Бабье вече

      Женщины у хуторского колодца, набрав воды в вёдра, как всегда, не спешили расходиться. Почти у каждой из них во дворе или на огороде был собственный колодец, но все, порой через весь хутор, тянулись с вёдрами на центральную площадь у магазина. С лёгкого слова хуторского весельчака и балагура деда Матвея, этот колодец у магазина стал называться «Бабье вече». 

     А и где же ещё в хуторе, женщины-казачки могли обсудить злободневные новости, пожаловаться подружкам на судьбу, поделиться радостью?! Так и повелось – казаки гуртовались на крыльце магазина, а казачки собирали своё «вече» у колодца. 

– Здравствуй Антоновна! Никак от дочки вернулась. Ой, да ты в обновках. Ну как она там у тебя на северах-то живёт, поживает? 

      Надежда Антоновна – статная, совсем не старая ещё казачка (как сейчас говорят «женщина Бальзаковского возраста») оправила новую кофту и подошла к подружкам. Только вчера, она вернулась из Норильска, где дочка её, Иришка, проживала со всем семейством. 

– Ой, и не говорите бабоньки! Погостевала у доченьки, внучат понянчила, зятя повидала, а заодно и медведей белых. Они там прямо на окраине города ошиваются и людей не боятся. По добру живёт моя Иришка, по добру. Муж у ней на заводе работает инженером, она там же технологом. Квартира у них большая – трёхкомнатная. Жаловаться грех – хорошо живут. Вот одно плохо – шестой этаж у них. 

– Да чем же это плохо? Лифт-то, поди, у них есть. Вжик и тама. 

– Ага, вжик тебе! Вот расскажу я вам, что там со мной приключилося. Только вы уж никому, а то мало ли чего кому на ум придёт. 

      Казачки загомонили, клятвенно заверили Надежду Антоновну, держать всё в секрете, и заинтересовано затихли, ожидая рассказа… 

– Даже стыдно рассказывать, ну да всё одно вам поведаю. Как говориться – «И смех и грех» там со мной из-за этого лифта проклятущего получился. 

      Утром отвела внучат в садик, решила домой заскочить взять сумку, деньжат, сбегать в магазин за мясом, да налепить на вечер пельменей наших сибирских. Быстренько поднялась в квартиру, замесила тесто, полотенчиком его накрыла, и в магазин. Купила всё что нужно и бегом назад. Заскочила в лифт этот проклятущий, не успела кнопку нажать, как в двери морячок заскочил. На плечах погоны, фуражка с якорями, рубашка белая, галстук – ну и сказать нечего – красавец. В руках букет цветов и пакет красивый. Из пакета бутылка шампанского и коробка конфет дорогущих виднеется. 

      А надо вам бабоньки сказать, что к морякам у меня с детства влечение. Как начнут они по телевизору «Яблочко» своё плясать, так у меня в грудях всё сжимается и сердце часто биться начинает. Я и за Петра своего замуж вышла только потому, что он в Морфлоте служил и после службы в бескозырке и тельняшке в клуб на танцы пришёл. Вот тогда-то я и сомлела, да замуж-то и выскочила, – Антоновна вздохнула так, что чуть было, не оторвались пуговицы на груди её новой кофточки. – Ну да ладно. … Заскочил, стало быть, морячок, спросил на какой мне этаж, нажал кнопки нужные, и поехали мы. 

      Да недолго наше путешествие длилося. Между третьим и четвёртым этажами лифт встал, как конь перед змеёй. Ни туда – ни сюда. Что делать? Морячок какие-то кнопки понажимал – результата ноль. Тогда он ещё какую-то клавишу нажал, зазвенел звонок и раздался заспанный голос тётки какой-то: 

– Диспетчер слушает. 

      Мы наперебой с морячком давай ей кричать, что в лифте, мол, застряли напрочь… 

– Вас поняла, бригада выехала, будет в течение получаса, – прохрипела из динамика тётка и отключилась. 

      Ждём мы с морячком полчаса, час – нету никого. Он давай опять кнопки жать, а там вообще молчок. В лифте духота – дышать нечем. Гляжу, морячок мой бутылку с шампанским достал, аккуратно открыл и давай из горлышка пить. Верите, нет, бабоньки, так мне вдруг пить захотелось, что я не только шампанское, а и водку бы глотанула, лишь бы горло смочить. Морячок, наверное, мой взгляд увидал и молча протягивает мне шампанское, а сам обёртку с конфет снимает. Ну, приложилась я к бутылке, а он уже и конфетку протягивает… 

– Вот, блин, жарища, как на экваторе, – произнёс он и поставил ополовиненную бутылку в угол. Сам тем временем полез во внутренний карман своей тужурки… 

      Я поначалу подумала, что он снять её хочет. А он вдруг достаёт оттуда!!! Ой, бабоньки, лишеньки мне, чтоб вы думали? – Надежда сделала паузу. Бабы у колодца затаили дыхание и самая нетерпеливая из них Варька – бригадирская жена не выдержала: 

– Да не томи ты!!! Чего он там достал-то? Говори скорее! 

      Надежда помолчала ещё немного, огляделась вокруг, обвела баб глазами, сделала круглые глаза и выпалила на одном дыхании. 

– Да презерватив он достал, презерватив. Он хоть и в красивой импортной упаковке был, а я сразу дотумкала, что это такое. 

       Бабы даже присели от такого поворота событий, а потом загомонили: 

– Ну а дальше то, что было, что дальше было-то? – Варька даже ногой притопнула от нетерпения. Надежда уже и не рада была, что затеяла этот рассказ, но продолжила: 

– Достал он это значится эту штуковину и стал этак задумчиво в руках вертеть. А потом протягивает его мне и спрашивает: 

– Не желаете? 

      Тут уж я совсем обомлела, но всё ж с силами собралась и говорю: 

– Ты чего это супостат бесстыдный удумал? Да я ж тебе почти в матери гожусь, кобель ты бесхвостый!!! 

      Морячок прямо оторопел, потом на упаковку-то взглянул и как заржёт. Ну, чисто наш жеребец – Васюган на поле. 

– Извиняюсь, – говорит, – я ж думал это жвачка мятная, – и из другого кармана достаёт пластинку жвачки мятной. А сам ржёт, ажник заливается. 

– Да подь ты к ляду со своей жвачкой, что я тебе корова хуторская что ли? Ирод ты бессовестный, ведь меня чудок родимчик не хватил из-за тебя. Надо ж такое удумать! 

      Пока я на этого кобеля морского орала, лифт поехал. Морячок на пятом этаже вышел. Обернулся и сказал: 

– Спасибо за приятную компанию. А женщина вы, между прочим, на все девять баллов. Так, что остерегайтесь с моряками, особенно с теми, кто после плавания, в лифте застревать. – И заржал так, что эхо по этажам покатилося. 

      Вот что со мной на севере приключилось бабоньки. А вы говорите вжик. Да в гробу я видала эти лифты. В жизнь больше не сяду, уж лучше пешком. Такого страху натерпелась. … Только вы уж бабы никому, я ведь вам как подружкам открылась.
      Бабы снова пообещали держать всё в секрете. Они ещё немного посудачили и разошлись по домам. А вечером Надежде всё же пришлось пожалеть о том, что рассказала бабам у колодца. Она направлялась в магазин, когда её догнал дед Матвей… 

– Надюха, здорово дневала!!! 

– Здравствуй и тебе дедуня. 

– Надюха, я вот чего тебе хочу сказать. Тут на днях в город к сыну собираюсь. Може составишь мне компанию, там на лифту вместях покатаемся. … Глядишь, и застрянем где нито на твою радость, – выдал дед Матвей и раскатисто захохотал. Потом, ловко увернувшись от руки Надежды, нырнул в двери правления. Ему вслед неслось на всю улицу: 

– Дрючок ты старый! Иди с Агатой своей катайся. Тоже мне дон Жуан – перестарок нашёлся. Да мне, таких как ты сморчков и на дух не надо… Пень старый, бесстыдный!.. 

      Надежда разошлась не на шутку и ещё долго поносила деда разными словами. А дед сидел в правлении у счетовода и мечтательно, словно красивой музыкой, с умилённым лицом наслаждался учинённым им же переполохом на хуторе.