17 03. Горнокопытные слегка бронированные

       И тогда, вода нам, как земля - слова из патриотической песни тех лет.

       Пока Ротный нас инструктировал, к расположению батальона подвезли картонные ящики с сухпайком. В тентованном ГАЗ-66. Мы расстелили плащ-палатки на отвратительный снег, распотрошили коробки, распихали содержимое по вещмешкам. На этот раз нам выдали «экспериментальный» сухпай. В правом верхнем углу этикетки красовалась надпись «испытания». Как говорится, это именно оно.
       Сухпайка выдали на трое суток. То есть по три коробки каждому солдату (и офицеру). В коробках, в комплектах пайкков, находились спички с длинной желтой серной «головкой». Пацаны говорили, что эти спички зажигаются об броню. А ещё они не задуваются ветром. Ладно, посмотрим.
       Кроме спичек в комплектах имелись влажные салфетки. Ну, такие, пропитанные «дикалоном». Запах от этих салфеток приводил нас в поросячий восторг. Кто-то из пацанов сразу же распечатал упаковку, натёр «дикалоном» себе руки, рожу. Потом бегал между плащ-палаиками, тыкал всем под нос свои ароматизированные ладошки и восхищался: - «Ништяк? Да, ништяк?»
        Сухпай получили, манатки упаковали быстро. Водилы подогнали бэтэры. Мы покидали на верх бэтэров, вещмешки, запрыгнули сами на броню. Вещмешки прикрутили к бронекрышкам движков.
  Бойцы расположились на технике кто где смог придумать. Мои изыскания насчёт самого козырного места заставили водить пятаком по окрестным поверхностям БТРа. Очевидно, что с точки зрения безопасности надо было усесться на броню в центре и свесить ноги в люк. Если начнут летать пули, то можно быстро спрыгнуть под прикрытие брони. Два верхних десантных люка БТРу сделали широкими, прямоугольными. Даже в бронежилете и с пулемётом солдат мог проникнуть в него быстро. Но, дембеля тоже умели думать башкой, несмотря на то, что на башку надета каска. Они расселись в оба люка и заполонили их собой.
        Мне пришлось включить черепно-мозговую деятельность, чтобы прикинуть как разместиться на технике по остаточному принципу. Было понятно, что во время движения с левого борта у нас окажется река, по правому борту - горный склон. Если духи начнут стрелять из-за реки, то это далеко. А если с горного склона, то это близко. Значит стрельба с правого борта будет представлять наибольшую опасность для меня. Выходило, что правильно будет расположиться лицом к горному склону, то есть к наиболее опасному направлению. Я подумал, что буду ехать, внимательно следить за склоном и окружающей обстановкой, ибо не хочу получить пулю в затылок как лейтенант-связист Фоменко В.В. Врага полезно встречать не затылком, а стволом пулемёта. Если кто-то высунется в горах, то надо будет всадить в него длинную очередь, чтобы он очканул, чтобы не так свободно себя чувствовал. Ему по движущейся цели стрелять будет сложнее, чем мне по неподвижной.
        Потом я начал придумывать за что держаться во время движения. Ехать мы будем по кривой дороге. Если БТР разгонится, то он начнёт прыгать на ямах. Мне желательно во что-нибудь вцепиться, чтобы не слететь. Если шлёпнуться со стоящего БТРа, если шмякнуться с такой высоты об землю, то можно стать инвалидом на две недели. А если шлёпнуться на полном ходу, то инвалидность будет обеспечена навсегда. А если БТР уедет, если ты покалеченный останешься один на дороге, то это будет твоя Последняя Печальная история. Чтобы не ввязываться в такую драму, полезно было найти какую-нибудь держалку на броне. Надо вцепиться в неё и не отпускать. В такой позе будет всё хорошо.
       Держалку я нашел на башне. К ней было приварено какое-то «ухо», согнутое из стального прутка. Скорее всего на него полагалось крепить брезентовые чехлы или масксеть. Но это «ухо» вполне годилось, для того, чтобы солдат мог держаться за него своей конечностью. Более того, возле этого «уха» часть моего корпуса прикрывала башня. Это было очень хорошо, просто замечательно.       
       Устроился я на правом борту сразу за башней БТРа. Ремень своего пулемёта перекинул через голову и одно плечо. Чтобы на ходу не уронить. Выпустил ремень на всю возможную длину, чтобы в случае необходимости можно было маслать стволом из стороны в сторону. Потом дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель. Собрался ехать, но вспомнил про ноги. Их следовало разместить так, чтобы не оторвало. Если фугас или противотанковая мина долбанёт под колесом, пусть бы оно полетело вверх не с моими ногами. Я поёрзал задом по стальной броне так-сяк, посучил ногами то в одну сторону, то в другую. Нашел-таки, приемлемую позу, пристроился так, чтобы ноги находились над самым широким просветом между парами колёс. Решил, что уже можно ехать.
       Ротный Рязанов прошел вдоль колонны наших БТРов. Оглядел кто как закрепился на броне. Прошел туда-сюда, встал посередине.
 - Ну что, Горнокопытные слегка бронированные? Готовы?
 - Так точно, товарищ старший лейтенант! – Ответил почти стройный хор солдатских голосов.
 - Тогда, как говорил Юрий Алексеевич – «Поехали»!
        Рязанов заскочил на свой командирский БТР под управлением Вани Грека. БТРы взвыли движками. Выкатились за КПП-1, пошли на спуск по кишлаку.
        На броне ехать было очень холодно. Дул горный промозглый ветер. Плюс к тому БТР ехал, ветер получался ещё сильнее, продувал всё насквозь. На мне были надеты ватные штаны, ватная телогрейка, сверху бушлат шестого роста, на бушлате противоосколочный бронежилет Б-2. Если он не пропускает осколки, то ветер он тоже не пропускает. Сделан он из пластин, под пластинами прослойка из каких-то волокон. Хорошая прослойка, толстая как пол матраса. Так что броник ветром не продувало, а ватные штаны пронизывало как будто они были сделаны не из плотной ткани и ваты, а сшиты из марли. В общем, если бы не броник, то я промёрз бы до полусмерти.
        Через несколько минут движения наши БТРы выехали за последние полуразрушенные постройки. Дорога пошла между гор. Техника шла на приличной скорости. От этого её очень сильно качало на ухабах. Я держался за «ухо» скрюченными пальцами, синими от холода. И что думаете? Думаете я испытывал огорчение? Нет же, я был счастлив! Ехать нам надо было весь световой день, я был внутренне согласен весь день сидеть на стылой броне, держаться скрюченными пальцами, лишь бы только не вхерачивать с вещмешком по горам. Более того, я страстно желал, чтобы вся моя служба до дембеля прошла на этой броне с «ухом» из прутка в руке. Я был полностью согласен, я был счастлив!
       На контрасте с таким способом перемещения мне вспомнилась поездка в рейсовом автобусе на выходные к родителям. В детстве, когда я был студентом, периодически катался из Минска на междугороднем автобусе-экспрессе. Маршрут в те годы обслуживали новенькие венгерские «Икарусы». Венгры забабахали «Икарусу» просторный салон с высоким потолком, установили мягкие кресла с высокой спинкой. Такие кресла в ту пору называли словом «авиационные». Я забирался в «авиационное» кресло, устраивался поудобней, а через полчаса пути на меня наваливались страдания. Моя спина затекала, задница болела, согнутые в коленях ноги гудели. Меня клонило в сон, голова то и дело сваливалась с плеч прямо на грудь, а иногда криво на спинку впереди точащего кресла. Я бился лбом, просыпался, мне было погано. Внутри себя я думал всякие разные обидные слова потому что за полтора часа дороги выматывался и морально, и физически. Это была сущая пытка.
        В первом сопровождении колонны мне довелось ехать не в мягком «авиационном» кресле. Мой зад располагался на листе твёрдой стылой брони. Однако, я был счастлив! Тогда, в салоне автобуса было тепло, а сейчас моё тело пронизывал горный ветер, вокруг был холод собачий, но я испытывал приступ счастья, был согласен ехать в таких условиях весь день. Лишь бы не идти, лишь бы не лезть в горы.
        Спать на качающейся броне мне не хотелось, голова с плеч на грудь не валилась. Мне было очень интересно и увлекательно судорожно сжимать левую руку на «ухе», приваренном к башне БТРа. Мне было очень занимательно и познавательно буравить взглядом горный склон, с которого в любую секунду могло ударить десятка два автоматов и пара гранатомётов. Сон, почему-то, в такие минуты не очень наваливался.
        Так что, дорогие путешественники и путешественницы, предлагаю вашему вниманию сделанный мной вывод: кататься надо не с комфортом, а с хорошим настроением. И тогда, как говорится в песне, тогда вода нам – как земля.