Нищенка

  Оставив во дворе обедающих работников Абдул вошёл в дом.


  Тем восьмерым парням предстояло только начать - все кроме одной межкомнатной двери были сняты, аккуратно сложены вместе с оконными рамами перед "газелью". Уже через несколько часов придёт черёд крыши. А далее - стены..


  Мама стояла в той комнате, что всегда была гостевой. Рассказывала она о пчёлах поселившихся под крышей в этом углу, повторяя в очередной, более чем десятый раз чем приглянулся их чердак этим кропотливым насекомым.


  Вокруг же были только стены. В выцветших старых бумажных обоях. Покрытые синькой как в этой гостевой. С отпечатавшимися прямоугольными следами от рамок с фотографиями, с круглыми, разных диаметров от анитикварных тарелок. С торчащими всюду ржавыми гвоздями и шурупами. Ни единого предмета мебели - всё было заранее вывезено ещё в первые дни мая. Разваливающиеся стулья и табуреты да круглый стол - это теперь было во дворе. На стульях и табуретах сейчас сидели за столом и обедали под палящим июльским солнцем работники. Дом был пуст. Только брошенный на время возле стен различный инструмент - "болгарка", шуруповёрт, монтировки..


- Когда мы делали ремонт во дворе в Ленинабаде.. - говорила мама..


  Когда был этот Ленинабад? В году тысячи девятьсот девяностом? Мог ли годовалый Абдул что-то помнить..?


- ..Тогда отец с твоим дядей сносили бетонную площадку перед крыльцом.. Она мешала. Так столько было там крыс! Разбежалось по двору.. Твоя сестра сильно испугалась.


- Ладно, мама! Какую комнату надо было открыть.
Мама стала копаться в тканевой сумке в которой приносила обед для работников - вынула телефон, кошелёк и связку маленьких ключей.


  Нахлынуло неожиданное воспоминание - пальцы его словно ощутили металл ещё до того как приняли их из рук мамы. Знакомые ключи, которыми он не раз отворял двери в этом доме.


- Ваша детская! Где стоит Шиваки, - проговорила мама, - там должен ещё оставаться диван. Его уже может придётся другим рейсом.


- Куда его отвезём? Где поставим?


- К тёте твоей. Не одной, так к другой. Не захотят, так выбросим, - скороговоркой проговорила мама и вышла.


 

  Стены казалось помнили Абдула, но, он их уже не узнавал. Здесь было многое! Шумные праздники, ссоры, примирения, свадьба сестры. Похороны деда на рассвете нулевых, в те же годы и бабушки. Его, Абдула, первый, неудачный брак. Несколько месяцев неудавшейся, не сложившейся семейной жизни. Не вмещавшийся в проём входной двери, словно не желавший смирятся с бесповоротным итогом  сундук от приданого.


  Дверь в детскую легко отворилась когда Абдул повернул ключ в замковой скважине и толкнул её вперёд. Детской она именовалась потому-что в ней делались уроки, играли в приставку, смотрели фильмы на видеокассетах. В ранние годы там собирались сестрины подруги, позже друзья Абдула. Проводились дни рождения..


  В целом доме сейчас не было столько мебели сколько в этой маленькой комнатке. Четверть её пространства занимал диван. Пыльный, впитавший в себя все запахи какие могут витать в необитаемом помещении. Рядом небольшой стол из модного в восьмидесятые кухонного гарнитура. Под ним бабушкина швейная машинка в деревянном сундучке обклееном наклейками из под жевательных резинок.


   В углу запылившийся маленький двухдверный комод, с давно потерявшей блеск лакированной поверхностью. На комоде "видеодвойка" Shivaki.


  Свет проникал в комнату сквозь щели потемневших, когда-то белоснежных жалюзи. Абдул не помнил чтобы в этой комнате были жалюзи. Видно, когда-то их перевесили с других окон.


  Из коридора послышался голос мамы:


- Вынеси, пока что лёгкое. С диваном тебе помогут ребята..


- Да, поможем, - послышалось весёлое со двора.


  Подле комода с "видеодвойкой" сложена на полу изъеденная мышью курпача - кусочки ватного наполнителя были везде на полу. Двадцать лет назад пол был устлан симпатичным сумагом, теперь же здесь валялся перед дверью также испробованный грызунами придверный коврик.


  Абдул обхватил руками рассыпавшуюся на весу курпачу и вынес во двор. Вернувшись он снял с комода "видеодвойку", открыл обе дверцы комода и принялся его разгружать.


  Видеокассеты с фильмами и записанными матчами ЕВРО-2004 и Лиги Чемпионов.. Компакт-диски с играми для первой Play Station. Какие-то шнуры. Пустые коробки от аудиокассет..


 В те времена в его машине была кассетная магнитола.
 Вторую свадьбу Абдула сыграли в Махачкале. Там они жили сначала в доме родителей, затем переехали в новую квартиру, где и живут до сих пор вчетвером - Абдул, Гульнара и дочки-погодки.


  А в этом доме была иная жизнь. Другой он. Другая невеста и другая мама. Лишь отец оставался добродушным, бесконфликтым человеком до самых последних дней жизни.


  Он слышал что она поменяла имя. По собственной воле. Слышал, что причиной тому были родинки на руках и лице. И что после смены имени этих родинок меньше не стало. Менять на старое или искать новое имя Мадина не пробовала. Теперь у неё другое имя. Абдул не знал, может не помнил как её теперь зовут. Не знал он и о том, как сложилась у неё в дальнейшем жизнь. Знал только, что осталась в селе и живёт здесь до сих пор.


  Мадина была из проблемной семьи - регулярно уходивший в запой отец, нелюдимая мать, пропавший после армии на несколько лет старший брат, вскоре заявившийся в отчий дом с женой-аваркой.


 Абдул познакомился с Мадиной прохладным осенним вечером, проводил со свадебных гуляний до дома. На следующий день новая встреча, обмен телефонными номерами. SMS-переписки до поздней ночи. Новые встречи, совместные прогулки, робкие подарки.. Предложение руки и сердца в новогоднюю ночь. Волнительное пребывание в качестве жениха и невесты. Свадьба в августе.

  Жизнь под одной крышей не заладилась с самого начала.


  Абдул вышел из комнаты с тем, чтобы найти какую-нибудь коробку для видеокассет. Вернулся с деревянным почтовым ящиком поздне-советских времён. Принялся складывать видеокассеты в него.


  Ему показалось, что будет забавным включить эти видеокассеты дочкам. Да, только вряд-ли "видеодвойку" имеет смысл везти в Махачкалу, к тому же маловероятно, что она ещё в рабочем состоянии. Только если поискать на какой-нибудь барахолке видеомагнитофон.


  Хотя, может и стоит взять в город раритетный в наше время представитель давней эпохи..


  Итальянская комедия про нелепого Фантоцци, малоизвестный фантастический боевик с Ван-Даммом, нетленный экшн от Джеки Чана..


  Абдул взглянул на шнуры.


  Маленькая мысль мелькнула у него в голове. Маленькое любопытство!


  Он снова вышел из комнаты и вернулся с удлинителем, в которое ранее была вставлена вилка от "болгарки".


  Запись той, первой свадьбы была уничтожена вскоре после развода. Не стёрта - видеокассета с записью была безжалостна разломлена надвое и выброшена в мусорный ящик. Абдул не раз вспоминал за эти годы, что возможно, очень вероятно, что несколько минут запечатлённых на видео с тех времён всё же сохранились. 


  Пикник в последние августовские дни. Прощание с летом. Он забыл об этой записи окунувшись в перипетии новой жизни. Шашлыки на природе, вместе с другой такой же молодой семьёй - друг женился в том же году.


  Он смутно помнил.. предполагал, что запись была сделана поверх записи рок-концерта. Найти эту кассету стоило, хотя бы чтобы не брать с остальными, не показывать ни детям, ни Гульнаре. Конечно-же ещё было интересно, взглянуть на себя, совсем юного.


  В те времена было у него и у парочки его друзей увлечение покупать чистые видеокассеты и записывать на них клипы и концертные выступления. Одну такую он сейчас держал в руках, с надписью фломастером - "Максидром-2000"


  Шиваки включилась. И после недолгих манипуляций  с кнопками на передней панели загорелись и лампочки отвечающие за работу видеопроигрывания.


  Абдул вставил видеокассету.


  На экране появилось изображение сквозь помехи и сжёванный звук - признаки безнадёжно испорченной магнитной ленты. Абдул стал перематывать. Минут через пять включил нормальное воспроизвеление и под жёванный голос Сергея Галанина продолжил убираться в комнате.


  Когда он снял жалюзи, вынес кухонный стол и вернулся, запись всё ещё шла. На этот раз музыка и пение солистов казались ещё более неразборчивыми.


- Что это? - вошла мама, - включил что-ли?!


- Проверял просто, - отозвался Абдул проходя мимо неё со швейной машинкой в
руках.


  Новая жизнь не заладилась сразу же.


  В каждой семье свои маленькие особенности. Их можно принять, к ним можно относится терпимо, их можно, если невмоготу перенести. Но, это работа самих супругов. Кого-то мать научила делать что-то иначе, чем привычно было для мамы Абдула. Кто-то не был щепетилен в вопросах экономии средств как была Мадина. Всё выдавало в ней жалкую нищенку, не знакомую с традиционным ремеслом вышивания, из всех дел способную только готовить и убирать по дому и не более того. Мама коверкала её фамилию, высокомерно и надменно отзывалась о её отце, не скрывала презрения к её матери. Саму её называла Соней Мармеладовой. При том, что жили молодые тут же, под одной крышей с ними. Хоть и на втором этаже.


  Молодые слышали всё. "В собственном доме" мама не считала должным говорить как-то тише обычного. Говорила она с отцом, говорила с подругами, сёстрами. Но, никогда так не говорила с ней. От того, Абдул лишён был возможности как-то вступиться за супругу.


  И ссоры, первые ссоры не заставили себя ждать. Минуты когда они оставались одни в доме превращались в минуты раздора, взаимных обвинений. Напряжение вырывалось истерическим потоком. Ответные обвинения от него. Оскорбления.


  Мадина на несколько часов уходила к родителям, чем давала новый повод для презрительных возгласов от мамы.


  Отец не влезал, словно верил в непоколебимость брачного союза. Словно не знал что браки иногда распадаются. В мастерской, где они с Абдулом работали речь никогда не заходила о том. Обедали и ужинали родители и молодые привычно раздельно. Родители в своей части дома на первом этаже. Молодые в новенькой кухне на своём, втором этаже.


  Потом всё закончилось. В один день. Мадина просто не вернулась от родителей. В раковине на кухне лежала разбитая посуда, её одежда разбросана по полу, каждые десять минут заходила мама с вопросом-упрёком - "где твоя невеста?"


  Утром пришёл отец Мадины. Заикаясь, трясясь от прерванного запоя или от похмелья объяснил ситуацию. Абдула разбудила мама:


- К тебе твой зять.. тьфу ты, тесть пришёл. Иди послушай..


  И он вышел к гостю.




  Абдул вынул видеокассету - даже если что-то на ней и есть, то посмотреть не получится. Он вставил другую, с клипами на MTV.
  Эта запись сохранилась куда лучше. Звук нисколько не дрожал, только иногда исчезал. Изображение тоже было вполне годным.


  В комнату зашли двое, уже отобедавших парней.


- Давай, поможем диван вынести.


  Втроём, а с коридора и вчетвером, они выволокли диван к лестнице.


- Надо подождать, - сказал один из парней, - во дворе всё равно места нет. Сейчас закинем двери в газель, потом можно.


- Надо сначала диван поставить в газель, - возразил другой, - а на него потом двери и окна положить.


- Всё равно, надо сначала во дворе место хотя бы сделать, - ответил первый, - смотри сколько всего там лежит.. Чай только допьём.   


- Пейте, пейте, - послышалось мамино, - отдохните, чтобы потом хорошо работать!


  Абдул вернулся в комнату.   


  Там, где только стоял диван лежали покрытые многолетней пылью газетные страницы. Меж двух половиц зияла немаленькая такая щель, когда-то заполненная монтажной пеной, ныне прорванная серыми зверюшками. Рядом лежал высохщий труп мыши.


  Пять лет спустя после, когда они уже жили в Махачкале на одном летнем мероприятии на открытом воздухе сестра подвела его к двум сидевшим под козырьком девушкам. Обе оказались студентками ДГТУ. Одна была их землячкой. Это была Гульнара.


  Некоторое время спустя, Абдул подметил про себя, что Гульнара, несмотря на не сильно большой опыт в домашних делах, кулинарии и прочем, не становилась, и так и не стала объектом презрения в глазах матери. И он догадывался, даже был уверен, что это не от опыта от ошибок - она, вторая её невеста, была им ровней! Ни присутствие в доме постоянных подруг, что иногда не в шутку злило самого Абдула, ни сон до обеда, когда он успевал вернутся с работы, ни громкая музыка к которой у него вопросов не было, ни вложенные и потерянные средства в какое-то дело связанное с веб-дизайном, с чем Абдул мог смирится, понять и поддержать - ничего в ней не было для мамы выходящего за рамки дозволенного.


  С родителями Гульнары и остальной роднёй она была доброжелательна и любезна. А уж после помощи с приобретением квартиры, те и вовсе стали для неё чуть ли не кровными родственниками.


  Однажды, он узнал кто такая Соня Мармеладова. Литературный персонаж с трудной судьбой. Дочь нищих родителей, на плечи которой легло обеспечение хлебом всей семьи, выбравшая для того не самый приличествующий юной девушке труд.


  Кто знает, может мама действительно думала что её не слышно в соседних комнатах!


  Но, самыми тяжёлыми днями в этом доме были похороны и последующие дни поминовения отца. Чуть более чем год после рождения старшей доченьки у Абдула. Тогда он был здесь в последний раз. Неожиданный инфаркт. Отец не курил, не злоупотреблял алкоголем. Только был неравнодушен к жирной и жареной еде. В последние годы стал тучным, медлительным и ещё более мягким и добрым человеком души не чаявшим во внуках от дочери и внучке от сына. Как полагается хоронить стали в родном селе.


  Это была промозглая осень - когда они с Мадиной развелись.


  Это была промозглая осень - когда не стало его отца.


  Улицы поливало ледяным дождём. На машине была летняя обувка. Он сидел за рулём в машине у ворот и плакал. Рядом тесть держал его за руку и что-то говорил, что должно было поддержать.
 


 Все остальные видеокассеты были с фильмами. Он вставил и включил одну кассету наугад. Фильм с Эриком Робертсом. Отмотал немного вперёд. Вторая часть фильма с Эриком Робертсом.


  Нет. Той записи среди этих кассет не было.


  Он вынул розетку и поднял с пола "видеодвойку".


  Час спустя, он уже ехал к дому тёти. За ним ехала загруженная газель. Рядом, на переднем сидении говорила с кем-то по телефону мама. Погода была хорошая и завтра он ненадолго вернётся в Махачкалу и привезёт в село дочек на летние каникулы. Завтра же он увезёт с собой небольшой скраб - тот раритетный телевизор "видеодвойку", коробку с кассетами, отцовский инструмент который может пригодится в ювелирном деле.


  Мама пока останется в селе.


  Первые годы в Махачкале он подмечал про себя те места, которые довелось посетить с Мадиной в  единственную совместную поездку. Он называл их "чекпойнты". На манер того как называют те точки в компьютерных играх, откуда можно продолжать играть после поражения или выхода из игры.


  Это было открытое кафе на набережной, скамейка в парке, недолго простоявший ларёк с кондитерской выпечкой.. И тогда они, наверное, казались счастливыми прохожим людям. И казались верно.


  Теперь, же спустя столько лет другие "чекпойнты": узенький проход меж двух домов, ведущий от клуба, где в те годы играли свадьбы; развалившийся балкон, под которым было удобно прятаться в дождь, где как раз было место для двоих; старинный дом из тёсаного каменя в котором по её рассказам жил один знаменитый сельчанин..


  Сегодня работники в присутствии Абдула и мамы прибрали во дворе, загнали ко входу газель. Диван упорно не хотел вмещаться в проём входной двери, но они справились. И они уже начали трудится и может к его возвращению уже будет разобрана крыша. А потом, быть может эти же работники, начнут строить новый дом. Пока же двое из них, самых молодых, втайне от остальных курили спрятавшись за сложенным шифером. Сидели на корточках, не понимая что дым от сигарет легко заметен на фоне растущей рядом крапивы.


  Говорили о работе и о чём-то отдалённом.


- Что это? - кивнул один на забор.


- Где?


- Там.. на заборе.


  Второй поднялся, раздавил ногой окурок сигареты.


- Выпала из дивана, - он подошёл к забору взял видеокассету, протянул другу.


  Тот прочитал надпись фломастером на наклейке:


- Максидром.. две тысячи один.. что это значит?


- Не знаю. Абдул оставил телевизор и коробку с такими кассетами под лестницей. Положу туда.


  Парень забрал видеокассету и войдя в дом бережно положил её в коробку к остальным.
               
                2022 г.