Несломленный. Глава одиннадцатая

Соколов   внимательно осмотрелся. Комната, в которой он находился, представляла собой квадрат с длиной стороны около пяти метров. Пол был изготовлен из гладко оструганных, окрашенных коричневой краской досок.
Большинство других покрытий дают несравнимо меньшую сцепку между голой стопой и полом. При атаке одними ногами, когда связанные за спиной руки не только бездействуют, но и являются главным фактором нарушения координации, такая твёрдая поверхность   была очень большим подспорьем.
Кроме того, Макса поместили не на стул, а на табурет. Отсутствие спинки значительно увеличивало свободу действий. И это обстоятельство пленник  тоже записал себе в актив.
 Хомяк, явно, как начальник,  расположился в трёх шагах от Максима за тяжёлым, старинным столом. Такой стол в своё время мог являться   предметом вожделения не только какого-нибудь ответственного товарища из партхозсовактива,   но даже и для чиновника эпохи Чехова или Салтыкова-Щедрина.
Хомяк сидел, а точнее утопал в мягком кожаном кресле. Без сомнения, подобная мебель расхолаживает, снижает бдительность, вбивая в голову опасную мысль, что должность красит человека.
На всякий случай Хомяк положил перед собой всё тот же «ПМ», затем включил   диктофон.
 Горилла разместился на компактной тахте,  стоящей слева от пленника в полутора метрах. В прикреплённой к поясу кобуре он держал неизменный «макаров». Но весь его облик говорил о том, что ему очень хочется снять с натруженных ног кроссовки и, наплевав на аромат носков, протянуть нижние конечности вдоль мягкой и уютной  горизонтальной поверхности.



Хомяк  ощупал жертву долгим изучающим взглядом и  вызывающе  произнёс.
-Ну, давай, рассказывай,   чьих будешь.
 Макс вновь разыграл приступ удушающего кашля и весь,  съёжившись, заискивающе спросил:
- Что рассказывать?
 Предстояло затянуть беседу, чтобы дать  мышцам разогреться. Хотя температура воздуха в помещении вряд ли превышала восемнадцать градусов, после ледяной воды контраст ощущался весьма остро. Голое тело всё-таки постепенно согревалось. Мускулы должны были стать пластичными, в противном случае возникшее при ударе или прыжке напряжение просто разорвало бы мышечные ткани и  связки.
- Всё рассказывай, у меня ещё не было таких, чтобы молчали. Вспоминают и то, чего  не знали, - самодовольно ответил Хомяк.
- А кто вы? – дрожащим голосом произнёс Соколов.
- Запомни! – от Хомяка тут же повеяло холодом, - вопросы здесь задавать буду я!
Пленник  вовсе не надеялся получить ответ.  Он вступил в диалог лишь для того, чтобы не дать противнику  времени для размышлений.
- Начни с того, - жёстко  добавил  Хомяк, - как попал в бригаду.
   Стараясь как можно больше разжалобить своих врагов, Макс заговорил дрожащим, срывающимся голосом.
- Я ничего не понимаю, зачем и для чего вы меня взяли.



В этот миг он увидел на столе среди прочих канцелярских принадлежностей великолепный набор скрепок и шпилек разного размера и формы. Медлить дальше не имело смысла. Даже если ключ от наручников находился и не у допрашивающих его людей, шанс разомкнуть  оковы был почти стопроцентным. Макс  и  приблизительно не предполагал, что происходит за  стенами комнаты. Но имея  на руках два пистолета, и возможность нанесения неожиданного удара, строить планы на спасение можно было более основательно.
   Из троих участников этой  трагедии остаться в живых должен был лишь один. Перед атакой предстояло ввести врагов в состояние психологического шока, применив приём, к которому они заведомо не готовы. Макс отлично понимал, как ошеломить, обескуражить этих зажравшихся ублюдков, за последние  два года  жизнь  многому научила его. 



Уже выверенными движениями Максим  вызвал у себя очередной приступ кашля. Постепенно съезжая с табурета, он стал опускаться на колени и тут же выплеснул на пол струю рвоты. От   неожиданности Хомяк опешил.
- Э, ты, чё, в натуре?! – невнятно промычал он, - ты чё вытворяешь, козёл?!
Макс  завалился  на правый бок и, подтянув колени к животу, а пятки к ягодицам, начал мочиться. Хомяк вскочил из кресла, поднимаясь в полный рост, Горилла, выхватил пистолет из кобуры и ринулся к пленнику.
- Обнаглел,  падла! – с возмущением пробормотал он, - я ща тебя к порядку приведу.
 Забыв об осторожности,  гарантией безопасности служил «ПМ», Горилла двинулся прямо на скрючившегося в три погибели,   «утопающего в блевотине и моче» юнца. Он не сомневался, что два-три хороших пинка быстро приведут «этого ублюдка» в чувство.
- Во, курва! – точно самовар кипел Горилла, - я тя отучу, сука, ссать в приличном месте. Ты у меня ща кровью не то что ссать, но и… 
Горилла не успел, не только  осуществить, но даже до конца высказать свои угрозы. Потому что в этот миг он уже вышел на линию поражения. Сжавшийся как пружина, Максим  распрямился и, продолжая лежать на правом боку, выбросил ноги вперёд. Его левая нога напряжённой  икроножной мышцей  уперлась в коленный сустав  Гориллы. В это же время правая нога подъёмом стопы взяла под контроль голеностопный сустав.
Всё это произошло в тот миг, когда Горилла делал шаг правой ногой. Едва он ступил на пол, и вес тела переместился на правую ногу, капкан тут же сработал, «ножницы» сомкнулись.
Всем телом  Соколов   закрутился   влево. Горилла тут же, беспорядочно размахивая руками, с визгом полетел вниз. В принципе, он должен был упасть на бок и в худшем случае покалечиться.
Но Макс не мог позволить себя такого исхода поединка с двумя вооружёнными бандитами. Усилием ног он скорректировал направление движения противника уже в тот миг, когда тот падал. Первой точкой, которой Горилла коснулся батареи водяного отопления, стала часть затылка в месте расположения мозжечка,   излюбленная мишень наёмных убийц. Впрочем, Горилла о таких тонкостях мог и не подозревать. Однако в данный момент это обстоятельство уже не   значило ровным счётом ничего.


Горилла был мёртв.
«Имел ли он время, чтобы выстрелить? – Полыхнуло в сознании Макса. - Без сомнения, даже если «ПМ» стоял на предохранителе. Так почему же он не сделал этого?!    Расслабившись от безнаказанности,  бандит  совсем перестал жечь патроны в стрелковом тире и просто потерял квалификацию. С другой стороны, он совершенно не был готов к столь необычной атаке! Да  ещё от такого ничтожества, каким выглядел захваченный пленник. Что ж, невыученный урок часто бывает и последним в жизни!»
Расправившись с одним из противников, Соколов, используя сжатые кулаки будто ось, продолжил вращение на спине против часовой стрелки. Счёт времени шёл на доли секунды. Набирая скорость, он вновь  сжал ноги. Поравнявшись со стоящим с открытым ртом Хомяком, Максим  нанёс удар пятками по изготовленной из мореного дуба задней стенке стола.
 Хомяк всё-таки успел выстрелить. Один раз. Но он промазал, потому что цель быстро вращалась. К тому же мешали сосредоточиться сначала вопль  растерявшегося напарника, а затем картина его мгновенной смерти.  Тяжёлый дубовый стол  сдвинулся с  места  и с неотвратимой мощью заводского пресса тронулся вперёд. Массивная крышка протаранила нижнюю часть брюшной полости, поражая   гениталии и лобковые кости. Адская, немыслимая боль пронзила насыщенные чувствительными окончаниями и нервами органы. От шока Хомяк тихо взвизгнул, полностью потеряв волю к сопротивлению. Но он был жив, а значит, потенциально опасен. Вскочив на стол, Макс ударом ноги по уху сбил противника с ног и несколькими точными движениями   разрушил щитовидный хрящ.
В тот миг, когда он потянулся за спасительной шпилькой,  надеясь разомкнуть наручники, дверь в комнату с грохотом распахнулась.
- Стоять, сука! – проревел  боец  с автоматом наизготовку.
***
   ЕВДА, РЕТРОСПЕКТИВА.
Директор  вальяжно развалился  на явно дорогом  кожаном диване; такие Евда и по телевизору видела всего несколько раз.  Одет он был в цветастый халат  из искрящегося переливами шёлка, с  небрежно завязанным широким поясом. 
На ум сразу пришла картинка из жизни  Средневекового Китая. Желание рассмеяться, Евда  вынуждена была  подавить силой воли.  Хозяин кабинета  широко расставил жирные волосатые  ноги,  всей позой твёрдо указывая, что «беседа» будет носить специфический характер.
  Евда, полностью поглощённая навязываемыми   коллегами-конкурентками интригами,  о самом главном начальнике как-то подзабыла.   Единственный разговор  при приеме на работу,  и тот чисто формальный,  да несколько раз здоровались при случайных  встречах   где-нибудь в коридоре ресторана:  вот и всё общение.   Девки  в закутках  шушукались,  да исподволь намекали,  что время от времени он вызывает к себе официанток. Открыто не говорили зачем,  но   догадаться  было  не сложно.
 И стажёрка с  тревогой ждала своей очереди.  Нет, ничего против секса  она  не имела, даже против продажной любви.  Но, пусть и небольшой, букетно-конфетный период присутствовать обязан. Мужчина должен добиваться женщины, завоёвывать её сердце, на худой конец, просто купить  желанное тело. Но дорого!
  В принципе, если партнёр богат и, главное, щедр, ему можно простить  практически всё. Уж жирные волосатые ляжки точно! Но с первых же мгновений пребывания  в служебном кабинете, новоиспечённая официантка поняла, сколь наивны её рассуждения об оптимальных отношениях двух противоположных полов.
 –  Сюда подошла! – Вадим Николаевич    поманил  её пальцем как послушную болонку,  но тут же, будто вспомнив что-то важное,  поменял команду.     – Дверь закрой!  Защёлкни, чтобы никакая чума  не встряла!
 Сразу стало очевидным, что время неизбежного пришло.  У неё уже  давно не было мужчины.  Но это не повод давать каждому жирному подонку.  Если у тебя власть, значит тебе можно всё?
 Евда прекрасно понимала, что это общее правило.  Но ведь могут же существовать и исключения!  Кроме того, она  уже  наловчилась   получать  оргазм   самостоятельно. И для здоровья полезно, и зависимость от окружающего мира снижает.  Мужчины приходят и уходят, а сексуальная разрядка организма должна  быть регулярной.   
– Садись!  – директор хлопнул по дивану квадратной как у землекопа  или бетонщика ладонью. Он вовсе не спешил  обольстить, завлечь  или возбудить назначенную в половые партнёрши женщину. Он её запугивал.   Евда  несмело  пристроилась   на самый краешек дивана, невольно боясь  испортить вещь, цена которой в её глазах была просто немыслимой.   На резном, красного дерева   столике  стояла  пузатая, похожая на  севшую на раскормленный зад бабу, бутылка какого-то бухла.  Подобного  Евда не видела никогда. Да и где? В деревне кроме самогона мало что пили. 
Однако это точно была  не палёнка. В  окружении  такого количества дорогих вещей  вряд ли станешь травиться дешевым пойлом. Рядом с бутылкой  находилась  и  закуска:  икра, балыки,  каперсы, спаржа. Вадим Николаевич   плеснул   на дно  фужера    жидкость чайного цвета,  взболтнул, посмотрел на  просвет, принюхался, а  затем   быстро опрокинул   себе  в рот  и следом послал бутерброд  с икрой.
 Он вовсе не спешил  поделиться с гостьей,  и Евда с  ужасом поняла: не будет ни цветов, ни конфет, ни подарков.  Её хотят оттрахать во все щели как кошку драную и вышвырнуть за порог. По телу,  неумолимо  нарастая из мелких ручейков и  набирая скорость, покатилась могучая река протеста.
  Директор  облизнул толстые губы красным, будто в крови испачканным языком  и буднично произнёс.
- Давай, расчехляйся, посмотрим товар лицом.
Жертва обстоятельств  встала, отодвинулась на шаг, замерла в напряжении. Нет, хрен ему. Она же не корова, в конце концов,  для осеменения которой у дядьки, приехавшего из райцентра,  отводится по графику две минуты. Да пошёл он, уж лучше уволиться, чем такое унижение сносить.
- Ты где там, овца, витаешь, в каких облаках, - услышала она голос директора, доносящийся,  будто откуда-то издалека.
 Евда прекрасно понимала, что её подвергают насилию.  Пока духовному.   Этот человек, пользуясь своим служебным положением, хочет взять заодно и то, что ему не положено. Даже слово  специальное есть для такой ситуации, харассмент, вроде бы. 
 Это только в порнофильмах, которых сельская школьница видела немало,  секретарши и горничные  спешат подставить  хозяину все дырки сразу.  А тут вот перед тобой развалился жирный вонючий хряк и попробуй, отдайся ему, да ещё и наслаждение получи. Не у каждой такое выйдет. Евда окончательно поняла, что она точно в другой когорте.
 Её белая, как козье молоко, кожа покраснела, тело мобилизовалось для броска, она была готова защитить себя не только просьбами и мольбами. Но Вадим Николаевич   этих разительных перемен не заметил. Он вообще был крайне невнимателен  в отношении женщин, наполнявших его, пусть и небольшой, но крайне эффективный гарем.
Это в Османской империи расходы на жён и наложниц султана были сопоставимы  с затратами на содержание армии. Здесь же «война сама кормила себя», то есть  на секс не уходило ни копейки. Он ещё раз плеснул в фужер и быстро выпил. Затем взглядом профессионала с большим опытом окинул крепкую и сильную женскую фигуру и огласил умозаключение.
- Ты вообще так задастая,  ляжки рельефные, тебя надо сзади стоя брать для начала, а там посмотрим, ну иди же ко мне.
***

Тут же к Максиму подбежали несколько человек. Посыпался град ударов.  Его быстро  сбили с ног, со скованными руками  не повоюешь, накинули на голову светонепроницаемый мешок и выволокли из помещения.   
Голого, как баранью тушу, Макса бросили в какой-то  угол на холодный пол.
Лежи здесь, сука, – раздался зычный бас, - шелохнёшься – продырявлю.
Соколов понял, что в глазах захвативших  его людей   жизнь пленника уже ничего не  представляла. Он замер, прислушиваясь к малейшим звукам окружающего мира. Других источников информации на этот раз не было.
- Кот, ты же давно уже обещаешь мне Жаркие Губки, - раздался пьяный похотливый  тенор, - не, ну, в натуре, такой кайф: мясистый зад, сиськи от сока лопаются, губы рабочие до «не хочу» и никаких ног! Да и на хрен они нужны. Ха – ха – ха! 
  - Братан, - раздалось в ответ, мне-то что? В другой час бери, не жалко, хоть до утра, если не боишься! Она за пару минут высосет из тебя все соки. Она же строчит, как швейная машинка! Но сейчас не то время. Этот шакал завалил двух наших парней. Я его, паскуду, лично на ремни порежу. 
  Макс почувствовал стойкий запах сгоревшей анаши. Второй собеседник был ни кто иной, как сам Николай Николаевич Котов. Это оптимизма не внушало.
- А я, блин, - разоткровенничался  с подельником  обладатель тенора, - про путанок – ампутанток давно слышал. Но думал,  это реально журналюги байду лепят, вроде как про крыс в подземельях, размером с собаку и всё такое.  Типа  как геронтофилы или некрофилы. Ну, того, старух, или там трупы трахать. А оно ведь всё совсем по-другому! Не забывай, Кот, этот товар тебе подогнал я!
- Да,  накосячила она под завязку, - вспомнил о прошлом  собеседник,   - по делу её валить надо было. Но если  мясо достаётся чуть ли не задаром, почему бы не извлечь пользу.  Тем более,    дело это давно уже налажено. Многих ведь заводит, когда у бабы или руки, или ноги нет. Главное, чтобы «там» всё в порядке было. Вот под заказ Маркович  ноги и обрезал.  Я скажу прямо: Маркович хирург от Бога!
- Или от Чёрта, - немного задумавшись, добавил Николай Николаевич, - в общем, профессионал с большой буквы.  Колоться мы ей не позволяем, износится быстро. Потом, если от наркоты кайф идёт, ей мужик и не нужен. А травки покурить можно, травка это хорошо.   
- Да шмаль у вас, что надо, забирает по полной!  - с наслаждением произнёс  тенор.
- Кашгарская! – гордо ответил гостеприимный хозяин.
Услышанное не являлось для Соколова большой новостью. Он уже знал, откуда берутся убогие инвалиды попрошайки, заполнившие московское метро. Выламывают какому-нибудь алкашу ногу, упаковывают его в камуфляж и готова жертва, в зависимости от возраста, афганской или чеченской войны. Так же подготавливали и ампутанток для извращенных дядек. Был  бы заказчик, а желающие оказать услуги всегда найдутся.   
- Ну, хотя бы покажи мне её, - вновь вернулся к  прерванной теме докучливый гость.
- Да ладно, - с неохотой  согласился Кот. Потеря двух не самых худших бойцов не склоняла к праздности и веселью.
- Евда! – властно крикнул он  вглубь коридора, - ну-ка поезжай сюда.
- Хороша, да она у вас расцвела! - Донеслось до Макса. Он даже почувствовал, как на  губах  бандита  зазмеилась сладострастная улыбка, как похотливо засочилась во рту горячая слюна. Похоже, этот ублюдок готов был в качестве тёплой подстилки при совершении полового акта использовать и ещё не остывшие трупы Хомяка и Гориллы.
 
- Надо на объект взглянуть,- серьёзно произнёс  Кот, - Толяша скоро будет готов, а клиент   валяется как мешок с цементом.  Посмотрим, чем он дышит.   
- И дышит ли вообще! - сострил находящийся под воздействием одновременно алкоголя и каннабиноидов подельник.
- Ты что! – возмутился Кот,  - какой кайф от дохлого? Он, сучара, живой нужен.
- Да к слову пришлось, сболтнул, - оправдываясь, ответил тенор. 
- Слово - твой раб. Пока молчишь! - Нравоучительно произнёс Кот. - Вылетело, и уже ты его раб.   
Тревога никак не покидала Кота. Этот пацанёнок  смог убить двух его не самых худших бойцов.  Такое просто немыслимо, но трупы-то никуда не делись. Фарт  дело тонкое, на одного сосулька с крыши упала и сразу в деревянный макинтош. А другой с самолёта в стог сена вывалился, отряхнулся и дальше пошёл. Фартовый этот пацан, ох фартовый. За ним глаз да глаз нужен.  В памяти всплыла таинственная история, у которой до сих пор не было разгадки.             
   
***
КОТ, РЕТРОСПЕКТИВА.
В один из тёплых июльских дней в ИТК поступили два новых, но авторитетных зэка. Один из них, именуемый Сизарём, был тихим, на вид вроде как немного пришибленным малым.   Он сразу  как-то странно, с нескрываемым подозрением стал поглядывать на  старожила Бледного.
- Ты, что, Сизарь, хочешь, - Бледный  с презрением сверху вниз посмотрел на новичка, как бы «опуская» собеседника. У тебя проблемы? Или ты   желаешь, чтобы они появились?! Есть базар – давай перетрём.     По-любому я готов!
-  Да пока ещё нечего сказать, - выдержав взгляд, уверенно ответил зэк, - надо будет, потрещим. А пальцы гнуть, брателла, ты перед фраерами можешь у себя в деревне.   Меня  же на понятия ставить не надо. Я сам, кого хочешь, поставлю.
Кот тогда был уже смотрящим за хатой. И он сразу понял тактику Бледного. Тот  не стал развивать тему, прекрасно понимая, что у любой палки два конца. Затаив злобу, он решил нанести сокрушающий удар, как только возникнет  первая же возможность.
Другой зэк, гордо носящий прозвище Егоза, с первых  же  минут своего появления наделал шуму и  переполоху. Был он высок, необычайно худ, весь, какой- то, дёрганный.  И  двигался, как на шарнирах, будто кукла – марионетка в неопытных руках   не опохмелившегося кукловода.
Егоза достал новёхонькую колоду настоящих атласных карт, не склеенная из газет стира,   и  эффектно  прорекламировал тыльную сторону ладони.  На ней, выпущенная недрогнувшей рукой татуировщика, стрела насквозь пронзила пяток карт – знак профессионала   игры.   Предложение   скоротать время,  тут же было  с удовольствием принято.
Вскоре вокруг не осталось почти ни одного человека, так или иначе, не пострадавшего от Егозы. Однако поймать его на шулерских  приёмах   никому не удалось.  И громадный, неимоверно сильный, зэк Штангист, проиграв в очередной раз, буднично, вовсе не подкрепляя фразу интонацией, проговорил: «Поймаю на обмане, пальцы  поотрываю».  Егоза же в ответ лишь обаятельно улыбнулся.
- Ты что ж делаешь? Кто так катает? – до Кота  донёсся возбуждённый голос крайне обиженного человека. Проигравший зэк, со странным прозвищем Половой, вскочил на ноги, пытаясь ударить обидчика. Но Егоза ловким толчком в грудь опередил Полового.
- Не лепи горбатого!  Проиграл, расплачивайся.  -  Егоза навис над партнёром, вовсе не намереваясь уступать в споре.
- Ты передёрнул карты, - Половой завёлся, глаза дико заблестели, из нечистого рта брызнула густая слюна.   -  Меня, Егоза, за лоха   держать не надо. Я базарить лишнего не стану. Просто захаваю тебя прямо с потрохами!
- Ты мне лекции не читай. Лекции читать – не мешки ворочать. – С этими словами Егоза ловко толкнул Полового кулаком в плечо.
- Ах ты, гнида! – Распаляя себя, прокричал Половой.  Взвыв по-волчьи, он набросился на не ожидавшего такой прыти обидчика. Схватив Егозу за горло, зэк придавил его к полу и,  дождавшись, когда противник ослабнет, освободил левую руку. Надавив врагу большим пальцем на глазное яблоко, Половой намеревался довести дело до логического конца. Егоза хрипел, пуская слюну и сопли. Но все его попытки высвободиться из цепких рук навалившегося  сверху противника были тщетны.
- Растяните их! – грозно крикнул Кот,  - поубивают один другого. А мне эти рамсы больно нужны? Баламут, без году неделя  как объявился, а уже всех достал.
- Бледный! –  Кот обратился к зеку, - разберись с этим придурком, пусть пасть закроет. Да, пожалуй, по хатам надо пробить. Рыба скользкая. Точняк, что-нибудь, в натуре, на него и  выплывет.
- Земеля,  - Бледный блатной походкой подошёл к Егозе, едва успевшему отдышаться после вчистую проигранной схватки, - ты пацан, завинченный до упора. Пальцы веером, зубы расчёской, сопли пузырями. Вот стрелу наколол с картами, без базара видно – мастер. Ну, что ж, давай сыграем! Бабки, чай, хавка или курево -  что ставить будешь? У меня всё есть!
- Устал я, - продолжая возбуждённо  дышать, с лёгким испугом произнёс Егоза, - может быть завтра?
- Ты знаешь, как цыган лошадь завтраками кормил, - зло усмехнулся  Бледный,  -  завтра, да завтра. А она не дождалась и сдохла. До утра ещё дожить надо!
Встретив колючий, пронзительный взгляд, Егоза понял, что без игры  дело не обойдётся.
- У меня нечего ставить.  - Покорно опустив голову, солгал он, всё ещё надеясь выкрутиться из незавидного положения.  - Давай без интереса сыграем.
- Нечего ставить, брателла? – наигранно удивился  Бледный, - ошибаешься! Зуб вон золотой у тебя. Глаз можно, или почку. Слабо?!
- Ладно, пошутил, - примирительно сказал  зек, - давай на отжимания. Ты худой, но жилистый, тебе отжаться – два пальца об асфальт. Ну что, замётано?
- А сколько раз отжиматься? – боясь подвоха, недоверчиво спросил Егоза.
- Проигравшему сотня, - не моргнув глазом, ответил  Бледный.
 - Да ты что?! – Егоза удивленно вытаращил глаза, - да я, в натуре, спортсмен что ли?
- А против одного твоего   я два своих ставлю. Тебе сотня – мне две. Готов?
- Ладно, - неуверенно согласился Егоза, - только надо смотрящих за спором подобрать. Чтобы никаких косяков не вышло.
- Базару нет, -  Бледный  с одобрением широко развёл открытые ладони, показывая свою честность и приверженность порядку, - хата у нас путёвая, здесь беспредела никто не допустит!
- Ну, как, пацаны, - обратился  зек к смотрящим, - условия понятны? Тут всё без балды.  Он проиграет – сто раз отжимается, я – двести.
- Что   тереть попусту, - согласились рефери, -  мы тоже не тормоза. Ему – сотка, тебе - две.
 Жребий банковать выпал  Бледному. Смотрящие были начеку.  Две пары внимательных глаз зорко следили за каждым его движением.  Раздав карты, зек внимательно посмотрел на партнёра.  Его руки   мелко дрожали,  он был явно выбит  из колеи. Выпади  Егозе  очко, он, конечно же, не сдержал бы   радости, с шумом известив окружающих. Однако, он сосредоточенно смотрел на карты, не выдавая своих эмоций.
   Бледный  набрал двадцать очков – это был выигрыш. Даже если бы у соперника оказалась точно такая же сумма, преимущество в игре  всегда  за банкиром.
- Ну что, вскроем карты, - как можно спокойнее сказал  Бледный, предвкушая наслаждение победой.
- Вскроем, - не теряя надежды, Егоза бросил карты на стол. Выпали восьмёрка, семёрка и король.
- Девятнадцать, - с дрожью в голосе проговорил он.
- Не повезло тебе, земеля, - не повышая голоса, произнёс  партнёр. И, выждав паузу,   уже с  нескрываемым цинизмом добавил, - самую малость!
Поверх карт Егозы весомо легли две девятки и валет.
- Двадцать, - тихо сказал  Бледный и хладнокровно закончил фразу, - что ж пора, керя,  за дело приниматься. Люди-то ждут!
Природные способности   Егозы  Кот оценил весьма точно. Сухой и лёгкий, он мог дать сто очков вперед многим мясистым парням, внешне похожим на богатырей. На удивление публики, каких-нибудь четверть часа назад Егоза прощался с жизнью в цепких руках Полового,  первые тридцать раз он отжался весьма бодро. Подавляющее большинство присутствующих вряд ли бы осилили и половину этого. И  вовсе не   из-за немощи.  Просто  любой тип  физического напряжения требует определённой  подготовки.
 Когда же новоявленный физкультурник, пыхтя и пыжась, распечатал пятый десяток, симпатии значительной части зрителей,  включая убийцу-неудачника Полового,  оказались на его стороне. Сделав полсотни, Егоза рухнул на подкосившихся руках. Все поняли, что оторвать его от пола можно будет только домкратом.  Кот тут же отметил смекалку Бледного.  Тот быстро учёл изменения в настроении публики.  И  не стал торопить событий, полагая, что и без него найдутся непоседы. Вскоре раздались долгожданные выкрики.
- Ты что, Егоза, спать здесь вздумал!
 Собравшись с силами, физкультурник-рекордсмен продолжил   бесконечно долгий путь к вершинам славы. Давая себе небольшой отдых после каждого отжимания, он ложился грудью  на пол. Получая полное расслабление, мышцы адаптировались к нагрузке и состояние,  когда «нет уже никаких сил» так и не наступало.
  К тому же, учётом достигнутых успехов занимались все присутствующие.  Зрелище-то было почти невиданное. Это тебе не  мордобой, всем уже  набивший на зубах оскомину,  или та  же   тривиальная поножовщина.       Возбуждённая толпа, будто заклинания,  выкрикивала  цифры «98», «99», «100».  Егоза завершил свой подвиг.
- Ну что, на сегодня хватит?! – не сомневаясь в правильности постановки вопроса, примирительно, будто давая поблажку, произнес  Бледный, преданно посмотрев в глаза смотрящего. Кот, вальяжно кивнул головой с осознанием собственного значения.
- Харэ! – не скрывая радости, согласился Егоза, с ужасом осознавая, что второй раз эти круги ада не сможет пройти ни при каких условиях.
- Бледный! -  Раздался уверенный голос Сизаря, - ты, что ж лишаешь его права отыграться? Как Егоза отжимался, все видели. Неплохо. А вот на что ты способен, хотелось бы узнать? Или в штаны наделал?!
 - Ты фильтруй, базар, Сизарь, - Бледный  устремился к, и без того, опостылевшему зэку, торопясь перевести назревающий общественный конфликт в плоскость межличностных отношений, - не то проотвечаешься!
- Я за себя всегда отвечу! – не дрогнул Сизарь, - а вот ты людям объясни, когда играть собираешься.       
- Ну, а ты, Егоза, язык куда заткнул? – Стал подзуживать всю «хату» Сизарь, полагая, что лучшего времени  хоть как-то отомстить ненавистному  врагу не предвидится
- Да ты что,  Бледный, паришься, - раздался, чей-то властный бас. Скосив глаза, Кот  увидел  недобрый взгляд Штангиста. Ситуация начинала выходить из-под контроля. Бывший спортсмен, так же, как и  Бледный, был личной «торпедой» смотрящего.  И он  не находил большой разницы в том, кого «мочить» сегодня. Все заслуги  Бледного перед блаткомитетом летели в тартарары. В зоне принцип «у нас незаменимых людей нет» применяется в наиболее чистом, рафинированном виде. Кот понял, что ему обойдётся дешевле всё пустить на самотёк.
- Давай,  Бледный, не мути воду, -  Кот услышал  визгливый голос Полового.
-  Бледный  играй!
- Давай, в натуре!
- Ты что бычишься!
Возмущённые голоса доносились отовсюду.    Бледный ещё мог отказаться, «закон» был на его стороне. Но он хорошо знал, что суровость воровских  «законов»  с лихвой компенсируется необязательностью их исполнения. Черёд банковать выпал Егозе. Растерянный и обескураженный, дрожащей рукой  Бледный  взял   карты, будто кусок раскалённого металла. Надо ли говорить, что он проиграл?
 -  Любишь, брателла кататься, - послышался чей-то ехидный возглас, - люби и саночки возить.
Перемена общего настроения произошла разительно быстро. Все напрочь запамятовали,  зачем  Бледный стал играть в карты с Егозой. А ведь он всего лишь выполнил приказ смотрящего за  «хатой».  Бледный  просто должен был  наказать зарвавшегося хама.
- Будь, Бледный, готов к труду и обороне, - раздался голос старого зэка, ещё не успевшего позабыть лозунги былой эпохи, - покажи класс…
 Кот отвлёкся от воспоминаний. Тревога так и не проходила.
 
***
 
Шаги приблизились. Соколов  почувствовал, как кто-то сильно потянул вверх надетый на голову мешок. Его подхватили под руки, поставили на ноги.
- Живой! – весело засмеялся тенор.      
 Привыкнув к свету, Макс, изображая полную прострацию и физическую немощность, незаметно окинул взглядом окружающую обстановку. Перед ним рядом с Котом находился офицер  МВД  в  новенькой форме. Удивляться особо не приходилось. Кто у кого состоял на содержании, вряд ли смогли бы разобраться и сами участники концессии.