Глава 24. Резня на улице Тампль

  В роскошном зале старого дворца возле большого окна с посеребренной рамой стояли двое вельмож и вели неторопливую беседу. Их свиты молчаливо замерли в галерее у входа, не смея потревожить двух могущественных людей королевства.
Один из них был молод, высок ростом и хорош собой, алая кардинальская мантия облегала его стройную фигуру и, казалось, была пошита с большим изяществом, чем того требовал канон. Весь образ его, резкие и порывистые движения были несвойственны духовному лицу и говорили о страстности натуры. Рядом с ним стоял старик, не уступающий ему в росте, а шириною плеч превосходящий. Он был роскошно одет в белое с черным и золотом, в цвета короля Генриха Второго, предыдущего хозяина Турнельского дворца. В этом месте, он, казалось, сохранял свое былое величие, влияние и власть. Благородное лицо старика было задумчиво и тревожно. Коннетабль Монморанси принимал у себя кардинала Лотарингского…

- Уверяю вас, Ваше Высокопреосвященство, вы напрасно беспокоитесь, мы приняли все меры для безопасности горожан любого исповедания.

- Однако прошлой ночью, эти гугеноты устроили форменную резню на Улице Четырех сыновей, говорят погибло 50 человек.

- Это были оборванцы с Двора Чудес…- презрительно проговорил коннетабль.

- Это были парижане и добрые католики! И весь квартал Тампль, весь город возмущен этим дерзким нападением. Ваша светлость, нужно помнить, что Париж – католический город. Триста тысяч добрых католиков из уважения к Его Величеству с презрением терпят возле себя горстку еретиков, но из-за таких выходок их терпение может лопнуть. Я со своей стороны прилагаю все усилия для того, чтобы успокоить верующих, но и моих усилий будет недостаточно, если эти бесчинства не прекратятся.

- Да, Ваше Преосвященство, я не сомневаюсь в ваших усилиях - язвительно ответил коннетабль.

  Кажется не замечая этой реплики кардинал продолжал:
- Гугеноты водят вас за нос, ваша Светлость.. Вы слышали о том, что их отряды появились в предместьях?

- Разведка сообщала об отряде неизвестных в предместье Тампль.

- Великий боже! Если они одеты как гугеноты, говорят как гугеноты, то кто же они такие, по-вашему? Я скажу вам больше. Вы, может быть, помните маркизу де Монтобер?

- Да, это интересная особа, она запомнилась мне по недавнему приему.

- Так вот, мне удалось узнать, что она доверенное лицо королевы Наваррской и у нее весьма боевое прошлое еще со времен Орлеанской осады. А ее супруг в скором времени должен явиться возле Парижа во главе трех сотен вооруженных до зубов перигорцев.

- Вы в этом уверены, Ваше высокопреосвященство?

- Совершенно уверен. Говорю же вам, господин коннетабль, мы с вами рискуем проморгать очередной гугенотский заговор. Пошлите солдат, пока не стало поздно.-
После минутного раздумья коннетабль ответил:

- Хорошо, я отдам приказ, но уверяю вас, Ваше преосвященство, если начнутся беспорядки, я немедленно отправлю орлеанцев с указанием жестоко карать всех причастных. –

- Я первый благословлю самые суровые меры для наведения порядка, - с еле заметной улыбкой ответил кардинал.

                ***

  Этой ночью после многодневной изнуряющей жары в Париже наконец-то пошел дождь. Темное небо громыхнуло, зарокотало и заморосило мелким и частым дождиком, который полился вниз на буйную многосотенную толпу, занимающую всю улицу Тампль, сразу за перекрестком.

  Второй час там шел жестокий бой, тяжелые ворота в Дом пастора Батистена были разломаны на куски, и кровавая рубка уже кипела в проеме. В бой пошла гвардия Брисселя – головорезы Дюнуа, бандиты и налетчики с улицы Четырех сыновей, одетые в клепаную кожу, перевитые ремнями, вооруженные алебардами, боевыми топорами и мечами. Они яростно накинулись на протестантское ополчение, которое мрачно ощетинилось копьями и пиками из воротного проема.

  Дома напротив были уже захвачены, их убитые жители валялись на мостовой под ногами толпы. Только редкие выстрелы из дальних домов и боковых улиц говорили о том, что гугеноты еще сопротивляются. Из окна захваченного дома за штурмом наблюдал могучий человек в стальной маске. Король Брисселя время от времени глухим голосом отдавал приказы подручным, и очередной гонец уносился во мрак сырых улиц. Все пространство перед Домом Батистена сейчас было занято его людьми, чуть в стороне за Пастушьей улицей стояли испанцы – настоящие вояки, перебившие швейцарцев и первыми штурмовавшие дома. Они сделали свое дело и сейчас переводили дух. Трусливые горожане Буаселье с частью его людей сейчас громили еретиков на улице Гравильщиков, еще несколько банд орудовали на улице Шапон.

  Все шло по плану, но тут с Пастушьей улицы донеслись выстрелы. Почти сразу же появился посыльный, который доложил о том, что примерно 50 гугенотов движутся сюда по этой улице. Ну что же, это было ожидаемо.
Король призвал Гривилье и, отрядив с ним около сотни людей, приказал ему закрыть проход с Пастушьей улицы. Затем он отправил гонца к испанцам. Распоряжения отдавались четко по-военному. Маленькое войско Брисселя сейчас побеждало и было послушно.

  Протестанты держались с мрачной решимостью обреченных, неумело держа свои копья, они храбро принимали бой и падали один за другим. Два часа они бились не щадя себя, они ждали помощи, но помощи не было. Предвидя неизбежное они пели свой последний псалом уходя на небеса. Наконец, строй гугенотов был проломлен и толпа Брисселя с торжествующим воем хлынула внутрь, убивая всех на своем пути.