Затравили

Виктор Матюк

Затравили

Затравили, едва не убили, но не покорили и к столбу позора не пригвоздили,
Остались силы, чтоб, зажав в кулаке прекрасный цветок, сменить  гардероб!
Сразу не обнаружился подвох, плоть пронзил озноб! Король был гол, как сокол,
И сильно зол на своих крепостных, толку нет от них, их бьют под дых, они пьют
И не ищут душевный приют, подставляют хилую грудь под удары штормового ветра,
От властей защиты не дождёшься, пока сам за гуж из последних сил не возьмёшься!
Иначе, не видеть тебе удачи, тем паче тот, кто скачет – не москаль! Затравили бешеные псы
Половину собственн6ой страны, ещё сюда пришли, чтобы получить серьёзной ****ы
От соседней свободолюбивой страны! Мы рождены, чтобы сказку сделать былью,
Здесь изобилья полно, реками льётся оно, а в соседней стране кутерьма в голове,
Голод, холод и нищета, по большому счёту – ни кола, ни двора. Только напасть одна!
Там пьяный ямщик, бывалый мужик поднял крик: «Посторонись!», тройка вороных коней летит,
Из-под их копыт снопы искр летят, они не пугают местных баб, дворовые собаки поднимают лай,
Лихой возница пытается от судьбы и рока скрыться в диких степях Забайкалья,
Или сбежать в Приуралье, жизнь, проклиная, он напевает: «Шумел камыш,
Деревья гнулись, и ночка тёмная была!»  С заезжего купца, как с козла молока,
Не дрожит его рука, не капает долу горькая слеза, только матерные слова
Лихо слетают с длинного языка! Не его враги затравили, не его они едва не убили,
Были бы силы и мощь, недруги вонзили бы и ему в трубчатую кость шиферный гвоздь!
Душа не желает хотеть, ей бы погалдеть в пьяной компании и быть во внимании всех,
Кто не потерял веру в собственный успех, и в свои сани, кажись, по пьянке влез,
Теперь кричит из последних сил, что выжил в мирской кутерьме, шел  навстречу судьбе,
Хотя в голове шумела галиматья, она не хотела слушать голос степного соловья!
Каждый грешник связан путами с собственной судьбой, кто-то ехал домой
Немощным и хромым, чтобы при встрече со старым городовым пообщаться,
В прошлой жизни малость разобраться, но при своём мнении до конца жизни остаться!
Смех друзей для них дороже золотых цепей или мудрейших речей, судьба стремится обречь
Суету сует вновь на утренней заре запеть о диких степях Забайкалья, проклиная стужу Зауралья,
Пережитые муки и страданья, вспомнить старинные преданья о доле молодого скитальца,
Родившегося в Малом Ярославце от старого голландца, материного постояльца,
Теперь его сын ищет долю свою в неведомом  краю, спит, как бродяга в дремучем лесу,
Замерзает и дождь и в грозу, жизнь, будто в бреду не нужна никому, вот почему 
Он пристально смотрел на тьму, она наяву, а в душе бродяга  чувствовал весну!
В диком краю он обрёл собственный приют, дни жизни идут, часы бегут,
Его родные не узнают, голос охрип, по внешнему виду он старик,
А наяву молодой мужик полжизни торчит на облучке ямщика,
Приподнят его воротник, ветер свистит и жужжит, до костей уже проник,
Ветер – озорник мог бы ему пари предложить, но ямщик молчит,
Он развозит по домам шлюх и забулдыг! Душа болит и сердце плачет,
Ямщик по лесным дорогам лихачет, ему нравится безлюдье,
Никто тебя не остановит на перепутье, и только на шумной запруде 
Ты уже не принадлежишь самому себе! Судьба крест поставила на тебе,
Полжизни проведено в борьбе за выживание, пережиты все муки и страдания,
Даже подлецу и негодяю я такой доли не пожелаю, но бродяге судьба здоровье дала,
Хоть он вдоволь ест чёрствый хлеб, а на обед и выпить есть, но он задень иль два
Так ослаб, что дышит едва и кружится  рано поседевшая голова, язык уже путает слова!
Судьба в его доме не была ни разу, она ходит там, где скрываются александриты и алмазы,
Без её приказа доля моя на сплошные мытарства обречена, даже если плоть твоя
Мудрейшей женщиной была рождена, не бывает дыма без огня, из трепещущего полымя
Посреди погожего дня возгорится яркое пламя, оно вернёт бродяге прежнее волнение
И былая память стремглав преобразится, ей счастливое детство приснится
И даже крики воронья в себя затянет огромная полынья
Посреди знакомого с детства пустыря!
Спина бомжа ни перед кем не гнулась,
Доля и та ужаснулась, когда задули зимние ветры
И бродяга вместе с лошадьми наматывал километры
По таёжной дороге, его охраняли местные боги,
Они милостивы и жестоки. Их чертоги открыты не для всех!
Они не признают злонамеренный и нераскаянный грех,
Он есть у всех, заметь, даже в старые и добрые времена
Его широкая и сильная спина в своём выборе была вольна!
Она не гнулась ни сегодня, ни вчера, но вот и старость к ней впритык подошла,
Дрогнула на миг негнущаяся спина, все глубже дышит страждущая душа,
Вокруг кружится опавшая листва, бродяге чудятся чужие голоса,
Но лошади несутся вскачь, хоть пой, хоть плачь, что ты жизни не рад,
Ты прожил в сплошном обмане! Он много лет не спал на домашнем диване,
Его дом вот так дощатая кибитка, что стоит за соседским углом, рядом речной затон,
Вдалеке слышен колокольный перезвон, в один момент его конкурент перейдёт ему тропу,
Покажет документ, что ты – отработанный контингент, от тебя никакого толку государству нет!
Тут же все друзья забудут про тебя, и только могущество духовного огня, стеная и кляня,
Будут согревать страждущие члены одинокого старика, слёзы и боль ему приносят чужие дела,
А людская молва едва на грань безумия его не довела! Грешная душа бесами не порабощена,
Она на откуп славной бабе отдана, она – его законная жена, когда-то ему сына и дочь родила,
Но потом ушла, не попрощавшись, в комок, сжавшись, отрок божий внешне стал похожим
На жалкое существо, неужто его время прошло? Он же ещё не достиг в бренной жизни ничего,
Да, он знает правила приличья, к богатству у него полное безразличье, его манит женское обличье
В цветастом платке, он бы к ней вышел налегке в одном исподнем белье
В сорокаградусный мороз, хотя на скитальц1а внешне похож, но наяву
Он всегда любил только свою красавицу-жену! Он бросил взгляд на Об - реку,
Там на другом берегу он вместе с ней ловил огромную плотву, теперь сидит на облучке
В тоненьком, протёртом до дыр свитере, под холодным проливным дождём,
Прикрывшись пиджаком, будто старомодным плащом! От неба не дано ему ждать добра,
Вместо люди в душе осталась серая пыль и чёрная зола, пора разочарования быстро прошла,
Её остатки смыла со стареющего лица крупная слеза, ей подсобила дождевая вода!
Вечный бродяга имел когда-то бумагу, огромную паспортину ему выдал статный мужчина, 
Согласно положению и чину не  смог найти вескую причину, чтобы взять и в паспортине 
Отказать тому, кто пережил холод, дождь, голод и пургу! Он к мудрости неба взывал,
Больше времени молчал, и чужие долги никогда не считал,
Устал после дальней дороги, озябли руки и ноги,
Багряным румянцем покрылись впалые щёки,
Жизненные уроки на пользу пошли, впереди – не видно ни зги!
Его в кабаке до утренней зари ждали местные мужики, но он был порабощён
Страждущей мечтой о доле непростой, он с тоской расставался с молодой женой,
Потом ушёл с головой в кратковременный запой, потом топнул ногой, больной и хромой
Запряг в старую кибитку тройку вороных коней, чтобы ехать к суженой своей,
Пересилить себя до конца так и не смог, его мозг стал от пьянства мягким, как воск,
Хотя и он не утратил прежний лоск! Холод обжигал глаза до слёз,
Через привольную реку начал выдвигаться обоз, трудно одному человеку
Через её торосы с кибиткой пройти, неисповедимы Господние пути!
Всех нас жизнь напрягает, одних судьба адом пугает, другим рай обещает,
Но душа нищает, хотя не полагает, что следы потерянной любви можно вновь найти!
Господи, помоги на многотрудном пути! Где-то близко в душе прогнулись от мыслей
Те славные времена, когда его надежда и опора взирали на ямщика без укора!
Он снова вспомнил усладу и раздоры, полыхающую страсть в тени девственного бора,
И приговора прокурора, следы от былой любви замела сибирская позёмка,
Рвётся там, где тонко, от женского крика едва не лопнули ушные перепонки,
Бытовая ссора стала причиной неприятного разговора у покосившегося соседского забора,
Сосед ему нагрубил, а рок в тот миг не пощадил, молодой мужик ударил из последних сил.
Соседу – кирдык! Повреждён массивный кадык, сосед не дышит, а шипит, запал огромный язык,
Из-за какой-то ерунды удар под дых позволил отключить злобного соседа, жлоба и людоеда,
Но прокурор был неумолим, чтобы неповадно было другим, он провозгласил с Олимпа власти,
Что избавит общество от злобы разной масти, пусть розни и напасти плетут свои интриги,
Он в лагере читал книги, работал до седьмого пота, на свободу охота так,
 Что любой простак согласен на тяжелейший шаг, только бы исчез весь кавардак судьбы
 С твоей собственной тропы! Годы прошли в неравной борьбе, в огне и дерьме,
Ничего себе – всё людям, по закону местного правосудья, прижав руки к хилым грудям,
Старик не захотел вспоминать о лагерных буднях натощак, от прошлого не скрыться,
Оно в любой момент может  из памяти всплыть, ухватившись двумя руками за тончайшую нить,
Чтобы по душам с бывшим бродягой поговорить! Карта бита – нечем крыть! Никто не забыт,
Ничто не забыто, всё – шито и крыто, лошади жадно пьют воду из степного арыка, душа мечется,
Её боль ничем не лечится, ошибаясь и в придорожных кустах и листьях кувыркаясь,
Память продолжает в сомнениях копаться, пожилому мужчине нечего бояться,
Он желает бывшей жене в своей преданности признаться,
Хотя не желает на вторых ролях вновь оказаться!
Лик его бледен, он – немощен и беден, цвет утренней зари
Засел внутри богатырской груди. Сердце манят мольбы и надежды,
Хотя грудная клетка тесна для дурака и невежды! Старик тот страха не ведал,
Он жену свою ни разу не предал, был неловкий случай, судьба его измучила
Своими наставлениями, зажав нательный крест в груди, он надел огромный тулуп,
И отправился в безвестный путь! В голову лез разный вздор, он, лёжа в санях,
Слышал странный разговор, чист его взор, над головой бесконечный простор,
Перед ним изо льда коридор, он проскочил на тройке гнедых в кратчайший миг,
И сразу застыл: перед ним бывшая жена стоит в старомодном пуховом платке,
А рядом с ней молодой парнишке в офицерском галифе!  Водной строфе не передать,
Что и как? он просто был обязан любимой женщине сказать, что очень рад,
Что её глаза прежней страстью горят, и передал ей модный халат,
Он – не нищ, и не кастрат, сам в своей судьбе виноват, адский пламень не по нраву ему,
И потому он не желает больше искушать свою судьбу, скучно одному гореть в огне,
И быть прижатым любовью к треснувшей стене! Зачем о содеянном сожалеть ,
Бродяге надоело не жить, а терпеть словесный бред! Пока любовь существует,
Сердце по ней тоскует, и коль взаимна она, тогда муж и жена – одна Сатана!
Влюблённые души злодеи затравили на море и на суше, любовь не убили до конца,
На всё есть воля всесильного Творца, Ему одному принадлежат наши души и сердца!

г. Ржищев
4 июля 2022г.
17:50