Письмо городу, который потерян

                ***

Десять лет прошло. Что тебе десять лет? Для тебя - ничего. Для меня - слишком много. Такое ощущение, что мы поменялись душами, и теперь мне сотни лет, а ты как будто недавно возник. И у меня твоя сущность, но с внешними признаками меня самого, а у тебя – моя сущность, но с признаками города, основанного 760 лет назад. И ни ты, ни я не можем существовать долго таким образом. Ибо непременно кто-то разоблачит эту обманчивую видимость. Единственное, что можно было бы сделать, - это возвратить наши души друг другу. Но теперь это невозможно. Кроме того, вдруг мы не захотим возвращать души друг друга? «Теперь» невозможно. Это «теперь» - является ли оно синонимом «сейчас», «сегодня» или «ныне»? Или это такое «теперь», когда невозможно ничего, кроме смерти, и даже само «теперь» должно упасть с обрыва? Не для тебя, - ты продолжишь существовать; не для меня – наверно, и я продолжу; но для нас.. Невозможность возвращения. Ужас последнего свидания, когда ты и не знал, что оно последнее, и что это был ужас расставания. И «теперь» я не буду наступать на твою брусчатку, ведь это значило бы, - наступать себе на горло. И пусть трамвай поворачивает около елизаветинского костела, и едет по мне. И, конечно, стоит надеяться на вечную жизнь, в которой тебя еще можно встретить, - да, известная логика, - если невозможно встретиться при жизни, то тогда уж после смерти.. Впрочем, тогда и тебя и меня будет интересовать не наша встреча друг с другом, - а возможность встречи со Христом. А пока все твои двери закрыты, - для меня. И иначе может быть только во сне или в фантазии. Но ты редко мне снишься. Если соизволишь присниться. Комплекс изгнанника и так уже давно сопровождает меня, а «теперь».. Закрыть глаза и видеть тебя. Только тогда придется дать обет, что ты никогда эти глаза не откроешь. Но разве можно так жить? Жизнь и смерть кружат над нами, и где-то в небесах делят добычу. А мы «теперь» живем отдельно друг от друга, - неслитно, непревращенно, неразлучно. И словно забыли, что день гнева Его наступает, - сможем ли мы пережить это?