху и принял у Тельмы чистую.
— Спасибо. Потому что Рябчиков – никакой не Рябчиков. И Алиса у них в плену.
— Алиса педиатр, зачем она им?
— Как зачем – у них детишки расходные.
— Тогда кто тебе отдал приказ?
— А вот это, камрад, нам и предстоит выяснить, — мудро изрёк Дэннер и подошёл к Сэд. — Хочу тебя поблагодарить. Без тебя бы у нас ничего не вышло.
При виде Дэннера её лицо переменилось: хакерша сильно покраснела, будто стояла перед злой матерью, ищущей виноватого в уничтожении скатерти или чайного сервиза.
— Мне стыдно, — честно призналась девушка после всех благодарностей. — Мне стыдно за мою ложь и притворство. А ещё за то, что вам всё-таки пришлось меня спасать, хотя я могла всего этого не допустить. И... тебе нужны ещё какие-то материалы? Ну, по расследованию.
Сэд и сама не заметила, как перешла на "ты", изучая лицо собеседника подслеповатым взглядом. Он был к ней достаточно близко, чтобы различать мелкие черты его лица, запоминать их, а ещё попутно вслушиваться в голос. Столько людей вдруг появилось в окружении тотального отшельника... просто невероятно.
Вблизи Дэннер выглядел моложе, лет тридцать пять на вид. Сбивали с толку седые пряди, отчего тёмно-рыжие волосы казались пыльными, шрамы, да перебитая переносица. На таком фоне чуть раскосые зелёные глаза, живые и проницательные, выглядели неуместно-юными. Владимир улыбнулся.
— Знала бы ты, сколько я вру, — тихо засмеялся он. — В основном, я вру себе, но и другим частенько. Зато теперь мы тебе помереть не дадим. А по поводу материалов... в общем, нам были бы полезны данные лаборатории, но это после того, как ты немного поправишься.
— Я могу хоть сейчас назвать адрес, просто привезите мне мой компьютер, я передам всё. Да и... Я в порядке, — фраза эта, сказанная дрожащим и хриплым голосом, вовсе не звучала, хоть сколь-нибудь правдиво.
— Держи. — Подошедшая Октябрина, улыбнувшись, протянула Дэннеру чашку с кофе. — Сэд, как вы себя чувствуете? Хотите пить?
— Я нормально, от чая или кофе бы не отказалась.
В возникшую паузу девушка вновь принялась пристально разглядывать лицо Дэннера, но не от недоверия или страха, а от простого человеческого любопытства. Окружающие люди теперь вызывали живейший интерес, ведь до сего момента близкого личного общения у хакерши не было лет десять. И теперь оно происходило словно в первый раз, с жутким стеснением и чувством неловкости, да и слова будто соскальзывали с языка и наотрез отказывались выстраиваться в осмысленные фразы.
— Я тоже очень много себе вру, — поддержала Сэд тон Дэннера после небольшой паузы. — И притворство это ведь по большей части и есть ложь самому себе, а не окружающим. Однако... Если бы я не лгала, то уже, вероятно, кормила бы крыс в канаве.
Дэннер устроился поудобнее, обхватив колено руками.
— Я тоже.
«Уверен, что в моём случае это был бы наилучший исход,» — ехидно ввернул внутренний голос, и Дэннер инстинктивно стиснул руками голову, пытаясь его заткнуть.
«Я ж не говорю, что это хорошо, — не пожелал голос заткнуться. — Это будет эвтаназия...»
«Не будет! — мысленно прервал его Дэннер. — Замолчи!»
— Голова болит? — неверно истолковала Октябрина, которая уже заваривала чай для Сэд. — Хочешь, таблетку дам?
Дэннер выпрямился и улыбнулся.
— Да всё нормально.
— Ага. — Октябрина вскрыла блистер. — Подвинься. Я тоже скорчусь на кровати и начну душераздирающе стонать, потому что у меня тоже всё нормально. Сэд, вам с сахаром?
— Значит, мы друг друга понимаем.
У Сэд даже нашлись силы немного похихикать над шутками Октябрины.
— С сахаром. Думаю, после всего я заслужила немного излишеств.
Девушка попыталась улыбнуться, однако лицо её настолько привыкло к печально-мрачному выражению, что и улыбка эта получилась какая-то паралитическая. Нормально она могла улыбаться только Олегу, да и то, над ними тогда висела серьёзная опасность.
— Я так понимаю, что вы тоже сразу догадались о моём притворстве. Олег вообще меня поразил: я думала, он испугается, когда я сниму шлем, а он мне заявил, что подозревал подвох, и вот так я ему даже больше нравлюсь.
Сэд в принципе разговаривала тихо, но сейчас её голос был очень близок к шёпоту. Она многое бы отдала сейчас ради того, чтобы спокойно выспаться в тёплой постели, не думая о том, что её вот-вот опять накроет тремором, болью и жаром.
Приняв от Октябрины чашку, Сэд искренне поблагодарила её и сделала несколько глотков; горячий чай принёс истощённому телу немного тепла и энергии, необходимой хотя бы для того, чтобы не отключаться прямо во время разговора. Пусть всё ужасное и было позади, Сэд всё ещё требовался отдых и уход, как любому больному, хоть и сама она ненавидела, когда её так называли. Предпочитала более политкорректное слово "пациент".
— Он... всегда был необычным, — Октябрина, задумавшись, напряжённо закусила губу. — Из-за этого у него бывают проблемы в школе. Я рада, что вы с ним подружились, у него ведь нет друзей. Люди... избегают непонятного. А Олег им непонятен.
— У меня тоже нет друзей, — с лёгкой тенью улыбки на губах отозвалась Сэд.
Дэннер поглядел на Сэд, поднялся и коснулся её руки – совсем как Олег, только у него этот жест был легче, почти невесомое прикосновение.
— Прости, я не хотел тебя грузить. Ты отдыхай. — Владимир улыбнулся. — Чтобы завтра проснулась здоровая.
Октябрина поправила подушку. Вернулся Олег вместе с Тельмой – карманы у детей подозрительно топорщились.
— Это ещё что? — грозно вопросила Октябрина. Она ловко протянула руку и выхватила шоколадку из кармана потрёпанной курточки. — На какие деньги куплено?
— На мои, — вмешался Дэннер. — Пока ты выписывала направления, я дал им кошелёк. Они голодные были.
— Вот, — с самым честным видом подтвердила Тельма, протягивая на ладошке чип. — Спасибо.
Октябрина улыбнулась.
— Ладно. Но не мешайте Сэд отдыхать, ступайте...
— Я останусь с ней, — решительно прервал Олег, упрямо сверкнув глазами. — Я буду её охранять!
— Отличная идея, дать пистолет?
— Дэннер!
— Уже и пошутить нельзя.
Олег с видом защитника Брестской крепости уселся на кровать. Октябрина махнула рукой и вышла вместе с Дэннером и Тельмой.
— Хочешь шоколадку? — предложил малыш.
— Всё нормально, — отозвалась Сэд, при этом на её бледных щеках опять проступил румянец. Любой знак внимания, любая забота, любое доброе слово вызывали у девушки бурный всплеск самых различных чувств. Ведь до сих пор в её окружении совершенно не было людей, кроме, разве что, скотины Томаса.
Теперь вместо этой мрази рядом с Сэд оказался Олег – мальчик, готовый в меру своих сил её защищать, как благородный рыцарь, правда, маленький.
— Нет, спасибо, — отказалась девушка, допивая остатки чая. Затем поставила пустую чашку на прикроватную тумбу и сползла на подушке.
— И от кого или чего ты собрался меня охранять?
— От злых дядек, — пояснил Олег, сосредоточенно мастеря пращу из бинтов и шариковых ручек Октябрины. У него явно была склонность к метательному оружию. — Если они ещё раз придут, я их к тебе не подпущу.
Одновременно Сэд заприметила слабую звёздочку инфракрасного фонаря видеокамеры за вентиляционной решёткой, установленную явно только что. И как Дэннер за дверью говорит с кем-то в чёрной форме охраны – праща была явным излишеством, однако малыша это ничуть не смущало.
Хакерша слабо улыбнулась и протянула тонкую руку, чтобы мягко погладить Олега по голове. Сколько она ни убеждала себя в том, что у неё нет никаких чувств, кроме обиды и злости, окончательно забить себе в голову этот постулат так и не вышло. Она всегда испытывала помимо указанного ещё сострадание, иногда даже радость, правда, мимолётную, и любопытство. Сэд пыталась стать бездушной машиной, но ей это не удалось. К счастью или к сожалению – сказать сложно, ведь ещё неясно, с чем ей придётся столкнуться теперь.
А пока к ней не вернулись с вопросами и предложениями, девушка решила немного вздремнуть. Всё-таки недавние события вымотали её, и пришлось отдыхать. Тем более, командир приказал завтра проснуться здоровой. Хоть Сэд и думала, с разъедающей печалью: это просто невозможно. Он ведь ещё не знает, что она парализована и серьёзно больна...
Но сейчас опасаться за свою жизнь ей не стоило. Теперь её будут беречь и защищать, а осознание это согревало истерзанную душу и успокаивало, так что заснула Сэд непривычно быстро для себя, почти по щелчку.

Октябрина помолчала немного.
— Я хочу с ним увидеться.
— С Хейгелем? Я его аминазином накачал, он спит.
— Когда проснётся. Что ты собираешься делать дальше?
Они остановились в курилке, где Октябрина принялась шарить по карманам в поисках сигарет. Не нашла, и Дэннер протянул ей свои.
— Дальше?.. — Он пожал плечами, закуривая. — Дела только начинаются. Мы разворошили осиное гнездо. Уверен, наркотой они не ограничиваются, и ведут деятельность за чертой города, а то и планеты. Если Марков с ними – а он с ними, иначе бы меня тут не было... Точно!
Октябрина нервно шарахнулась, а Дэннер полез в карман.
— Что точно?
— Передатчик. — Дэннер извлёк передатчик и принялся внимательно его изучать.
— У тебя же другой был, — заинтересовалась Октябрина.
— У меня их было два. Один местный, а этот – для связи с базой. Теперь три. — Дэннер извлёк нож и принялся откручивать шурупы.
— Откуда три?
— Парень, который влез мне в сумку, когда я отправлял деньги Сэд, — пояснил Дэннер, не прекращая своего занятия. — Думаю, он его подменил. Пока мы дрались, швырнул этот, чтобы он разбился, а мой умыкнул.
Владимир поднял взгляд – он сиял так, будто ему орден выдали. Октябрина подхватила снятую крышку и принялась её вертеть.
— Ведь на другую планету невозможно позвонить, — продолжал Дэннер, снимая сенсорную панель. — Только радиограммы! А следовательно, собеседника ты никак не услышишь, остаётся синтезатор. Понимаешь? А передатчики этой серии есть только у Константы, это разработка Элеоноры.
— Здесь отсутствует серийный номер.
— Это её передатчик. Её захватили в плен, протянули Рябчикову ниточку, и он отправил меня. Но с момента прибытия, а точнее, встречи с псевдоворишкой, я говорил не с ним. Понимаешь, что это значит?
— Что твой командир жив и здоров, и что Константа наверняка не захвачена изнутри?
— Верно! — Дэннер перевернул панель, осмотрел её и принялся собирать передатчик обратно. — Но они не должны знать, что мы их рассекретили.
— Не мы, а ты. — Октябрина погасила окурок в банке из-под чая, которая служила здесь пепельницей.
— Мы команда, так что, мы, — отрезал Дэннер и вдруг посерьёзнел. — Знаешь... я должен их остановить. Завершить начатое.
Октябрина поглядела на него, потом сказала просто:
— Не ты, а мы. — Улыбнулась. — Мы же команда.