Слово из кроссворда III -детектив-

    Мы возвращались. Предварительно я позвонил в нашу «контору» дал приметы подозреваемых. Их, собственно, было двое: муж жертвы Кузьменко Даниил Богданович, и некий неизвестный, которому мы дали кличку Любовник. Любовник высокий, стройный, лет двадцать восемь - тридцать, черноволосый, глаза серые. По национальности возможно еврей.
    В районе ботанического сада я попросил Володю остановиться. Там располагался пивбар «Дубовая бочка» с самым свежайшим в городе пивом. Пиво туда закачивалось по трубе прямо из цеха пивзавода, производящего «Жигулёвское» и расположенного метрах в трехстах позади пивбара.
     Обернулся к напарнице:
          — Слушай, Ира, а не хлопнуть ли нам по паре бокальчиков холодного пивка, да со знатной закусочкой, которую в «Дубовой бочке» подают?
          — Извини Женя. Я на работе не пью. Да и одни мужики там. Так что как-нибудь в другой раз и в других обстоятельствах.
          — Ну что ж, — пробурчал я обиженным тоном, — моё дело предложить, твоё право отказаться. В сердцах я хлопнул дверцей, на что Володя крикнул мне вслед:
          — Дома на холодильнике потренируйся двери закрывать.
     Мне расхотелось идти в одиночку пить пиво, и я свернул к прудам, перелез через низкую ограду, пересёк посадку в сторону колышущегося ковыльного моря и упал среди него.
          — Блин! Какое же СЛОВО произнесла умершая женщина перед смертью? Рран, баран… Барабан? Рана? Ранг? Бар? Буран?  Больше ничего в голову не лезло. Как в известной шутке: все буквы назвал правильно, но слово не угадал.

     Я доехал домой, снова принял душ, перехватил чем бог послал, и спустился вниз. На подъездной дороге к дому, сел в свою «Subaru», которую практически никогда не отгонял в гараж, и поехал в контору.

     Совещание было скучным и никаких новых зацепок не дало. Хотя, вру. Были результаты вскрытия. Жертва была отравлена. Специалисты сыпали терминами, характеризующими состав яда, но самое главное - они объявили, что жертва была отравлена не перорально (через рот), а вагинально, в процессе полового контакта.  Ничего себе! Такого я ещё никогда не встречал.
     Ирина ёрзала на своем стуле, а потом не выдержала:
               — Скажите, а на презервативе был яд? И соответствует ли его состав яду, которым была отравлена Кузьменко?
     Ответ был чётким и ясным:
           — На оба вопроса ответ положительный. Да, 100% это тот же яд. Расположен он был на внешней стороне презерватива. Наивысшая концентрация яда была на его навершии. Самое интересное, что пальчики на презервативе принадлежат тому же человеку, чья сперма осталась внутри кондома. В нашей базе этого человека не обнаружили. А вот на пакетике от презерватива, следы пальцев трёх людей: жертвы, её мужа и ещё одного человека, отпечатков которого нет в наших базах данных.
     В конторе меня встретила Ира:
          — Женя, а у меня тебе подарок. Вот, прошу любить и жаловать — Кузьменко Александр Богданович, собственной персоной.
          — И где же ты его нашла? Где невод закинула?
          — Пока ты там пивом наливался, я у наших айтишников выяснила его место работы и поехала туда. Там поговорила с парой его друзей, и они мне сдали где живёт его последняя любовница. Один из них подвозил его туда, так что знал адрес. Там и взяла его тёпленького.
          — Одна? Неуд, пани лейтенант! Ещё раз такое выкинешь и я рапорт на тебя накатаю. Мало ли как бы он повёл себя! Мог бы и агрессию проявить.
     Ирина нахмурилась:
          — Ну, во-первых, я достаточно хорошо владею приёмами самообороны, а, во-вторых, у меня оружие есть.
          — Оружие и у него могло быть, — возразил я.
          — Вряд ли кто-то будет, даже имея оружие, брать его к любовнице.
     Я рассмеялся:
          — Был такой анекдот: Василий Иванович решил заняться с Анкой-пулемётчицей любовью. А у него не получается. Подвёл маленький дружок. Ну, он тогда револьвер достал, направил его на предателя и кричит «Встать, именем революции!» Короче, больше на задержания одной не ходить ни при каких обстоятельствах. Ясно?
          — Так точно! Ясно, пан старший следователь! — И она улыбнулась такой улыбкой, что невольно я и сам заулыбался.

     Мы повели подозреваемого в допросную. Ирина осталась снаружи, наблюдать за допросом через зеркало Гезелла, прозрачное лишь с одной стороны, а я с мужчиной вошёл внутрь.
     Мы сели друг напротив друга. Я, чтобы расположить подозреваемого к себе, предложил:
          — Хотите воду, чай, кофе? Правда, кофе у нас из автомата.
          — Спасибо, стакан воды, если можно.
     Пока ему несли воду он начал возмущаться:
          — В связи с чем меня задержали? В чём меня обвиняют? Я что вор или хулиган какой-нибудь?
          — Не торопитесь, всему своё время. Вас пока ни в чём не обвиняют. Давайте начнём по порядку. Назовите ваши фамилию, имя и отчество.
          — Кузьменко Александр Богданович.
          — Александр Богданович, вы имеете право на один телефонный звонок. Если у вас есть адвокат — рекомендую позвонить ему, если нет — можете позвонить родственникам, чтобы они нашли вам адвоката. Ваш адвокат может присутствовать при допросе.
          — У меня нет адвоката. Я могу позвонить жене?
     Я замялся:
          — Конечно можете, только она вам не ответит. Она мертва. Потому-то вы и находитесь здесь.
     На лице подозреваемого мелькнуло что-то вроде улыбки:
          — Доигралась, сучка! Вот это подарок мне! И что же с ней случилось?
          — Это мы и хотели выяснить. Может быть вы нам об этом расскажете?
          — Я? Вы что же, меня подозреваете? Она, конечно, та ещё тварь, но чтобы убить её? — Нет, я на такое не способен. Да и зачем?  Мы с ней собирались разводиться в любом случае, развелись бы по-тихому и разошлись, как в море корабли. Детей нет, из имущества только квартира в старом доме, делить нечего.
          — Расскажите мне о ваших отношениях.
     Александр криво усмехнулся:
          — Какие там отношения. Брак он и есть брак. От слова бракованный.
   
     Познакомились мы в ресторане. Меня пригласили на свадьбу. Анжела тоже была в числе приглашённых. В отличие от многих гостей, она держалась как-то обособленно от всех, похоже, среди гостей у неё не было друзей и подруг. Красивая женщина и почему-то одинокая. Ну, я и положил на неё глаз, как говорится. Познакомился. Мы с ней много танцевали, потом выходили курить. Я старался развеселить её анекдотами, которые знал во множестве. Естественно, мы пили вино и водку, и какие-то коктейли. Она понемногу, а я, скорее всего, переусердствовал. Помню только, что мы целовались на улице, и она позволяла моим рукам некоторые вольности. А потом я вырубился. Очнулся я в чужой квартире и в чужой кровати с Ангелиной. Оказалось, что она снимала квартиру на пару с ещё одной девушкой-студенткой, которая уехала к родителям на зимние каникулы.
     Я не знаю, как так вышло, но через две недели она уломала меня подать заявление в ЗАГС. А ещё через полтора месяца мы расписались. Моему самолюбию льстило, что на меня «клюнула» такая красивая девушка. Но на самом деле это я упал к её ногам. Но три года мы, тем не менее, прожили хорошо. Единственное, что меня не устраивало - отсутствие детей. У многих моих друзей уже было по одному, а то и по два отпрыска, а у нас по нулям. Короче, однажды я завёл с Ангелиной разговор на эту тему. И она заявила, что никогда в жизни не планировала быть мамой, возиться с соплями и болячками, капризами и криками. Она хочет жить исключительно для себя и даже подумывает о перевязке маточных труб. А до тех пор, я обязан постоянно пользоваться презервативами. Ангелина чётко следила, чтобы у меня всегда в тумбочке лежала целая коробка презервативов. И всегда сама надевала их мне.
     И тогда я стал изменять ей. Многие признаки подсказывали мне, что и жена мне изменяет. Вначале я ревновал, но со временем моя ревность полностью сошла на нет.
     Не помню, когда это началось, но я стал обнаруживать в карманах у себя презервативы. Может она боялась, что я подцеплю и принесу ей какую-нибудь заразу, а может намекала, чтобы мои любовницы не забеременели, и мне не пришлось бы платить алименты. Как я уже говорил, я предпочитал секс без контрацепции, поэтому часто выкладывал их из карманов. Не хватало ещё, чтобы они выпали где-нибудь в самый неподходящий момент.
    Вот и вся история наших отношений.

     Я отпустил его под подписку о невыезде. Ведь ему ещё надо было заниматься похоронами хоть и нелюбимой, но всё-таки жены.

     Он ушёл, а в допросную вошла Ира.
          — Знаешь, Жень, походу он не врал.
          — Ты что, сериал «След» насмотрелась. Или в средней школе учишься? Ненавижу я эти молодёжные словечки: «походу», «кринж», «бомбить», «зашквар».
          — Зато ты как их родаки. Зудишь и зудишь. Ладно, ладно, — она закрыла мне рот ладошкой, — я просто подразнить тебя хотела.
     Я оторвал её нежную ладошку от лица, но вдруг, неожиданно для самого себя, снова приложил её к губам и стал нежно целовать. Ира замерла, как испуганная мышка перед тем, как спрятаться в свою норку, а потом отобрала у меня ладошку и прижалась губами к моим губам. И мы оба забыли, что снаружи всё видно, что делается в допросной. И не только через зеркало Гезелла, но и на экранах видеокамер, стоящих во всех углах под потолком.

                * * *
     Ирину послал в больницу им. Аничкова, в которой работала Кузьменко, порасспрашивать коллег жертвы. Может какая зацепка найдётся. А сам засел за писанину. Оспади! Как же я не люблю бумажную работу! Зато начальство без нее, ну просто никуда. Вот и пишу.

     Звонок. На экране фото Иры.
          — Слава Україні, пані лейтенант! Як ся маєте?
          — Героям слава! Слушай, Жень. Я тут с одной медсестричкой познакомилась, Лида её зовут. И кое-что интересное она мне поведала.
          — Можешь её в контору притащить?
          — В том-то и дело, что нет. Боится она нашу криминальную полицию. Да и далековато ей до нас добираться, а дома ребёнок ждёт. Она мать-одиночка. Правда, ей свекровь помогает, но она пожилая женщина, к тому же не совсем здоровая. Лида другой вариант предлагает. Она приглашает нас к себе домой. Ты же можешь на своей машине подъехать к больнице? Там нас подхватишь и мы поедем к Лиде.

     Я подобрал их у больницы. Лида оказалась маленькой, хрупкой, очень стеснительной женщиной. Впрочем, выглядела она 17-ти летней девочкой, и я бы никогда не сказал, что у неё есть ребёнок.
          — Лида, простите мне мою полицейскую наглость и прямоту, сколько вам лет?
          — Ей двадцать пять, а её мальчику, его Игорёк зовут, шесть. Осенью пойдёт в первый класс, — ответила за Лидию Ира.
     Я усмехнулся. Моя шустрая напарница, успевала разузнать всё раньше всех.
          — А где ваш муж, если не секрет?
          — Её муж исчез в туманной дали, как только узнал о беременности Лиды, — опять вмешалась Ирина, — Козёл!
          — Слушай, помощница-всезнайка, а не могла бы ты не лезть попэред батька в пэкло? Надеюсь у Лиды у самой язык есть.
          — Слушаю и повинуюсь, о мой господин. Шехерезада прекращает дозволенные её речи и умолкает до следующей ночи.

     Лида жила в строении барачного типа, где большинство семей вселилось ещё в пятидесятых годах. Они с мамой, очень похожей на саму Лиду, давно стояли в очереди на квартиру. Стояли первыми в очереди. Но каждый раз, когда распределяли новые квартиры в новостройках, впереди оказывались начальники и разные «нужные люди». А им говорили: «ну, в следующий раз вы точно получите квартиру. Точно, точно!»
     Видимо Лида позвонила и предупредила Надежду Аркадьевну, так звали её мать, о нашем приезде. Стол был накрыт свежей скатертью, на подставке из дерева стоял электрочайник, единственная современная вещь в этой квартире. А в центре стола источал сладкие запахи пирог с яблочным вареньем.
         — Эх, — жаловалась Надежда Аркадьевна, — вот если бы вы летом к нам пришли, я бы такой пирог из свежих ягод сварганила — язык проглотишь. Да ещё шарлотку с яблоками вдобавок.

     Услышав мамин голос, из соседней комнаты вылетел маленький, щуплый мальчик с серо-голубыми, как у матери, глазами на пол-лица. Ему явно не мешало бы поправиться. Он подбежал к маме и обнял её ноги, а она подхватила его на руки и обцеловывая его личико. С этой минуты он не отходил от мамы ни на шаг, словно боялся, что она растворится в воздухе.

     После чая, мама Лиды ушла в другую комнату, оставив нас «вести конфиденциальные разговоры». Она взяла Игорька ха ручку:
          — Идём я тебе сказку почитаю. А маме надо поговорить с нашими гостями. Это взрослые разговоры, и тебе их слушать не обязательно. Малыш, хотя и не хотел отрываться от мамы, всё же послушно пошёл с бабушкой.
          — Лид, — обратилась к женщине Ира, — А давай, чтобы мы тебя не мучали вопросами, ты сама расскажешь нам о Кузьменко. Можешь повторяться, возвращаться, дополнять. Лишь бы поподробнее. Хорошо?

          — Хорошо. — и продолжила, — Я устроилась на работу в больницу в терапевтическое отделение, когда Ангелина уже работала там. Она была отличным специалистом, грамотной медсестрой, поэтому я иногда обращалась к ней за помощью, за советом. Она давала советы, но с таким видом, что я себя чувствовала полным ничтожеством. Доброжелательности в ней не было ни капли. Наверное поэтому подруг у неё тоже не было. Зато к мужчинам она благоволила. Хотя все знали, что она замужем. Бывали случаи, что её заставали с врачом-интерном, медбратом, или даже санитаром в уединённых местах. Помните, в «Айболите» Чуковского была антилопа Тяни-Толкай, так вот Ангелину у нас прозвали Тяни-Толкай с намёком на её сексуальные похождения. Последнее её приобретение на секс-фронте — врач анестезиолог по имени Саша, хотя он просил называть себя Алексом. Красавчик, высокий, стройный, где-то под тридцать, черноволосый, с серыми глазами. Редкое сочетание цвета волос и глаз. Он задержался у Ангелины дольше всех. Кстати, я его не видела со дня смерти Ангелины. То ли в отпуске, то ли на больничном. Его даже на похоронах не было.
     Муж Ангелины бывал в нашем отделении, мы были знакомы с ним. Хороший мужчина, улыбчивый, добрый. С Ангелиной ини были в хороших отношениях, правда любви, как мне кажется, между ними не было.
          — А почему вы так решили? — перебил я Лиду.
          — Почему? Знаете, это невозможно объяснить какой-то логикой, просто у нас, у женщин, есть на это чутьё. Как слушает супругу, как улыбается ей, язык тела, наконец, мимика… Мы не анализируем всё это, но интуитивно чувствуем.
          — Да, да, Лида. Это правда, согласилась с ней Ира, — многозначительно взглянув на меня. — А , скажи, какое твоё мнение, мог ли муж убить Ангелину.
          — В жизни, конечно, всякой бывает. В запале можно натворить бед. Но мне кажется, что у Даня был на это не способен.

     Мы возвращались от Лиды. Я вёл «Субарушку» левой рукой, а правой держал руку Иры, поглаживая её большим пальцем. Было уже поздно и Ирина попросила отвезти её домой. Жила она на бульваре Шевченко, в девятиэтажном доме. Я остановился у её подъезда, обошёл машину и галантно подал девушке руку, помогая встать. Зато она оказалась в моих объятиях. После длительного поцелуя Ира схватила меня за руку и потянула за собой в подъезд. В подъезде мы дали полную волю рукам, и губам, и языкам, и телам. Оторвались мы друг от друга, только когда загудел лифт — кто-то спускался сверху. Я повернулся уходить, но Ира вызвала второй лифт, и когда дверь раскрылась спросила:
          — Разве ты не собираешься зайти ко мне?
          — А ты меня разве приглашала?
          — Ах, монсеньор, — рассмеялась она, — вам нужно личное приглашение? Тогда, — она сделала шутливый реверанс, — я официально приглашаю вас на чашечку кофе.
          — Я согласен, сеньорита. Только знайте, что я за себя не ручаюсь.
          — Я тоже, — и мы впрыгнули в лифт.

                * * *
     Понятное дело, вчера нам было не до расследования. А утром я проснулся от поцелуя:
          — Вставай, соня! Насколько я понимаю, нам надо снова ехать в больницу в отдел кадров.
     Я открыл глаза. Передо мной стояла Афродита. Подняв руки, она наматывала какой-то  тюрбан из полотенца на мокрые после душа волосы. Кроме этого тюрбана на ней не было ничего. Как кот на сливки, я облизнулся и попытался затянуть её в постель. Но она со смехом вырвалась:
          — Папа меня учил, что сначала работа, а потом личное. Если ты вечером снова заедешь на чашечку кофе, обещаю ходить в таком виде, и даже без тюрбана. Ну-ка, живенько в душ, а потом завтракать и гей, гей, по коням! Кстати, если захочешь побриться, в ванной на шкафчике стоит целая упаковка с одноразовыми бритвами. И даже пенка для бритья есть. И не хмурься, это предназначено не для мужчин, а совсем даже для других целей.

     Первой точкой нашего посещения, был отдел кадров всё той же больницы им. Аничкова. Строгая кадровичка профессионально быстро сориентировалась и достала нам дело врача анестезиолога Гудкевича Александра Иосифовича. Мы попросили её сделать копию главной страницы, и отдельно я переснял на фотоаппарат фотографию.
     Мы вышли из отдела кадров и я сказал Ире:
          — Так вот она какая, бляха-муха. Вот он наш подозреваемый. Поехали на улицу Стратонавтов к Деревянко Галине. Может она опознает по фото мужчину, который тогда сбежал из квартиры 21, где через несколько минут она нашла соседку в предсмертной агонии.

     Вскоре мы уже показывали фотографию свидетельнице.
          — Да, это он, он. Точно он! — разволновалась Галина Ивановна, — Убийца! Отравитель!
          — Не спешите с выводами, Галина. Когда мы пригласим вас на опознание, там будут несколько человек. Скажите, вы сможете опознать среди них этого человека? Бояться вам нечего, там специальное окно и они вас видеть не будут.
          — О чём вы говорите! Да разбудите меня среди ночи и я опознаю его.

     Мы вернулись в контору, и я доложил полковнику Абуладзе Шукри Гурамовичу, начальнику отдела, о ходе расследования, и предложил запросить ордер на задержание Гудкевича Александра Иосифовича. Он со мной согласился.
     Когда ордер был у нас на руках, мы поехали «брать» подозреваемого. Субару я оставил во дворе, а поехали на служебной. С нами поехали ещё двое полицейских,  на задержание и на обыск в квартире подозреваемого.

     В дверях одноэтажного дома нас встретила беременная женщина с девочкой лет двух на руках. Ира спросила её: здесь ли живёт Гудкевич Александр Иосифович, и дома ли он. Недоуменно оглядев нашу полицейскую форму, сегодня мы все были в ней, она спросила:
          — А в чём, собственно дело? Зачем вам понадобился мой муж.
          — Видите ли, мы расследуем дело об убийстве, а ваш муж свидетель по этому делу. Очень важный свидетель.
     Офицеру, который нас сопровождал я шепнул:
          — Обойдите дом сзади. Чего доброго, он ещё через окно сбежит.
     Но Гудкевич не сбежал. Он появился позади своей жены со словами:
          — Здравствуйте. Вы ко мне? По какому делу?
     Жена спросила:
          — Ты что, что-то натворил? Что?
          — Впусти всех в дом. Мне не хочется, чтобы потом слухи соседи распускали.
     Мы вошли в просторную переднюю, где было несколько дверей. Та, что прямо, вела в салон, куда мы и прошли. Гудкевич сел за овальный обеденный стол и предложил нам рассаживаться. Мужчины уселись на стулья. А Ира с хозяйкой и девочкой сели на диван, располагавшийся у окна сбоку от хозяина. Я представил всех нас, а жена представилась Анной.

     Я достал ордер на задержание и обыск:
          — Вот, ознакомьтесь, Александр Иосифович. Вы подозреваетесь в убийстве вашей любовницы, Ангелины Владимировны Кузьменко, работавшей вместе с вами в больнице имени Аничкова медсестрой.
     Ира не удержалась и ляпнула:
          — У этой медсестры и прозвище соответствующее — Тяни-Толкай.
     Лицо Ани побелело, а потом наоборот залилось краской возмущения.
          — Вот, подержите пожалуйста Настеньку, — она передала девочку Ирине. Затем встала, подошла к мужу и влепила ему здоровенную пощёчину:
          — Так вот какие твои суточные дежурства! Я тут с дочкой одна, а он с какой-то проституткой трахается! Тянет-толкает её!
          — Не волнуйтесь Аня, вы в положении, и вам волноваться вредно, — вмешался я во взрывную ситуацию, — Да и у вашего мужа больше не будет связи с этой медсестрой, поскольку она мертва.
     Гудкевич вскочил:
          — Аня, виноват я перед тобой. Ох как виноват! Но ты в положении, секс у нас сейчас не рекомендуется, вот я и сорвался. Прости меня, пожалуйста!
     Но не убивал я никого, клянусь матерью!
          — Сядьте и успокойтесь, гражданин Гудкевич. Сейчас мы произведём обыск у вас, уж вы простите нас Анна, такие наши обязанности. А потом поедем в наше отделение, побеседуем, пройдём некоторые процедуры. А дальше видно будет.

     Тщательный обыск в квартире Гудкевичей ничего подозрительного не выявил, и мы поехали в контору.

                * * *
     Мы прошли в допросную и всё пошло по заведённому порядку. Пришла лаборантка, взяла мазки изо рта подозреваемого, откатала его пальчики. Я послал машину за свидетельницей Деревянко.  Когда её привезли, мы все вышли из допросной, кроме Гудкевича и туда вошли ещё пятеро мужчин. Всех поставили перед зеркальным окном, а затем с другой стороны привели Галину Ивановну Деревянко. Ни секунды не колеблясь, она указала на Гудкевича:
          — Вот он. Это он тогда был в квартире Анжелы.
     Галину Ивановну увезли домой, а мы вновь вошли в допросную. Я включил диктофон:
          — Итак, гражданин Гудкевич Александр Иосифович. Расскажите, по какой причине и как вы оказались в квартире Кузьменко Ангелины Владимировны рано утром 8 декабря.
          — Не был я в её квартире! Вы меня с кем-то путаете. Спросите у моей жены. Рано утром я был дома, в постели с ней.

     В допросную вошла лаборантка. Шепнула мне тихонько:
          — Пальчики на презервативе и на упаковке от него, принадлежат вот этому гражданину. ДНК взятое из спермы в презервативе, тоже принадлежит ему же. На этом же презервативе обнаружена ДНК погибшей Кузьменко Ангелины. Кстати, на навершии презерватива обнаружен сильнейший яд растительного происхождения, этот же яд обнаружен на упаковке «Durex». Наибольшая концентрация яда с внутренней стороны упаковки, рядом с проколом. На упаковке обнаружены отпечатки пальцев мужа погибшей, самой жертвы и опять же гражданина Гудкевича.
     Когда лаборантка ушла, мы с Ирой продолжили допрос подозреваемого.
          — Отже, ви громадянин Гудкевич, стверджуєте, що не були у квартирі загиблої.
          — Будьте добры, разговаривайте со мной на русском языке, я мову не очень понимаю, — попросил допрашиваемый.
          — Хорошо, повторю. Итак, вы, гражданин Гудкевич, утверждаете, что не были в квартире погибшей.
          — Тем не менее, вас опознала соседка погибшей. Предположим, она обозналась. Но как вы тогда объясните ваши отпечатки пальцев, найденные при обыске в квартире? Причём на таких интимных деталях, как презерватив и его обёртка?
     Не пытайтесь врать, Гудкевич. Улики железные, а враньё только ухудшит ваше положение и доверие суда впоследствие. Чистосердечное же признание, наоборот, может значительно облегчить ваше наказание.

          — Хорошо, я всё расскажу. Да, я был у Анжелы в это утро тоже. Вернее, я был с ней ещё с вечера предыдущего дня. Анжела приготовила ужин. Мы поели, а потом пошли вместе принять душ. Ну, вы понимаете, интимные ласки, поцелуи и всё такое. Потом Анжела пошла сушить волосы феном, а мне дала свежее полотенце и халат мужа. Ведь в квартире было совсем не жарко, всё-таки декабрь месяц. Так вот, я сунул руки в карманы халата и нащупал там что-то. Оказалось, это презерватив. У меня были свои презервативы в брюках, но я подумал «а почему бы не воспользоваться этим?»
     Короче, потом у нас был отличный секс. Анжела пошла в ванную подмыться, а я сунул презерватив между боковиной кровати и матрасом. Туда же сунул и обёртку от презерватива, намереваясь утром всё это выбросить. Упаковка проскользнула в щель. Я свесил голову с кровати и посмотрел под неё. Упаковки не было. «Ну и чёрт с ней», — подумал я, — «утром найду». Когда вернулась Анжела, я уже почти спал. Она легла рядом и мы уснули.
     Проснулся я от странных звуков. С Анжелой что-то происходило. Каждые пять-десять минут она бегала в туалет, и у неё были позывы на рвоту. Странно, ели мы одно и то же, но ведь у меня было всё нормально.
     Под утро ей стало совсем плохо. Она вновь побежала в туалет и я услышал, как она там упала. Я побежал к ней. Она действительно упала, при этом у неё был сильная рвота, а также понос. Она что-то пыталась сказать, но я не понимал что именно. Скорую вызывать не было смысла, я видел, что она умирает. Ей оставалось совсем немного Меня объял ужас, ведь в её смерти могли обвинить меня. Схватил на кухне тряпку и начал тщательно протирать все места, которых я касался.
     Быстро оделся и выскочил из квартиры. Уже на лестничной клетке вспомнил, что забыл забрать презерватив и упаковку от него. Хотел вернуться, но услышал, как рядом хлопнула чья-то дверь. Я не стал ждать лифта и бросился по лестнице вниз.
     Поверьте, я не убивал Анжелу. Единственное в чём меня можно обвинить, так только в том, что я оставил умирающего человека в беспомощном состоянии. Но я врач, я видел, что никакая скорая её уже не успеет спасти.

     ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2022/07/02/609