Людоед. роман. чать 1-я. гл. 34

34.

Тяжёлые двери карцера громко грохнули и открылись, впуская яркую полоску света в прохладное помещение камеры, больше похожей на вещевой шкаф.
-- Волков! На выход! Отмучался! – прогремел голос продольного конвоира.
Стас обернулся на звук и зажмурился от жгучей боли – настолько глаза впитали темноту «одиночки» за пятнадцать суток отбытия наказания. Выйдя на длинный коридор, он уткнулся в плотный строй из шести сотрудников СИЗО.
-- Представьтесь! – грубо распорядился тот же голос.
-- Волков Станислав Сергеевич, пятого-ноль-пятого-семьдесят пятого года рождения, статья сто пятьдесят восемь часть четыре, двести десять, части не помню. – убитым от долгого молчания голосом ответил Стас.
-- Жалобы на здоровье имеете? – бездушно поинтересовался голос фсиновца.
-- Нет, гражданин начальник. – горестно ухмыльнулся Стас – Премного благодарен за процедуры.
-- Сдаём робу, переодеваемся в личное и домой, в хату. – так же безлико прозвучала команда.
Ловкие руки обыскали каждый сантиметр тела, кто-то протянул личные вещи. Что-то происходило, но мозг отказывался воспринимать информацию – настолько была подавлена психика двухнедельным заточением в суровых условиях штрафного изолятора.
Стас переоделся и двинулся вслед за конвоиром. Пройдя лабиринтами коридоров и лестниц, оба оказались перед помещением «сборки» -- помещения, в котором собирают арестантов для транспортировки в суды, либо перед тем, как снова развести их по камерам.
Войдя внутрь, Стас хмуро огляделся. Несколько молодых азиатов тараторили о чём-то на своём родном языке, пять или шесть человек с понурыми взглядами, видимо прибыли из суда «со сроком в кармане», и им было не до разговоров. Накурено было до такой степени, что из глаз невольно покатились слёзы.
-- Здорово! Ты из какой хаты? – подскочил к Стасу горластый армянин.
-- С «кичи» я. – тихо ответил Стас и все присутствующие невольно заткнулись – Здравствуйте, люди.
С этими словами он прошёл к дальнему углу камеры и опустился на пол. Спину ломило, ноги гудели. По условиям содержания в карцере, с шести утра до десяти вечера заключённый мог только стоять, ходить или присесть на пол. Деревянные нары на целый день пристёгивались к стене и помещение камеры, пяти шагов в длину и полтора в ширину, становилось единственным свободным пространством, в котором нужно было как-то существовать. Даже пары дней порой хватало для того, чтобы сломать человека. Не нужно было бить или пытать, просто замкнутое пространство и всё – человек начинает превращаться сначала в дикого зверя, а потом уже и в бездушное животное, кому как повезёт. Выжить в таких условиях можно только при наличии серьёзной мотивации и развитых морально-волевых качествах.
-- Простите ради бога. Станислав? – вывел из состояния ступора чей-то заискивающий голос – Вы меня не узнаёте?
Стас сконцентрировал основательно подсевшее зрение и увидел лопоухого очкарика, сморщенное лицо которого напоминало карикатуру.
-- Богатый Вячеслав Богданович. – представился смешной человек, не переставая улыбаться – На Петровке тридцать восемь помните? Вы меня тогда, признаюсь, здорово выручили. Если бы не вы, я бы не знаю, как и выжил бы среди тех отморозков.
-- А-а-а! Банкир? – начал что-то припоминать Стас.
-- Ну, какой я вам банкир! – покраснел от смущения «смешарик» -- Хотя, как вам будет угодно. Вы помните, о чём мы с вами разговаривали в последнюю ночь нашей встречи? Хотя, я вижу, вам крепко досталось. Как принято здесь выражаться, пришлось страдануть?
-- Я помню тебя, странный человек. – слабы голосом ответил Стас. Конечно, одиночество выматывает и тянет к общению, но не до такой степени. Тем более, что рассказы ошалевшего от всего комплекса услуг на Петровке, бывшего сотрудника коммерческого банка, воспринимались, как бред сумасшедшего. Он то и дело шептал о каких-то спрятанных богатствах, которые в случае чего не должны достаться нехорошим людям – Ты всё такой же неугомонный! Как ты?
Лопоухий весельчак тут же помрачнел, но, так же улыбаясь, продолжил, правда уже скорбным тоном:
-- Ах, Станислав! Вот, с Матросской Тишины приехал, а точнее – привезли. За два месяца только хуже стало всё. Онкология прогрессирует и никакими деньгами этот процесс уже не остановить.
-- Чему же ты в таком случае улыбаешься постоянно? – удивился Стас.
-- Если я перестану улыбаться, то смерть поймёт, что Славик Богатый сломался! А так – с улыбкой её-заразу и встречу!
-- И что? Ничего нельзя решить? – сочувственно поинтересовался Стас – Ты же вроде у нас парень упакованный.
-- Я же говорил вам уже, что не выйду отсюда. – уже серьёзно продолжал Богатый – И это к сожалению не метафора! Но дело не в этом. Дайте мне ещё одну возможность рассказать вам в подробностях о сути моих проблем. Вы ведь, я знаю, не поверили мне тогда? А ведь если то, что лежит где нужно, достанется не тем людям, тогда и моя жертва окажется бессмысленной!
-- Почему ты хочешь рассказать об этом именно мне? – соглашаясь на уговоры чудака, спросил Стас.
-- Я видел ваши глаза. – философски изрёк старик – И я понял вас! Не смейтесь! В ваших глазах столько ума и боли, что вместить и пережить их может только по-настоящему светлая душа! Поймите же меня. Неужели вы не понимаете, что для меня каждый день может стать последним. Либо рак мня съест, как лобстера, либо те, кому моя тайна нужна, убьют!
-- Потише, ты! – осёк его Стас – Тут не нужно об этом!
-- Я вас понимаю. – согласно кивнул Богатый – Но как в таком случае мы сможем увидеться?
-- Ты в какой хате сидишь? – по-деловому бегло спросил Стас.
-- Шесть-ноль-один.
-- Это «спецы», там у вас заморозка полная и связи нет. – задумался Стас.
-- Это верно. – грустно вздохнул банкир
-- Ладно, старый. – немного подумав, серьёзно продолжил Стас – Завтра не обещаю, но на днях вытяну тебя на прогулочный дворик. Там и перетрём, чё по чём.
В глазах улыбающегося человека снова зажглись огоньки надежды.
-- Я буду ждать, Станислав! – в сердцах воскликнул он и тайком вытер накатившую слезинку.
Неожиданно дверь сборки открылась, впустив внутрь порцию относительно свежего воздуха, а сотрудник СИЗО крикнул:
-- На выход!
Хмурая, измотанная за день толпа арестантов двинулась по местам своего «проживания».
Уже приблизившись к двери, ведущей в его корпус, улыбающийся Славик Богатый обернулся и довольно бодро воскликнул:
-- Не падайте духом, Станислав! Жить нужно всегда!
Хмурый конвоир грубо толкнул его к входу в спец-блок и скоро всё стихло.
-- Чё это за дед? – спросил Стас у знакомого сотрудника.
-- Какой-то из серьёзных. – бесстрастно ответил ему тот – К нему на «спецы» частенько большие звёзды наведываются. А так, даже Лаша до него дотянуться не может.
-- И чё? Так сложно решить этот момент? – удивился Стас.
-- Практически никак. Я ж тебе говорю, если сам положенец зайти не может, что ещё тут думать то! – покраснел от напряжения конвоир.
-- Ну, а воздухом-то с ним подышать получится? – с наигранной наивностью в тоне спросил Стас.
-- А тебе зачем? – насторожился конвоир.
-- Да дед этот прикольный какой-то. Чем-то клоуна из цирка напоминает. – ухмыльнулся Стас – Так, поддержать хотел бедолагу. Хворый он.
-- А-а-а! – успокоился конвоир – Пару пачек «Парламента» и в путь!
-- И всего делов-то? – не поверил Стас.
-- Человек ты вроде ничего. – прямо ответил ему конвоир – А так чё? Все думают, что одни только генералы вопросы решать могут?
-- Услышал тебя, начальник. – устало согласился с ним Стас – Давай очуняю децл после кичи и порешаем. – а остановившись у двери своей камеры стукнул в неё ногой и громко крикнул – Два-один-один! Дома!