Контроль качества

В июле в Одессе жарко. В общаге, где мы жили во время летней практики,  не было не то, что кондиционера, а даже – холодильника. Точнее, был один – на этаж, на общей кухне, но в нем немногие отваживались  хранить продукты – воровали безбожно. Общежитие находилось  на знаменитой Молдаванке и принадлежало Одесскому Инженерно–Будивельному (Строительному – по-русски) Институту. Сокращенно – ОИБИ. И вполне соответствовало этой аббревиатуре.

Обшарпанное, давно не ремонтированное, с жуткими туалетами, со стадами тараканов, бродивших по комнатам и коридорам. Нам приходилось отодвигать кровати от стен, чтобы тараканы не сыпались со стен  во время своих ночных шабашей. Один из моих соседей по комнате, даже поставил под  каждую ножку  кровати по консервной банке с водой, чтобы тараканы не смогли залезть на кровать с пола. Если дверь в комнату открыть внезапно, то с косяка запросто мог свалиться  «стасик»  прямо на голову. Поэтому  открыв дверь,  мы выжидали пару секунд, потом пинали косяк, для верности, и только потом проходили.
Помимо тараканов в общежитии  жила целая толпа негров. Из какой-то братской африканской дыры. Вели они себя довольно нагло, громко орали в любое время суток и мусорили где ни поподя. Рассказывали, что незадолго до нас, какой-то перепившийся негр выбросил из окна девушку. Нашу. Русскую или украинку. Насмерть. И, что особенно возмутило всех, так это то, что охреневшего негритоса не отправили куда-нибудь в Воркуту на перевоспитание,  где ему самое место, а просто выслали из страны обратно на родину. Такая, блин, дружба народов!

Окна выходили на узкую улицу мощеную брусчаткой, по которой ходили трамваи. Грохотало с 05 утра и за полночь.

Короче – не Хилтон ни разу.  А воспоминания все равно остались – самые хорошие!  Как о самой Одессе, так и о людях, с которыми я общался за все сорок дней моей практики.

Наша комфортабельная комната была рассчитана на восемь человек, где помимо меня, на тот момент, проживало еще четыре жильца – абитуриенты, приехавшие поступать в институт  из окрестных сел и городков. С одним из них – Сашей мы сдружились. Он  жил в селе неподалеку, на выходные ездил домой и привозил  оттуда продукты - яйца и прочую домашнюю снедь, которой щедро делился со мной – голодранцем. 
Однажды Сашка пригласил меня в гости. Он был этнический болгарин и жил в селе Виноградовка (если мне не изменяет память) где проживали в основном болгары.  И повел меня вечером на танцы в сельский клуб. У входа - толпа парней. Оживленно встречают Сашку и начинают наперебой, что то говорить. По-болгарски. Тут Сашка представляет меня и говорит, что я из Ленинграда. И меня поразило, что вся компания  тут же переходит на русский, чтобы мне была понятна их беседа. Они вполне могли бы продолжать и по-болгарски, поскольку я все равно был не в курсе местной жизни и новостей, но такая деликатность меня  тронула.
Но это, так отступление, рассказ – о другом.
Собрались мы как - то поужинать и отправились на кухню пожарить яичницу с помидорами. Яйца он привез неделю назад .

- Слушай, надо бы проверить, не испортились ли –  все - таки неделю в тумбочке пролежали – сказал мне Саня, ставя сковородку на плиту – ты аккуратненько разбей и понюхай, если нормально – отправляй жариться, а я пока за хлебом в комнату сгоняю.

Я осторожно разбил яйцо в руке, принюхался и уловил какой- то неприятный, тухловатый запах. Я отправил яйцо в мусорное ведро и взялся за следующее. Запах был тот же. Когда Сашка вернулся с хлебом, я приступил к третьему яйцу.

-Походу,  испортились – повернулся я к нему.
- Жалко, их еще много осталось, придется выбросить. Дай  понюхаю.
Я протянул ему разбитое яйцо, он принюхался – Да  вроде свежее, без запаха.  Я подошел, тоже понюхал. Яйцо было абсолютно нормальное.
- Странно, одни тухлые, а другие – нет.

Сашка посмотрел на меня и  вдруг расхохотался
 
– Так ты, умник, яйца над мусорным ведром нюхал!  Что ты ожидал  учуять из помойки?  Хорошо, я быстро вернулся, без ужина бы остались!