Золотые сережки

Мальчик был худенький и не по годам серьезный. Таня подумала, что ему, наверно, лет семь. Девушка уже минут пять наблюдала за необычным посетителем, но не окликала его. Она смотрела на мальчика и представляла, что всего года через три ее Ванечке было бы столько же. Он пошел бы в первый класс, учился бы на «отлично», потому что Танин сын был очень смышленым и к тому же хорошо рисовал. Она бережно хранит свой портрет, который нарисовал Ванечка незадолго до… Таня почувствовала, как слезы опять накатываются на ее глаза и до боли сжала зубы. Она должна быть сильной, она обещала себе, хотя бы ради ее родителей, которые тоже очень тяжело перенесли гибель их маленького внука.
 А вот ее муж Саша, похоже, не очень горевал. Он нисколько не винил себя в происшедшем. Но Таня была другого мнения. Ведь, если бы муж не оставил трехлетнего сына одного на кухне, а сам не валялся в спальне с телефоном, забыв обо всем, Ванечка бы не подавился и не задохнулся. Саша даже не вспомнил о сыне, пока не пришла с работы Таня и не увидела лежащего на полу в прихожей бездыханного малыша. Видимо, он стоял у дверей с пряником в руках, ожидая возвращения любимой мамочки.
 Сразу после похорон, Саша заявил, что уходит от Тани. Оказывается, у него уже давно была любовница, с которой он и переписывался в тот вечер. Как Таня пережила все это, она и сама не понимает. Квартира, в которой они жили, принадлежала матери мужа, поэтому Таня собрала свои вещи и вернулась к своим родителям, в соседний городок. Чтобы совсем не раскиснуть, она сразу стала искать работу. И устроилась в ювелирный магазин недалеко от дома.
 Работа ей нравилась, спокойно, красиво.
 И люди, все разные. Кто-то покупает свадебные кольца, кто-то подарок родному человеку на юбилей, кто-то жене в знак извинения, а кто-то любовнице. Последних Таня не любила, особенно когда лоснящийся от жира и машущий пачкой денег мужчина, с самодовольной улыбкой хвастался, что у него молоденькая любовница, которую он, видите ли, разбаловал. Таким девушка не могла улыбаться даже дежурной улыбкой, за что уже не раз эти холеные ловеласы жаловались на нее Сергею Никитичу, директору магазина. Танино счастье, что он знал ее историю и жалел ее. А, может, и не только жалел. Замечала она уже не раз на себе долгий, задумчивый взгляд молодого начальника. Нет, не пошлый, наоборот, он словно… словно восхищался ею или даже был к ней неравнодушен. Таня не хотела и даже боялась думать об этом и старалась совсем на него не смотреть.
 В тот день покупателей было мало. Понедельник, к тому же на улице шел мелкий противный осенний дождь. И тут этот мальчик. Он зашел в магазин, громко, вежливо поздоровался и стал разглядывать золотые украшения. С его красной куртки, которая была ему явно мала, капала вода. Видимо, он пришел издалека, раз успел промокнуть. Таня подумала, что он, наверно, замерз, но у них в магазине было очень тепло, поэтому она и не стала торопить маленького посетителя. Просто с грустной улыбкой наблюдала за ним и вспоминала своего Ванечку.
- Тетенька, - наконец подошел к ней мальчик, - Я хочу купить сережки для моей мамы. Хоть самые маленькие. У нее никогда не было золотых сережек. Мама у меня очень красивая, только папка ей никогда не разрешал украшения одевать. Даже один раз побил ее, когда она глаза накрасила, он часто маму бил, и меня, - мальчик нахмурил брови, помолчал, а потом вдруг улыбнулся: - Но мама его выгнала! Она смелая у меня. Без папки так хорошо! – он опять нахмурился: - Вот только мама совсем перестала со мной играть. Я сначала на нее даже обижался, а потом случайно услышал, как она тете Марине говорила, что ее никто уже не сможет вылечить, - мальчик посмотрел на Таню полными слез глазами: - Получается, она болела, а я думал, что она меня не любит. Тетенька, а разве бывает такая болезнь, которую нельзя вылечить?
 Таня ничего не смогла ответить ребенку, она лишь пожала плечами. Мальчик поежился, словно от холода и тяжело вздохнул:
- Вот я и хочу купить маме сережки, она обрадуется и сразу выздоровеет. А деньги я уже давно собираю, я хотел себе игровую приставку купить. Этого же хватит? - и он достал из кармана пакетик с деньгами.
 Таня увидела несколько бумажных купюр разного достоинства и много монет. Девушка сразу поняла, что этого ни на что не хватит, но ничего не сказала. Она с самым серьезным видом пересчитала деньги и задумалась. Не могла она сказать ребенку, что его мама останется без подарка. Таня решительно достала из витрины небольшие золотые сережки и показала их маленькому покупателю:
- Вот такие подойдут? На них сегодня скидка, как раз твоих денег хватит.
Мальчик радостно закивал головой, не отрывая восхищенного взгляда от украшения. Когда Таня все оформила, он протянул руку и зажал сережки в кулачке:
- Спасибо! – прошептал он и пошел к выходу, но перед дверями остановился, обернулся и, со счастливой улыбкой, помахал: - До свидания! 
 Таня долго смотрела ему вслед, а потом достала свой кошелек, вытащила оттуда несколько купюр из полученной утром зарплаты и положила деньги в кассу. Она не видела, как из дверей подсобки на нее внимательно смотрел директор. 
 Утром на следующий день в магазин зашла очень худая молодая женщина. Она подошла к прилавку, терпеливо подождала, пока Таня отпустит покупателей, а потом виновато улыбнувшись, протянула ей те самые сережки:
- Вчера мой Дениска купил их у вас, - она вдруг поежилась, - Он, правда, их купил?
Таня кивнула, не отрывая взгляда от ее лица. Мама мальчика показалась ей знакомой. Она была очень бледная и сутулая, сразу было видно, что какая-то болезнь съедала ее. Но ее глаза, казавшиеся сейчас такими огромными, были явно знакомы Тане. И вдруг она вспомнила:
- Дорохова, это ты? Иринка?
Женщина удивленно застыла, но тут же слабо улыбнулась:
- Таня? Баранова? Сколько же лет мы не виделись? Вроде в одном городе живем, а надо же!
- Двенадцать, - ответила Татьяна, - Мы же в восьмом учились, когда мои родители квартиру в другом районе купили и меня в третью школу перевели. В восемнадцать я замуж вышла и уехала отсюда, вот и не встречались мы до сих пор. А сейчас я вернулась, с мужем развелась и вот, теперь опять с родителями живу, - Таня с грустью смотрела на подругу детства, - А за сережки ты не переживай, на них вчера была очень большая скидка, так что все нормально. Носи на здоровье.
 Ира радостно улыбнулась, даже румянец появился на ее впалых щеках:
- Спасибо, Танюшка, а я уж распереживалась, не украл ли их мой обормот? В последнее время я не очень смотрю за ним, приходится много по врачам мотаться. С мужем тоже развелась, думала, наконец-то, будем жить спокойно, сыном займусь, но, видно, не дано мне счастливой быть, - женщина тяжело вздохнула: - Прости, нагрузила тебя, пойду я.
 Ира убрала сережки в потертую сумочку и пошла к выходу. Уже взявшись за ручку двери, она на несколько секунд замерла, а потом вдруг обернулась и, словно набравшись смелости, быстро спросила:
- Тань, а ты можешь за моим Дениской присмотреть? По старой памяти? Мне нужно в больницу лечь, а у меня никого нет, ни родителей, ни подруг. Одного его не оставить, он у меня, конечно, самостоятельный, но ему же семь только, и в интернат его отдавать не хочется, он ранимый очень, его обидеть легко, - Ира с такой болью и надеждой смотрела на бывшую одноклассницу, что Таня только быстро закивала головой.
 Ирина торопливо, словно опасаясь, что подруга передумает, написала на листочке свой новый адрес и номер телефона, сказала, что она с сыном будут ждать Таню вечером в гости и быстро ушла.
После работы Татьяна позвонила родителям, чтобы не теряли ее, зашла в магазин, купила сладости к чаю и вскоре стучала в старенькую деревянную дверь на третьем этаже пятиэтажки в трех кварталах от магазина.
 Домой она вернулась поздно. И уснула в ту ночь только под утро. Таня вспоминала, как ужаснулась, в каких условиях живут Ира и Дениска. Квартира была чистой, но обстановка настолько бедной, что не верилось, что так можно жить в наше время. Пока мальчик уплетал вкусняшки, Ира рассказала, что муж ее был очень жестоким человеком, часто за всякие мелочи бил ее и сына, не разрешал ей работать, потому что ревновал ко всем подряд. Но и свою зарплату никогда ей не отдавал, покупал иногда продукты, но их совсем не хватало, а об одежде или ремонте, вообще, разговора не было, тем более, что квартира принадлежала Ире, она ей от бабушки досталась. Зато на себя денег не жалел, и на бутылку находил. А Ира втайне днем ходила по соседям, за копейки прибирала, готовила, так и покушать хоть немного, но приносила, и на одежду сыну наскребала. Купит, этикетки поотрывает, помнет, а мужу говорит, что кто-то отдал почти новое. А тот еще возмущался отборным матом, что могли бы и получше вещи отдать, жлобы. Как прожила Ира с таким чудовищем больше шести лет, и сама не понимает. Но, когда однажды он так сильно ударил сына, что Дениска потерял сознание, она вызвала Скорую и пригрозила мужу, что, если он не уберется с вещами из ее квартиры до приезда врачей, она расскажет им правду и его посадят.
 Мигом, ведь, собрался! С Дениской все обошлось, а Ира на следующий же день заявление на развод подала, вскоре и работу подыскала. Обрадовались они, что жить будут теперь счастливо, но через полгода со страшными головными болями ей пришлось обратиться в больницу, где и узнала она, что не прошли бесследно побои мужа. Почти год уж она борется с болезнью, врачи лечение назначали, выписывали лекарства дорогущие. Но Ира их купить не могла, потому что сначала ей нужно было накормить и одеть сына, он слишком долго не видел нормальной жизни. Покупала какие-то другие, дешевые лекарства, но они не помогали. Вот и дошла ее болезнь до такой стадии, что врачи прямо заявили, жить Ирине осталось, может, неделю, а, может, год, как организм будет бороться. Единственное, что ей предложили, это лечь в больницу на пару недель, чтобы немного поддержать ее. Она хотела отказаться, не знала, с кем оставить Дениску, но вот, к счастью, встретила Таню.
  На следующий день, после работы, Татьяна пришла за мальчиком. Дениска уже собрал свои учебники и одежду в сумку и школьный рюкзак.
 Он серьезным тоном в десятый раз твердил своей маме:
- Слушай врачей. Если будешь хорошо лечиться, то обязательно выздоровеешь. Не пей холодную воду. Кушай хорошо. Тебе силы нужны.
 Таня смотрела, как Ирина, грустно улыбаясь, крепко обнимала сына и боялась заплакать, она не понимала, как так получается, что ребенок и мама должны потерять друг друга? Почему смерть забрала у нее ее Ванечку, а у Дениски пытается отнять его маму? В чем они виноваты?
- Теть Тань, Вы не бойтесь, я послушный, - сказал Дениска, когда они подходили к дому Татьяны, - И уроки сам делаю. И гладить даже умею, - он немного помолчал и вдруг громко добавил срывающимся голосом: - А мама выздоровеет, потому что она сережки мои одела. Вот!
Дениска стал жить с Таней и ее родителями. Мальчишка оказался очень добрым и не по годам хозяйственным. Вот только грустный он был, по маме очень скучал, хоть и возила его Татьяна в больницу каждый вечер после работы. Прошла неделя, становилось понятно, что Ирину не выпишут, ей с каждым днем становилось все хуже и хуже. И однажды ночью Тане позвонили из больницы и сказали, что Ире совсем плохо, что, если она хочет успеть попрощаться с подругой, ей нужно срочно приехать. Таня посмотрела на спящего Дениску, укрыла его потеплее и поехала в больницу.
- Я боюсь за сына, - тихо, сквозь слезы, прошептала Ира, когда увидела Таню, - Его же теперь отдадут в детский дом. Ты можешь его навещать там, хоть иногда? У него же больше никого нет.
- Я не брошу его, - твердо ответила ей Таня, стараясь не заплакать, - Не брошу, обещаю. Я не отдам его туда.
- Я знала, что ты настоящий друг. Возьми это, - девушка, едва подняв руку, показала на листок бумаги, лежавший на тумбочке рядом с ее кроватью, - Может, пригодится. Передай сыну, что я его очень люблю.
 Сказав это, Ира прикрыла глаза и затихла …
Дениска не плакал. Он сидел на стуле и смотрел в окно. Потом повернулся к Тане и тихо обреченно спросил:
- Теть Тань, а когда меня заберут? 
- Ну уж нет, - покачала головой Татьяна и присела около него на корточки, - Я такого мальчишку никому не отдам! Мне такой самой нужен! Ты хочешь остаться со мной?
Дениска быстро закивал, крепко обнял ее за шею и все же расплакался.
Таня взяла отпуск, организовала похороны Ирины, а потом она и Дениска начали делать ремонт в его квартире.
 В органах опеки Татьяне пошли навстречу, помогла бумага, которую ей оставила Ира. В ней было согласие на опеку ее сына, которое заверил главврач больницы. Дениска понемногу приходил в себя, он с удовольствием помогал Тане с ремонтом, намазывал обои клеем, подметал, выносил старые обои.
 Однажды, когда мальчик вышел из квартиры с пакетом мусора, в двери вошел высокий плотный мужчина. Он по-хозяйски прошел в квартиру и встал в дверях комнаты, опершись на косяк.
- Неплохо устроилась, дамочка, - проговорил он с пьяной усмешкой, - Что, решила квартиру Иркину себе хапнуть? Не получится! Моя квартира, поняла? И сын мой! Вот подам в суд, так его мне отдадут, со всем потрохами. А квартиру переоформлю, тогда можно будет и в детдом его спихнуть. Где пацан-то? – мужчина огляделся вокруг и увидел сына, который входил в двери квартиры: - Дениска, я соскучился, сынок, - плаксивым голосом проговорил мужчина, резко схватил за руку растерявшегося мальчика и захохотал: - Что, поверил, гаденыш? Стой, не дергайся, или забыл, как я вас с мамкой уважать меня учил?
Дениска перестал вырываться и стоял бледный, со слезами в испуганных глазах.
- Отпустите мальчика, - попросила мужчину Таня, - Зачем он Вам? Вы же его не любите.
- Конечно, не люблю, - продолжал мерзко смеяться незваный гость, не отпуская Денискину руку, - Я и не спорю, я люблю, когда у меня квартирка есть. Моя. Так что гоните мне стоимость этих двух комнат или я отсужу пацана.
 Таня смотрела в, полные ужаса, глаза мальчика и не знала, что ей делать. Она была готова на все, только чтобы этот ужасный человек не забирал у нее Дениску, чтобы оставил их в покое. Но тут мужчина вдруг вскрикнул, отпустил сына и скривился от боли, потому что кто-то крепко заломил ему за спину его вторую руку.
- Танюш, вызови-ка полицию, - раздался из-за спины горе-папаши спокойный голос Сергея Никитича, - Думаю, они не похвалят этого наглеца за такой шантаж, а уж ребенка ему точно никто не доверит.
 После того, как полицейские увели в наручниках Денискиного папу, Таня, наконец, спросила у своего начальника:
- Как Вы здесь оказались?
- Мне рассказали, что случилось с твоей подругой и про мальчика тоже. Я испугался, что ты уволишься. А я не могу так просто отпустить тебя. Я эти две недели никого не слышу, не вижу. Я спать перестал. Таня, я не могу жить без тебя, я тебя люблю, - Сергей Никитич покраснел от смущения, а потом вдруг резко посмотрел Татьяне прямо в глаза: - Выходи за меня замуж. Вместе с Дениской твоим.
 Мальчик, который стоял, обняв Таню за пояс, поднял на нее голову и, кивнув, очень серьезно сказал:
- А я вот от такого папки не отказался бы. Такой и сам не обидит, и от других защитит. Может, согласимся?
 Таня крепко сжала губы, хрюкнула и, не удержавшись, громко расхохоталась, а вслед за ней и Дениска с Сергеем Никитичем.
 В комнате, среди нарезанных обоев стояли, обнявшись, мужчина в строгом, элегантном пальто, девушка, в испачканной клеем домашней одежде и мальчик с грустными глазами, в которых вдруг загорелся огонек надежды на счастливую жизнь. Они уже не смеялись, просто крепко держали друг друга в объятьях, словно боялись, что неведомая сила может их разлучить. А за стенами этого огромного дома другие люди ужинали, смотрели телевизор, читали, разговаривали. Кто-то был счастлив, кто-то грустил и у каждого из них была своя дорога. А, вот, какой она будет, ровной, гладкой или в ухабах, длинной или короткой, никто не узнает, пока не пройдет ее до самого конца…