Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 25

          Обсуждали недолго, все единодушно решили, что Соня, Михаил и Клава обойдут всех жителей  с подписным листом, предупредят, чтобы те за неделю подготовили свои дворы к приёмке свиней и расписались. Те, кто не захочет забирать, будут ухаживать сами за своими животными на ферме. Распределять свиней и комбикорма будет выборная группа – один человек от десяти домов.
          Михаил предложил соорудить совместный соседский свинарник в поле за домами. Чтобы Соня и Клава ухаживали за животными, а он и Иосиф им бы помогали.
          - Надо ещё и для Тониных свинок место выделить, - напомнила Клава.
          - Слава богу, хоть Клавдия отдохнёт и выспится, - сказала, крестясь, Анна  Фёдоровна, - а то кожа да кости остались! Смотреть жалко! Спасибо вам, Иосиф Виссарионович, что подняли этот вопрос.
          На землю окончательно спустилась ночь, и все разошлись по своим домам. У Иосифа на душе было радостно, он испытывал чувство удовлетворения  от проделанной работы. Он лёг на свой диван и погрузился в грёзы: ведь без него Клавочка так бы и работала ещё три-четыре месяца в свинарнике, но пришёл рыцарь, в его образе, и спас принцессу. Незаметно грёзы перешли в сон.

                Полюбила я милёнка
                И его мотоциклет.
                Я на ферме поджидаю,
                А его всё нет и нет, – ворвалось в его сон.

          - Иосиф, кажется, это про вас поют, - сказал Адольф.
          - А? Где? Кто поёт? – спросонья не понял тот ничего.
          - Так уже полчаса заливаются под нашими окнами, - засмеялся Владимир. – Судя по стихам – о вас.
          - Кто поёт? Клава? – Иосиф сел на диване.
          - Клава давно спит, - сказал Адольф. – Мне, кажется, это Антонина поёт.
          - Зачем?
          - Завтра у неё и спросите, - зевнув, усмехнулся Владимир.

                Ты, Иосиф, мой хороший,
                Не забудь же про меня.
                Всю-то ноченьку мне снятся
                Твои карие глаза! – пела Антонина.

                Антонина-Тонечка!
                Люблю тебя вот столечко!
                Мне милее Клавочка
                Она мне только парочка! – отвечал ей мужской голос.

          - Безобразие! – сказал Иосиф. – Людям спать мешают! Как в голову лезет такая ерунда?! Куда полиция смотрит?
          - Вас любят, Иосиф, - сказал Владимир, - надо радоваться.
          - Вы со своей любовью… - Иосиф запнулся, не зная, что сказать. – С ума всех сведёте! И причём тут Клава?
          - Давайте лучше спать, - сказал Адольф и отвернулся к стене.

          На следующий день Анна Фёдоровна прибрала волосы, заколола их шпильками с белыми шариками наверху, надела шёлковое малиновое платье с воротником-ришелье,  которое сшил Ади, и вышла во двор.
          - Куда это вы собрались? – удивился Иосиф.
          - Хочу, голубчик мой, прогуляться до магазина. Себя показать и платье выгулять, - поделилась Анна Фёдоровна своими планами. – Может куплю что-нибудь к чаю. Давно в магазине не была.
          - Вот и прекрасно! – сказал, подошедший Адольф. – Только слабы вы ещё так далеко ходить. Пусть Иосиф подвезёт вас на мотоцикле.
          Иосиф поморщился, он бы и сам так сделал, сам бы предложил. Опять Ади влез!
          - Действительно, - улыбнулся он, - машина есть, чего ноги бить!
          И выкатив мотоцикл из сарая, усадил Анну Фёдоровну в коляску.
          - Вы, Иосиф Виссарионович, медленно езжайте, - смеясь, сказала она. – Я на деревню полюбуюсь, давно её не видела, а деревня пусть любуется на меня!
          Иосиф медленно катил по дороге. Люди, завидя Анну Фёдоровну, издали кланялись ей, некоторые подходили спросить о здоровье. И тогда Иосиф останавливался и терпеливо ждал, когда односельчане наговорятся. Наконец они добрались до магазина. Иосиф соскочил с мотоцикла и, подняв из коляски как  пушинку Анну Фёдоровну, аккуратно поставил её на землю.

          В это время дня в магазине было пусто. Ефим Ефимович сидел на своём подоконнике и скучал, глядя, как Мария Ивановна стучит по своему калькулятору, что-то подсчитывая. Он услышал звук подъехавшего мотоцикла и  обернулся. Увидев в окно Анну Фёдоровну живую и здоровую, да ещё в новом платье и туфлях, он покрутил головой и сказал:
          - Кажись, к свадьбе дело идёт.
          - Ты о чём, Ефим Ефимович? – спросила Мария Ивановна.
          - Так Анька приехала. То ли с Клавиным женихом, то ли со сторожем.
          - Может с охранником?
          - Во-во, с ним! Сто лет ей, - уже охранять надо, чтобы не завалилась где попало. Ишь, как бережно из мотоциклета вытащил, будто куклу фарфоровую! А она-то разоделась вся и радуется!
          Мария подошла к окну:
          - Так это её постоялец Иосиф.
          - Значит с Клавкиным женихом приехала, - сделал вывод Ефим Ефимович. – Просто так в одном доме не живут и на мотоциклетах не катаются. Да и Клавка, помнишь, какая разнаряженная приходила, прямо светилась вся от счастья? Сейчас у тебя покупки делать будут к свадьбе, готовься.
          Анна Фёдоровна вплыла в магазин с Иосифом, который бережно вёл её под руку.
          - Здравствуйте, - громко поздоровалась она.
          - И тебе не хворать, - прошамкал Ефимыч. – Одыбала? А чё, помирать передумала?
          - Передумала, Ефим, - засмеялась Анна Фёдоровна. – Жизнь лучше, чем смерть.
          - Эх, Анька, я-то хотел на твоих похоронах наесться до отвала, тебя помянуть… Не получилось.  Ты же стряпуха знатная была! Твой Петька на тебе только из-за этого и  женился.
          - Он её любил! – сказала Мария Ивановна.
          - И это тоже имелось! Но стряпуха перевесила! – поднял кверху указательный палец Ефим Ефимович. – Я-то знаю! Сам любил поесть!
          - Так ты приходи на обед, - улыбнулась Анна Фёдоровна. – Я уже не готовлю, а Иосиф знатную уху варит. До отвала накормит. Маша, - обратилась она к продавщице, - что у тебя вкусненького есть? Хочу угостить своих постояльцев, пир устроить.
          - Ага, значит не свадьба! Ошибся малость.  Значит юбилей будешь справлять? Меня-то позовёшь?
          - Да какой юбилей! – отмахнулась от него Анна Фёдоровна. – Придумаешь тоже!
          - Я, Анька, твой день рождения завсегда помню! Свой не помню, а твой помню! Вот как уважаю с молодости!
          - А что, юбилей какой-то? Действительно? – переспросил Иосиф.
          - Какой-то! – передразнил его Ефим Ефимович. – Сто лет ей скоро! А ты – какой-то! Чё бы она с тобой на мотоциклетке сюда приехала?
          - Сто лет? – удивился Иосиф. – И вы молчали? Это же юбилей районного масштаба! Надо прессу задействовать, власти! Надо, чтобы все об этом знали!

          Иосиф развил бурную деятельность с юбилеем. Попросив у Клавы телефон, он дозвонился до районной газеты «Колокол деревни»  и дал им разгон за то, что они не интересуются своими долгожителями и столетними тружениками колхозов. Редактор пообещал прислать корреспондента с фотографом и сделать репортаж.
          Через три дня у поселкового сельсовета остановилась запылённая машина. Из неё вышла худая в возрасте женщина в лосинах и тёмных очках на носу. За ней выскочил прыщавый юнец с фотоаппаратом на шее. Быстро взбежав по ступеням, он дёрнул дверь.
          - Закрыто, Лизавета Павловна, - сказал он.
          - Сергей,  найдите председателя, - поморщилась женщина. - И давайте без отчества! Когда я проходила стажировку в Европе, там все обращались друг к другу по имени! Давайте привыкать к хорошему!
          - Да, Лизавета… Павл… - проглотив отчество, ответил фотограф.
          Председателя искать не пришлось, он сам уже бежал, запыхавшись, к ним:
          - Здравствуете, здравствуйте,  звонили, доложили…  Позвольте представиться - председатель Виктор Дмитриевич Караулов.

          - Елизавета Великая! – небрежно подала ему руку женщина. – Журналист. Это Сергей – мой помощник и фотокор. Соберите всех долгожителей и их родственников, мне надо провести с ними инструктаж! Будем фотографию для журнала делать прямо на природе! У вас есть приличные природные виды?
          - Найдём, - кивнул головой председатель.

(продолжение следует)