По своему образу

ПО СВОЕМУ ОБРАЗУ
(из цикла "Стокгольмский синдром")

Как я сейчас понимаю, я была одним сплошным разочарованием для своей несчастной мамочки.
Наверное, у каждого человека есть в голове какой-то определенный идеал. И мы стремимся общаться с людьми, которые ему соответствуют. Но ни один человек не может полностью соответствовать нашим представлениям о том, каким он должен быть. И тогда для нас остается только два варианта. Либо смириться с тем, какой он есть, принять его индивидуальность, найти его положительные качества, перевешивающие то, что нам в нем не нравится. Либо, если это невозможно, расстаться с ним.
Правда, есть еще один вариант. Попытаться переделать его, слепить из него то, что нам надо, то, что мы хотим видеть.
Люди не меняются!!!
Их можно подчинить, подавить, затравить, сломать. Это все происходит под влиянием внешних обстоятельств. Но изменить, отрегулировать под себя нельзя! Рано или поздно, опять же под воздействием обстоятельств, друзья уходят к тем, кто их понимает и принимает, супруги находят других спутников жизни, способных их оценить и принять. Самая несчастная категория таких «переделываний под себя» – дети. Особенно, хорошие послушные дети, искренне стремящиеся порадовать своих родителей и угодить им.
Их можно только пожалеть.
Моя мама мечтала об изящной дочери-лебедушке, которая выступала бы, словно пава, плыла, едва касаясь земли, и вызывала у окружающих обмороки восторга. У этой сказочной принцессы любое дело должно было спориться в руках, как у Золушки, она должна была быть такой же вечно-беспричинно счастливой, доброжелательной, покорной и безропотной, готовой угодить членам своей чудесной семьи. Разумеется, как истинная правильная девушка, она должна обожать детишек всех мастей и мечтать работать в детском садике. А потом она, разумеется, должна найти принца, - тоже доброго, милого и безответного, - чтобы, не дай бог, не посмел не согласиться с мнением глубокоуважаемой тещи!.. И у них должны были народиться чудесные принцики и принцессочки, - такие же легкие, изящные, угождающие бабушке и вечно-счастливые этим…
Я же с детства была напрочь лишена каких бы то ни было зачатков изящества и женственности. Слишком худая, высокая, неуклюжая, скованная. В мои восемь лет мамуля предприняла робкую попытку отдать меня в танцы, откуда меня благополучно вышвырнули спустя несколько месяцев. В буквальном смысле. Правда, в тот день была какая-то проверка, и, помимо меня, руководитель вышвырнул еще десять человек, но это как-то не прибавило мне оптимизма.
Зато я делала большие успехи в спорте. Но мама лишь в ужасе закатывала глаза и прижимала руки к сердцу после моих просьб отдать меня в какую-нибудь – ну, хоть в какую-нибудь!!! – секцию. Я хотела заниматься спортом. У меня получалось все без исключения: гимнастика, бег, прыжки, силовые упражнения, футбол, бадминтон, вышибалы… Мама раздраженно поджимала губы, осуждающе качая головой. Дочь-спортсменка в ее планы не входила. Она боялась, что занятия спортом сделают меня еще более мужеподобной. Я и так ходила, как мужик, топала, как мужик, сжимала руки в кулаки, как мужик, - и так далее, в том же духе…
Мама потратила немало времени на то, чтобы объяснить мне, как я должна двигаться с изяществом, как красиво нужно держать ручки, растопырив их зачем-то за спиной… Я изо всех сил пыталась следовать ее рекомендациям… У меня ни хрена не получалось… Я просто стала посмешищем всего двора из-за этих своих попыток «стать изящной»… Надо мной смеялись, мне кричали вслед… Мама украдкой - но так, чтобы я это видела, - смахивала слезы разочарования, глядя на меня с укоризной, словно я нарочно не желала соответствовать ее идеалу. А я приобрела дикий комплекс неполноценности, который аукается мне до сих пор…
И хозяюшки из меня не получилось. Несмотря на то, что я целыми днями прибиралась и готовила, я никак не желала полюбить все это. И руки у меня росли, по словам мамы, не из того места, и работа никак в них не спорилась…
А еще я писала. Стихи и рассказы. Тратила на такую ерунду драгоценное время, вместо того, чтобы второй раз за день протереть пол в квартире. Или окна лишний раз помыть, - их уже две недели не мыли… Вот она всегда любила прибираться, даже в детстве. А я делаю это без энтузиазма, из-под палки, зато бумагу мараю тоннами…
Когда-то я любила ходить на дискотеки. Но однажды туда же вслед за мною пришла мама, увидела, как я танцую, и, разумеется, опять схватилась за сердце. И начала учить меня танцевать, поскольку я все делала неправильно. Но я оказалась бездарной ученицей. У меня, с точки зрения мамы, ничего не получалось… А ведь у нормальной девушки изначально должно быть все это заложено в настройках, - без этого у нее нет никаких шансов в жизни!..
С тех пор я не танцую. Даже пьяная. Я давно уже перестала стесняться себя. Просто не хочу. Возможно, это своеобразный психологический протест. Я не хочу больше быть нормальной девушкой.
Не танцую. Не пытаюсь быть изящной и женственной. Просто стала самой собой, - такой, какой зачем-то сделала меня природа. В свои 44 года занимаюсь всеми видами спорта, на которые хватает времени и денег. Да, я не лебедушка. Зато вполне могла бы стать профессиональной спортсменкой. Теперь я это понимаю. Но, если бы я тогда сказала об этом маме, она просто умерла бы от разочарования.
Я много, кем мечтала быть. От воздушной гимнастки до космонавта. Но мама много лет внушала мне, что я должна работать в детском садике. Не в обиду педагогам, - но вот как раз такое не могло присниться мне даже в самом страшном сне!..
И все-таки однажды мечта мамы чуть было не сбылась. Мне пришлось уволиться из редакции газеты, - с работы, которая на тот момент была для меня смыслом жизни, - и я была совершенно потерянной. И мама, подсуетившись, устроила меня в садик…
Я там продержалась около месяца. И это был непрекращающийся кошмар. Я не люблю детей, я боюсь их, я не знаю, с какой стороны к ним подойти… Я просто забивалась в самый дальний угол и мечтала умереть…
Мне было 19 лет…
Спасибо одной нашей общей знакомой, - увидев, в каком я состоянии, она кинулась к моей маме со словами: «Что же ты делаешь?! Ты же погубишь девочку!.. Ты посмотри: она на себя не похожа, глаза потухли; она же у тебя пропадет!..»
После этого маме пришлось смириться с тем, что она все же не сможет реализовать свою собственную юношескую мечту через меня… Ее губы поджались еще более разочарованно…
Мой прекрасный принц не устроил ее вообще, и она всеми способами давала это понять на протяжении нашей недолгой семейной жизни. А народившийся в результате нашего неудачного брака младенчик вообще изначально оказался бракованным…
И тут я чуть было не повторила ошибку своей мамы.
Мне тоже поначалу ничего не нравилось в собственном ребенке. И я, - да еще и под влиянием мамы, - старательно начала переделывать его и подгонять под себя… Он был совсем не таким, каким я желала видеть своего сынулю, у него были какие-то странные непонятные мне интересы и увлечения, он все делал не так, он вел себя не правильно… И вообще, был слишком похож на своего отца, - и это был его самый страшный грех… А мама подначивала меня, уверяя, что я не должна любить его, такого неправильного, я должна переделать его, заставить…
Но однажды в моей голове вдруг что-то перемкнуло. Я даже не знаю, почему так произошло. И я вдруг поняла, что мой ребенок, - несмотря на то, что он мой ребенок, - вовсе не должен быть каким-то другим, в угоду мне. У него своя жизнь, свои интересы, свои потребности. Дети – это как лотерея. Они далеко не всегда получаются по нашему образу и подобию. Они могут быть совсем другими. Но это еще не делает их плохими. И мы не должны переставать любить их только потому, что они не разделяют какие-то наши интересы.
Не стоит искать в собственных детях недостатки, которые, в принципе, и недостатками-то не являются. Просто все люди разные. И это нормально.
Слава богу, у меня хватило ума понять все это еще тогда, когда ребенок пешком под стол ходил. Поэтому я всегда уважала его интересы, даже если они были мне не совсем понятны, и радовалась всем его достижениям. Я всегда поддержу его, но свою жизнь он проживет сам; сам совершит свои ошибки, набьет свои шишки и будет заниматься тем, чем посчитает нужным.
А я… Я всего лишь близкий человек. Но не судья и не Господь Бог. И у меня тоже своя жизнь. Которую я проживу так, как посчитаю нужным.