Морской протест

На конкурс "Амушл Кабак" http://proza.ru/2022/11/25/638

Если кто помнит, была на 5 канале телевидения одно время программа «Блефклуб». Суть ее состояла в том, что одни ее участники по очереди рассказывали самые различные курьезные случаи, а другие должны были оценить, правда это или вымысел. И всякий раз, вспоминая эту историю, я жалел, что мне не суждено попасть на эту передачу.  С одной лишь мечтой – чтобы после всевозможных обсуждений участников и ведущего громко и победоносно воскликнуть:
- А это – чистая правда!
Итак, друзья, это – чистая правда. Да, и вообще, пока в моих рассказах вообще не было никакого вымысла – не наделил Бог талантом сочинять. Только рассказывать пережитое.

Первая половина восьмидесятых годов уже прошлого столетия. Я – молодой специалист, только-только пришедший на работу в пароходство четвертым помощником капитана. Вот о пароходах речь и пойдет.

Сначала необходимый ликбез, без которого полное понимание событий будет невозможно.

Итак, судно в порту грузится неким грузом. Напомню, что корабли бывают только военными. Бывают военные суда, если на них нет стационарного вооружения конкретного назначения, но не бывает гражданских кораблей. Поэтому будем корректны в определениях. Порт и судно – структуры совершенно разные. Более того, могут быть и противоположными в своих интересах. Судно принадлежит не порту, а пароходству. Пароходства (или, как сейчас – судоходные компании) тоже совершенно разные. Порт осуществляет погрузку-выгрузку. Самых различных грузов. Судно должно принять все грузы в целости и сохранности. Если при погрузке замечено какое-то повреждение, судно может груз не принять. Или принять с заведомой ответственностью порта. Но грузов бывает сотни наименований на одно судно. Или, коносаментов, как будет правильно на профессиональном языке. А количество груза исчисляется тысячами тонн - при всем желании за всем не уследить. Кроме того, впереди океанский переход (а я работал только на океанских линиях). И далеко не всегда погода балует моряков. Откровенные мощные шторма в океане – совсем не редкость. А есть еще и палубный груз. Этот грузится всегда на страх и риск отправителя. Тем не менее, крайне желательно довезти и его до места назначения.

В общем, если и бывает, то очень редко, когда абсолютно весь груз доставляется до места в идеальном состоянии. И непременно возникает вопрос, по чьей вине состояние случилось не идеальным. Но есть в морском праве такое понятие, как «действие непреодолимой силы». Ну, действительно, кто ж сможет преодолеть океанскую стихию? Качает тебя из стороны в сторону, летят волны прямо по палубе, - тут бы самому уцелеть. А уж что там с грузом в ящиках, контейнерах или просто навалом в трюме творится, вовсе никому не ведомо. Поэтому, в повреждениях, явившихся результатом действия этой непреодолимой силы, судно винить нельзя. Сами должны были понимать риски перевозки морем – самый дешевый транспорт, но с неизбежными издержками. Груз, конечно, застрахован. Страховая убытки погасит, а вот ей самой обратиться с иском к судоходной компании не получится, если во сем виновата «непреодолимая сила».

В общем, вывод очевиден – все, что проглядели в порту погрузки, надо списывать на стихию, чтобы не повесить убытки на себя. А главный официальный документ на судне – вахтенный журнал. Как доказать, была стихия или нет? Очень просто – если есть запись в журнале о таковой, значит, была. Поэтому, запись должна быть в любом случае. Судно может идти по океану, как по болоту. Только кваканья лягушек не хватает. А в журнале в этот момент может оказаться запись, что-то вроде: «Воду черпаем трубой – есть сомненья, что дойдем!» Не буквально, конечно, но вполне правдоподобно. Не знаю, как сейчас, но тогда такую информацию никто не проверял – навигационных-то спутников  и десятка не набиралось – и у нас, и у американцев. А информацию о погоде подавали сами суда. По их данным и составлялись прогнозы.
От имени капитана составляется документ, официально именуемый «морским протестом», в котором капитан протестует против каких-либо обвинений в адрес перевозчика за любые повреждения груза (кстати, и судна – если волной что-то на судне расшибет, никто претензий экипажу не предъявляет), явившиеся результатом действия этой самой «непреодолимой силы», и который потом фигурирует во всевозможных инстанциях. А в качестве доказательства присутствия этой самой силы делаются выписки из вахтенного журнала, являющиеся обязательным приложением к морскому протесту. Все, как положено – страница, время, сила ветра, волнение в баллах, словесные описания вахтенного помощника и т.п. Чтобы выписка обрела статус официального документа, она должна быть заверена. В своей стране – тут все просто – капитан отправляется к нотариусу с журналом и выписками. В зарубежных портах нотариальными полномочиями обладает консул (посла по таким пустякам не тревожат).

Ну, и последний пункт ликбеза.
Уж не знаю нынешние порядки, но в советские времена сразу по прибытии (на самом деле, как правило, на следующий день) капитан обязан был лично явиться в посольство или консульство СССР в стране прибытия, представиться консулу и вручить ему судовую роль – полный список экипажа с личными данными – должность, дата рождения, данные паспорта моряка. Таким образом наше представительство получало сведения о гражданах своей страны, находящихся сейчас на чужеземной территории. Ну, а поскольку, как мы выяснили, консул обладает еще и нотариальными функциями, заодно заверяются выписки из вахтенного журнала с тем, чтобы впоследствии заявить морской протест.

Ну, и совсем последнее. За все грузовые документы на судне отвечает второй помощник капитана. Отчего нередко подобные визиты к консулу совершаются вдвоем – капитаном и его вторым помощником.

Вот теперь уже точно все.
Итак, судно «К» (название писать не буду, это мое первое судно, о котором у меня остались самые добрые воспоминания) благополучно совершило переход через Атлантику из порта Ленинград (тогда еще был Ленинград) в порт Гавана (столица республики Куба, если кто подзабыл). Переход весьма приличный по времени – 17 суток. Капитан на тот момент был уже практически пенсионного возраста. Ну, и ….любил иногда, что называется, принять на грудь. Тем более, что позади достаточно серьезный стресс – океанский переход. А на флоте, как справедливо поется в одной замечательной песне, «во всем виноват капитан». В общем, …отметить благополучный переход надо.
Но и визит к консулу никуда не денешь. К причалу встали еще утром, поэтому решено было первым делом смотаться по неотложным делам в Генеральное консульство, а уж потом… расслабиться должным образом.

Так и поступили. Вызвали через агента такси к борту, собрали необходимые документы и поехали. Но кто ж знал о планах самого консула? И именно в этот день и в этот час случилось в Гаване какое-то дипломатическое мероприятие, и кроме секретарши в консульстве никого не оказалось. Визит не состоялся. Зато остальные планы и традиции были выверены годами, и помешать их дальнейшей реализации не смогла бы даже, наверное, никакая стихия. Банкет состоится любой ценой. Ну, не в одиночку же отмечать! Это уже алкоголизм. И помощники тоже заслужили праздник. Но кроме всего, хотя моряки в принципе и крепки здоровьем, в таком возрасте, как у капитана, уже у любого могут случаться всевозможные «сюрпризы» с организмом. А тем более в жутко жарких и влажных тропиках. И поэтому, так уж сложилось исторически в этом экипаже, что судовой врач не только на подобных мероприятиях, но и просто в течение всего рейса был фактически адъютантом капитана, постоянно приглядывающим за состоянием здоровья своего подопечного. Личный врач первого лица судна. Вполне себе нормальная ситуация.

А доктор этот был очень живописным в самом прямом смысле. Антон Павлович Чехов – один в один. С такой же прической и такой же бородкой. Одним словом, доктор был самый, что ни на есть, докторский.

Как и точно в какие сроки проходил банкет, я сказать не могу. Но к консулу наутро с докладом ехать, как ни крути, а надо. И, чтобы окончательно почувствовать себя в форме для сего ответственного мероприятия, прямо с утра, в самых классических традициях капитан опрокинул в себя рюмку исключительно для здоровья. А, может, и не одну. Ну, а доктору просто деваться некуда – все то же самое и в тех же количествах, не оставляя подопечное лицо ни на минуту, тщательно контролируя его состояние.

Так и поехали на прием в Генеральное консульство – капитан, при нем личный врач и второй помощник, которому предстояло, как раз, выполнить все реально насущные дела, касаемые морского протеста.

На сей раз консул оказался на месте, но сразу же по прибытии нашей делегации принять ее не смог по причине занятости неотложными срочными делами, а посему секретарша предложила нашей троице подождать в приемной.
Однако, расслабляющая атмосфера, мягкие кресла и окружающий тропический климат не самым лучшим образом сказались на внутреннем состоянии капитана. И он, что называется, «поплыл». Полностью сознавая, что его вид в данный момент явно не соответствует уровню приема, капитан находит, по его мнению, самое простое и правильное решение:
- «Секонд» (Second mate – по-английски второй помощник капитана, отчего на морском сленге его, бывает, и зовут «секондом»)! К консулу пойдешь ты!
- ???
- Пойдешь и скажешь, что ты - капитан. Назовешься моим именем. Отдашь роль, подпишешь выписки и обратно. Делов-то?
Похоже, что образ жизни накануне, внешняя обстановка и климат оказали влияние и на «секонда». Если и не на весь организм, то, как минимум, на голову. Потому что он легко соглашается с предложенным вариантом, не высказав никаких сомнений. Да, и в принципе, приказы сначала выполняются, а потом обсуждаются в установленном порядке – так, кажется, было записано в «Уставе службы на судах морского флота». И, когда консул через секретаршу предложил гостям войти, бодро шагнул в кабинет и представился:
- Капитан теплохода «К» такой-то и такой-то, - назвался второй помощник фамилией, именем и отчеством капитана.
Капитан, которому на вид от силы лет тридцать – тридцать пять, не может не вызывать любопытства – такая головокружительная карьера для капитана океанского большого судна, если и случается в принципе, то очень и очень редко, и встретиться со столь уникальным явлением лично было бы, как минимум, интересно любому. А консул – он тоже человек. Поэтому, первый же его вопрос был более, чем логичен:
- Капитан, а сколько Вам лет?
- Тридцать два, - бодро называет свой возраст второй помощник.
И, возможно, все бы было ничего, но, как я сказал выше, в перечне обязательных документов, передаваемых консулу при посещении, фигурирует такая вещь, как судовая роль, где напротив каждой фамилии сразу стоит год рождения ее обладателя. И консул в эту роль сообразил заглянуть. Чтобы вычесть из года нынешнего год рождения и получить результат, далекий от цифры «32», у консула ушли секунды:
- А по роли Вам 58 ?? – констатировал консул.
«Секонд» понял, что прокололся он очень быстро, окончательно и бесповоротно. А консулу стало ясно, что перед ним точно не капитан. Будучи в самом благожелательном расположении духа он совершенно спокойно спросил:
- Так, где все-таки капитан?
Ну, а второму помощнику ничего не оставалось, как молча указать на дверь, ведущую в приемную.
Консул открыл дверь. По креслам приемной буквально растеклись капитан с доктором-адъютантом.
Но… Оказался консул очень даже нормальным мужиком. Все понимающим и не делающим трагедий на пустом месте. Ну,…бывает. Специфика профессии накладывает свой отпечаток. Поэтому, он не возмущался, не стал читать никаких нотаций. Он просто сказал чисто по-мужски:
- Мужики! Приходите завтра!
И все бы на этом благополучно закончилось. Сегодня бы ушли, назавтра бы вернулись.
Но тут по совершенно непонятной причине, как нельзя некстати, в нашем докторе проснулся, вероятно, не только Чехов по внешнему сходству, но и какой-то если не сам великий писатель, то уж точно его персонаж с чрезвычайно обостренным чувством справедливости. Только что мирно дремлющий в кресле доктор вдруг не просто проснулся, а выскочил из кресла. Взлохмаченная прическа, несомненно выдающая творческого интеллигента бородка и зачем-то вытянутая по-ленински рука. Доктор не сказал. Он прокричал дословно генеральному консулу СССР в порту Гавана:
- Мы вчера приходили! А вас не было! А мы были…трезвые!

Похоже, что мысль о том, что два дня подряд держать себя в трезвом виде только потому, что кого-то нет на месте, будь он хоть кем – хоть самим ГенСеком ЦК КПСС– консул с доктором разделить отказался. Но протест, без сомнения, удался. Самый что ни на есть морской! Правда, вызвавший уже ответный консульский протест, ушедший в пароходство по соответствующим каналам.

С приходом в родной Ленинград произошла совершенно очевидная кадровая подвижка на судне, в результате которой я пришел молодым специалистом на должность 4-го помощника капитана, и пришел новый капитан – мой первый наставник, которому я буду благодарен всю жизнь за то, что научил меня никогда не бояться делать правильно и делать хорошо, даже, если это идет вразрез с какими-то частными административными интересами. Научил в любой ситуации на первое место ставить человеческую жизнь, а уж потом, как он сам говорил, любое железо.

Боже! Как же давно это было. Ведь сегодня я старше того своего капитана.

Фото автора. Это то самое судно «К» в штормовой Атлантике, а вахтенный штурман – ваш покорный слуга. Настоящим было все – и судно, и океан, и люди.

Июль 2022 г.