Лёня Бобров перечитывает Сорок первый Бориса Лавре

Лёня Бобров перечитывает «Сорок первый» Бориса Лавренёва (уроженца Херсона). Рассказ.


Лёня Бобров размышляет о жизненной стратегии многих жителей Херсона.

Никуда люди не едут, не попадают ни в какие неприятности. Но без всяких исполнительных листов получают денежные выплаты в российских рублях.

Видимо, добр российский Минфин (хотя, может быть, и не ко всем).

Херсон – город умных людей. Лёня знакомится с историей и с культурой Херсона.

В Херсоне родился  Борис Андреевич Лавренёв – крупный советский писатель.

Много разных литературных произведений создал этот писатель, но наиболее известной вещью стал его роман (повесть) «Сорок первый».

Борис Лавренёв умело построил сюжет.

В теплых краях, в Средней Азии, на прекрасном, почти необитаемом, острове, судьба объединила двух людей.

Провидческим даром обладал Борис Лавренёв – он не только написал в 20-х годах (1924) роман с названием «Сорок первый», но и сделал одним из главным действующих лиц героиню – сторонницу советской власти – молодую девушку снайпершу. Борис Лавренёв в известном смысле обошел многих современных литераторов, бесконечно жующих подготовленные зависимыми людьми архивные материалы либо по новой и новой воспроизводящими «лейтенантскую прозу».

Снайперша  застрелила сорок врагов.

Но теперь на острове она в обществе пленного белогвардейца (белого поручика) – красивого молодого мужчины.

Синее море (Аральское море), прекрасный, (почти) не обитаемый, остров, молодые люди … Романтика…

Политруки, политработники, пропагандисты и другие уважаемые люди на острове отсутствуют, и постепенно создается романтическое настроение – как в Доминикане…

В девушке вспыхивает любовь.

Но вот вдалеке виден белый парус – к острову приближается парусная лодка. По всем признакам к острову плывут белогвардейцы.

Естественно, главные герои романа – люди искренние и прямолинейные.

Им и в голову не приходит, подобно Рихарду Зорге, изобразить из себя корреспондентов германских газет, направлявшихся в Японию, но по стечению обстоятельств оказавшихся на острове в Аральском море.

Если бы они обладали таким уровнем интеллектуальной гибкости, то о них бы писал не Борис Лавренёв, а Валентин Пикуль. (Немцы и их руководители оказались настолько умны, что они сумели объединиться – с согласия всех заинтересованных сторон…).

Белогвардеец бросается навстречу к парусной лодке.

Молодая девушка, влюбившаяся в него, не может допустить того, чтобы пленный белогвардеец бежал с (почти) необитаемого острова.

Если бы он случайно утонул, или как-то умер по другой причине, это одно дело. Но бежать – ну, как она может это допустить?!

Она берет винтовку (жаль, что белогвардеец не проявил предусмотрительности и не разрядил предварительно оружие; … любовь …) и прицеливается.

Следует выстрел. Естественно, снайперша стреляет метко.

Далее следует трагическая сцена, которую я не берусь пересказывать, – действительно, умело написано.

(«Молодежь  любит,  ревнует,  мучается,  радуется и ликует,  а  в  ваших  произведениях  ходят скопцы,  защищающиеся  от  всякого  намека  на любовь протоколами заседаний…» - из выступления Б.А. Лавренёва на Первом Съезде советских писателей (1934) - «стилевой  блеск  романа,  виртуозное  владение  словом,  как шпагой…»).

Борис Лавренёв – один из устойчивых талантов советской литературы (второго ряда). Он не Максим Горький и не Михаил Шолохов и не другие фигуры, о которых все говорят.

Но он прочно занимает свое место, и его талант неоспорим.

Он лауреат Сталинских премий… (После войны жил в Москве, в Доме на набережной (ул. Серафимовича) и на даче в Переделкино). Он писал пьесы, которые ставили театры. Он получал экранизацию некоторых своих произведений.

Но в памяти читателей остался его романтический рассказ о двух влюбленных - с историей их внезапной и романтичной любви на (почти) необитаемом острове, затерявшемся в теплом синем море – Аральском море….

По уровню таланта и признания и влияния Борис Лавренёв напоминает Константина Паустовского.

Многие детали в их биографиях совпадают (например, оба они – из дворян), – может быть, если поскрести, то в семейной истории Бориса Лавренёва обнаружатся те характерные черты, которые бы свидетельствовали о его фамильных связях с Речью Посполитой и с Польшей?

Александр Солженицын не воспользовался поддержкой Константина Паустовского (во всяком случае, о такой поддержке Лёня информации не имеет).

Больше известна поддержка Солженицыну, оказанная Александром Твардовским (в одной из книг цитируются слова Твардовского: «Мы  его  породили,  а он  нас убил»).

Но в эпоху первого брака (с Решетовской) Александр Солженицын (косвенно?) получил поддержку от Бориса Лавренёва – прочитав одно из первых литературных произведений Солженицына, Лавренёв высказал общие благожелательные слова и пожелания упорного труда. («Во всяком случае, автору следует продолжать работу над литературой, а не бросать её. Зрелость в литературе не всегда приходит мгновенно. Способность Солженицына к литературному труду не вызывает у меня сомнений, и мне думается, что в спокойной обстановке, после войны, отдавшись целиком делу, которое он, очевидно, любит, автор сможет достигнуть успехов», – устный отзыв Бориса Лавренёва в передаче Лиды Ежерец»).

После ареста Солженицына (в конце войны) эта литературная связь, видимо, прервалась.

Лёня не замечает в романе Бориса Лавренёва «Сорок первый» упоминаний местных  жителей.

А ведь СМИ сейчас наполнились упоминаниями о Каракалпакии (и об Аральском море).

Аральское море – это отдельная историческая сага. Вроде бы, оно высохло в конце 20 века. Но затем, как утверждают отдельные лица, оно начало восстанавливаться.

Не все и не всегда плохо было в Каракалпакии.

Лёня находит в энциклопедии информацию, что до октября 1917 года каракалпаки («черные шапки», тюркский язык) вымирали, а за период с 1917 по 1932 (за первые пятнадцать лет советской власти) население Каракалпакии увеличилось на сорок процентов (40,5).

По крайней мере, сейчас проявилось недовольство. И прошли демонстрации.

Если действительно Аральское море начало восстанавливаться, то было бы интересно посмотреть на него.

Лёня, не очень напрягаясь, пишет литературную заметку о Борисе Андреевиче Лавренёве – уроженце города Херсона. В этом городе сейчас, – никуда не уезжая и не получая проблем, – некоторые жители получают российские рубли без исполнительных листов (спасибо доброму российскому Минфину?) (а также – российские паспорта). Лёня затрагивает тему Аральского моря. Сейчас внимание СМИ направлено на Каракалпакию.

Может быть, в Каракалпакию направят группу блогеров, и Лёня сможет посмотреть на те романтические места, где вспыхнула яркая и сильная любовь между двумя молодыми людьми – на (почти) необитаемом острове, расположенном в прекрасном теплом море, Аральском море…

Лёня размещает заметку о Борисе Лавренёве в интернете…


3 июля 2022 г. 14:14


P.S.

“По материнской линии я происхожу из старой казачьей семьи Есауловых… Моя бабка была единственной наследницей огромного богатства — трех тысяч десятин великолепного чернозема с селом Меловым, в шестидесяти верстах выше Херсона по Днепру.” [Из Гетманщины?]

«Биография отца также не лишена интереса. В сущности говоря, его происхождение и даже его подлинная фамилия остались нерешенной загадкой. В 1865 году в санях на почтовом тракте Херсон — Николаев были обнаружены трупы мужчины и женщины. По вывернутым сундукам я мешкам, по вырванным с мясом карманам было ясно, что поработали грабители. Никаких документов не оказалось, но в тех же санях под овчинным тулупом обнаружили троих полузамерзших ребят в возрасте от трех до шести лет.» (Б.А. Лавренёв «Короткая повесть о себе» (1958)).


3 июля 2022 г. 16:14


{ 3080. Лёня Бобров перечитывает «Сорок первый» Бориса Лавренёва (уроженца Херсона). Рассказ.
MMMLI. Lenya Bobrov is rereading "The Forty-First" by Boris Lavrenyov (a native of Kherson). A story. }