Людоед. роман, часть 1-я, гл. 49

49.

Стас брёл по лесной чаще, то и дело спотыкаясь о, торчащие из земли, корни деревьев, проваливаясь выше колена в болотный мох. Не смотря на долгую и утомительную ходьбу, он чувствовал необъяснимый прилив сил и душевную бодрость. Казалось, ничего не тревожило странного ночного путника. Его неудержимо влекло к маленькому источнику света, пронзающему ласковым лучом лесной сумрак. И чем ближе становился этот свет, тем большая радость наполняла сердце и мысли.
Наконец, взору предстала уже знакомая избушка отшельника, из которой доносились звуки оживлённой беседы, то и дело прерываемой беспечным мужским смехом.
Стас осторожно открыл входную дверь и увидел Отца Арсения в компании с улыбающимся Славой Богатым. Старики устроили себе посиделки за праздничным столом и беспечно болтали, как старые закадычные приятели.
-- Представьте себе моё состояние, когда во время дефолта я сидел один дома, а в холодильнике, как говорится, мышь повесилась! – вещал банкир – А кушать хотелось так, как дураку бороться! И вдруг я вспомнил о том, что где-то в чулане было припрятано несколько банок вишнёвого варенья тёти Песи. Она держала у нас на районе пункт приёма стеклотары. Жила в шикарной трёхкомнатной квартире и имела небольшой загородный домик, а этим вареньем так достала, что я уже стал опасаться за её психическое здоровье. Раз в две недели она обязательно наведывалась с трёхлитровой банкой своего варева и оставляла мне на ответственное хранение. Когда же драгоценная тётушка представилась, я и думать забыл об этих склянках, так как был занят, как и все родственники, оформлением наследства незабвенной Песи Исааковны. Но всё – суета сует! Наследство оказалось злой шуткой старой торговки, так как всю свою недвижимость она отписала ещё при жизни различным сектам и синагогам. Столько времени было потрачено впустую! А скольким планам было не суждено осуществиться! И вот, в тот непростой день, поставил я чайник на плиту и пошёл за банкой варенья. Ну, думаю, хоть и засахарилось наверняка, а может и вовсе скисло от времени, но жрать то всё равно нечего. Беру, значит, первую попавшуюся банку в руки, а она, зараза, возьми, да и выскользни из истощавших пальцев. Ну, думаю, совсем хорошо! Ещё и уборкой заниматься на голодный желудок! Смотрю себе под ноги, а там, среди сладкого ягодного месива, лежит странный свёрток, плотно упакованный в полиэтилен. Батюшки-святы! Открываю – доллары и золотые украшения! Глазам не верю! Взял вторую банку и хрясь об пол! Та же картина маслом! Думал, что уже крыша у меня поехала с голодухи! Так вот мне и повезло несказанно тогда, когда готов был уже от отчаяния в петлю лезть!
-- Чудны дела твои, господи! – рассмеялся Отец Арсений и неожиданно обернулся к входной двери – Здравствуй, сын мой! А мы уж тебя заждались! Проходи, присаживайся. Чай пит будем с вишнёвым вареньем! – оба старика хитро переглянулись.
-- Ночки доброй, батюшка. – поздоровался Стас и обратился к своему странному тюремному знакомому – Здравствуй, банкир. Как ты?
-- Здравствуйте, Станислав! – радостно отозвался Богатый – Вы знаете, чувствую себя превосходно!
-- А как же болячки твои? – удивился Стас, усаживаясь за стол.
-- А в этом месте ни у кого ничего не болит. – засмеялся банкир – Здесь, знаете ли, все хвори, как рукой снимает!
-- Прости, господи! – закашлявшись от смеха, перекрестился Отец Арсений – Ну, что расскажешь, чадо блудное? Чем стариков потешишь?
-- Да чё-то подустал я с дороги. – растерянно пожал плечами Стас – И рассказывать особо-то нечего.
-- Ну! Не прибедняйтесь! – дружелюбна воскликнул банкир – Придёт день, поверьте, и о вашей жизни будут напишут роман и снимут кино! Я достаточно повидал на своём веку, но такого, с позволения сказать, персонажа – встретил впервые. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что так мало времени нам довелось общаться.
-- Тоже скажешь, Вячеслав Богданович! – смущённо отозвался Стас – Устал я от всего этого и на душе пусто.
-- Это всё от того, что сердце твоё живо и алчно до всего светлого. – серьёзно заметил Отец Арсений – Тебе всегда будет мало побед и сражений. Ты – воин. Но в своих битвах, какими бы благими мотивами они не были вызваны, ты можешь упустит самое главное. Люди, которым ты помогаешь, так или иначе пойдут своим путём. А ты по итогу останешься наедине с твоими неизбежными гостями – старость, одиночество и совесть их имена. Тебе дано творить. И до тех пор, пока дух твой крепок, лишь благо и добро будут плодами твоих усилий. Но также тебе дано и другое чудо божье – ты любим! И сейчас сердце, которое тебе предано беззаветно, как никогда нуждается в твоей помощи. Это сердце также страдало, а может быть и по более твоего. Потому как ты способен и любить, и сражаться. А сердце твоего ангела может только любить. Любовь ангела – твоя, до последней капли. Поэтому, ты – это всё, что есть у твоей второй половинки. Если ты будешь жить только своими сраженьями и победами, ты погубишь ту невинную душу – то единственное, что останется с тобою до самого конца твоего пути земного, и с кем ты предстанешь пред очи господа нашего.
Воцарившуюся паузу гармонично заполняло потрескивание догорающих свечей.
-- Что же, батюшка. – тяжело вздохнул Стас – Душевно благодарю за угощение и беседу сердечную. Пора мне.
С этими словами он встал из-за стола и направился к выходу из избушки.
-- Станислав! – раздался за его спиной голос банкира – А вам теперь не туда!
Стас растерянно уставился на улыбающегося старика.
-- Ваша дверь здесь. – Богатый показал рукой в противоположную от входа сторону, где чернела обычная, закоптившаяся от времени, стена деревянного сруба.
-- Иди! Там тебя ждут! – бодрым голосом поддержал Богатого Отец Арсений.
Переведя взгляд от священника снова на стену, Стас замер в изумлении. Неожиданно на покатых боках брёвен ярким лучом нарисовались контуры дверного проёма, который, отворяясь во всю ширь, жёг глаза ослепительным светом.
Стас робко двинулся вперёд, погружаясь в волну искрящегося блеска. На прощание он обернулся и встретился взглядом со старым банкиром.
-- Странная ситуация. – усмехнулся Вячеслав Богданович – Вам сюда ещё рано, а нам к вам – уже поздно…

-- Волков! С вещами! На выход! Полностью! Двадцать минут! – донёсся сквозь сон громкий крик продольного.
Мага подбежал к металлической двери и встревоженно спросил:
-- Слышь, начальник! Куда его?
Услышав ответ, седой рецидивист шокировано обернулся к сокамерникам и неожиданно заорал:
-- Будите Волка! Братва! На волю заказали! А-а-а-а! Волчару нагоняют!
Арестанты принялись возбуждённо трясти Стаса, который растерянно сидел на своей шконке и блуждал непонимающим взглядом по лицам своих товарищей.
-- Воля, братуха! Ты меня слышишь? Воля-я-а-а-аа-а!!! – радостно орал смотрящий, словно весть о неожиданном освобождении касалась его лично.
-- Да ну на! – хрипло прошептал Стас – Неужели получилось?
Не спеша, не смотря на колотившееся от возбуждения сердце, он принялся приводить себя в порядок, а выйдя из туалета, увидел на своём спальном месте новенький спортивный костюм и стоящие на полу кроссовки.
-- Как раз к зиме сгодились шмотки. – весело похлопал его по плечу Мага – Новьё! Думал, сам откинусь в них, но как-то расклад не в мою пользу в этот раз.
Не сговариваясь, арестанты стали в круг и в руках смотрящего появилась кружка со свежезаваренным чифирём.
-- Родня! – начал, полагающуюся по такому случаю, торжественную речь Мага – Сегодня мы поднимаем этот чифирь по радостному поводу. Тюрьма – вокзал! И поезд нашего брата тронулся в нужном направлении! Братуха! – он посмотрел в глаза Стасу, еле сдерживая искренние слёзы радости – Фарта тебе по жизни! Больше сюда не возвращайся! Хотя, если честно, с таким, как ты, я бы сидел и сидел.
После смотрящего радостную эстафету принимал, стоящий слева сокамерник, говорил тёплые слова, делал пару глотков горького арестантского варева и передавал кружку дальше по кругу…