Homo да не sapiens

– Подь сюды, ирод! Чтоб тебя размотало! Подь, говорю, козел старый!

– Клавдия, оставь меня, не бубни.

– Я ему бубню?! Я бубню?! Ах ты ж йошкин кот! Иди сюда, говорю тебе! Лезь через ограду! Вань, ну ты б посрамился перед людьми-то? Айда в дом, я чайку поставлю и поллитру, картошечки истолку на сливках…

Баба резко сменила тон. Однако, пропагандистский трюк не сработал. Старик в фуфайке остался лежать на сыром песке между зеленым неизвестной пропозиции ящиком и полным воды корытом с яблочными объедками на дне.

Зрительская масса бойко салютовала обоим, заняв партер. Такого развлечения у них не было с тех пор, как в клетке с попугаями жахнула шаровая молния.

– Вань?.. Слышь?..

– Всю гармонию изгваздала, гидра! Ну что тебе? Что прилипла?

– А как дождь пойдет? У тебя спина, а ты на земле разлегся. Ну не идиот?

– Тут помру. Иди!

– Ах, помру, значит?! А я валандайся с ним потом! Гор-то золотых что-то нету, одна рванина! Не заработал кормилец-то мой богатств, токмо грыжу. Помрет он… Иди сюда, пришибу!

В страдальца полетел камень. Бабуины пришли в экстаз.

– Как же я тебе вылезу отсюда, дура?!

Старик вскочил, наступив в корыто, непечатно и тихо выругался, ища глазами, чем бы вернуть оказию. Взял со дна огрызок, но не попал.

– А как залез, так и вылезай! – наседала Клавдия. – А вообще, сиди там, Ванечка, хрен с тобой. Женишься на обезьяне, будет тебе с ней простое человечье счастье. Вот тебе мое благословение и поклон. А я пошла, у меня своя гордость есть.

– Клавдия, не ломай мосты!

– В зад иди, я тебе не Клавдия больше. Пусть на тебя пионеры смотрят, берут пример. Эх, хорошо-то как!