Топь

Дорога на затерянную в глухой тайге заимку отняла не только светлое время суток, но чуть было не лишила участников дерзкого предприятия, самого ценного — автомобиля, без которого обратный путь мог оказаться куда более долгим, изнурительным и опасным. Вопрос о том, как друзья по работе попали в дремучую тайгу, в особых пояснениях не нуждался; на выходные пригласил товарищ, для рыбалки, приятного отдыха и досуга. Разнообразить которые конечно же было чем. В связи с изменением графика, пятница для всей смены оказалась не рабочей, поэтому четыре свободных дня до выхода в ночную, казались просто «манной небесной», благоприятно свалившейся на натруженные плечи друзей. Тем более, что коллега по работе, не так давно приобрел по каким-то своим, неведомым каналам, списанный автомобиль ГАЗ 66, да еще с фургоном. Переполнявшее рыбацкие души счастье, не только для Юрки, владельца авто, но и для всей, дружной компании, состоящей из четырех человек, казалось огромным, простиравшимся до дальних, неведомых горизонтов. Оно так и рвалось наружу, чтобы высказаться. Друзья, проявляя себя активным участием в творческой работе над восстановлением вместительного вездехода, с двумя ведущими мостами и лебедкой на электроприводе, старательно готовили автомобиль к первой вылазке. Тут тебе и заночевать приятно и рыбацкий скарб к тому же есть где разместить. По вместительным габаритам фургона, получалась целая квартира на колесах. Хозяин гордился приобретением и при посильной поддержке друзей превратил ее в шикарную лабораторию для любителей природы, острых ощущений и конечно же рыбалки. Ну, списанным автомобиль само собой не только значился, но таковым давно уже должен был стать. Однако, в умелых руках и при заинтересованной помощи друзей, быстро превратился в «Вездеход высшего класса», с присутствующими, незначительными ржавыми местами по краю кузова. Во всем остальном, особенно это касалось трансмиссии и ходовой части, к качеству его выпуска на требовательную стезю охоты и рыболовства претензий не было. Машина состоялась, как и невообразимо трудная поездка на заимку приятеля, ушедшего загодя в отпуск и с нетерпением ожидавшего своих друзей где-то в оторванных от цивилизации, пойменных районах реки Оби, среди просторов нетронутой Сибирской тайги. Мурахта, место труднодоступное, от того и безлюдное. Зверья полно, рыбы тоже. Собственно охотой друзья и не промышляли; как-то не особо хотелось бить ноги по бескрайним просторам заболоченной тайги изобилующей назойливой и въедливой мошкой да комарами, от которых порой не отбиться. Да и необходимость в ней не стояла. Проживая в крупном городе и работая посменно на строительстве тоннелей, друзьям было как-то не до промысловых, охотничьих хлопот и утех. Души были настроены на волну иных приключений, нежели отстрел невинных животных. А вот желанная рыбалка в глухих, малодоступных местах, куда «рыбная охрана» дорогу даже при желании не запомнит, совсем иное дело.

Еще с вечера, освободившись наконец-то от работы на участке, заправив баки и запасные канистры топливом, уложив необходимый для «сверх акции» багаж, друзья, уютно расположившись в арендованном под вездеход гараже, принялись обследовать карту района, на предмет наличия, даже не дорог, а направлений, по которым предстояло проехать и пройти испытание их вновь обретшему жизнь, детищу. Приготовления завершились; дай волю, так и заночевали бы в фургоне, а то и выехали в ночь, настолько было велико желание вырваться из городской суеты и ощутить себя дикими, хищными орланами, сорвавшимися в полет, чтобы насладиться вольностью неба и солнца. Но увы, у каждого была семья, дети и присущие быту, хлопоты, от которых ну просто не отвертеться. Разошлись, чтобы в шесть утра устремиться к гаражам и снять нервозность оставшихся за плечами объяснений, канистрой холодного пива, успевшего успешно переночевать в автомобиле, готовому рвануть с места к намеченной цели, с той же живой энергией, что переполняла встретившихся на утро друзей. Это же классика жанра; присутствовать, переживать и оставаться на целых четыре дня во власти природных, невообразимых эмоций.

И вот он, первый бокал холодного животворящего пива в арендованном гараже, перед отъездом в далекое путешествие, сравнимое разве что с кругосветным. Разговор заладился сразу и преодолевая разъезды, переезды и прочие блокпосты, которые с приходом девяностых повсюду росли, как грибы на поляне, все радовались обретению некой неведомой свободы, сдавленной в тиски усугублявшихся с неимоверной силой негативных настроений, нового, торгово-предприимчивого общества. Друзья относились с почитанием к рабочему классу, потому как таковым были сами; прошедшие строительство и пуск первой, и второй очереди Метрополитена, оставившими за плечами, почти двадцать километров тоннелей. Их трудовая доблесть росла на примерах истинных наставников-шахтеров и умолить ее реалиями наступившего времени было бы проявлением недальновидного неуважения к себе и своим товарищам, прошедшим огонь, воду и пятиметровые в диаметре, тоннели будущих подземных трасс.

Благо, что скоро последний кордон, денно и нощно бдящих органов, остался позади и трудовые достижения понемногу перестали о себе напоминать, сделали остановку у реки Чаус. Накупавшись в ее глубоких и холодных заводях до дрожи в теле, отправились еще дальше, на Север, за сотню километров от привычного, городского уюта. Юрию, как водителю, было сложнее всего; трасса закончилась, и сложная, глубокая колея дороги сулила стать еще и непреодолимой. Однако, радость пути в ожидании цели, заполнила все порожние места в его рвавшейся на лоно природы душе. И он, вопреки всем неудобствам, с трепетным, двойным удовольствием крутил баранку выносливого нового друга, желавшего вместе со своим хозяином умчаться в туманную глубь тайги. Сломаться и подвести в трудные минуты преодоления, забытой машинами и людьми, разбитой и почти не проездной одноколейки, равно было проявлению неблагодарности за потраченные на его восстановление силы.

Залитые илистой водой, глубокие канавы, в которые то и дело нырял грузовик, порой внушали страх, но надежда, что и на этот раз все обойдется, брала верх. Цивилизация однозначно закончилась и навсегда покинула мрак забытого людьми «Белого пятна», не обозначенного на картах. Началось первобытное блуждание по расхрястанным проездам и канавам, в слабой надежде, что когда-либо все же удастся оставить позади кошмары почти непреодолимого пути. Схожий с инопланетным, ландшафт, залитый болотной грязью, с удивленно пробудившимися, восседавшими по краям антрацитовых луж, любознательными лягушками, чем-то действительно напоминал иной мир, населенный зелеными тварями, способными так истошно и нечленораздельно вопить.

После полудня, на одной из редко встречавшихся полян, решено было сделать привал и позволить водителю, наконец-то осушить целительный бокал холодного пива. Собственно, именно его, многократно усилившееся чувство жажды, вынудило друзей остановиться. О каких-либо нежданных постах ГАИ можно было даже не думать; больно хлопотно, а желанный бодрящий напиток однозначно сулил предать водителю еще большего рвения в покорении непроходимых таежных трасс. Вспомнилось и обещание хозяина заимки; ближе к вечеру истопить по-черному баню. Лишь она одна, способна будет снять напряжение пути, а свежая двойная уха, наполнить незабываемый вечер колоритом таежной тишины, забвения и отдыха на все очаровательные четыре дня.

Кабина ГАЗ 66 вмещала троих. Собственно лишних никого и не было. Поэтому сидя к кабине, Евгений внимательно вглядывался в карту:

— Ну что, ребята, нам осталось совсем немного; проследовать через заболоченную марь, по которой тоже есть дорога и «Лысый» нас об этом предупреждал, оставить по правую сторону рысью балку, куда соваться не следует, и мы на заимке. Думаю, часам к семи вечера будем на месте. Примерно на это же время мы и хозяина настроили, осталось сдержать обещание.

Вздохнув с облегчением, утомленный дорогой Юрий, будто бы даже прибавил газу, но замаячившее впереди болото пока что не давало полного выхода эмоциям, свойственным преодолению столь сложного, изматывающего пути.

— Обещаю, когда марь останется позади, сплясать — многообещающе заявил, сидевший на возвышении мотора, в самой середине салона, Владимир, — «Лысый» другим путем добирается, а эта дорога только для специального транспорта, поэтому предлагаю отнестись к переправе серьезно; есть там одна заковырка, он меня о ней предупреждал.

— И что за заковырка? — заинтересовался Юрий, готовый сходу преодолеть любое, вставшее на пути его вездехода, препятствие.

— Скоро приблизимся к самому топкому и коварному месту. Понизу дороги гатью выложены бревна и доски, ну что-то вроде переправы или моста. Проскочить нужно сходу, без задержек и тем более остановок. Машина с будкой тяжелая и не особо маневренная, с обеих сторон топь и при том глубокая, можно сказать прорва, поэтому заминок не должно быть.

— И чем чревата заминка?.. Ну если она вдруг произойдет, — озадачился Евгений.

Владимир оптимистично посмотрел на своих товарищей и улыбнувшись успокоил:

— Проблемы будем решать по мере их поступления, а сейчас врубай два моста и, когда скажу, жми на газ. Полагаю, обойдется и мы успешно проскочим.

— Вот смотри, Женька, — заметил, притормаживая водитель, — он только что сплясать собирался, а меня, так испугал, что впору штурвал бросить. И это капитан — танкист; лучше бы уж не рассказывал страшилки; сам как-нибудь справлюсь.

— Сам как-нибудь, потонешь и нас за собой потянешь, а вот машину жалко. Ты лучше слушай, что говорят и мимо наста не проскочи. У Вовки чуйка; я его знаю, так что включай пониженную, скоро подъедем. А цыганочку, с выходом он как и обещал, перед банькой спляшет, что-то мне добраться поскорее захотелось.

Но скоро добраться не совсем вышло. И вовсе не Вовкина чуйка оказалась виной, а набросанные, невесть кем, поверх настила, свежие горбыли, с размокшей от долгого пребывания в воде, корой. Автомобиль рванул по мокрым доскам и уже перед самым выездом с проложенной гати, вдруг, пробуксовывая, замедлил ход и задний мост, сыграв резко влево, одной своей стороной слетел с несущей опоры и оказался в болотной жиже. Мотор взревел, протестуя всеми шестью цилиндрами и автомобиль замер, слегка накренившись влево. Не совсем понимая, что произошло, все трое друзей в мгновение покинули кабину, чтобы осмотреться.

— Мужики, она все же ползет, ее сейчас стянет, — в панике занервничал водитель, соображая, что можно предпринять. И действительно, не заметить то, как машина сползает со скользкого наста, было невозможно. На работе в сложных ситуациях, при вывалах породы или неустойчивости крепи, при установке тоннельных колец и прочих монтажных трудностях, связанных с проходкой, под землей, было все понятно, но включать соображение приходилось часто и притом очень спешно. Вот и сейчас, необходимо было срочно остановить сползание автомобиля в прорву, иначе еще минута, две и ехать на заимку будет не на чем. Левые задние колеса медленно, но упорно продолжали погружаться в тину, и правая сторона на глазах ползла туда же. Кабину автомобиля стало задирать вверх и передний мост готов был в любую минуту оторваться от земной, устойчивой тверди.

Евгений, будучи и на работе звеньевым, включился первым:

— Юрка!.. Прыгай в кабину и запускай лебедку на раскрутку, нам трос нужно размотать. Длинны хватит, за дерево зацепимся. Мотор заглуши, она на батареях работает, мощи бы только хватило и длинны троса.

Решение было верное; своим ходом машине не управиться, а вот навредить, окончательно скинув ее с наста, можно. Разблокировав лебедку, принялись разматывать толстый трос, в надежде, что его длинны хватит до ближайшей, довольно крепкой сосны. В прогнозах не ошиблись; троса хватило. Обмотав неподатливый канат вокруг сосны, Евгений захлестнул его крюком и с облегчением выдохнул:

— Ну все, теперь никуда не денется, — и только сейчас бросил взгляд в сторону сидевшего на панелях лобового стекла автомобиля, приятеля. ГАЗ 66 уже почти что поднялся на дыбы, полностью опустив свой задний мост и край фургона в прорву агрессивно настроенного и страстно жаждущего своей стальной жертвы, болота. Лицо товарища выражало испуг и ненависть, желание бороться и победить, отстоять у алчной трясины свою дорогостоящую «жемчужину»; не дать ей бесследно сгинуть и пропасть в прожорливой пучине мерзкой топи.

— Юрка, не спи!.. — закричал Евгений, видя, как трос, натягиваясь, остановил движение автофургона. Все замерли в ожидании финала. Остро встал вопрос, что надежнее и сильнее; трос, сосна или болото?.. — включай лебедку, только медленно, без рывков, трос может не выдержать или, чего доброго, сосну выкорчуешь!.. Давай, тяни!..

Стальной трос натянулся еще сильнее, с немыслимой силой обтягивая живой ствол попавшего в переплет дерева. Сосна плакала смолой, но терпела… Рыдала, но крепко держась вросшими в землю могучими корнями, оказалась сильней прожорливой топи. Барабан лебедки медленно стал накручивать жесткую, звенящую нить троса на себя; оборот за оборотом и топь отступила, сдалась, выпустив автомобиль из смертельных объятий коварной трясины. Он медленно, вместе с водителем поплыл к своей спасительнице. Она ждала их, готовая принять в свои объятья.

Что же; появился еще один повод отпраздновать победу. И когда машина, выровнявшись встала на твердь, Юрий с облегчением остановил привод лебедки, сполз с куцего капота вниз и улегся у подножья могучего ствола дерева, которое готов был расцеловать, ничуть не взирая на ее преклонный возраст. А Владимир, как и обещал, тут же сплясал циганочку с выходом из-за сосны, еще больше подняв тем самым всеобщее настроение.

И вот она цель, где уже с нетерпением ждала друзей рыбалка и натопленная баня…

Ох уж эта баня!.. Понять можно; она по обыкновению бывает очень жаркой, но, чтобы ко всему еще и радостной, тут настрой нужен. А настрой образовался еще до первого пара и тому были причины. Крикливым табуном, окутанные жаром, добежали друзья до реки. Ухнули в прохладу чистой воды и с криком пустились вплавь на другую сторону реки, где колючая стерня полей и можно вдоволь набегаться голяком, массируя застоявшиеся стопы. Гимнастика забытого детства и колола, и согревала, и радовала души. А глубокая, спокойная река Уень, участливо принимая людские забавы, порушенной гладью принялась причесывать заросшие тальником, лохматые берега, осознавая и чувствуя, что человек никогда не оставит ее в покое. Этому удивительному пониманию единения и проникновенной жажде жизни, радовались люди; им вторила река, а волнам реки берег, крутизне берегов небо, а небу солнце, дарующее всем без разбора счастье, а счастье и есть — жизнь…