Лягушки

Вовка не любил лягушек. Он их ненавидел. Не переваривал. Брезговал ими.
- Чего удивительного-то? Ну, посмотрите вы на них! – говорил Вовка всем, кто нормально к этим земноводным относился. – Уродины ужасные! Пучеглазые, рот до ушей, брюхо грязно-белое, кожа в бородавках. А горло! Тьфу! А лапы! Да ещё язык, говорят, длиннющий! Ненавижу! Гадость!
- Да, ты их боишься просто! – смеялись над Вовкой мальчишки.
- Идите вы к чёрту! Ничего я их не боюсь! Съедят они меня что ли? Ненавижу их просто, - защищался от нападок парнишка.
- А ты никогда не думал, что ты, может быть, лягушкам и жабам тоже не нравишься? Может, в их глазах ты тоже противный и ужасный? – спрашивали Вовку.
- Выдумали тоже! – отмахивался Вовка. – У этих тварей мозгов-то нету. Думать нечем!
- Но ведь лягушки и жабы полезные! – не сдавались Вовкины товарищи.
- Пусть полезные! Но противные! Ненавижу! Пусть пользу где-нибудь подальше от меня приносят, - заявлял мальчишка.
Но лягушки жили в пруду, на берегу которого стоял Вовкин родной дом. И этот пруд был их родным «домом». А жабы… Жабы жили везде: во дворе, в огороде, в картофельной яме и подполе, даже в бане, даже дома. Родные знали отношение Вовки к жабам, поэтому и не пробовали просить его спрыгнуть в подпол за картошкой или за вкуснющим компотом. Компот, конечно, Вовка очень любил, но жабы… Они ведь там, в подполе, прыгают. «Если хоть одна из них прыгнет мне на ногу, я умру от разрыва сердца», - так думал Вовка. «Значит, я их всё-таки боюсь, - размышлял он. – Но ведь не съедят они меня, в самом деле. Они ведь небольшие, а я вон какой! Нет, умру сразу, как только одна из них в мою сторону двинет».
По вечерам, засыпая, он слушал лягушачий хор и снова возмущался: «Вот дерут глотки! Дурищи! Хоть бы цапли вас сожрали!» Но цапель в этом году было что-то мало: наверное, весной помёрзли. Раньше-то их в округе полно было, так что лягушки не особенно-то пели – прятались от хитрых птиц.
Вовка даже в баню стал бегом ходить.
- И не помылся вовсе, - возмущалась Вовкина мама. – Сухой пришёл. В бане-то как хорошо! И дух лёгкий, и веничек ласковый! Опять что ль глазастую подружку увидел? Махни на неё веничком, она и ускачет!
« Эх, вы! – думал про себя Вовка. – Разве я веником не махал? Я и водой плескался в них: и холодной, и даже горячей. Не бояться они ничего! Скачут и скачут. А я так мыться не могу: всё оглядываюсь и оглядываюсь. Никакого удовольствия от такой бани. Зимой попарюсь, когда эти жабы впадут в этот, как его, а-на-би-оз. Вот! Я жаб могу терпеть, когда они в анабиозе. Малоподвижны когда, короче».
Однажды с Вовкой произошёл случай, укрепивший его ненависть к земноводным. Ночью Вовка встал попить водички и случайно наступил на вылезшую из подпола погулять по дому небольшую жабу. Даже и не на неё, а только на её лапку. Жаба, не ожидавшая ничего подобного, перепугалась, решила скакнуть подальше от человека, но, оказавшись прищемлённой к полу, только растянулась вдоль ноги мальчика. Если бы мог, Вовка заорал бы во всю глотку. Но ужас его был так велик, что звуки застряли где-то далеко в горле, а мальчик одним махом влетел в кухню и вскочил на табурет. Потом он глянул на свою ногу: может, ляга к ноге прицепилась? Конечно же, никакой ляги там не было, но мальчик, кое-как осмелев, схватил тряпку, намочил её и стал с ожесточением тереть свою ногу. Слёзы, как град, катились из Вовкиных глаз. Он утирал их кулаком, а они ручейками бежали по мальчишечьим щекам. Вовка шумно хлюпнул носом и увидел в дверном проёме свою маму.
- Вовка! Ты чего плачешь? Болит что-нибудь? – спросила мама сына.
Вовка отрицательно помотал головой, продолжая плакать и ожесточённо тереть ногу.
- Что случилось-то, Вовка? – встревожилась мама.
И Вовка не выдержал.
- Ну, почему они и тут живут? Я же к ним не лезу! Я на жабу наступил! Она холо-о-о-дная! Противная! Липкая!
- Успокойся, глупый! Ничего страшного не произошло. Но ты должен над собой работать: попытаться терпеливо жить с жабами этими. Над тобой смеяться будут! Ты же мужчина! Солдат будущий!
- Солдаты с жабами не общаются! И ничего я не должен! Это они не должны тут скакать: это наш дом! – никак не мог успокоиться мальчик.
Однажды Вовкин папка решил убрать с полянки у сада небольшую копёшку старого-престарого сена. Он брал сено по небольшому навильничку и относил в сторону, собираясь сжечь. Вовка был тут же, помогая отцу следить за костром. Вдруг Вовка увидел  трёх разных по размеру жаб, которые жили под копной, а теперь покой их был нарушен. Они беспокойно прыгали там, где недавно было их гнездо. Вовка, не долго думая, схватил вилы и, подцепив оставшееся сенцо вместе с лягушками, понёс навильник к костру. Одна лягушка сорвалась и, упав, ускакала в траву, две другие последовали в костёр, который к этому моменту уже затухал и только дымился.
- Вот! Гадины! Получайте! Жарьтесь на костерке! Замучили вы меня! – в злобе приговаривал Вовка.
Словно сделав какое-то большое дело, мальчишка устало присел на бревно, лежащее неподалёку. У него было такое ощущение, что он расправился с жабами всего мира, и теперь ему будет спокойно.
Вдруг взгляд Вовки упал на то место, где когда-то было сено и где жила семейка жаб. Там по кругу скакала не попавшая в костёр жаба. Средняя по размеру. «Это глава семейства спасся»,- с раздражением подумал Вовка. А лягушка прыгала и прыгала по кругу, там, где не было никакой травы, там, где её хорошо было видно. Казалось, лягушку совсем не беспокоила собственная безопасность. Она искала свою семью. Лягушка то прыгала, то останавливалась, словно прислушиваясь к чему-то, то приподнималась на передних лапках в надежде увидеть своих. Она произносила какие-то гортанные звуки. Тщетно! Никто не откликался, никого не было видно. Лягушка беспокойно заметалась снова по кругу и решительно направилась в сторону костра. «Переживает! Семью ищет! Вот тебе и безмозглые твари! – осенило мальчика. - Это я безмозглый! Как фашист какой! Живых в огонь отправил! Дурак!»
- Стой, жаба! Сгоришь ведь! – Вовка отшвырнул ногой лягушку от костра. – Я сам!
И Вовка быстро стал разгребать тлеющее сено. Очень скоро он увидел большую жабу, мёртвую, вытянувшую ставшие длинными и бессильными лапы.
- Убил! – закричал Вовка и стал ещё быстрее разбрасывать сено.
И тут он увидел лягушонка. Он был живой, но двигался кое-как. Вовка поддел его палочкой и выбросил из костра в сторону спрятавшейся жабы.
- Я спас вашего детёныша! Жаба-жаба, прости меня. Я дурак. Вы умнее меня оказались! Вы друг о друге беспокоились, а я только о себе думал. Я, наверное, никогда не полюблю вас. Но трогать я вас не буду! Никогда! Обещаю!
- Ты, с кем это говоришь тут, сынок? – спросил отец Вовку.
- Ни с кем, пап! Просто я сейчас поумнел и повзрослел, - ответил мальчик.
-А-а! – протянул мужчина. – Такое случается! Это хорошо.