Принцесса Боуи и недостающие детали

   # Сильвия Боуи.

   1.

   Начнем, пожалуй, с того, что никакая она не принцесса, пускай и Боуи – единственная дочь своего отца – Артура Боуи, мечтавшего, конечно же, иметь в наследниках сына (какой отец о том не мечтает, печально глядя на шесть неудавшихся попыток, являющимися, пусть и прекрасными, дочурками?). Мечты этого мужчины не сбывались, брак был поздний, за которым шли серьезные проблемы, длительные лечения и наблюдения у врачей, завершившиеся банальной смертью при родах. Умерла, к сожалению (а в этот момент мистер Боуи сожалел только об этом), не дочь, а мать – Сара Боуи, она даже не увидела своего долгожданного ребенка.
   На удивление своему окружению вновь опутывать себя узами брака для «приобретения» годной матери для дочери, Артур Боуи не стал, как и не стал заводить беспорядочных связей на стороне, он ушел с головой в свой криминальный мир. Для ребенка же нанял множество нянек и воспитателей, чтобы этим компенсировать собственное неучастие в жизни и развитии малышки.
    Но «Принцессой Боуи» Сильвию Боуи прозвали вовсе не из-за этого. Просто однажды в классе, богатенькая девочка, вечно сопровождаемая кучей защитников даже в необычную школу у дома, дала вполне стандартный детский ответ своим сверстникам на вопрос: «Почему ты не достаешь и не убираешь школьные принадлежности в рюкзак сама?»  – «Я же не умею». За ним последовал взрыв хохота и обидное заключение в спину: «Ну, ты и принцесса!». И привязалось оно к ней на годы вперед. К слову, малютка мисс Боуи солгала, давая ответ: «Я же не умею», очень даже всё умела. Лгала она оттого, что признавая обратное, следовало бы это самой и впредь делать, а ей попросту было лень.
    После следующего дня, когда пришлось терпеть это обидно произносимое обращение в классе по поводу и без, мисс Боуи (привыкшая, что с ней сюсюкаются все эти нянечки, служаночки и охранники) решила, что на школе ставится точка: ей это место больше не нужно и в него она больше не придет.
    Настоящий признак слабости: трусливо избегать, а не решать проблему. Так и подумал Артур Боуи, но выбор капризного ребенка принял, заранее распорядившись набрать еще дюжину преподавателей для организации школы дома, не хотел он, чтобы его дитя осталось необразованным. Сильвии и это не понравилось. Возражать она не стала, так как множество нянек с улыбками шептали, что мистер Боуи делает это из переживаний и заботы о ней, он, дескать, очень-очень сильно дорожит ею! Но маленькая Сильвия этого не чувствовала, а шептунам по-детски наивно верила.
    В действительности, мистер Боуи не был равнодушен к своему чаду, не испытывал он неприязни к своей дочери, считая её виновной в смерти жены или же в том, что посмела родиться не мальчиком. У него, правда, не находилось на неё времени: сложный был период – разлады в группировке, обострение конфликтов в городе, постоянные налеты на его прибыльные торговые точки. Разгребая это, он тонул в делах, было не до подрастающей дочери, которую он все же пытался приобщить, в редкие и свободные минутки от дел, к своим занятиям – в цитадель разок сводил, где лично сыграл в гида, наблюдая за её реакцией. Когда девочка стала старше, уже чаще о том говорить с ней старался, понимал, что оставить все придется ей. Артур хотел как-то подучить её хитростям, угрозам, дать советы на будущее, но осознал: Сильвия далека от всего этого. Мало того, придерживается идей пацифизма, на которых далеко не уйдешь, и на которые он плюет по нескольку раз в день.
   С этого момента и пошли их недопонимания. Отец стремился втолковать своё, дочь – возразить своими аргументами. Артур Боуи оказался сильнее: и постоянную охрану ей навязал в вечное сопровождение, и на стрельбу заставлял ходить, устроив стрельбище прямо во дворе дома, и оружие всяко разное ей дарил без повода и с ним! И всё это из-за страха, что она может попасть в беду и оказаться беспомощной. Сильвия же твердо считала, что все это из-за того, что отец нисколько её не ценит (она же родилась не сыном!) и потому ограничивает её свободу. Думала лишь о том и не подозревала, что мистер Боуи очень за неё волновался и больше всего боялся похищения, ведь, таким образом, из него можно веревки вить! А он этого не избегал и никогда и никому не позволял собой помыкать или манипулировать, а если кто и пытался – той же ночью оказывался неопознанным трупом в реке. Не простой был мистер, сразу видно.
    Но и он нашел свой конец, и все те, кто, ненавидя, вынуждены были на него работать, одномоментно сговорились и выступили против уже мертвого человека (при жизни, не сунулись бы!), разинув пасти на дело всей его жизни, прибыльный бизнес, дом и все остальное, официально не зарегистрированное, имущество. А еще на его дочь, не подозревающую, что в этом лебезящем окружении нет ни одного человека, искренне уважающего Артура Боуи. Его боялись, и больше ничего.
   Известие о кончине отца (поговаривали об инсульте, но так ли это на самом деле?) застигло Сильвию в цитадели. Девушка старалась не посещать это место, но в этот день ей срочно нужно было поговорить с неуловимым отцом, она искала его на самом крупном объекте, ага, в этой школьной крепости. В цитадели ей и сообщили, что мистеру Боуи совсем недавно стало плохо, что он госпитализирован, но шансов никаких.
   Дочь, надеясь на лучшее, умчалась в больницу, однако застать отца живым не вышло, он уже минут десять, как был мертв. Странно, но она не почувствовала особой горечи или печали, как и слез на показ упокоившемуся родителю не проливала, впрочем, не понимая, почему так? Точнее, почему она никак не реагирует? Ответов у неё не находилось.
    На второй день после похорон, когда дочь сидела в кабинете отца, теперь по праву ставшим её, и снова и снова его вспоминала, внезапно и без стука появился с детства знакомый начальник охраны – мистер Браун.
     - Мисс Боуи… - он выглядел взволнованным.
     Сильвия Боуи лишь подняла на него глаза.
     - Вам нужно срочно уехать отсюда!
     - Почему?
     - Мне передавали, что ожидается вооруженный налет, мисс Боуи, вам лучше уйти…
    Сильвия смотрела на него долго, пронзительно. Этот человек никогда не внушал доверия и не нравился ей тем, что был слишком тих, спокоен, незаметен. Он никогда и ничему не возражал, не повышал голоса, ну просто настоящий раб! А сегодня и сейчас он был сам не свой: громкий, уверенный, настойчивый. И это настораживало.
    - Куда? Куда я уйду? – мисс Боуи всё смотрела на него, ощущая подвох и не представляя, какой именно. В руках она неосознанно крутила и потирала пальцами лезвие небольшого, почти карманного ножа, которому хотела заказать рукоять из словной кости и специальную гравировку, чтобы подарить отцу на юбилей. Не успела, дарить было уже некому. – Это – мой дом. Почему я должна уходить? Почему бы вам просто не дать отпор?
    - Вас убьют, мисс Боуи, - перешел едва ли не на крик мистер Браун и так, словно он боялся именно этого. – В городе можно спрятаться! Я знаю одно место…
    Он осекся, а Сильвия, перестав смотреть на него, спрятала лезвие, поднялась и вышла из-за стола, не особо понимая, зачем она это делает, если доверия к нему – ни капли. Банальное любопытство? Скука? Может быть.
    Шагая за ним и наблюдая, как он дергано оборачивается, проверяя, идет ли она, Сильвия Боуи еще больше убеждалась в том, что поступает неправильно, и все равно продолжала идти за ним, замечая, что и в доме, в целом, что-то не так. Так-то, вроде бы, всё на месте и все своих местах, но что-то было во взгляде горничных, что-то проскальзывало в их движениях, новое, непривычное, нетерпеливое и уверенное.
    «Будто чего-то известного им, но неизвестного мне, ждут. Ждут и не дождутся, не в силах скрыть рвущуюся из них радость…», - подумала Сильвия, обежав взглядом охрану у двери, и вышла на крыльцо, следуя за мистером Брауном, спешно шагавшим к машине её отца. Уверенность и неуверенность в его движениях чередовались, он весь словно трясся и дрожал в нетерпении и предвкушении. – «Чего же вы все ждете, а? Что скрываете?! А не повод ли это приставить тупое лезвие ему к горлу или же воткнуть ему же в печень? Отец бы над этим не раздумывал ни секунды…».
    Мисс Боуи сама открыла дверь (раньше это делал мистер Браун или иные сопроводители) и села на заднее сидение, отмечая про себя то, что успела увидеть: многочисленная охрана дома забилась в машины и приготовилась следовать за ними. Она находила это странным, но все же промолчала.
    Молчала даже когда наблюдала, как за окном сменяются привычные виды и открываются какие-то старые, страшные и разбитые кварталы, в которые никогда не ступала её нога. Вероятно, здесь хотят её спрятать, но что-то в эту блажь ей уже не верилось. Поэтому она заговорила, прерывая затяжную тишину в салоне:
   - Никаких пряток не будет, верно?
   - Верно, - куда уверенней этот голос. Даже не верится, что это тот самый услужливый мистер Браун.
   Сильвия уставилась на него через зеркало заднего вида:
   - Значит, вы всего лишь хотели меня вывезти из моего дома? Из-за кого?
   Человек за рулем хмуро поглядывал на неё и молчал.
   - Чего гадать, знаю же, что это всё Ричард. Серый кардинал, кому ж еще плести интриги и заговоры, ведь самое время, да? Чем он вас купил, мистер Браун? Что вам обещал?
    Мужчина хмурился сильнее и играл в молчанку. Судя по всему, она попадала своими ответами в самое яблочко. Оттого и Сильвия не особо-то настаивала на ответах, она тоже умолкла, вновь уставившись в окно. Наслышана она обо всех этих похожих историях про то, как со смертью влиятельного человека исчезала вся его семья, будто её никогда и не существовало, затем шли друзья, подчиненные, знакомые. В этом преступном городе случалось и не такое, чему же тут удивляться? Случай с ней ни для кого не будет новинкой. И обсуждать долго не будут.
    Прерывая её размышления, машина внезапно остановилась возле невзрачного двухэтажного дома с разбитыми стеклами на всем первом этаже, кажется, на первом никто не проживал, а вот окна второго были целы и во многих горел свет. Разглядеть хорошенько дом не вышло, её внимание привлек заговоривший мистер Браун:
   - Вы должны быть благодарны мистеру Мора.
   - Да? А за что?!
   - Что не отправил вас за отцом в тот же день, - сказал мужчина и самодовольно улыбнулся.
    Сильвия долго оценивала сказанное и вместо того, чтобы дать достойный, дерзкий  и едкий ответ, умиротворенно спросила:
   - Мистер Браун, вы верите в Бога?
   - Что за вопрос, конечно же, верю!
   - Что ж, Бог вам судья, - ответила загадочно и как-то мстительно Сильвия Боуи, открыла дверцу, элегантно спустила ножку, и почему-то замедлилась, поглядывая на людей, уже высыпавших из подъехавших автомобилей.
   - Выходи из машины! – поздновато огрызнулся с презрением начальник охраны, позабыв все ненужные формальности. Да он почти выплюнул это, осмелел человек, ранее не смевший и взгляда на неё поднять.
   «Понятно», - она повиновалась, стремительнее выскочила и оказалась на совершенно незнакомой и такой странной улице. Оглядываться в поисках путей бегства было бессмысленно: их уже окружили высыпавшие из машин люди. Лица и ухмылки их оставляли желать лучшего. – «Понятно», - подумала Сильвия Боуи во второй раз, только теперь абсолютно всё понимая: её либо здесь убьют, либо доведут до такого состояния, в котором и сама она легко найдет путь к смерти.
    Тошнота подступила к горлу, она уже ощущала всю ту боль, которую ей обещали без слов эти люди. Боль, которую она с детства боялась и никому о том не проболталась, даже грозному отцу, не понимавшему и не признававшему проснувшегося в ней пацифизма. Откуда в ней-то тому взяться?! А все просто: дочь Артура всего лишь не хотела причинять боль физическую ни себе, ни другим.
   - Вот, что ты подразумевал своими прятками, - впрочем, без страха и вопросительной интонации обратилась Сильвия к подошедшему мистеру Брауну.
   Он не ответил, отошел немного в сторону и жестом дал знак приступать. К чему? К избиению, в котором никто не стремился ответственно раскроить ей череп, довести до кровавых пузырей изо рта и забить насмерть дочку ненавистного хозяина, а попросту попугать. Однако нашлись в этом сборище и такие, кто не поскупились, хоть разок, но хорошенько её ударить. Делали то, что хотели бы сделать с её отцом.
   Когда она свернулась на крошившемся асфальте в клубок, инстинктивно закрывая руками голову от обрушивающихся ударов, люди вокруг неё снова получили знак от мистера Брауна, тут же разбрелись в стороны и поспешили рассредоточиться по машинам. Сам Браун бежать не торопился. Надменно бросил:
   - Хочешь жить, живи вне города. Здесь тебе места нет. Явишься в дом – умрешь.
   Она, подняв голову, смотрела, как он важно шагает к машине, чтобы покинуть место преступления следом за остальными. Мыслей в голове у неё не было никаких, только эта жуткая боль. Проводив обидчиков взглядом, поглядела вокруг, не понимая, почему никто из людей в этих домах не высунулся, не заступился, почему предпочли погасить свет и сделать вид, что ничего не происходит? Неужели всем она так ненавистна?! Но за что?! Почему?! Что она им сделала? Или не сделала…
   Сильвия осторожно поднялась на четвереньки, проползла к ближайшему бордюру и уселась на него, не замечала она пары любопытных глаз, жадно следивших за ней. Глаз, которые всегда стремились обратить на себя внимание, неважно, чье и как, лишь бы обратить и быть замеченным хоть несколько минут в этом критично безразличном городе.

   2.

   За два дня до этих странных событий хмурая Ирина Войнич, пытавшаяся навсегда захоронить в своей голове эти данные, доставшиеся ей от нерадивых, безразличных и ненавистных родителей, сидела рядом с Нилом Майером, не менее ненавистным, в кабинке ресторана и кого-то ждала. По-видимому, очень важного, ведь Нил был как на иголках. Если быть точнее, ждал-то этого важного человека он, Ирина же недовольно хмурилась на это и ждала заказ, не понимая, для чего Нил притащил к заказчику её саму, когда много лет нудно твердил, что её нельзя никому видеть. Такого он никогда не практиковал, и вдруг сам на том настоял. Но она была не из тех, кто задает вопросы Нилу. С ним она старалась говорить меньше всего, тот еще был зануда и надоеда, паршиво игравший в вечного искусствоведа-эстета. 
   Нил, ткнув её локтем в бок, а Ирина засмотрелась через открытую дверь кабинки на столик со счастливой семьей с тремя детьми, дал понять, что приближается заказчик. Она отвернулась от столика с семейной идиллией. Такой завидной.
   Появился мужчина в солидном костюме, видный, да что там говорить, почти прекрасный принц, перед которым, будто принцесса, засидевшаяся в девках, начал суетиться Нил, что, по мнению Ирины, было очень странно. Неестественно, непривычно. И непонятно. К чему Нилу так беспокоиться?
    Мужчина расположился напротив них и в молчании долго рассматривал её, будто с насмешкой во взгляде, мол, какая из тебя убийца, не смеши! И ей это жутко не понравилось. Казалось, прочел все то же самое во взгляде заказчика и Нил Майер, который начал слащаво убеждать его, что это и есть непревзойденная убийца Жизнь, готовая выполнить любое задание. Но аванс вперед, а затем можно и наводку.
   На это надменный мужчина высокомерно улыбнулся. Не без гордости в движениях извлек пачку денег из внутреннего кармана пиджака и бросил на стол перед Нилом. Убить его Жизни захотелось сильнее. Неужели все заказчики  себя так ведут? Если да, то хорошо, что она этого раньше не видела.
   «Погоди, мажор, найдется и на тебя тот, кто за твою смерть заплатит!», - подумала убийца, глядя, как Нил принимает из рук мужчины вырезку из газеты и протягивает ей для изучения, в то время как мужчина уверенным голосом подавал недостающие детали о месте проживания и роде деятельности жертвы.
    - Известна в широких кругах как Принцесса Боуи, - без спешки добавлял ко всему он, и вдруг был перебит.
   - Что еще за принцесса? – довольно грубо обратилась к этому напыщенному мужчине Жизнь.
    - Дочь Артура Боуи. Он скончался на днях, наделив всеми дарами свою никчемную дочурку, - это торопливо и услужливо вставил Нил Майер, с благоговением поглядывая на заказчика, да он чуть ли не ковровой дорожкой перед ним расстилался, сверкая своими улыбками.
   А тот прибавлял к словам Нила, не сводя глаз с Ирины (только на неё и смотрел, почему?):
   - Повторяю, найти можно только в особняке, после смерти отца в городе она почти не светится, забилась в его кабинет и выходит из него редко. Это на втором этаже родового особняка. Вряд ли ты не знаешь, где это находится, ведь знают все…
    Жизнь смотрела в упор и слушала, запоминая дальнейшие важные подробности о том, как можно в чужое и сильно охраняемое жилье пробраться. При этом она думала, что этот человек, сидящий перед ней, ей знаком. Где-то она его видела, то ли по телевизору в местных новостях, то ли по городу. Чем больше она на него смотрела и слушала, тем больше неприязни к нему просыпалось, что в итоге и вылилось её твердым требованием:
   - Слишком сложно, мистер. Да и риск велик. Добавьте деньжат к сумме, раз лепите из меня следопыта, скалолаза и взломщика.
   - Справишься ли? – с вызовом усмехался мужчина напротив, доставая еще одну пачку денег и бросая её на стол поверх первой. Покосился на Нила. – Какая наглая, всё-таки, эта Жизнь.
    - Простите мистер Джонс, - Нил Майер скрипел зубами. Жизнь, действительно, повела себя крайне нагло и непозволительно, ведь о цене и всём прочем всегда договаривался только он. Что её к тому вдруг побудило? Он посмотрел на неё и немного удивился, в лице девушки он впервые видел открытую неприязнь, даже ненависть. А она почти никогда не позволяла пробиваться чувствам на лицо, только голос мог её выдать, и это тоже случалось очень редко.
    «Джонс? Тот самый Джонс?! Нет, молод он для того самого. Значит, это его сын – Кельвин?», - смотрела на заказчика убийца и не замечала взглядов Нила.
   - Справлюсь ли я? – заносчиво повторила вопрос Кельвина Жизнь и посмотрела на Нила, торопливо сгребающего деньги со стола и прячущего их в своих карманах. Он позже отдаст ей положенную долю, вычтет только из суммы свою часть. Всегда так делает, ни разу не подвел, не обманул, пусть честностью и благородством обделен, но условия сделки этот пройдоха соблюдает. Она перевела с него взор и ответила заказчику. – Вполне. Какие-либо ограничения по сроку выполнения будут, мистер Джонс?
   - Никаких, Жизнь, - читалось удовольствие в голосе.
   - Можешь идти, - сказал и кивнул ей Нил, видимо, имея дальнейший и важный разговор с этим неприятным ей мистером.
    Жизнь только и рада, она как раз спешила в один клуб, там все и хотела обдумать, но после того, как в полной мере расслабится. А расслабившись и обдумав, выбрала себе день для выполнения задания, вернее поздний вечер. Удачливая убийца промышляла в темное время суток.
    Следуя подсказкам, данным мистером Джонсом, Жизнь прокралась через сад на задний двор особняка и подозрительно легко, не повстречав ни одного препятствия, оказалась внутри дома – массивные двери не были заперты, и внутри неестественно тихо, будто вымерли все. Игнорируя вопящую интуицию, убийца следовала к цели и делала это стремительно – уже очутилась на втором этаже перед кабинетом той самой принцессы. Тут уже Жизнь все-таки замешкалась, застопорилась, допуская очевидную мысль, что что-то здесь не так. Где охрана этого огромного дома?! Где прислуга?! И вообще, хотя бы какие-то люди?!
    «Хоть принцесса-то есть?», - задалась вопросом она и толкнула дверь. С удивлением поняла, что даже тут замки никто не использует, – не заперто. – «Зато вскрывать не нужно», - подумала она и с опаской заглянула из коридора, стол в кабинете был задвинут куда-то вправо, взору не открывался, следовало зайти. Жизнь вошла в кабинет и только тогда поняла: подстава!
     За столом сидела не её цель, а Ричард Мора, которого наемная убийца не раз видела в компании с Нилом Майером, поэтому можно сказать, что она заочно была с ним знакома. Нил, напившись, частенько об этом толстяке болтал, только она его никогда не слушала.
    - Где Сильвия Боуи? – презрительно воззрилась на него Жизнь, ничуть не пугаясь, не теряясь и потихоньку потягиваясь рукой за спину к своему верному оружию.
    - Её здесь нет, и больше никогда не будет,  - упиваясь своей важностью и этими словами, толстый и низкий, похожий на мятый сапог, мистер Мора встал из-за стола, на котором уже разложил все свои бумажки, ручки, статуэтки и золоченый портсигар, и направился к окну. Выглянув, однозначно посмотрел на кого-то внизу. Кивнул. Явно подавал знак.
    Не зная всех подробностей о восставших после смерти мистера Боуи его подчиненных, Жизнь в молчании смотрела на него и не знала, как поступить. Искать что ли теперь по всему дому эту принцессу?! На это она не подписывалась, каким бы внушительным не был её аванс.
    - Тебя тоже скоро может нигде не быть, - заговорил, противно улыбаясь, этот кусок жира у окна. – Но я человек добрый, дам тебе фору, прежде чем позволю ворваться сюда отряду полиции и моей личной охране. Десяти секунд тебе хватит, или…
    Удачливая убийца уже не слушала, она рванула в коридор, оттуда ветром и по лестнице вниз. Наивно бежать к входным дверям не стала, решила попытать счастья, в поисках черных ходов, где-то в этих поворотах с арками. Они привели её на кухню, где она отыскала дверь в кладовку, сунулась в неё, надеясь на удачу, и нашла еще одну дверь. Но та была заперта.
   Не теряясь и не теряя ни секунды, она прострелила замок и вырвалась наружу, на задний двор, где глаз её наметанный выловил людей в форме, не только в форме. Жизнь сорвалась со всех ног, она услышала, как открывается окно где-то наверху и этот самый противный мистер Мора что-то кричит своим людям. Убийца стиснула зубы и прибавила в скорости, осознавая, что таким темпом ей бежать недолго – скоро выдохнется.
   Преследователи ринулись за ней в сад, нагоняя на угрюмую одиночку пущей жути, ведь преследуемой, да и еще таким огромным количеством, ей быть до сих пор не приходилось. И подсказок да советов на этот счет ей никто не давал, не говорил, как быть, если окажется в такой ситуации. Потому, периодически озираясь, не на шутку напуганная Жизнь, отчаянно неслась вдоль ограждения сада, выискивая брешь, через которую недавно сама пробиралась и которую сама же пробивала. Нашла!
   Пролезла ловко и с ощутимой надеждой на спасение (а никто так и не выстрелил ей в спину, останавливая, и, похоже, стрелять не собирался) помчалась, как угорелая, прочь, не чувствуя ног. Но преследователи не отставали, они неизбежно нагоняли, ведь сбавила в скорости и она: бежит натужно и давно, пора бы уже сделать передышку. Только, как и где её сделать так, чтобы не поймали и скрутили, а затем, заковали в наручники и упрятали за решетку?!
    Проклиная Кельвина Джонса, подкинувшего это дурное дельце, она почти сдавалась, задумываясь всерьез обо всех своих плохих поступках и тяжких грехах, свыкаясь с неизбежным концом и принимая мысль о логичном пленении и заключении под стражу. Вот она, расплата, да? Как бы да, но нет.
    После изнурительного и длительного бега по городу в ночи, новую надежду внушил, виднеющийся и будто мерцающий в её глазах, мост, ведь под ним река, которая поможет либо утопиться, либо уплыть и скрыться! Окрыленная этой последней и зыбкой надеждой, удачливая убийца из последних сил побежала к мосту.

   3.

   Мальчик покидал свои хоромы ранним утром – надо было раздобыть денег на хлеб, поискать по помойкам куртку потеплее, заодно и обувь присмотреть, если повезет – найдутся подходящие и пригодные отходы, кому-то надоевшие и захламляющие шкафы. Но прежде надо бы отыскать кота, вот же ж паразиты эти кошачьи, как ни ласкай и корми – все равно сбегают и пропадают!
    - И куда только деваются?! – недоумевая, бубнил себе под нос он, взбираясь по лестнице на мост и подумывая все же сначала поклянчить денег. Хотелось свежего мягкого хлеба, сладких булочек, а не того огрызка, что второй день лежит и сохнет в ящике, готовясь покрываться плесенью.
    Ишь, какой придирчивый! Будто ему есть, из чего выбирать.
    - Куда в такую рань, Леденец? – повстречался на мосту ему мужичок, спешащий полакомиться французскими деликатесами (это он так называл свою стряпню, для которой умудрялся где-то подловить лягушек и жаб). Он уже шел с мусорки, крепко зажимая в подмышке какой-то сверток.
   «Наверное, обувку годную нашел. Эх, не успел я!», - подумал без злобы мальчик, беспечно улыбнулся, отвечая:
   - Да кот опять пропал, а я опять ищу.
   - Хорошо тебе, есть, чем заняться. Не скучно, - без зависти и с той же искренней и беззубой улыбкой отвечал мужичок, надеясь, что Леденец никогда не узнает, куда деваются его когтистые и уже упитанные друзья. Знали все в поселении, да скрывали, боясь обидеть. Питаться как-то надо, жить ведь хочется, вот и вертелись всем поселением у него за спиной.
   - Ага, - неунывающий мальчишка ускорился, контора Джонса должна вот-вот открыться, а до неё еще бежать и бежать! Ах, не успеет! Наплыв посетителей в конторе с утра, в другое время там ловить почти нечего: редко кто гроша ломанного подаст.
   Засмотревшись в одном дворе, как хорошо одетые дети играют в футбол с ярким мячиком, добраться до конторы вовремя он не сумел, но все равно около часа околачивался у крыльца, с надеждой глядя на редких и скупых посетителей. Как по обычаю, появился охранник (гнавший его прочь) и погнал прочь. Гнал он, в основном, перед приходом-уходом отца Кельвина Джонса и самого Кельвина. В данный же момент контору покидал Кельвин Джонс в сопровождении младшего брата, на которого уже с завистью смотрел из-за угла бродяжка и думал:
   «Как хорошо иметь такого брата и такую работу! Интересно, сколько ему лет?!», - увидев, что к нему шагает охранник и угрожает пальцем, мальчик сорвался и побежал со всех ног к дороге, подумывая прийти в следующий раз к конторе пораньше. Сейчас же, оказавшись в просторных дворах, решил побродить по кварталам города, вдруг, чего интересного себе отыщет.
   На пути из одного двора в другой, ему попалась коробка с котятами, вероятно, кем-то вынесенная из подъезда, и брошенная недалеко от мусорных урн. Забыв про свои планы, мальчик заглянул в коробку и пересчитал котят. Их было шестеро, двигался, неуверенно ползая по другим, только один котенок, остальные были мертвы, над ними уже пикировали мухи, а в сторонке приценивалась облезлая ворона – завсегдатай этой не большой мусорки, расположившейся в трех шагах от них.
   С этой вороной мальчик был давно знаком, с ней он пару раз схлестнулся почти насмерть. Первый раз потому, что он подобрал выпавшего вороненка и хотел забрать себе, но неожиданно получил порцию ударов клювом по голове и крыльями по щекам от вороны, которой тоже нехило досталось: мальчик отбивался палкой, подобранной с мусорки. Бой их длился долго, закончился сразу, как только мальчик сообразил о причинах объявленной вороной войны: её птенец! С птенчиком пришлось расстаться и бежать со всех ног, голова тоже не железная, уже раз пять получил по ней клювом. Второй раз они сцепились здесь же, виной – вполне съедобная краюха хлеба, тут уж победа была за мальчиком, выхватил из клюва и дал деру. То были тяжелые времена для Леденца, они у него часто бывали. День через два.
   С тех пор они часто встречались, а место встречи неизменно, и относились друг к другу крайне неприязненно. Вот, встретились снова, но сейчас в третью мировую войну с ней играть мальчику не хотелось. Он склонился, подобрал быстро живого черного котенка с кривой лапкой и загноившимися голубыми глазками. Обсмотрел его, нежно погладил, спрятал за пазухой и, почти убегая от опасной птицы, сказал укоризненно:
   - Куда делась ваша мать! – поправил пищащего котенка, прикрыл ветровкой, пряча от ветра. – Ну, ничего. Мы её поищем и найдем обязательно. Я умею искать.
   С этими словами он пошел дальше, углубляясь в неблагоприятные кварталы, переходил из одного разбитого двора в другой, выискивая кошек. К каждой встречной кошке подбегал и совал под нос пищащего котенка. Но те, почему-то, вместо заботы и нежности проявляли сильнейшую агрессию: шипели и бросались, мальчик едва успевал спасти котенка. Леденец, совершенно не унывая, продолжал напрасные поиски мамы-кошки, забывая про своего пропавшего кота. Так он пробродил до самых сумерек, углубляясь в злачные районы города, в которые в это время избегали соваться те, кто имел в карманах хоть какую-то наличку.   
   Внезапно внимание его приковало оживленное движение на одной стороне улицы, толпа людей что-то делала, кажется, там дрались, или же (а это вовсе не в новинку) всем скопом избивали одного. Пока было не понятно, что и кого. Все стало яснее, когда люди разбежались, расселись по машинам и исчезли, оставив какое-то скрюченное создание на полу, зашевелившееся спустя минуту.
   - Это же принцесса! - узнал её Леденец. Ну, в общем-то, знал он её ровно так же, как и всех богачей города, к которым прибивался с просьбами о милостыне, полагая, что раз богат – то щедр на мелочь неимоверно! Подобравшись чуточку ближе, за угол дома, он принялся наблюдать за ней, поначалу радуясь тому, что она получила на орехи, ведь она, тварь такая,  ни разу и цента ему не подала, сколько бы он возле неё не вился!
    Да, жалости в нем к ней не находилось, а он и не искал, все стоял, глядел и удивлялся тому, что видел. Удивлялся тому, что она не плакала. Не звала и не просила о помощи, даже совсем не смотрела вокруг, все сидела на бордюре неподвижно, будто собиралась на нем до смерти замерзнуть. Будто от этого кому-то станет плохо. Кому-то, а не ей.
   - Раз не идет домой и не ищет, где и чего поесть, значит, все совсем худо, - сказал он шепотом неумолкающему котенку и двинулся в сторону мисс Боуи. Мяуканье голодного котенка он пытался перебить свистом и этим заранее обратить на себя внимание принцессы, но та будто оглохла ко всему и ничего вокруг себя не замечала.
   «Неужели умерла?», - подумал он и активнее заработал ногами.

   4.

    Так вот и случилось, что встретились эти три человека.

    Первый: Сильвия Боуи – окутанная с детства вниманием, но лишенная внимания своего единственного родителя, отчего и неосознанно стремилась дарить свое внимание кому-то (главным образом, Леденцу).

   Второй: Леденец, оставшийся один на один и без какого-либо внимания, но вечно жаждущий этого самого внимания к себе.

   Третий: убийца Ирина Войнич, всячески избегавшая внимания (может, из-за своей деятельности, а может и нет) к себе, но вдруг принявшая его от таких же отбросов и лишенцев, к которым всегда причисляла себя. Ибо нормальный человек зарабатывать тем, чем зарабатывает она, не будет. Это её мнение.

   P.S.

   Да, хорошо бы все эти «Сара Грут», «Нина Боуи», «Кэнди Боуи» и «Сильвия Боуи» связать в одну общую непрерывную и грамотно продуманную историю, да где же взять на это ускользающее время, если даже на устранение глупых ошибок и недочетов мне его не найти, уж простите.

    Когда-нибудь найду.

                16.05.2021 – 30.06.2022.