Впервые в деревне у деда

 Машина сбавила скорость , съехала на плохую просёлочную дорогу и медленно по ней поползла. Но ехать нам пришлось недолго, как оказались, до какой – то деревни.  Остановились у недостроенного дома с пустыми оконными проёмами на дорогу. Из жилой части дома нас вышли встречать пожилой усатый мужчина и молодая женщина. Усатый оказался моим дедом Барановым Василием Семёновичем, а женщина моей тёткой. Тётей Марусей, как мы почему- то стали её называть. Жилое помещение оказалось меньше, чем мы имели, когда жили до 1946 года в деревне Дубня. А жить нам предстояло пока отец не получит жильё по месту работы, и не заберёт нас с собой. Кроме нас троих, отца я не считаю, он на следующий день уехал на работу, деда с тёткой в комнате жила мохнатая дедовская дворняга по клички Шарик. Дед оказался добрым и внимательным к нам человеком. И мы с братом сразу с ним подружились. Не смотря на постоянную занятость по хозяйству, он всегда находил время, чтобы поговорить с нами. Говорил с нами как с взрослыми, что нам с братом нравилось. Говорил, что его деревня Вашково  незадолго до войны сгорела. Полностью отстроить дом он не успел ,  началась война.  Заготовленные пиломатериалы немцы сразу забрали , как только пришли. Так недостроенный  дом и стоит. И будет стоять ещё много лет , пока дед его не продаст.   - Немцы при отступлении  - говорил дед - начали возле деревни рыть окопы. Жителям, чтобы не погибнуть во время боёв, пришлось деревню покинуть. Деревня,  переходившая от немцев к нашим, потом от наших к немцам, наконец, была освобождена. Но при этом погибло много наших солдат. Деревня снова пострадала теперь уже от снарядов и мин. Пострадал и дедовский дом. Снаряд пробил крышу, потолок, и разорвавшись, осколками попортил потолок и стены. Весной, как только сойдёт снег, я буду с интересом рассматривать оставшиеся с войны окопы, где валялись пробитые каски и другой непонятный мне хлам. Про себя дед рассказывал тогда мало.  Только потом, когда буду старше, узнаю, что дед прожил интересную жизнь. В начале прошлого века работал в Питере в типографии. Был участником событий кровавого воскресенья в 1905 году, где был ранен. Воевал в Первую мировую войну. Был первым в деревне председателем колхоза, а закончил свою трудовую деятельность рядовым колхозником. В 1946 году, когда мы к нему приехали , он уже был пенсионного возраста. То есть он мог не работать в колхозе, но пенсию в те годы колхозникам не выплачивали, поэтому дед и на колхоз работал, когда его просили. Но больше он занимался своим хозяйством. Старый курильщик, он и табак себе выращивал. Ни каким другим растением он не занимался так много, как табаком. Он его сажал, полол, пасынковал, убирал, сушил, и длинными осенними вечерами измельчал. При этом листья измельчались отдельно от стеблей. Потом смешивались в определённой пропорции, и получался табак нужной крепости. На продажу дед держал овец. Деревня была небольшой , и детей было мало. Помню только Толика Баранова, соседа и ровесника, с которым мы подружились. Да Сашу Исакова, с которым почти не общались из- за  разницы в возрасте, но он был сыном председателя колхоза – лучшей подруги моей тётки, поэтому я его и запомнил. В отличие от меня Толик Баранов ходил в школу, которая находилась в соседней деревни в километрах трёх от нашей. Ходить надо было, конечно, пешком, так что я ему не завидовал. Как – то я спросил деда: Почему у нас Толиком одинаковые фамилии? Дед поведал такую историю. Когда-то давно в деревне жила семья с густыми курчавыми волосами. Барин, владевший деревней, прозвал членов этой семьи баранами. Потом кличка стала фамилией. Так что Толик, говорил дед, твой далёкий родственник.  В отличие от меня Толик был постоянно занят, и встречаться  мы с ним могли только по выходным дням. Как – то в воскресенье, зная, что он дома, я отправился к нему. Встретил его во дворе. В руке он за хвост держал убитого и ободранного кота. - Зачем убили и ободрали  кота? – спросил я. - Весной у нас будут цыплята, а кот их обязательно пожрал бы. Мы его знаем. А ободрали для того, чтобы из шкуры сшить рукавицы – деловито ответил Толик. Я воспринял его объяснение как суровую необходимость и кота не жалел, хотя знал его, как безобидного и ласкового животного. Когда я деду рассказал об этом случае, и спросил, не собирается ли он пустить Шарика на рукавицы, дед долго смеялся. Конечно, не Толик расправился с котом, а его отец, инвалид войны, который потерял на ней ногу. Наконец, после долгого скитания багаж, который был отправлен отцом с Украины, где отец задержался после войны, на адрес деда, дошёл до своего адресата. В нём была радиола с множеством пластинок. Из-за отсутствия в деревне электричества радиолой пользоваться было нельзя, поэтому пригодился тёткин патефон. Пластинки в большинстве своём были иностранных авторов и исполнителей, но были и с русскими романсами и песнями. Они-то в основном и использовались. Патефон мы крутили почти каждый день. Нравилось слушать музыку и тётки с дедом. Любимой тёткиной пластинкой была с записью песни «То не ветер ветку клонит», деду больше всех нравилась песня « Солдатушки – бравы ребятушки», которую он знал, когда проходил срочную службу в царской армии. Брату почему-то больше всех нравилась « Во поле берёзонька стояла». Что касается меня, то мне нравилось всё, что крутилось на патефоне. Время шло, а у отца квартирный вопрос в Луге не решался, поэтому он решил сменить место работы. Не заезжая к нам в деревню, он поехал в Псков искать новую работу по своей специальности специалиста-слаботочника. В Пскове, в управлении связи, ему предложили работу в посёлке Ямм Гдовского района Псковской области.  Там  жилищный вопрос решался. Отцу предложили выписать стройматериалы, нанять плотников и строиться. Так как всё это делалось с оплатой в рассрочку, было выгодно, и отец согласился. К сентябрю дом должен быть готов. Приехал к нам отец ненадолго в начале лета. Этот его приезд мне запомнился рыбалкой. На выходной день к деду заехал его младший сын дядя Саша, который служил старшиной в воинской части недалеко от Вашкова. Он то и предложил отцу сходить на рыбалку. Взяли и нас с братом.  Вместо рыболовных снастей у дяди Саши была шашка тола со взрывателем. Прошли километра два до речки Плюсса. На высоком берегу нашли яму в качестве укрытия. Дядя Саша зажёг шнур, подержал немного и бросил устройство в речку, прыгнув к нам в укрытие. Раздался  оглушительный взрыв. Дядя Саша с отцом бросились в воду за рыбой. Но толи рыбы в реке не было, толи её было не видно из-за мути, которую поднял взрыв со дна мелкой речки, рыбы не нашли. Не смотря, что рыбалка оказалась неудачной, мы с братом были довольны всем увиденным. А в августе месяце к дому деда, как почти год назад, подъехал грузовик за нами.  Погрузили на машину  нашу кормилицу  корову Бурёнку и самое необходимое.  Пластинки с радиолой оставались у деда. Дорога к новому месту жительства вела через Псков. Псков летом 1947 года мне запомнился наличием не разобранных ещё развалин. Ночевали у знакомого отца Пнёва, который имел свой дом на Запсковье, а утром поехали к месту назначения. Запомнилась полностью разрушенная железная дорога, вдоль которой мы ехали. Рельсы были сняты, мосты взорваны, а в отдельных местах вагоны и паровозы валялись под откосом. Отец не успел к сентябрю построить дом, поэтому пришлось снять комнату в частном доме. Но для коровы сарай был готов.