Когда не до смеха

   Как-то промозглой осенью после какого-то турнира я возвращался домой вечерним поездом Москва – Рига. Пользуясь случаем решил навестить мать и сошёл в Режице. Пробыл у неё совсем недолго, всего-то несколько часов, до следующего ночного поезда. Этих нескольких часов хватило для того, чтобы мама загрузила мой чемодан продуктами. Возражать было бесполезно: мамы всегда так делают, когда их навещают непутёвые дети.

   Если честно, то я и не возражал: в Латвии, как и во многих местах нашей родины, несмотря на заверения партии, что не за горами коммунизм, и наступает время «изобилия», стали исчезать прежде вполне обычные продукты питания. При этом колхозы и совхозы исправно отчитывались о выполнении и перевыполнении грандиозных планов. Так однажды знаменитый на всю страну Герой Социалистического Труда, свинарь совхоза «Катениеки» Антон Бартулис обязался откормить 3000 поросят, а откормил аж 4015.  Но факт есть факт, несмотря на небывалые успехи, куда-то исчез не только знаменитый латвийский бекон, но и обыкновенное мясо, сметана, масло, яйца и даже колбаса, про которую злые языки говорили, что в ней нет мяса, и она делается из бумаги, так как совсем не подвержена порче.
 
   После исчезновения свинины с прилавков латгальцы порой задавали друг дружке вопрос:

- У какого животного самая длинная шея? - и с хитринкой в глазах ждали ответа.
 
- Самая длинная шея у свиньи, -  обычно находил уже всем известный ответ приятель.
 
- С чего ты так решил?

- Копыта здесь, а голова в Риге, - шутливо отвечал несознательный товарищ, и все смеялись, так как копыт в магазине хватало всем.

   А сознательные товарищи, хорошо осведомлённые о планах партии и правительства сообщали на него куда следует: в те годы бытовало мнение, что лучшее блюдо для латыша – другой латыш.  Соответствующие органы в таких случаях применяли меры. Нет, совсем не такие, какие применили бы во времена товарища Сталина: как-никак во дворе стояла затеянная ещё во времена Хрущёва «оттепель», а времена Андропова ещё не наступили.

   Однако с несознательными велись индивидуальные профилактические беседы, а в трудовых коллективах проводились лекции по международному положению в рабочее время. Сознательность народа сразу повышалась, и вопрос, а куда подевалась туша, обычно никто уже и не задавал. В разное время, в зависимости от международной обстановки, некоторые полагали, что Латвия мясом туш кормит Ленинград, другие поговаривали, что свинину отправляют нашим африканским друзьям из социалистического лагеря.

   Впрочем, всё это было для меня и не важно. Важно было то, что мама умудрялась как-то доставать продукты, ставшие уже деликатесами, потом опустошала свой холодильник и всегда щедро делилась продуктами со мной. Этот раз не стал исключением, и я едва дотащил до вокзала свой тяжёлый чемодан, груженый банками с вареньем и разными вкусностями.

   Когда я забрался в обшарпанный ночной вагон, мне в ноздри пахнуло теплом, ароматами гальюнов и прелых носков далеко не первой свежести, так как кто-то сидел, а некоторые и возлежали на нижних полках, сняв обувь. Я устроился возле окошка на боковое сиденье в середине вагона и тихо дремал.

   Поезд оказался совсем не скорым, и останавливался на всех станциях. После очередной остановки то ли в Вилянах, то ли в Вараклянах, народу в вагоне оставалось совсем мало. Тогда-то и зашёл в вагон мужчина, который осторожно нёс огромную сетчатую авоську, наполненную дефицитом – куриными яйцами. Яйца явно были не из магазина, так как были белыми и крупными.
 
   Мужчина аккуратно поставил авоську на нижнюю полку, снял туфли и прилёг, осторожно прижимая пятками сельскохозяйственную продукцию, чтобы яйца не скатились. Через какое-то время он потерял бдительность и захрапел. Храп на меня не действует, и я особо не переживал.

   Ближе к Риге народ на остановках стал прибывать, и вскоре были заполнены все сидячие места, а спящему мужику хоть бы хны: лежит себе и спит. Это не понравилось другому пассажиру приятной интеллигентной наружности, которому уже не хватило места. Какое-то время он постоял возле спящего человека, затем безуспешно попытался его разбудить, но не тут-то было!

   Как известно, в ногах правды нет, и интеллигент вскоре не выдержал. Он скинул ноги спящего мужика и хотел мягко притулиться на освободившееся место. Но приткнуться  осторожно ему не удалось: поезд налетел на стык, вагон качнуло, и интеллигент сел прямо на авоську с яйцами.

   Я как раз смотрел в эту сторону, и это надо было видеть: из-под попы оторопевшего интеллигента вылетел целый фейерверк желтков и со звуками «Плюх –плях – плюк» падал на пол, а слизь белков потекла из-под клетчатых отутюженных брюк. Чтобы не пачкаться все соседи враз покинули купе, а интеллигент сразу даже и не понял, что случилось, оторопел и продолжал сидеть на раздавленной авоське.

   Совсем иное дело пассажир, чьи ноги были скинуты, который враз лишился как спокойного сна, так и авоськи с дефицитными яйцами. С возмущённым рёвом он вскочил и попытался ударить интеллигента по лицу, но поскользнулся на желтках раздавленных яиц и стал падать. Пришла очередь действовать и интеллигенту. Он встал и попытался удержать мужика, но тоже поскользнулся, и они вместе упали в проход, где стали бороться и наносить друг другу удары.

   Их действия заинтересовали пассажиров, но никто и не пытался их разнять или помочь подняться, все с интересом ждали чем кончится потасовка. Так они и кувыркались какое-то время в яичной смеси, взбивая её в гоголь-моголь.

   Необычность и нелепость происходящего поначалу вызвало улыбки, а потом и приступ смеха у всех, кто наблюдал эту сцену. И тогда, продолжая драться и валяться, взмолился мужик, у которого случился убыток:
 
   «Люди, что вы смеётесь? Он же мне не только яйца разбил, он же меня убить хочет!»

   И тут уже не выдержали все, вагон сотрясало от неудержимого хохота, от смеха и у меня потекли слёзы.

   Я не заметил как интеллигент умудрился извиниться и предложить мир, но оба чудика, перемазанные яичной смесью, имея жалкий вид, но умерив порывы злости, уселись рядышком и стали мирно обсуждать событие. Я прислушался и узнал, что в авоське было раздавлено 500 единиц диетического продукта. И теперь знаю, как выглядит такое количество яиц в авоське.
 
   Всему приходит конец. Пришёл конец и нашему путешествию. Пассажиры двинулись к выходу, разнося по проходу следы случившейся катастрофы. Я подождал самых неторопливых, взял свой тяжёлый чемодан и хотел выйти.  И это, скажу я вам, оказалось не просто, так как было очень скользко. Ощущения совершенно не такие как на льду. Лёд – он твёрдый. А здесь всё было зыбко, словно тверди пола не существовало совсем. Чтобы не упасть, пришлось цепляться одной рукой за стену.



Начало:
http://proza.ru/2022/06/26/230

Продолжение следует: