Товарищ, верь

Виктор Матюк

Товарищ, верь

Товарищ, верь, взойдёт она до небес, сменит душевный стресс  и тьму на счастье и доброту,
Темень рассеется к утру, и с коленей встанет православная страна, взойдут проросшие семена
Беспредельного добра, и потомки запомнят своих предков имена,  их голова холодна,
Но историческими постулатами издавна скреплена! Ещё вчера здесь бушевала гроза,
Эпоха гласности прошла, не затронув ни души, ни чела, глубже дыши, а то и этого лишат,
Так знающие люди говорят, и даже знаменитый эскулап – большой знаток местных баб,
Никак не хочет признавать своих грехов масштаб! Его душа - больна, голова - седа,
Окружающая среда обитания не настолько скромна, что обречена на долгое тление,
В чём же её спасение?  Конечно же, не в том, что под огнём оказался каждый дом,
Комитет Госбезопасности  не приемлет даже толики гласности, он знает все имена,
Чей разум омрачила темнота, а на очи накатилась пелена, им даль небес не видна,
В кацапских спорах есть опасность, им Запад дарит гласность, но даже во время свальной драки,
Лжецы и враки строят для толпы огромные тюремные бараки! Одни ездят на Понтиаках,
Другие – на  Кадиллаке, но не всякий берёт в руки трёх полосные стяги даже во время атаки,
Зарывшись в исписанные мелким почерком бумаги, он обходит ссоры и дрязги, только бы
Не гладить против шерсти, а сдувать паутинки  с сегодняшней панацеи, великие идеи
Вытолкнуты в шею, надо своей мошной потрясти, чтобы уверенности в себе обрести!
Неисповедимы Господние пути! Куда идти, чтобы впросак не попасть,
За людьми следит не только нынешняя власть?! Жизнь пронеслась, как буря,
Глаза, прищурив, лицо, нахмурив, она без предупреждения жмётся к властным ступеням,
 А божественное творение – человек в очередной раз берёт на себя нераскаянный грех!
Товарищ, верь, что звезда пленительного счастья поможет людям пережить ненастье,
Не в деньгах счастье, гарь, вдыхая, тихим и злым словом тирана поминая,
Страдая и стеная, свой протест, явно не выражая, толпа мелочится,
И вот к ней Комитет госбезопасности в дверь в полночь стучится!
Мы же встанем, как один и громко  скажем: «Не дадим жить по законам чужим!
Свою свободу отстоим и за ценой не постоим!» Всё – таки жаль чужеземную шваль,
Её мораль триста лет ищет собственный причал, зрит вдаль, а рядом сгорел алтарь,
На глаза упала серая вуаль, хватит на власть ворчать, надо сеять и пахать и урожай убирать,
Но когда, где и с кем, но зачем? Всё – тлен, всё – суета! Государственная вертикаль
До ручки дошла, оставила простой люд без кола и двора, в душе то холод, то жара,
Осталась два килограмма говна у отчего порога, не много на первый взгляд,
Дальнейший расклад губителен и отвратителен, раздастся топор дровосека,
Любопытно отметить, что человека в тех захудалых краях не интересует библиотека,
От рад по сусекам поскрести, чтобы день как-то прожить, но прерывается тончайшая нить,
Соединяющая душу с богом, народ в трансе глубоком ворует понемногу, просто так – мимоходом,
Грехи ему выходят боком: разношерстной  толпой управляют гомосеки и уроды!
Никто не следит за домашним чертогом, и в итоге умные люди уносят ноги,
Бегут,  кто – куда, прихватив с собой чужого барахла и крохи хлеба с барского стола,
Голь на выдумку мудра, помутнел её рассудок, с утра пуст желудок, здесь уже не до шуток,
Ей ли думать о вечном и бытии скоротечном, когда жизнь без греха и наивна и пуста,
Можно жизнь прожить без поста, заклеив уста скотчем, впрочем, простой люд заточен на то,
Чтобы страсть усмирить, о вожделеньях трудно забыть, выпить и бабу полюбить,
А потом матом всю округу крыть, душа горит, и сердце плачет, кто не скачет, тот москаль,
Не высок творческий идеал, не сработал инстинкт самосохранения, впереди смерть
И вечное забвение! Перед глазами новое искушение: бутылка водки на сгнившем пне,
Приятно жить на дне, но в тишине ходить в лаптях по зелёной траве,
Или сидеть, прижавшись к скрипучей сосне, оставив мысли о войне!
Как ни тяжело падать на дно, осознавать то, что с народом произошло,
Всё равно потное чело немало слёз уже пролило, взяло в руки кайло,
Расправив сожжённое крыло, пахать и сеять пошло! Неужто это всё?
Кто же будет нести столетнюю мечту про маленькую доброту
Или дьявольскую красоту? Кто подумает про трудности Бога?
Каждый из нас – сын Божий, он не любит оставлять свою шляпу в общей прихожей!
Господи, проходи, без спроса в бревенчатую избу входи и днём и ночью,
Не придёшь, мы твою озабоченность поймём, если ты нас не накажешь рублём,
Мы водку пьём, баб на задворках **** и слёзы льём невзначай, боже, не серчай,
Мы такие, как есть, пропита и совесть и честь, Господи, ты молитвы о нас читай,
Чаще грехи нам прощай, а дорога в рай или в ад зависит не только от нас!
Господствующая власть создала жизнь, непостижимую уму, потерян смысл,
Пожаловаться некому на повсеместную кутерьму, наброшена узда на человека
В начале двадцать первого века, недоросль и калека  задул горящую в душе свечу,
Теперь живу, как хочу и ворочу на собственный лад под звуки мортир,
Перестраиваю мир, ищу драгоценный сапфир в чужой стране,
А вся стране утопает в говне! Нет сортиров, нет клозетов,
Зато много развешено портретов с отпрыском Сатаны!
Будем ли мы когда-то прощены за его нераскаянные грехи?
Ослепили глаза груди белые, не знаю, что делаю? Целую и правую и левую грудь,
Но не могу сбросить с шеи лошадиный хомут, жуть вокруг, всеобщий недуг всюду и вокруг
Испускает человеческий дух, власть не замечает всеобщих мук, не преодолен ни один редут,
Пока же колышется женская грудь подо мной, получу наслаждений с лихвой,
Продолжу спьяну петь песни далёкой старины, заглядывать в места интимные,
Теряется сознание, оно сокращает расстояние от любви слов признания до конечной цели,
Оргазм намечается, на этом мысли кончаются, но с губ ахи и вздохи срываются!
Грудь томлением скована, жить без бабы рискованно, до безумия ноги красивые
Продлевают минуты счастливые безумия того, что было в бореньях судеб рождено!
Расправив плечи, присутствую при встрече обнажённых дел, в тот момент нельзя сидеть без дел,
Перед тобой зияет половая щель, тот, кто смел, первым сумел туда войти!
Господи, неисповедимы твои пути! Слёзы рукой вытирая, то ввожу, то вынимаю
Слова из жизненной прозы, там шипы и розы, и запахи благоуханья,
Ночные свидания полны очарования, ближе к утру вновь в замочную скважину зрю,
Мир в дыму, покаяться некому в содеянном грехе, он до скончания дней будет таиться вовне,
И только голос мой, прозвучит, как часы за стеной, умиротворяя вечный покой,
И упреждая уход из сутолоки земной! Жить невозможно, но можно, встав на ложный путь,
Выпьешь, и жуть растворится в сизом тумане, денег нет в кармане, никто тебя уже не обманет,
Незваный гость не нагрянет,  попросишь у Бога прощенья за своё поведение,
Разум всю ночь был задурманен, как будто в нирване я жил и любил, грех творил,
Но прекрасный вкус во рту ощутил, потом о нём забыл, таков исход самообмана!
Конец любовного романа не без изъяна, речи пространные исчезли в дыме и тумане,
Собрала вещи дама им ушла утром ранним, не простившись, дабы избежать самоубийства
Плоти и души, Бог же мне говорил: «Не греши!», его прозаический зов исчез среди райских кустов,
Наш быт таков, что люди всех возрастов не замечают крестов на колокольнях,
Обходят храмы путями окольными, пообщавшись с обездоленными людьми,
Творят в тиши и мраке отчуждения, будущее закрывают голые холмы,
А красоты Хохломы заслоняет ночная мгла простодушные умы сходят с ума,
Ещё далеко до рассвета, не видно проблесков Фаворского света!
Пусть природа моего естества разберётся сама, с кем идти и куда?
Одних зовёт Воркута, других Калыма, там же вечная мерзлота,
А на грешниках нет креста! Дух времён и двух высот
Не замечает пьяный народ, но голод, то недород,
То бес руки на плечи кладёт и заставляет женщине гладить живёт!
Кому и как в этой жизни повезёт? Об этом знает Всесильный и праведный Бог,
Придёт и наш черёд предстать когда-то пред Ним, и тот, кто был вечно гоним,
Выйдет сухим из воды, остальные на мучения в аду обречены, свои грехи
На грудь приму, чужие – мне ни к чему, я же не Серафим и живу днём одним,
Крест держу в одной руке, продолжаю замки строить на песке,
Меня же ведут на коротком поводке по необозримой стране, гордость полыхает вовне.
На языке – молчок, любой слов супротив и весь коллектив ополчится против тебя!
Исчезнет позитив от смрадного жития, стеная и скорбя, пытаюсь чем-то утешить себя,
Чувства дробя, выбираю меньше зло из того большинства, что в грешную плоть без зова пришло!
Будет то, что будет, кто грешника за грех осудит? Человеческий род грешит не первый год,
Былые заслуги не в счёт, баба сделал аборт, теперь берёт в рот, не задохнётся, не умрёт,
В миг оргазма отправится в полёт! Мы же боремся против врагов,
Ведь за миражом дружеских штыков видна горячая алая кровь,
Прощай братская любовь, тебя я не увижу вновь! Умножена нужда на нежность,
Безмятежность прошла, интрига жития выглядывает из-за каждого угла,
Жизнь превратностей полна, потрёпанная внешность не впечатляет
Бесконечность вечного пути, впереди не видно ни зги, вот-вот свихнутся мозги!
Как не суди, как не ряди, но до путеводной звезды не дойти, мутится разум,
Но сразу, а в связи с всеобщим отказом от наивной фразы о том, что мой дом – моя крепость!
Какая нелепость! Товарищ, верь: взойдёт звезда пленительного счастья,
И на обломках власти бесы разной масти вновь будут свои интриги плести!
Неисповедимы Господние пути! Будет много фальши, и чем дальше,
Тем сложнее выживать, но страсти продолжат грешное тело рвать на части!
Нам замысел Господний трудно понять, главное - выжить, а как, где, когда и с кем?
Зачем нам надо углубляться в дремучую темноту, авось, ситуация рассосётся ближе к утру!
Утру осунувшееся лицо от холодного пота, пошлю побоку престижную работу
И отправлюсь на охоту в дальнее село, там то холодно, то тепло,
Дороги дождями размыло, деревянный мост через реку - Уводь унесло
Слишком далеко, местное жильё быльём заросло, счастья туда ещё не пришло,
Но нам дорога в царства пьянства открыта, стезя конскими копытами до основания разбита
И людским потом сполна облита! Там чаша горя и людских мук испита до дна,
К делу не пришьёшь слова, постоишь у открытого настежь окна, помолчишь,
Посмотришь на крупные капли воды, капающей из двускатных крыш,
И сам запоёшь: « Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была!»
Там пьяным ходит пол села, давно уже не звонят колокола по усопшим,
Даже по праздникам большим народ сидит в тиши, прохудились старые сапоги,
А лапти – не с той ноги, боль и тревоги не одиноки, как и людские пороки,
Тюрьмы, лагеря  и остроги заполнены больными людьми, они гибнут от чахотки,
Им не даёт покоя ни кашель, ни боль в груди, мысли о ностальгии тревожат меня не впервые!
Образ убогий до сих пор стоит у одинокой берёзы, примостившейся у края проезжей дороги,
Её обходят стороной местные боги, там в момент любой покажется армейский конвой,
И завиток судьбы неповторимой исчезнет в вышине необозримой,
А ты услышишь голос песни лебединой, звуки смешаются с дымом,
А миг обманный напустит на глаза сизого тумана, рядом нет ни церкви,
Ни монастырского храма, разыграется жизненная драма посреди пути,
Мимо неё не проехать, ни пройти! На пригорке седая дама, не бабушка, а чья-то мама
Сидела, прислонив измученное тело к стволу берёзы, и тихо платком вытирала горькие слёзы,
Она не знала, как ей дальше жить, что ей делать, и как ей быть, кто сможет её горю подсобить?
Если соседу не отказать, раздвинуть ноги, пусть мужик одинокий входит в пенаты убогие,
Многие уже бывали там, давали свободу матерным словам, если не дать – со скуки помрёшь,
И в ответ услышишь сущую ложь, что ты живёшь без любви и счастья в перекошенной берлоге,
Не видишь свободы долгие годы, твоя жизнь, как плакучая трава,
В её зарослях нет проросшего зерна! Может лучше сразу соседу дать,
Будет легче помирать, пусть утешится старый вурдалак, он – большой любитель баб!
Если сразу дать, люди начнут осуждать и будут кричать на всю округу, что баба пошла по кругу,
Если малость обождать, можно просто-напросто прогадать! Ей нечего терять,
В любом случае соседи станут осуждать! Япона мать, где же силы людям взять,
Чтобы совесть и честь не потерять и чужого не отнять? Она ни молодая, не старуха,
Ни ****ь и не потаскуха, глуховата на правое ухо, но в её душе давно уже царит разруха!
На голове ни пуха, ни пера, едва пробивается редкая седина, душу с утра заела хандра,
Другая бы когти отсюда рвала, и залётного мужика вокруг пальца бы обвела!
Он ведь тоже смотрел чужую сторону, недавно уходил на войну,
Поверил Сатане и испортил репутацию самому себе!
Он рассорился с друзьями, бывшими алкашами,
Память близка с нами, но мы берём деньги взаймы у чужой жены,
Пьяным взором смотрим на зелёные холмы с  неприятной стороны
Постигаем супружескую жизнь, она тем временем теряет всякий смысл!
Смотри не обожгись о женские телеса, едва дыша, попытайся бабу завлечь
В собственную сеть, отныне и впредь буду пристально в одну точку полночи смотреть,
И в две дырки сопеть, меньше думать и больше сметь, стоит только бабе захотеть,
Тут же начнётся такая круговерть, она будет стонать и млеть, главное успеть
Огонь в душе не погасить, а Господь все грехи простит! Долг платежом красен,
Быт ужасен и страшен, грешник ошарашен, что секс и здесь безопасен,
Он – бесстрашен и смел и не привык сидеть без дел, всякому терпению есть предел!
Самовар закипел, старик облысел, но жив и цел и издали видит половую щель,
Его память прошла через тот водораздел, где он терпел и наслаждался,
Собственной прыти удивлялся, жил и забавлялся, одним словом, балдел,
Но за бабой не углядел, она ушла и с собой искры страсти унесла, барыга из соседнего села
Затмил женские глаза, увидев у него в штанах такую благодать, такую ширь, такой размах,
Согласишься даже пьянице дать и не посмеешь ему отказать! Ей большой любви не надо,
Ведь она – простая баба, ей бы плитку шоколада и кусок колбасы,
Уже бьют часы на Спасской башне, мне же страшно вспоминать день вчерашний!
Вспомнилось неприбранное горе, боль и смерть в общем коридоре,
Бог весть, куда сознание мужскую память занесло,
Она смотрит на мирскую жизнь через туалетное стекло,
И всем смертям назло твердит одно и то: «Жить здесь нелегко,
Надо дышать глубоко и пить топлёное молоко, попивая пивко,
Напишешь своей бабе письмо, и оно освежит женское лицо, а дальше что?
Ключ от незапертых дверей хранится в душе моей, я же не подую вида,
Что боль и гнетущая обида остались навсегда, как и разбитая душа после Ковида,
Изменилось обличье до неприличия, душа занята самосожжением,
Она не устояла перед искушением! Сердце проточили слизни,
Ты слышишь дыхание старой жизни, тебе бы выжить,
И из любовницы что-то выжать! Порочная связь
Остановилась у самых глаз, она сейчас произнесёт своё монолог,
И состарившийся лох почувствует в паху жуткий зуд из-за склонности к греху,
Вот откуда слухи растут,  пусть никчёмные люди бредут по разбитой дороге,
И невдалеке скрипят крестьянские дроги, вокруг пыль да туман,
Прошлое поглотил степной бурьян! Знать не можешь доли своей,
Доживаешь жизнь посреди привольных степей или городских пустырей,
А опосля в былых грехах обвиняешь старого вождя, твоя родня предала тебя,
В душе остались холода, но это не беда, долу сползла со рта конская узда!
Нет худа без добра, стоит ему появиться, как молодые жрицы любви
Приказывают тебе на них жениться! Трепещет род людской перед извергом и Сатаной,
Прочих званий лица спешат к нему с протянутой рукой! Я же всю ночь брожу по росе,
Не спится мне, хочу жить, как все, запершись в тёмном уголке,
Спокойно думать о роке и собственной судьбе!

г. Ржищев
8 июля 2022г.
14:50