Ответственная внучка

Егор и Груня продали корову. Свели Гостёнку со двора, и там стало пусто. Внучки вдруг разом запросили молока. И кашу нечем стало сдобрить. Семья затосковала по корове.
Груня переставляла с места на место пустые теперь горшки, вздыхала, а однажды, не вытерпев, сказала мужу:
- Егор, ты бы заехал в Заберёзово к Ивану, проведал бы Гостёнку…
- Да чего я заеду днём-то? Она ведь в стаде будет.
- Всё равно… Хоть спроси, что да как…
И Егор поехал. Раз, другой… Понравились ему гостеприимные хозяева. И  самогонки поднесут, и молочка дадут, бывает, и сметанки. А однажды Егор заметил у Анны овечью шерсть и сказал, что, мол, Груня ему шерсть заказывала – надо на базар съездить.
- А чего на базар ездить? Я вам сготовлю, скажите только, сколько надо, - деловито сказала Анна.
Однажды Егор, собравшись в Заберёзово, решил взять с собой младшую внучку Наташу. Он частенько брал внучек с собой в поле. Это доставляло всем несказанное удовольствие. У Груни на целый день были развязаны руки: не надо за девчонками приглядывать. Егору было веселее ехать с внучками по полям и оврагам и удивлять их различными чудесами: следить за сусликами, наблюдать за ястребами, рвать грибы-ягоды. Для девчонок такие поездки вообще были праздниками. В Заберёзове же Наташа никогда не была, поэтому особенно радовалась поездке.
До деревни путешественники добрались быстро. На этот раз дед не ставил вёшки, не объезжал сенокосные угодья, только раз посетовал, что опять ребятишки потоптали горох.
Анна и Иван как всегда радушно встретили Егора, ласково поздоровались с Натальей. Гостей усадили за стол, и начался пир горой. Если бы Ивана не было дома, Егору перепала бы стопка, другая. Но Иван сидел за столом, и самогон полился рекой. Наташа скоро заскучала и стала дёргать деда за пустой рукав:
- Я домой хочу, к бабе.
Ей, конечно, интересно было слышать мордовские слова, которым вечерами учил её дед: «куяр», «кши», «алаша», «капста». Но дед пьянел, а Наталья грустнела. Наконец, дед вылез из-за стола и пошёл к лошади. Анна несла за ним узел с шерстью. Наталья быстро забралась на телегу, радуясь отъезду.
Дед и внучка тронулись в путь. Солнце припекало, и деда быстро разморило. Наташу успокаивало то, что лошадка Малышка сама хорошо знала дорогу домой. Вот и Угриновка. От этого оврага до дома не очень далеко: надо миновать одно поле, проехать по краю аэродрома, а там и позём – участок с картошкой за их садом.
И вдруг случилось неожиданное: у телеги сломалась оглобля. Лошадь остановилась. Егор попытался слезть с телеги, но уж слишком он отяжелел, ноги не слушались его. Он тяжело свалился на дно телеги и захрапел. Наташа повертелась-повертелась и решила идти домой пешком. Она стащила с повозки узел с шерстью, кое-как вскинула его себе на спину и пошла по дороге. Вдруг она остановилась, положила узел на обочину дороги и побежала к телеге. Там она забралась к деду, нащупала у него в кармане носовой платок, встряхнула его и аккуратно закрыла им его лицо: как бы не обгорел старый на солнышке! Потом шестилетняя крошка вернулась к узлу, опять взвалила его себе на спину и пошагала домой. Ей было жарко от шерсти, дорога почему-то казалась длиннее, чем обычно, но девочка упорно шла вперёд. Вот уж и лошадь пропала из виду, вот уж и аэродром. Девочка вздохнула свободнее и прибавила шагу.
В это время бабушка Груня тоже пришла на аэродром поить телёнка. Самолёты на тут  редко, но приземлялись, но телята привыкли к ним. Иногда случалось, что самолёт довольно долго стоял на аэродроме на ремонте. Тогда какая-нибудь расторопная хозяйка привязывала телёнка в тени машины прямо за шасси. Груня напоила телёнка, распрямила усталую спину и взглянула на дорогу. Там кто-то медленно двигался. Приглядевшись внимательно, женщина с удивлением признала свою внучку, которая несла большущий узел на спине, то и дело останавливалась, ходила вокруг своей поклажи, садилась на неё, а потом опять медленно брела к дому. Груня поспешила на помощь девочке, думая, куда же запропастился её муженёк? Как случилось, что он отпустил Наташу одну в дальнюю дорогу?
Вот раскрасневшаяся Наталья поравнялась с бабушкой, передала ей драгоценную ношу и рассказала бабушке о случившемся в Угриновке. Бабушка взметнула руками, вспомнила недобрым словом своего «статуя» и быстро пошла домой, чтоб отнести шерсть, пустое ведро, чтоб отвести усталую Наташу. Сама же она собиралась на помощь мужу. Ему, инвалиду войны, трудно было управляться одной рукой. К её удивлению, внучка тоже засобиралась с ней. Теперь она была спокойна за шерсть. Но ведь дед–то был в овраге, а она, совсем маленькая, чувствовала за него ответственность.
Когда бабка с внучкой пришли в Угриновку, озабоченный исчезновением внучки дед уже прилаживал срубленную берёзку вместо оглобли. Увидев внучку живой и здоровой, он покорно выслушал гневную речь супруги и, дёрнув за вожжи, повёз семейство домой.
Наталья ехала в телеге рядом с бабушкой и дедушкой и, довольная, думала о том, как хорошо она всё-таки сделала, что отнесла шерсть домой. Там она была в сохранности.