Рано Разыкова Младшенький

               

       Его назвали Кенджатай-младшенький. Кенджа -младший, тай-это жеребёночек, стригун, дитятко.
Родители часто добавляют и к другим именам своих сыновей, выразить свою любовь, ласку, поощрение. Но в данном случае, редко просто Кенджа. Особенно со стороны родителей. Если отец крикнул «Кенджа!»,-значит разозлился или не доволен.
       Прошло два месяца, как Кенджатай вернулся из армии.
      Напрасны были старания отца отправить его учится.
     -В город? К родне? – с насмешливой улыбкой проговорил он. -Бывал я в этом городе! Гостил у ваших родственников! Диво дивное! Нормальные люди, оказавшись в городе, превращаются в запертых в клетки лесных обитателей.
    -Эй паренёк! - Отец Фазиль всегда, как можно мягче, обращается к своему баловню: - Кого ты сейчас имеешь в виду? Сторону матери или сторону отца?
   -Всех! Сыт по горло любезностью старшего вашего учёного сына, его жены-вашей невестки, гостеприимством   родни со стороны отца, родни со стороны матери.  Чужды им теперь наши узбекские нравы и обычаи. Что мне говорить? Вы сами всё видели, когда повезли меня поступать в институт перед призывом.
    -Так ты сам провалил, не сдал экзамены! – ласково улыбнулся отец, собирая морщины вокруг глаз.
    -Я не говорю об учёбе. Напоминаю о поведении родни.
    Отец Фазиль в подтверждение кивнул головой, захватил бороду ладонью, погладил.
    -Не суди их. Жизнь в городе тяжелая. Действительно, как в клетках они в этих квартирах. Нет нашего простора, нет прямой связи с природой. -После минутного молчания, продолжил: - Пока копошусь-шевелюсь, хочу дать тебе образование, чтобы зацепился за какую-либо профессию. Не будешь учиться-кто ты? Никто. Согнувшись перед каждым в три погибели, ковыряясь в земле, глотая пыль жизнь проживешь!
    -Да ладно уж! Устроюсь на работу, года два накоплю средства к существованию в городе, чтобы быть свободным, ни от кого не зависеть, - пообещал Кенджатай.-Поступлю, даю слово мужское!
    Легко ли сдержать слово?
    Приятели, как сговорившись, по очереди подстерегали каждый вечер, куда бы он ни шел. Хождения по друзьям-приятелям, знакомым. Посиделки до утра.  Каждую субботу очередной Гап-вечеринка, устраиваемая одним из джура, тоже длится до утра. В основном, одногодки, члены одной махалли-население целого квартала или селения, организуют эти вечеринки-Гап и называют друг друга джура-приятель, друг. Являясь джурой, они каждому своему джуре помогают и на свадьбах, и на похоронах, беря на себя все организационные вопросы, решают и материальную сторону, скидываясь.
    Свадьбы до рассвета. Дискотеки. И конечно… Девушки!
    Подобранные словно порадовать глаза, одна краше другой, украшая улицы города, ослепляя идут и идут навстречу. Любуешься ими и начинает кровь в жилах свою песню!
    Шли чередой дни.
    Вдохновляющие, чего-то обещающие тихие, прозрачные дни месяца Сумбула, -который длится с конца августа до октября, - становились короче, тепло начало отступать.
     Кенджатай все ещё продолжал спать, не смотря на ночную прохладу,  под сенью виноградника во дворе.
    На заре отец сорвал с него одеяло:
    -Сын проклятого отца! Вставай! Солнце уже у изголовья, а ты продолжаешь спать, смердя! Когда станешь человеком?!
    Кенджатай устроился на работу в автобазу, где отец был сторожем.
    Дней десять слоняясь по гаражу, был на побегушках у шоферов.
    -Если не поговорите со своим начальством, я больше не пойду лакействовать, -предупредил он отца однажды вечером.
    Отец Фазиль своему младшенькому, которого породил в свои пятьдесят, редко говорил «нет».
С утра пошел к начальству, напомнив, что Кенджатай в армии был шофёром.
    Так он стал «подменным». Кто заболел, кто ушел в трудовой отпуск, кого лишили прав -их машины были в распоряжении Кенджатая. Пусть увидят теперь девчонки, как он управляет автомобилями!
    Таким образом, жизнь войдя в свое русло, продолжалась в привычном ритме.
     Взяв путёвку у диспетчера, Кенджатай выехал из гаража.
    На повороте увидел девушку, видимо ожидавшую попутку, беспокойно и нетерпеливо озираясь.
    Он резко притормозил машину. Наклонившись, открыл дверцу:
    -Куда вам?
    -Какое твоё дело! -нахмурилась девушка.
    -У нас не принято к незнакомцам тыкать, разве вас этому не учили? Садитесь, подброшу.
    -Автобус есть! -еще больше нахмурив брови, отвернулась девушка.
    «Тем хуже для тебя!» -мысленно произнес Кенджатай и собрался закрыть дверцу.
    Неожиданно девушка шагнула вперед и села в машину.
    По его мнению, девушка была прекрасна.
    Очень к лицу были ей и футболка, и джинсы, а длинная заплетенная коса, придавала еще большую прелесть ее облику.
    Кенджатай, будто потеряв голову, всю дорогу рассказывал казавшиеся ему смешными истории, анекдоты, напрасно стараясь вызвать хоть разочек улыбку на лице девушки. 
    Девушка, иногда хмуря длинные иссиня-чёрные брови, округлив большие черные глаза искоса поглядывала на парня. Изредка, сдерживая улыбку, поджимала губы и при этом ямочки на щеках усиливали у Кенджатая рассмешить её.
    Девушка сошла у медицинского училища.
    Узнав ее имя и получив обещание о встрече, Кенджатай открыл дверцу.
    Пришел конец вечеринкам и «Гап»ам, мир сосредоточился вокруг Наргизы.
    Эти перемены не остались в стороне от сметливого взгляда отца.
    За ужином, не скрывая радости, мягко обратился к сыну:
   -Безумно влюбился, Кенджа?
    Смеясь и покачивая головой, сын подошел сзади и обнял отца за плечи:
    -Старина, как дела насчёт звонких монет?
    -На свидание пойдешь? Что ее душе угодно, всё купи. Не обижай девчонку.
    Старик вытащил деньги из кармана и начал отделять часть. Сын, вырвав всю пачку денег из рук отца, уверенно соскочил с места и вышел.
    Отец с улыбкой проводил его взглядом.
    Отец Фазиль был сторонником сразу же женить ребят после срочной. Но разве на пенсию сыграешь свадьбу? Копи -не копи, экономь-не экономь все одно не хватит. Но успеть бы женить младшенького, вот тогда он уйдёт с этого света удовлетворенным!  И сторожем он устроился по этой причине. Работа не тяжелая. Но, конечно, есть свои беспокойства, заботы, неудобства.
    Отец Фазиль, вечером обойдя гараж, в сторожке приляжет набок на старую скрипучую железную кровать. Глоточками выпивая крепко заваренный зелёный чай, предаётся мечтам. Что за мечты?
Хозяйство, забота о детях. Повседневное существование, житьё-бытьё.
    Четверо девчат-дочери ненаглядные, разлетелись в четыре стороны, год от года увеличиваются их семьи, живут тихо-мирно. Слава всевышнему!
    Первенец в городе живет. Высокопоставленный. Учёный. Культурный.
    Как вспомнит о старшем сыне, сразу с гордостью распрямляет плечи, выпячивая грудь.
    Благодарение Всевышнему, на два-три дня в год приезжает, наведывает. Служба у него ответственная, многодетен. Разве легко жить в городе? Пропади пропадом жизнь на одну зарплату.
Отец Фазиль, наняв машину, без конца доставляет овощи и фрукты сыну и внучатам.
    Теперь тревога и забота о младшеньком. Пусть учится! Получит образование, диплом. Но сначала его надо женить. Если женится здесь, не расстанется с родным краем, землёй. В нынешнее время много чего, что легко собьёт с пути, с толку, порченных на каждом шагу, тьма-тьмущая.
   С годами старика мучает бессонница. Затем целыми днями на ходу одолевает дремота, вызывая упрёки жены.
    Суточное дежурство чередуется с двумя сутками выходных.
    Много работы во дворе. Но с каждым днем что-то из привычного даже становится не под силу.
    Отец объясняет это не старостью, а толкует бессонным дежурством, беспокойством.
    Двор большой. После бамдада-утренней молитвы- намаза, и до самого шама-вечернего намаза, копошится по хозяйству, то поливая деревья и огород, меняя течение воды в арыках, то чистит коровник, ухаживает за скотом. Любит во всем порядок и чистоту. Ох, как надеялся он на младшенького! Вернется с армии, думал он, вот и придет подмога. Надеялся, да теперь, временами расстраивается. Кенджатай сначала не расставался с друзьями-приятелями. А теперь все думки о Наргизе. Зачастую не работу по дому берет из рук отца, а деньги.
    -Старина! Вытаскивайте все свои сбережения из сундука, - сказал он на днях.-Если Наргиза не оплатит контракт за учёбу, ее отчислят.
    -Пусть родители оплатят! Ты-то кто для нее?! -недовольно возразила мать.
   -Вы не вмешивайтесь! -резко сказал Кенджатай.-Я женюсь на ней! Родители Наргизы обанкротились. Восстановятся, вернут ваши деньги.
    -Даёшь руками, ноги замучаешь, бегая за своими же деньгами! -снова вмешалась мать.
    -Вы не вмешивайтесь! -грозно прокричал Кенджатай и повернулся к отцу: - Дадите или нет?
    Отец вытащил из кармана все, что есть и протянул сыну.
    Кенджатай, саркастически улыбаясь, решительно встал.
     -На эти деньги купите насвай и курите! Сам добуду деньги для Наргизы. Где бы ни взял, верну со временем, вы меня знаете.
    С этого дня не рассеивался туман, не менялось расположение духа Кенджатая. Как будто стерли свет с его лица.
    …Бессонница в помощь сторожу.
    Дежурство не проходит без приключений. Расплодились воры. Несколько раз удержали с зарплаты, заплатил за украденные кем-то вещи.
    -Стреляйте! Стреляйте во всех, черт бы их побрал. Покажите им, где раки зимуют! Ружье вам игрушка что ли, для развлечения дано?!- Взревел начальник, вытаращив глаза, готовых вылететь из орбит.
    …Случись что непредвиденное, начинает лаять Олапар. Он не расстается со старцем, в непроглядную темень служит проводником.
    Олапара, кроху в кулак, привез за пазухой шофёр Кудратилла: 
    -Отец! Будет вам напарником. Вместе будете сторожить наши машины.
    И кличку сам Кудратилла подобрал, за окраску головы и хвоста, олапар-пёстрая шкура.
    В пиале -чашке, предназначенной для чаепития, старик замачивал-размягчал хлеб, таскал из дома оставшееся всё после еды, кормил и поил как родное дитя. Привязались, прикипели друг к другу.
    Преданная собака, увидев издали старца, бежит к нему, летит.  Кружится вокруг него, как ночной мотылёк, угодничая и вдруг бросается к его ногам, весело вертя хвостом, обнюхивая обувь хозяина.
     Еще одна привычка собачки удивляет отца Фазиля. Учуяв тень, услышав непривычный шорох, опасность, он подходит под окна сторожки и начинает тихонечко, но беспрерывно лаять,
будто зовя за собой.
    …В полумраке старик задремал. От тревожного лая собаки вздрогнул, открыл глаза. Схватив ружьё, выбежал из сторожки.
    -Стой! Стой, стрелять буду! -Кричал он на бегу к чёрной тени.
    Некто, перекинув свою тяжелую ношу через забор, цепляясь одной рукой за дерево пытался и сам забраться на забор.
     Убедившись, что не добежать ему до того, как вор, оседлавший забор, спрыгнет на ту сторону, задыхаясь, выстрелил в воздух.
    Звуки выстрела потрясли тишину и смолкли. Не зря же он, сражаясь на боевых полях второй мировой, ордена и медали получил как искусный стрелок, снайпер. 
    -Не убежать и не спастись тебе, ублюдок!  -прошептал он и прицелился в силуэт на стене, который готовился спрыгнуть со стены на улицу.
    Еще раз прогремел выстрел. Некто провалился на ту сторону стены.
    Отец Фазиль сначала пошел в сторожку и долго не мог дозвониться в 02. Потом некоторое время мучился в сомнениях, вызывать или не вызывать доктора. Затем вышел на улицу.
    Рассветало.
    Улица безлюдна.
    Тишина.
     Изредка раздавались запоздалая перекличка петухов и ленивое мычание коров давало знать о жизни вокруг.
     Отец Фазиль приблизился к телу, лежащему на асфальте ничком и перевернул его. Перевернул и сам упал, лицом ткнувшись в грудь своей жертвы.
   Пуля угодила прямо в сердце.
    Тело Кенджатая начало остывать.