Алхимия я-текста, текста в себе, или великий алхим

«Алхимик — сам себе собор: оратор и оратай, демиург и творец. Богоравный,  индивидуально противостоит богу. Он же индивидуально с ним и сопоставлен»
Вадим Рабинович «Алхимия»

Кривизны разводов

сурьмяный блеск антимония
волком-синонимом
в зеркале алхимии
не узнаванием антиномии
Елена Коро

В свете алхимической символики игра смыслов это и есть алхимическая реальность.
Великий Алхимик текста Вадим Львович Рабинович делает потрясающий анализ с разных точек зрения и в различных парадигмах (в кривизнах алхимического зеркала) вещи и символа, «Я» и его отражения в кривизнах разводов.
В алхимии синонимом к «сурьмяному блеску» — антимоний, а символом-синонимом антимония — волк; зеркало алхимии — кривое, в нем вещь и символ отражаются, никак не взаимодействуя, просто смотрят друг на друга, не создавая диалектической дуальности антиномии. При этом, вещь и символ могут быть схожи — в кривом зеркале алхимии, а могут и отличаться — до неузнавания.
Суть алхимического процесса — брак и сочетание элементов, но эти зеркальные кривизны при всем искусственном тождестве, синонимичности вещи и символа — создают кривизны разводов.
Отражение в кривом зеркале алхимии подобно паузе перехода: здесь антимоний,  отражаясь волком, рефлектирует до разделения, до частицы волны, до сурьмяного
блеска. Здесь волк, отражаясь антимонием, рефлектирует до распада корпускул, до волны элементарной частицы алхимического процесса, оборотнически обращаясь
дифтонгом Я — антиномией Я, эмиграцией кривого зеркального образа из алхимического зазеркалья — через пустыню паузы перехода. Таков процесс брачевания в дифтонг-антиномию, в дуальную волну-частицу.
Вещь и знак то сходятся, то расходятся, создавая единого кентавра-дифтонга Алхимии — Я.

Кентавром-дифтонгом «Я»

Сложносочиненные конструкции синтаксиса
внутренних диалогов в интервалах
пространственно-временного континуума
лишены знаков препинания и сочленены
паузами перехода…
В ментальной петле паузы возникают
рефлексии букв, флексий, элементарных
частиц,
но не речи. Слово рефлектирует звуками,
произнеся я, кентавром-дифтонгом скачешь
через пустыню паузы вовне,
в рефлексию речи.

Робинзонада речи
 
Междуречье на острове постепенно стирает
черты,
лицо держит речь. Вначале ты долго
кричишь,
читаешь стихи стихиям моря, ветра, песка,
чайкам,
чей крик диссонансом в сеть ассонансов,
в стих.
Так долго, что речь какофонией междометий
становится междуречьем, ты споришь, ты
ходишь,
говоришь-говоришь, стекая в невнятицу
звуков речи,
и последним кентавром-дифтонгом,
прокричав междуречью: «Я!», изменяешь
себя.
Елена Коро