Испытание тайгой

 ИСПЫТАНИЕ ТАЙГОЙ
   
   Конец августа 1958 года. Шёл четвёртый день нашего с женой десятидневного путешествия обычным рейсовым пароходом по Оби от Новосибирска до посёлка Каргасок и обратно.
    Мы отчалили от пристани Колпашево и продолжаем движение на север. Стало заметно холоднее. Конечно: Крайний Север! Моросит дождь. Я с наложенной на руке лонгетой и накинутым на плечи одеялом сижу на палубе в плетёном кресле и любуюсь природой. Собственно, любоваться-то нечем: тайга, тайга, тайга… Наверное, медведей много!
   – Присяду, не против? – услышал я.
Рядом стоял крепкий парень примерно моих лет. Я кивнул приветственно головой, и он сел в соседнее кресло.
   – Я видел, как тебя привезла к пароходу скорая. На охоте пострадал?
Я засмеялся.
   – Если бы! Всё гораздо прозаичней. Представляешь? В Томске на ровном месте поскользнулся, упал на руку, а она – чуть не пополам! Хорошо, что поликлиника оказалась рядом! В Колпашево мне только подтянули ослабевшую перевязку – опухоль сошла и лонгета болталась. Доктор – хороший мужик, дал машину доехать до пристани.
   – О, доктор у нас, охотников, легендарная личность: всяко в тайге бывает, он любую рану залечит, прооперирует, если надо, кости вправит… Три года назад моего товарища к жизни вернул.
   – Ты охотник?
   – Да. Сейчас в Каргаске бригада собирается, на медведя пойдём. Его хорошо брать осенью: за лето мяса да жира нагуляет, чтоб в спячке до весны хватило, да и в поведении он осенью менее прыткий и агрессивный.
   – Почему в Каргаске?
   – Медвежий край. Знаешь, как переводится слово Каргасок? «Медвежий мыс»!
   – А Колпашево почему так называется?
   – Это проще: по фамилии казаков, основавших здесь ещё в семнадцатом веке поселение, в музее рассказывают, что было три семьи, затем постепенно разрослось.
   – Кто ж сюда поедет? Откуда жители?
   – Ты где живёшь?
   – В Новосибирске.
   – Во-от! Ничего вы, городские, не знаете, – со смехом сказал мой собеседник, – забыл, что у нас за край? Нарым, Васюган, да и наше Колпашево, тот же Каргасок – это ж ещё от царей самое популярное место для ссылок. А в тридцатые годы сюда кроме политических привозили кулаков. Они и сейчас здесь живут, прижились в Сибири.
   – И ты из кулаков?
   – Нет (смеётся), я – казак. А Колпашево из посёлка стал городом.
   – Ух ты! Я не знал. Думал – село, церковь видел. Ещё удивился, что есть такая большая больница.  А что с товарищем приключилось?
   – Вот именно – приключилось. Хочешь, расскажу?
(Передать дословно его рассказ не могу: говорок у него был специфический, сибирский, даже порой с матерком – но не ругался, а просто так разговаривал. Так что, как смогу…)
***   
    Характер у Сергея был сложным. Упрямый, самолюбивый, своевольный, слова поперёк не скажи. Из школы несколько раз чуть не исключили: то нахамит, то подерётся. Но на субботниках и других работах, куда приглашали школьников, всегда был первым; иногда, зная его усердие, ставили старшим. Однако, попробуй только сделать не так, как он поручил!
   После школы устроился на лесопилку, и там от своеволия чуть руку не перепилил. Хорошо, что мастер успел выключить циркулярку. «Ты что ж, Серёжка, правила техники безопасности не соблюдаешь?» Набычился и молчит. Что с ним поделаешь? Неслух!
 Этот характер мешал ему наладить отношения с девочкой из младшего на год класса. Аксинья разбила сердце парня. Из-за неё после школы остался в Колпашеве, но девочка уехала в медицинское училище.
   В армии Сергею нравилась, он даже остался на сверхсрочную службу, но, узнав, что Ксюха его после медучилища стала работать фельдшером медпункта на пристани, вернулся домой. Каким же он стал красавчиком! Повзрослевший, высокий, крепкий, он своим внешним видом излучал силу, уверенность и спокойствие. Все девушки мечтали о таком парне, но для него существовала только одна. А парни, которые хотели бы ухаживать за красавицей Аксиньей, уж точно не желали стать соперниками Сергею! Характер у девушки тоже был непростой, она никак не подпускала своего ухажёра к себе ближе.
   Однажды после очередной размолвки Сергей, разозлившись, взял ружьё, рюкзак и решил уйти в тайгу. На окраине встретился с небольшой компанией, которая направлялась на охоту.
   – Здорово, мужики, вы куда?
   – На кудыкину гору! Ну, и вопросики задаёшь! В тайгу идём. Ты тоже?
   – Может, с вами пойду?
   – Лады.
Около озера Светлого сели передохнуть.
   – Мы, пожалуй, здесь, останемся. Далеко не пойдём. Видите, какие тучи надвигаются?
   – Как здесь? Как у озера?! Я не хочу!
   – Серый, тебя с нами никто не звал. Сам, вроде, напросился. Хочешь ходить в тайгу? Ну, и ходи. Кто тебя держит?
   Разозлился Сергей, поднял рюкзак, ружьё и пошёл. Напропалую шёл, в сердцах по сторонам не глядя. Ветви били его по лицу, поднял палку и сам бил по веткам. Деревья мало пропускали света, ещё и тучи низко шли, совершенно закрыв светлое небо.  Неожиданно Сергей резко встал, увидев в этой полутьме огоньки светящихся глаз зверя.  Волк! Нет, Сергей не был готов к такой встрече. Да, ладно бы один! Вон, ещё пара светящихся глаз, а сзади ещё один… М-да! Ничего, вроде, раньше не боялся, а сейчас холодок стянул сердце, по телу пробежали мурашки и, казалось, волосы на голове зашевелились! Попятился назад, попал ногой на корягу, чуть не упал. Волки моментально двинулись на человека, но тренированное тело его также моментально оказалось на дереве. Волки вставали на задние лапы, подпрыгивали, но достать добычу не могли. А Сергей тоже не мог ничего сделать – сидел на двух ветках спиной к стволу, за две другие держась руками. Дерево от ветра слегка раскачивалось, было невозможно оторвать хотя бы одну руку, чтобы взять ружьё, без опаски сорваться вниз. Пошёл небольшой дождь. Волки выли и клацали зубами, не спуская с человека на дереве глаз, а Сергей сидел и мучительно думал, что же дальше?
   Неожиданно волки перестали суетиться, к чему-то прислушались и вдруг убежали. Прямо к злосчастному дереву из чащи вышел огромный медведь. Час от часу не легче!
Он тоже был не против достать добычу на дереве, тоже вставал на задние лапы и ревел, раскачивая дерево. Медведи умеют лазать по деревьям, но низко сидящие ветви закрывали ствол, и он не мог вплотную к нему приблизиться. Сергей кричал медведю: «Пошёл вон!» и всякие другие слова, потом изловчился, снял рюкзак и швырнул вниз. Тот нагнулся над рюкзаком, начал его терзать, и в это время в него полетела мокрая от дождя куртка и прилипла к шерсти на голове, закрыв глаза. Внезапно одна из ветвей, за которые держался Сергей, надломилась, и, как он ни старался удержать равновесие, сорвался и, больно ударившись, оказался на земле. Медведь сразу пошёл на него. Схватить ружьё и выстрелить, чтобы хотя бы напугать медведя, Сергей не успевал. Интуитивно он вдруг встал на четвереньки и с каким-то зверским выражением лица, оскалившись, со всей силой своих лёгких и голоса зарычал на медведя и даже двинулся в его сторону. Такого медведь не ожидал! Он повернулся и с курткой на голове побежал вслед за волками в чащу, оставляя за собой следы «медвежьей болезни». А Сергей, подняв рюкзак и ружьё, побежал в противоположную сторону.
   Бежал, сколько было сил. Тело болело от удара при падении, особенно левая нога, одежда порвана ветвями, сучки процарапали кожу, раны саднили и зудели. Остановил Сергея начавшийся ливень. Сел под разлапистый кедр, где всегда было сухо. Раскрыл рюкзак, нашёл коробочку-аптечку, достал йод, смазал раны, куда смог достать, кровоточащую на ноге перевязал.
   Что толку сидеть? Надо идти. Только куда? В какую сторону? Скоро ночь. «Господи! Помоги! Защити и помилуй! – шёл и неожиданно для себя молился Сергей, – Святой Никола! Скольким ты помог! Помоги и мне!». И вдруг – о, чудо! Показалась на небольшом пригорке избушка, почти землянка, с зарешечёнными от зверей проёмами для окон – охотничья заимка! Сумел открыть дверь, зашёл. Внутри у стены топчан, лавка, полки для всякой всячины, посредине очаг, над ним в крыше отверстие для выхода дыма. «Спасибо, Господи! Живём!» Вылез наружу, собрал, пока совсем не стемнело, охапку сухих веток, еловый лапник, нашёл даже листья подорожника. Хорошо, что спички, завёрнутые в пакетик, уцелели, развёл огонь; что смог с себя стянуть, подвесил подсушить. Взятая с собой пища в рюкзаке медведем была приведена в негодность, только сухари размокли, но хоть чем-то можно было немного утолить чувство голода! Нашёл в домике какие-то тряпки, закутался в них и улёгся на топчане спать.
   Проснулся утром, прислушался – на улице шумит дождь, всё тело болит, голова раскалывается, знобит. «Пить! Водички бы!» Попытался встать – ноги не держат, головокружение повалило его обратно. «Что такое?! Наверное, вчера простыл. Этого нам ещё не хватает! Что же делать?» Чуть не ползком, на четвереньках вылез на улицу, под струйку стекающей с крыши дождевой воды подставил всё, что нашёл в домике для этой цели. Из горсти напился, смочил голову холодной водой, вернулся и повалился на топчан.
   Сколько пролежал в бреду и метаниям, он уже сам счёт дням потерял. Наверное, только на третий день смог встать, развёл огонь, вскипятил воду, нашёл на полке чай, заварил, выпил. Остатки сухарей были съедены, где раздобыть питание? «Может, после дождя грибы есть?» Взял ружьё – а вдруг кто-нибудь попадётся! Куда там? Ноги не держат! Однако грибов полную миску набрал. Над огнём на прутике зажарил, съел. Уже легче.
   Так прошёл ещё один день. Разбудил его скрип деревьев. Открыл глаза – голова не болит, поднялся, прислушался к себе – вроде, нормально. Ноги плохо держат – так, это от слабости. «Ничего, при ходьбе разойдутся, надо идти". Вышел. Дождя нет, под деревьями довольно тихо, зато верхушки ветром раскачивались так, что скрип деревьев заглушал все остальные звуки. «О-хо-хо! Надо двигаться, пока ветер не нагнал чего-нибудь нехорошего! Только бы определиться, куда идти». Сел на пенёк и начал веточкой рисовать по памяти карту окрестности Колпашево. «Здесь мы встретились, вот озеро Светлое, отсюда вот так я ушёл в тайгу. В каком направлении я потом метался? Пожалуй, всё же надо двигаться на запад, даже на юго-запад, там у Оби излучина, и если я выйду к реке, то, уж точно, доберусь домой. А то, может, какой-нибудь пароход или лодка меня подберут»      
   Пошёл. По пути нарвал с кустов ягод, поднял сбитые ветром с вершин кедров старые шишки, набрал в рюкзак, а у нескольких очистил орешки и грыз их прямо с кожурой. Не прошёл и километра, как налетел на лес настоящий шквал. Это был кошмар! Летели ветки, ураган не просто раскачивал деревья, он их гнул до земли, стараясь вырвать с корнем, а сухостой ломал целиком! Сергей не знал, куда спрятаться. Озираясь по сторонам, увидел, что на него падает крупное дерево, сделал шаг назад, зацепился о лежащий сухостой, повалился на спину, и тут же его припечатало к земле стволом упавшего дерева. Повезло тем, что при падении оно попало на тот ствол, рядом с которым лежал Сергей, иначе его раздавило бы насмерть. Очнувшись, с трудом сумел освободить правую ногу. С левой (опять!) было хуже, она была зажата накрепко. Ёрзая по земле, Сергей попытался приблизиться к стволу, чтобы руками сдвинуть его или хоть чуть-чуть приподнять, чтобы вытащить ногу, но все попытки ни к чему не привели! На мгновение какая-то отрешённость напала на него – подумал: «Ну, всё! Вот так смерть нашла меня!» Но неуступчивость характера взяла верх, и он снова и снова пытался высвободить ногу. Рычаг нужен! Хотел попробовать ружьё, но подумал – сломать могу, а коль выберусь, куда я в тайге без ружья? Стал шарить руками во все стороны, наконец наткнулся на край крепкой палки. Вытягивался так, что чуть позвонки не хрустнули, орал от напряжения, но палку – какой-то упавший ствол – сумел подтянуть к себе. И вот – нога на свободе! Переполз под кедр, боль – нестерпимая! Нога опухла. Как идти? Нашёл крепкую ветку с раздвоением на конце и, используя её как костыль, решил вернуться в избушку.
   Порылся на полках, нашёл какую-то мазь. А для чего охотнику мази? Конечно, для лечения ран или травм на охоте. Намазал ногу и другие ушибы. К утру стало, вроде, легче, но была очень существенная беда: нечем было питаться, голод изматывал физические и духовные силы. Ягодами да кедровыми орешками сыт не будешь! Дня через два почувствовал, что, хоть трудно, но с помощью своего костыля идти можно. Медленно, но уверенно, двигался в выбранном направлении, одной рукой опираясь на костыль, а другой держа наготове ружьё – с одной стороны, на всякий случай, для защиты от зверя, а с другой – вдруг дичь попадётся? Видел и рябчиков, и глухаря, даже как-то заяц путь пересекал, но поднять ружьё, прицелиться и выстрелить, сил не было. Сознание иногда затуманивалось, мелькали разные видения. Однажды, совсем выбившись из сил, сидел под деревом и проваливался в сон. Вдруг показалось, что перед ним возникла Аксинья, которая призывно махала ему руками и звала за собой. Сразу поднялся и, ещё не сразу поняв, что это видение, пошёл за ней. Лес был уже не таким густым, попадались большие поляны, обрадовался небольшому озерку, остановился, умылся, напился. «Эх, вот бы рыбки добыть!» А вот и они – спинками по поверхности воды бегают! «Что же делать? Как их взять? Да, что это я? Есть же ружьё!»
Выстрелил дробью по воде – попал! Две рыбёшки всплыли. Поднял длинную ветку и подтянул добычу к берегу. Дрожа от нетерпения, разжёг на берегу костерок и, не ожидая конца приготовления, съел одну, огромной силой воли оставив вторую «на потом». Солнце было в зените, когда Сергей вышел к реке. По плывшим веточкам определил, что течение от него шло вправо. С облегчением вздохнул – значит, вышел правильно, скоро буду дома! На берегу наткнулся на три добротных бревна – вероятно, остались от прошлогоднего сплава. Наломал в ивняке длинных веток, как мог, связал ими брёвна в небольшой плотик, сверху уложил лапник, лёг на него и оттолкнулся от берега…
   Очнулся от удара плотика о берег. Открыл глаза – стемнело, плот прибило к правому берегу, впереди совсем близко увидел огни. Забилось сердце – вот она, пристань Колпашево! Оттолкнулся от берега и с остервенением, превозмогая безмерную усталость, руками стал грести в сторону пристани. На берегу идти уже не мог, ползком добрался до лестницы, которая вела на пристань, и начал, лёжа, палкой бить по ней. Долго бил. Наконец, Аксинья вышла из своего помещения, подошла к перилам, наклонилась и крикнула:
   – Эй! Кто там стучит? А ну, прекрати!
Вдруг, словно что-то почувствовав, сбежала вниз и… В разорванной и мокрой одежде, с заросшим, худым и таким знакомым лицом лежал Сергей!
   – Серёжа! Родной! Живой! Нам сказали – ты погиб. Вставай, пойдём наверх.
Пыталась поднять его, не хватило сил. Закричала:
   – Помогите! Петрович! Скорее!
Из сторожки паромщика выскочили три человека - паромщик, ещё один и мальчик лет двенадцати.
   – Серый! Ты?! Япона мать! Тебя искали, нашли куртку и медвежьи следы, решили, что тебя медведь задрал! Что случилось, где был?
   – Петрович! – перебила Аксинья, – все вопросы потом! Поднимите его ко мне, постараюсь привести его в нормальный вид, потом вызову машину и отвезу в больницу.Переодеть бы его.
   – Петруха! Бегом домой, принеси холщовую рубаху побольше размером да штаны, куртку – нет, куртку дам свою, на ноги что-нибудь возьми. Да, и ещё прихвати бутылку водки!
   – Не надо, я его спиртом разотру.
   – Да? Хорошо! Сын, водку всё равно неси! Такой случай – надо же! А ты, Колян, дуй к матери Серого – скажи, жив сын! 

***   
   – Вот такое было приключение у моего друга.
   – Да-а! Что же дальше?
   – А что дальше? Я сбегал к матери Сергея (Колян – это я, паромщик – мой родич, мы с его Петрухой помогали ему ремонтировать сети), радости у всех было – не передать! А через месяц после выхода из больницы Серёжка с Аксиньей поженились, уже ребятёнок растёт. Серёга начал ходить в церковь и, вообще, характер изменился капитально. А в тайгу пока больше не ходит.
   На следующий день к вечеру мы пришли в Каргасок. Я вышел на палубу – решил проводить своего нового знакомого.
   – Колян! – улыбаюсь – будь здоров! Как говорят: «Ни пуха тебе, ни пера!» или как: «Ни копыта, ни хвоста»?
   – К чёрту! Да и тебе не хворать! Будешь ходить по улицам, смотри под ноги, чтоб больше рук не ломал!