Солдаты империи Глава 18

Ближе к полуночи произошло то, о чём Сергей Рязанцев даже не смел подумать. Чтобы обезопасить ночью подходы к складу, восставшие военнопленные организовали по его периметру несколько импровизированных постов.
- Нужно как можно раньше засечь движение «духов» в нашу сторону, - рассуждал Герман Кирюшкин. - Если решаться наступать в темноте!
Они сменили Сабурова и Зверковича. Соседний с ними пост занял Иван Белекчи и Виктор Духовченко. Сергей ещё удивился количеству боеприпасов, которые те несли с собой на дежурство.
- Патроны лишними не бывают… - ответил молдаванин на его вопрос.
Соседи на глазах Рязанцева перебрались в ложбину, устроили там круговую оборону. Внезапно около двенадцати часов ночи они стали вести беспорядочную стрельбу по кругу.
- Стреляют во всех направлениях, - злился на них Герман, - в том числе по нам.
Вёлся плотный огонь и им пришлось около часа лежать лицом в грязи, не имея возможности даже поднять голову.
- С ума они сошли, что ли? - матерился Сергей.
Он дополз до ложбины на расстояние броска гранаты и крикнул:
- Иван, это Рязанцев!
Никакие крики не остановили стрельбу. Казалось, у них никогда не кончатся патроны. И только после угрозы Сергей, что бросит гранату, стрельба стихла.
- Что у вас случилось? - спросил он, свалившись в природную яму, оборудованную в огневую точку.
Было не до маскировки, и Рязанцев включил найденный на складе фонарик, работавший от интенсивного сжатия ладони. Зрелище, при подсветке было сюрреалистическим.
- Белекчи представляет реальное воплощение ужаса… - отпрянул он.
Сергей увидел его перекошенный рот. Раскалившиеся стволы автоматов, из которых Иван выпустил не один ящик боеприпасов.
- В чём дело?! - тормошил его Рязанцев.
- Я боялся, - стуча зубами, словно от холода, ответил Белекчи. - Витю убили, я остался один… Мне было страшно!
Воспользовавшись тем, что боевики напоролись на противопехотные мины, установленные Васильевым, и временно остановили обстрел, Сергей оттащил его к складу.
- Но там Ивану стало только хуже... - оценил Рязанцев. - Он впал в ступор и будто сошёл с ума.
Не понимал вопросов, лишь крутил головой, совсем, как смертельно испуганный конь. Ближе к утру, когда все товарищи были заняты отражением очередной атаки душманов, он просто вышел из здания и поймал грудью целую россыпь свинца.

Ликёр
Егор Рязанцев прослужил целый год у немцев, прежде чем ему выпала возможность перейти линию немецко-советского фронта. Капитан Бёрш обожал яичный ликёр, который готовил ему денщик Карл. На него шло огромное количество свежих яиц. Однажды денщик сказал Рязанцеву:
- Капитану нужен ликёр. Раздобудь хоть сотню яиц.
- Где ж их взять? Ни у кого из местных не осталось ни кур, ни петухов…
- Позарез нужны яйца, - заявил он. - Забирай подводу и обследуй сёла. 
Рота снабжала танковую дивизию СС «Великая Германия» горючим. Был склад бензина, в отгороженной зоне находилось более пятисот канистр, их охранял часовой. Пообещав два десятка яиц, Егор попросил у него три канистры бензина, погрузил их на подводу и отправился с возничим по окрестностям. В первом селе он сказал босоногой девчонке:
- А ну, беги по хатам и скажи, что бензин приехал. За литр пять яиц. 
Шустрая девчонка подхватила компанию ребятишек, через минут десять у их подводы стояла очередь с бачками, вёдрами, бутылями. Украинский возница спросил, почему крестьянам так нужен бензин.
- Жители, насыпав в бензин соли, - ответил он, - наливают его в лампы.
Они вернулись с двумя сотнями свежих яиц. Карл был в восторге:
- Где ты раздобыл такое богатство? 
Он не раскрыл секрет, надеясь снабжать капитана Бёрша дефицитными яйцами. Часовому Рязанцев отдал обещанные яйца и заручился его расположением на будущее. Каждую неделю они ездили за ними.
- Поехали в село Стаханово, - предложил он. - Там много яиц.
Проходя мимо хаты, они услышали громкий разговор. Егор подобрался ближе и увидел во дворе распряженную телегу, доносились пьяные голоса.
- Это полицаи гуляют… - понял он, заглянув вовнутрь.
Трое за столом пили мутный деревенский самогон, закусывая его салом, квашеной капустой и солёными огурцами, отпуская скабрёзные шутки в адрес красивой девушки, стоящей у печи, со связанными руками.
- Что, комиссарская подстилка, закончился ваша власть! - произнёс толстомордый полицай. - Теперь на нашей улице праздник наступил! Всё ваше комуняцкое племя буду выжигать калёным железом! 
Полицаи были уверены в безопасности и не выставили часового. Они находились в глубоком тылу, а с партизанами не приходилось встречаться.
- Слышь, Микола, а девка неплоха, - заговорил рябой полицай, во всю щеку которого тянулся шрам. - Жалко, если такое добро пропадёт… 
Губошлёп подошёл к испуганной девушке, схватил её рукой за подбородок, и, не давая отвернуть лицо, произнёс:
- Полюбишь меня, молодка, последний раз в своей жизни?!
Девушка не могла ответить мучителю и плюнула ему в лицо.
- Сука! - губошлеп наотмашь ударил её.
Рязанцев ворвался в комнату и, схватив винтовку полицаев, крикнул им:
- Руки вверх! Вы двое отошли к печи, а ты губошлёп собери все оружие и сложи его к лавке, и учтите мне терять нечего… 
Полицаи отошли к печи, один с красной от выпитого самогона рожей, трясущимися руками, сложил винтовки, подсумки с патронами и гранатами.
- Теперь толстомордый, развяжи девушку и все встаньте в угол, - скомандовал он. - Дергаться даже не думайте! 
Полицай развязал девушку, и она, взяв со стола винтовку, ударила прикладом губошлёпа в бок, отчего он, тонко взвизгнув, упал в угол и закрыл голову руками. Их связали и оставили в избе, а сами уехали.
- Что же нам теперь делать? - нудил «Пикколо».
Рязанцев тоже понимал, что обратной дороги в роту для них нет, полицаи наверняка пожалуются на него гитлеровцам, поэтому сказал:
- Я двинусь к нашим через линию фронта.
- А я связная партизан, - призналась девушка, - и знаю, как их найти…
- Тогда я с тобой! - обрадовался украинец.
Они на телеге поехали в лес, а Егор двинулся к линии фронта. Накануне он раздобыл документы и форму умершего от ран пленного лейтенанта Красной Армии по фамилии Жуков. Ему невероятно повезло, через некоторое время Рязанцев благополучно перебрался через дырявый фронт и прибился к воинской части, шедшей в тыл на переформирование.
- Возьмите с собой, - попросил он раненого в руку капитана. - От моего полка ничего не осталось...
- Присоединяйся, всё равно нас по разным частям разбросают.
Его документы не вызвали подозрений и следующие полгода Рязанцев провёл в тыловой части, обучая новобранцев. В начале 1943 года их дивизию перебросили под Сталинград.
- Главные сражения там закончились, - знал он по газетам.
Зима выдалась невероятно морозной, температура достигала минус сорок градусов. Поэтому солдаты вермахта добровольно сдавались в плен, где их ждали пункты обогрева в виде землянок и кружка горячей воды.
- Даже смерть стала для него обыденностью и не вызывает уже эмоций… - прибыв на передовую, Егор увидел, что возле проезжей части рядом с сугробом стоял немецкий пленный.
На расстоянии десяти шагов советский офицер периодически стрелял в него из пистолета, но не попадал. Рязанцев не сдержался и крикнул:
- Эй, что случилось? Что здесь происходит?
- Всё в порядке, - с ухмылкой ответил он. - Сослуживцы подарили немецкий пистолет «Вальтер», вот практикуюсь! Правда, как видишь, всё впустую, видимо это оружие в своих не попадает… 
Лейтенант оцепенел от происходящего, на него волной нашла ярость:
- Как мерзавец с погонами советского офицера просто для развлечения решил опробовать оружие на пленном, который еле держится на ногах. Стрелять не во время сражения, и использовать живого человека как игрушку просто, потому что рядом не оказалось пустой бутылки или банки?!
Немец стоял неподвижно. Казалось, что он хотел быстрее расстаться с жизнью, чтобы закончился страх и невероятный холод. Одежда пленного превратилась в грязные лоскутья, обмотанные вокруг тела. На лице отсутствовали всякие эмоции, ни страха, ни боли, ни мольбы о пощаде. Только губы непрерывно двигались, что-то беззвучно шепча.
- Он смирился с данной участью, и ждёт конца жизни, - догадался Егор.
Когда он увидел, что на офицерском кителе стрелка была отметка интендантской службы он не смог сдержать ярости, а в голове пронеслось:
- Ах ты, мерзавец, какое ты право имеешь, так цинично бесчеловечно относиться к чужой судьбе и жизни, если ты не знаешь им цену!
Собравшись с мыслями, лейтенант тихо, но чётко произнёс:
- Отдай сюда оружие!
- Ну, если так хочешь, попробуй пострелять, может у тебя получиться попасть, - офицер отдал ему трофейное оружие.
Рязанцев схватил пистолет и отшвырнул его. Волна гнева обрушилась на палача, ему досталась оплеуха такой силы, что упал в снег навзничь.
- Гад! - прошипел Егор.
На несколько минут в воздухе повисла гробовая тишина, казалось, что даже природа замолчала. Молчание нарушил шум мотора, который судя по звуку, быстро приближался к месту происшествия. 
- Командир дивизии полковник Кашлаков… - от звука, работающего на высоких оборотах мотора, сердце Рязанцева сжали ледяные тиски.
Он понимал, что его действия тянут на трибунал. Лейтенант не боялся штрафных санкций, но трибунал был больше чем просто наказанием, это было унижение, позор и тёмное пятно в биографии. 
- И там точно раскопают, что я не Жуков… - пока он раздумывал над происходящим, машина подъехала к месту событий и остановилась.
Перед Егором возник командир дивизии в окружении вооружённой охраны с автоматами. Громом разразился голос полковника:
- Доложить, что здесь произошло!
Суровый усталый вид, и раздражённый тон не предвещал положительного завершения истории. Рязанцев не смог выдавить и слова, зато тыловик оправился в присутствии командира и резво произнёс:
- Товарищ полковник, я нациста хотел кончить, а этот стал на защиту! И из-за кого на советского военнослужащего напал?! Из-за немецкой крысы?! 
Егор молчал. Полковник бросил на него пристальный взгляд и спросил:
- Сколько ударов ты ему нанёс?
- Товарищ командир, один удар…
- Недостаточно, товарищ! Нужно было хорошенько показать молокососу, что такое настоящее сражение и честь.  Отведите немецкого пленного в пункт эвакуации.
Пленный стал приходить в себя, взгляд не был пустым. Из землянки вышла медсестра, чтобы увести пленного. Немец предпринял попытку что-то сказать, но получалось только шёпотом. Она спросила Егора:
- Что он бормочет?
- То же, что и все, кто попадает в плен… - ответил он. - Оказавшись здесь, они все задаются вопросом, для чего мы убиваем друг друга.