Спящие боги, гл. 58. Магическая реальность

МАГИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Многие люди, верящие в магию, считают, что магическая реальность – это некая дополнительная часть жизни. Но правда состоит в том, что магическая реальность не имеет никаких альтернатив, поскольку пронизывает всё и всех.
Ни люди, ни боги не могут выбрать реальность без магии, поскольку она будет надуманной и безжизненной. Мой добрый знакомый, доцент кафедры психологии, хорошо образованный и очень рационально мыслящий человек, рассказал мне о смутившем его случае. Он ехал в автобусе, а рядом с ним сидела женщина средних лет. Она заговорила с ним и по ходу беседы стала настойчиво угощать персиком. Чувствуя неловкость, мой знакомый съел персик, после чего у него наступило странное, безвольное состояние. Он с удивлением наблюдал, как его соседка, держа его за руку, уговорила его поехать куда-то вместе с ней. Внезапно название остановки, на которой он должен был выходить, вызвало в нём вспышку трезвости, и мой знакомый спасся бегством.
Продавщица в книжном магазине, учительница химии по образованию, рассказала о том, как однажды к ней в пустой магазин зашла женщина, внешность которой она абсолютно не помнит. Она помнит только, что та начала с ней говорить, а следующий момент, который она помнила – это то, как она, взяв выручку из кассы, шла отдавать её женщине «без лица». В этот самый момент в магазин кто-то вошёл и таинственная посетительница исчезла, не успев забрать деньги, а продавщица осталась растерянно стоять посреди магазина с пачкой купюр в руках.
Люди, рассказавшие эти истории, были смущены и несколько напуганы. Ведь магия «свалилась» на них, совершенно далёких от веры в неё людей. Если бы они знали, что вся жизнь, включая игру симфонического оркестра, пьяниц у пивного ларька и работу ради выплаты ссуд, – это игра магических сил, то они обратились бы к принципу: «Существование – это зеркало собственного ума» и поняли бы, что вся «сваливающаяся» на людей магия выходит не откуда-то из-за угла, а из склонностей их собственного ума, так же, как отражение лица возникает в зеркале не из кажущихся тёмных глубин, а из стоящего перед зеркалом человека.
Я говорил о напуганных людях, но едва ли не в худшем положении находятся те, кто рассчитывают сделать магию жизни «своей». Та частица магии, которая согласится прикидываться нашей, подобна по своей верности коту, готовому принимать подношения, одаривая раболепных служителей своим мурлыканьем, но имеющего свои, никак не связанные с «хозяевами» планы на будущее.
Распознание магической природы существования – необходимая часть духовного совершенствования. Зрелостью в этом совершенствовании будет понимание того, что желание обладать магией является нарциссической очарованностью собственным отражением.
Кора деревьев иногда пахнет вином. В особенности этот тонкий запах чувствуется в сени старых, сильных деревьев. Запахи – это язык трав и растений, вызывающий в уме существ состояния, полезные для духов места. Существа, попавшие под влияние слабых запахов, испытывают свою принадлежность месту и привязанность к нему в гораздо большей степени, чем те, кто находятся под влиянием сильных и откровенных запахов. Сильные запахи, например, запахи цветов, вызывают прилив жизненности. Слабые запахи вызывают прилив воспоминаний. Привязанность к месту может быть благой или неблагой. Будда, восхищённый тенью баньянового дерева, медитировал под ним и обрёл Пробуждение. Видения и соблазны, возникшие перед его внутренним взором, были тоже частью магии места, игрой отражений очарованного собой ума. Весь вопрос заключается в том, к чему направлен ум. Если он направлен к благу, магия реальности станет кораблём, на котором созерцатель пересечёт океан страданий. Если же ум не имеет чёткой благой направленности, магия реальности станет таинственным и пугающим лабиринтом.
Один из стариков, которого я возил на инвалидной коляске, всегда просил меня подъехать к кусту розмарина. Он срывал веточку и просто держал её в руке, даже не поднося к лицу. Вначале меня удивляло, что он не растирает листочки между пальцами, чтобы явственно ощутить запах. Но позже я понял, что его ум стремился не к увеличению силы чувств, а к странствию в мире воспоминаний.