Противник перестройки

Часть первая. Прибытие.

Одинокий человек в военной форме с погонами прапорщика приближался к командно-пропускному пункту одного, но довольно крупного военного гарнизона. В левой руке этот прапорщик нёс средних размеров кожаный чемодан, по которому было заметно, что тот был хорошо набит разными вещами. Это означать могло только одно – человек только что прибыл на новое место службы. Нести вещи в левой руке явно обозначало выработанную со временем военную привычку, для того, чтобы освободить правую руку для отдания воинской чести. Либо старшему по званию, либо также ответить тем, у кого это звание ниже. Таков уж официальный воинский ритуал. И вот совсем скоро этот традиционный воинский атрибут будет снова приведён в действие.
Пока этот человек ещё не дошёл до нужного ему КПП, познакомлю с ним моего читателя. Это стоит сделать хотя бы потому, что этот прапорщик скоро войдёт в историю. В нашу историю, разумеется, и останется её главным героем до её самого конца. Этот прапорщик – Орлов Константин Сергеевич. Ещё молодой, прослуживший к началу нашего повествования только пять лет в Вооружённых Силах СССР. Да, СССР. Ведь шёл тогда 1987 год, когда в стране ещё гремело популярное слово «перестройка». Потом, через несколько лет, о ней почти забудут, но тогда это слово не сходило со страниц газет и журналов, постоянно звучало по телевидению и радио. По этой же причине оно будет звучать и в нашей истории, однако, по-своему. Но вернёмся пока к главному герою.
Прибыл Орлов после службы в Южной группе войск, которая дислоцировалась тогда на территории Венгерской Народной Республики, как тогда её ещё называли. Должен был там прослужить пять лет, как это положено было для женатого человека. Но семейная жизнь у Константина как-то не сложилась. Жена почему-то быстро разочаровалась в своём супруге и вскоре его бросила. Пришлось в результате этого оформлять им развод. Ну а холостому мужчине разрешалось служить там только три года. Вот Орлов столько и прослужил. Направить его должны были в ту часть, из которой командировали в эту группу войск, но не могли по причине того, что там Константин отслужил только срочную службу, то есть простым солдатом. Предложили тогда другую войсковую часть, куда он и согласился поехать. И вот сейчас прапорщик Орлов мерными шагами приближался к этой самой части. Ну, вот он и нужный ему КПП.
Войдя через наружную дверь, Константин чуть не столкнулся со стоявшим за этой дверью тёмно-русым и невысоким солдатом, который, очевидно, дежурил там в это время.
- Здравствуйте, - спокойно и без чинов проговорил Орлов.
- Здравия желаю, товарищ прапорщик, - в таком же тоне, но более официально ответил солдат.
- Скажите, - Орлов всё ещё продолжал говорить на «вы», - здесь находится пятьдесят первая часть?
- Да, здесь, товарищ прапорщик, - также официально отвечал солдатик, - а вам кто там нужен?
- Я прибыл сюда для прохождения военной службы.
- Тогда подождите, я сейчас доложу о вас, - после этих слов тёмно-русый солдат почти мгновенно скрылся за служебной дверью.
«Здесь, однако, порядок», - проговорил про себя Орлов, - «в прежней части такой строгости не было. Здесь даже солдат решает, кого пускать или нет». Впрочем, Орлов не сразу догадался о том, что есть ещё дежурный по КПП, и тоже прапорщик, который ненадолго перед этим отлучился, временно оставив всё дежурство на простого солдата. Но и солдат свою службу тоже не запустил. Ждать его долго, впрочем, тоже не пришлось.
- Проходите, товарищ прапорщик, вас там ждут, - с тем же спокойствием продолжил разговор солдат.
- А далеко идти?
- Нет, товарищ прапорщик. Идите прямо до той стелы, - солдат указал в её сторону рукой, - повернёте направо и там увидите белое здание. Это и есть штаб.
- Спасибо, солдат, я тебя понял, - вот так, быстро перейдя на «ты», Орлов после этих слов вышел на этот раз через внутреннюю дверь здания и направился в нужном ему направлении.
Солдат только спокойно посмотрел ему вслед – вот, ещё один прибыл, будет, теперь, кому тоже в наряды ходить.
Орлов, тем временем, поднялся по бетонным ступенькам крыльца и подошёл уже к дверям штаба. Слева от этих дверей была укреплена доска с номером части. Значит – сюда. Открыв дверь и пройдя немного, Константин наткнулся на пост дежурного по части. Самого дежурного на месте, однако, не оказалось. Проверял, видимо, что-то. Но на его месте был тоже солдат, белокурый и тоже невысокого роста.
- Здравствуйте, - аналогично, как и на КПП, поздоровался Орлов.
- Здравия желаю, товарищ прапорщик, - весьма просто ответил солдат.
- Я прибыл сюда на службу, и мне нужно представиться командиру части.
- Проходите, товарищ прапорщик. Его кабинет в конце коридора.
- Хорошо, спасибо, - поблагодарил Орлов, и направился дальше.
На нужной двери, которая в отличие от других дверей штаба была обита чёрной кожей, тоже была надпись: «Командир части». Орлов сначала постучался в дверь, но, не услышав ответа, медленно её открыл. Там в кабинете действительно сидел за рабочим столом уже в солидном возрасте человек в звании подполковника.
- Разрешите войти? – на этот раз уже более громким голосом спросил Орлов.
Подполковник в ответ только кивнул вниз головой, что, понятно, означало – «входите». Орлов, войдя в кабинет, встал по стойке «смирно» и тут же одновременно поднёс свою правую ладонь к козырьку фуражки.
- Товарищ подполковник! Прапорщик Орлов Константин Сергеевич. Представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего продолжения военной службы!
- Мне уже сообщили о вашем скором прибытии. Я – подполковник Дубец, командир части.
- Очень приятно, - слегка улыбнувшись, ответил Орлов.
- Скажите, товарищ прапорщик, в какой должности вы проходили службу в предыдущей части?
- Начальник смены Радиотехнической системы ближней навигации.
- Понятно, РСБН, - спокойно и сократив название объекта, ответил Дубец, - у нас есть такая же система, так что будете там же проходить службу. Начальник группы РСБН у нас – старший лейтенант Саврасов. Хороший человек, окончил даже суворовское училище. Завтра с ним познакомитесь и приступе к стажировке. Таков порядок.
- Есть, товарищ подполковник!
- Сегодня вы устраиваете свой собственный быт. Поселитесь пока в общежитии. Дальше вопрос о месте вашего проживания будем решать позже. А сейчас идите к замполиту, дверь его кабинета через одну от моей. С ним и решите вопрос относительно общежития.
- Разрешите идти? – Орлов снова поднёс ладонь к козырьку своей фуражки.
- Идите! – чётко произнёс Дубец, словно отдавая какой-то нужный приказ.
Орлов мгновенно повернулся на 180 градусов, и также быстро вышел из кабинета Дубца.

Часть вторая. У замполита.

Найти нужный кабинет нашему герою не составило, разумеется, никакого труда. Вот она – эта дверь, да и надпись на ней соответствующая: Заместитель командира по политической части. Так эта должность тогда называлась. Но Орлову странным показалось другое: а почему, собственно говоря, именно замполит занимается размещением военнослужащих, и, судя по всему, их семей? Ведь в части, казалось бы, должен быть свой «тыловик», как таких часто называли в армии. На самом деле всё было просто. Тыловыми вопросами в этом гарнизоне занималась соседняя часть, и по этой причине своего «тыловика» здесь, то есть в самой части, не было. К тому же, замполит тут исполнял ещё обязанности председателя жилищной комиссии. Потому-то он и был в курсе всех этих вопросов. Но Константин в день своего прибытия об этом ещё не знал.
Как и в прошлый раз, Орлов вежливо сначала постучал в дверь, и когда услышал ожидаемое «Войдите!», тут же её открыл и также быстро вошёл в кабинет.
- Разрешите представиться! Прапорщик Орлов Константин Сергеевич прибыл для прохождения военной службы! – немного нестандартно доложил Орлов.
- Очень приятно, - ответил ему замполит, и сам в свою очередь представился: «Майор Березюк».
Вид у замполита был действительно несколько иной, чем у командира. Вьющиеся, но короткие волосы тёмного цвета, лёгкая и непринуждённая улыбка на лице, и в зубах при этом дымилась сигарета. Видимо, в этом кабинете можно было ещё и курить. Всё это вместе создавало вполне добродушный вид этого майора. И действительно, сама обстановка в кабинете выглядела и впрямь как-то свободней.
- Присаживайтесь, товарищ прапорщик, - сказал Березюк.
Орлов сел напротив, подумав, что наконец-то он отдохнёт немного после дороги.
- Откуда прибыли к нам? – продолжал майор.
- С Южной группы войск.
- О-о, - удивился Березюк, - вы служили в Венгрии?
- Так точно.
- Ну и как там?
- В самой Венгрии? Неплохо. Снабжение куда лучше, чем у нас в стране.
- Да, я знаю, - продолжал улыбаться замполит, - я сам когда-то служил в Германии, и также почувствовал эту разницу. Вам уже сказали, где будете дальше служить?
- Да, на РСБН.
- О-о, хороший объект. Считается одним из лучших в части. Там даже начальник бывший «суворовец».
- Да, мне сказали уже об этом, - также спокойно отвечал Орлов, сам не замечая того, что начал потихоньку расслабляться при такой вот непринуждённой беседе.
- Сейчас пойдёте в общежитие. Оно здесь недалеко, буквально через два дома. Скажете, что вас прислал Березюк. Вас поселят сразу. Формальности все оформите потом. Кстати, а вы женаты? Семья есть?
- Нет, товарищ майор.
- И не было?
- Я был прежде женат, но сейчас разведён. Не ужились, знаете ли, вместе с супругой.
- А дети?
- Детей нет.
- Понятно. Только здесь, в гарнизоне, не распространяйтесь лучше об этом, а то могут, знаете ли, нехорошие сплетни пойти об этом.
- Хорошо, я вас понял, товарищ майор.
- У вас все аттестаты с собой?
- Так точно.
- Тогда после общежития сходите в продовольственную службу, а затем – в вещевую. Встанете на довольствие. Вещевая служба находится прямо на складе, а продовольственная – в технической столовой. Там, кстати, и будете обедать. Всё это здесь рядом, в одном гарнизоне. Найти будет несложно. В любом случае спросите, и вам подскажут.
- Спасибо, я всё понял, товарищ майор, - Орлов после такого подробного рассказа даже улыбнулся.
- Ну вот, - сказал Березюк, увидев улыбку Орлова, - у вас и настроение уже поднялось. Значит, дела пойдут на лад. Если будут вопросы, заходите ко мне.
- А в какие часы вы принимаете, товарищ майор? –  почти по-приятельски уже начал говорить Орлов.
- Да приходите в любое время. Если я свободен, то всегда приму.
- Хорошо, буду иметь в виду.
- Вот и славно, - подводил к концу этот разговор Березюк, - надеюсь, вы слышали, что в нашей стране идёт «перестройка»?
- Слышал, конечно, - ничего ещё не подозревая, ответил Орлов.
- И как вы к ней относитесь?
- Отрицательно, - как-то неожиданно вырвалось из уст прапорщика.
Лёгкая улыбка мгновенно сошла с лица замполита. Нет, он вовсе не собирался, как говорится, вывести нового прапорщика «на чистую воду». Но получилось всё именно  неожиданно, одновременно как для Березюка, так и для Орлова. Первый полагал, что услышит вполне положительный ответ – всё-таки речь шла об официальной государственной политике, а второй просто допустил со своей стороны феноменальную неосторожность по отношению к собственной откровенности. Ну, раз уж сказано, значит – сказано. Как говорит народная мудрость, слово – не воробей. Выпустил – значит, ужё всё, обратно его не поймаешь. И эта самая оплошность, как назло, произошла с Орловым как раз в день его прибытия. Вот такое вышло оно – начало. Впрочем, наставшая пауза длилась весьма недолго. После короткой растерянности от такого неординарного развития событий замполит снова быстро взял себя в руки.
- А что значит – отрицательно? – уже более серьёзно спросил он.
До Орлова быстро дошло, что отступать уже поздно, а, впрочем, и некуда. Чтобы я не писал о его неосторожности, а ведь произнёс он именно правду. «Перестройку» он действительно не поддерживал, чего ранее, кстати, он и не скрывал. Но то было в Венгрии, а это был уже Советский Союз, чего вернувшийся в свою страну прапорщик как раз и не учёл.
- Да просто не поддерживаю, - немного растерянно на этот раз отвечал Орлов. Нет, он, конечно, понял, что сделал неудачное признание, но отказываться от него он уже сам не собирался. Что ж, понять его не сложно – не было желания выглядеть в такой ситуации действительно нерешительным, а то ещё и трусом.
- А это ещё почему? – не унимался замполит.
- Считаю этот курс неверным, - более уверенно стал отвечать Орлов.
- И чем, по-вашему, он неправилен? – продолжал уже на полном серьёзе Березюк.
- Считаю, что эта «перестройка» приведёт к развалу страны.
Такого уверенного и, прямо скажем, откровенного ответа замполит ожидал меньше всего, а если сказать точнее, то вообще не ожидал. Кто-то скажет, что автору сейчас легко об этом писать, что называется «постфактум». Но могу сказать, что уже тогда были люди, которые к этой самой политике «перестройки» начали относиться, пусть немного, но отрицательно, и стало это заметно даже в печати. Уже тогда, например, была известна статья Н.Андреевой «Не могу поступиться принципами», опубликованная в газете «Советская Россия», где вполне явно видны были сомнения в отношении этого нового курса. Да и сам автор этих строк, честно говоря, тоже тогда перестал быть сторонником той самой официальной политики. Но, продолжим наше повествование.
После такого ответа до Березюка быстро дошло, что он сам пока не готов к открытой дискуссии на эту новоявленную тему.
- Ладно, - стал подводить итоги этого разговора замполит, - поговорим об этом с вами в другой раз, а сейчас я пока занят. Да и вам, товарищ прапорщик, пора заняться собственными делами.
- Разрешите идти, товарищ майор? – Орлов при этом резко встал со стула, приняв также мгновенно стойку «смирно».
- Идите, - спокойно ответил замполит, не глядя на этот раз в сторону Орлова.
Константин спокойно вышел из кабинета, но вот в душе его такого спокойствия, похоже, на этот раз больше не ощущалось.

Часть третья. Откровенный разговор.

Орлов, имея нехорошее предчувствие, снова направлялся в штаб собственной части, и это уже тогда, когда уже у него пошли обычные армейские будни. Константин, можно сказать, освоился к этому времени на новом месте, а потому особых трудностей сама служба у него, в принципе, не вызывала. Но вот его опять вызвали в штаб, что вероятнее всего, для серьёзного разговора. Ведь та первая беседа с замполитом, судя по всему, не прошла бесследно, так как об особом отношении нового прапорщика к «перестройке» вскоре быстро узнала вся войсковая часть. Даже простые солдаты срочной службы и то иногда поговаривали об этом, словно и впрямь речь шла о какой-то там сенсации. Что уж тогда говорить о других? О прошлой семейной жизни Орлова сплетен действительно не было. Во всяком случае, сам Константин о них ни разу не слышал. А вот про «перестройку»… Не хочется, знаете ли, такое даже комментировать. Но то, что было на самом деле, уже выясниться, если и не полностью, именно в той беседе, которая сейчас Орлову и предстоит. Ему для этого, собственно говоря, и приказали прибыть в кабинет Березюка, где Орлова, давайте наперёд прямо скажу, действительно уже ожидали. Вот он теперь сам подходит к нужной двери, которая словно только и ждала того момента, когда в неё наконец-таки постучат.
- Разрешите войти? – спросил Орлов, открывая эту дверь, разумеется, предварительно три раза постучав в неё, как и полагается.
- Входите, - тут же раздался голос, правда, не Березюка, который там, разумеется, находился и как будто бы так и не выходил из-за своего стола, а Дубца – командира части, который сидел чуть поодаль на стуле от стола замполита.
- Товарищ подполковник, - обратился Орлов к старшему по званию, став предварительно также по стойке «смирно», - прапорщик Орлов по вашему приказанию прибыл!
- Присядьте, - коротко сказал командир, указав рукой на свободный стул, кстати, на тот самый, на котором сидел Орлов во время своей первой беседы с замполитом.
Константин сел на указанное место, не произнеся на этот раз ни звука.
- Итак, товарищ прапорщик, - сходу начал Дубец, - я вас спрошу, что называется, сразу в лоб. Здесь, в этом кабинете, товарищу майору Березюк, то есть, моему заместителю, вы недавно признались в том, что отрицательно относитесь к проводимой партией и нашим правительством политике «перестройки». Это так?
- Так точно, товарищ подполковник, - уверенно ответил Орлов, хотя уже втайне начал опасаться того, к чему всё же может привести такая беседа.
- А можете объяснить – почему?
- Считаю, что эта «перестройка» приведёт в итоге к развалу страны, - повторил ещё ранее произнесённую фразу Орлов.
- И откуда у вас такие странные мысли? – настойчиво продолжал командир.
- Ну как вам сказать, - немного замялся Константин, - вот вы, например, читали книгу Горбачёва  «Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира»?
- Читал, разумеется, - с некоторым удовольствием высказался Дубец, - и считаю, что книга генерального секретаря нашей партии должна быть нашим общим руководством для реализации этой политики.
- Я тоже её прочитал, - в такой же манере ответил Орлов, - да вот только не нашёл в ней ничего созидательного. Там, на мой взгляд, больше разрушительного.
- Что такого разрушительного вы там увидели, товарищ прапорщик?
- Ну, например, в отказе от много того, чего мы достигли за свою историю.
- От чего конкретно?
- А конкретно – от сложившейся плановой системы. Теперь другие лозунги: хозрасчёт, самофинансирование, самостоятельное планирование «снизу». Мы отказываемся фактически от самого социализма, - более, чем уверенно подытожил Орлов.
- А как насчёт улучшения демократизации страны? – немного ехидно спросил Дубец.
- В книге Горбачёва кроме простых деклараций я ничего больше не увидел, - недовольно отвечал Константин, - а если учесть, что нашу систему мы сами же называли высшей формой демократии, то тогда чего ещё улучшать?
Такой ответ заставил немного задуматься Дубца, а потому на короткое время в кабинете воцарилась некая тишина. Но командир её быстро прерывает:
- А гласность, товарищ прапорщик, вас тоже не устраивает?
- Гласность устраивает. Но ведь и та должна быть в меру, а она сейчас уже начинает свои границы переходить. Это может, я считаю, закончиться нехорошим.
- Пусть так. Что тогда скажете про антиалкогольную компанию?
- Мне трудно о ней говорить, - немного задумавшись, отвечал Орлов, - там, где я до этого служил, она не проводилась. А здесь я вижу только очень большие очереди в винный магазин, а что стали меньше пить, то это как-то не сильно и заметно.
- Так вас послушать, товарищ прапорщик, то получается, что всё плохо.
- Я так не утверждаю, но и хорошего тут, признаться, тоже почему-то не вижу, - как бы продолжал свою речь Орлов.
- И что? Так получается, что политика «перестройки» вам ничем не угодила? – наконец-то заговорил Березюк.
- Да мне вообще странно, - как-то отвлечённо немного заговорил Орлов, - как ни включишь телевизор или радио, откроешь газету, так создаётся впечатление, что у «перестройки» как будто только одни сторонники и нет ни одного противника. Как-то становится даже странно от этого. Но должен же быть кто-то против?
- Ну, может и есть какие-то консерваторы или ретрограды, которые не хотят никаких перемен, и каких-то крохоборов это, может, тоже не устраивает, - ответить решил замполит, - но все нормальные люди, я считаю, должны быть за «перестройку».
- А я, значит, ненормальный что ли? – недовольно спросил Константин.
- Ненормального в вас мы ничего не видим, - на этот раз ответил Дубец, - но вот позиция у вас действительно странная.
- Вы так говорите, товарищ подполковник, что быть сторонником «перестройки» - это не моё право, а как бы обязанность.
- Да, обязанность, - ответил Орлову Дубец.
- Послушайте, Константин Сергеевич, - тут замполит неожиданно назвал Орлова по имени, - мы ведь все с вами находимся на военной службе, а эта служба есть государственная. То есть, мы с вами тоже государственные люди, а значит, мы все должны разделять политику нашего государства. Вот вы – какой пример в этом деле подаёте солдатам?
- Хороший пример, - как бы назидательно отвечал Орлов. Я не пью и не курю. Не нарушаю воинской дисциплины. Службу свою несу честно, между прочим.
- Ну, а если какой-нибудь солдат спросит вас про «перестройку», то, что вы ему скажете? – прервал его Березюк.
- Ничего не скажу, - уверенно ответил ему Орлов, - да они меня об этом и не спрашивают. Видимо, тоже это не очень им интересно.
- Скажите, товарищ прапорщик, - вмешался в диалог, наконец, командир, - а в той части, где вы до этого служили, вам ничего, что ли, не говорили о «перестройке»?
- Почти ничего. Там этой темы вообще редко касались.
- Не может такого быть! – резко возразил Дубец.
Напрасно командир части так взволновался. Орлов ведь на самом деле сказал чистую правду. Ведь там, кто служил «за кордоном», все или почти все считали эту «перестройку» процессом, происходящим именно в СССР. Кто-то сознательно, а кто-то и бессознательно. Что это происходит именно там, а не здесь. А тут у нас – свои задачи, которые мы все должны выполнять. В самом деле, ну какой смысл говорить о той же антиалкогольной компании в СССР, если в той же Венгрии любые спиртные напитки были вполне доступны и продавались практически везде. Но Дубец, будучи сыном воина-фронтовика, прожившего всю свою жизнь в Советском Союзе, впитавшего в себя все коммунистические идеи, понять такого обстоятельства, действительно, никак не мог. Но Орлов ответил на это вполне спокойно и деликатно:
- Почему же не может? Когда мы дислоцировались на одном запасном аэродроме, то начальник гарнизона на первом построении нам прямо сказал, что мы сюда прибыли не «перестройку» делать, а обеспечивать безопасность полётов. И никого это не удивило.
- Странно, однако, - подытожил командир, - но ваша позиция, товарищ прапорщик, нам теперь вполне понятна. На этом мы пока закончим наш разговор, который, я надеюсь, ещё не последний. А потому вам, Константин, советую об этом ещё раз хорошенько подумать.
- О чём же именно? – с некоторым даже любопытством спросил Орлов.
- Об этом нашем разговоре, товарищ прапорщик, - как бы официально уже заговорил Дубец, - и о вашем взгляде на политику «перестройки». Вот, товарищ майор, - Дубец взглядом указал на Березюка, - правильно вам сказал о том, что мы, как государственные люди должны разделять позиции руководства страны, и это обстоятельство, я вас прошу, тоже учесть.
- Хорошо, я подумаю об этом, - ответил Орлов, - а теперь – разрешите идти?
- Идите, товарищ прапорщик, и помните о том, что вы здесь услышали.
На этот раз Константин ничего ответил, а быстро встал и не спеша вышел из кабинета.

Часть четвёртая. Начальник штаба.

Действительно, немного времени прошло с тех пор, как Орлова снова вызвали в штаб. Но на этот раз приказ такого рода пришёл уже не от командира части или его замполита. Константина вызвал к себе сам майор Федосюк. На этой личности, которая ещё сыграет свою роль в судьбе Орлова, стоит немного подробней остановиться.
На момент прибытия Орлова в эту часть, тот самый Федосюк был ещё в звании капитана и командовал ротой, в которую и был тогда определён Орлов. Федосюку он не понравился сразу, особенно после того, как тот узнал об особых взглядах нового прапорщика. Немного высокомерный, любивший отдавать приказы всегда повышенным голосом, так, чтобы слышали про это все, кому надо и кому не надо. Из-за таких немного экстравагантных особенностей такого командира в самой роте не уважали. Однако, при всём этом, Федосюк был ревностным служакой, готовый выполнить, наверное, любой приказ начальства, даже если другим, как говорили, он покажется абсурдным. Но для Федосюка таких понятий не существовало. Командование части уважало его за такое служебное рвение, что и позволило Федосюку снова подняться по служебной лестнице. Так он стал начальником штаба с присвоением очередного воинского звания «майор». И вот теперь Орлов идёт к нему. Ясно, что ничего хорошего от такой встречи ждать нашему герою уже не приходится.
- Разрешите войти? – после стука в открытую заранее дверь спросил Константин.
- Войдите, - торжественно сказал Федосюк, словно вызывал его для вручения награды.
Орлов вошёл, не сказав ни слова, понимая, что никакая награда его сейчас точно не ждёт. Судя по настроению начальника штаба, Орлова здесь ожидало нечто совершенно другое, о чём он сам, кстати, на самом деле ещё не догадывался.
- Садитесь! – столь же решительно продолжал Федосюк, - знаете, для чего я вас сюда вызвал?
- Никак нет, товарищ майор, - садясь на стул, настороженно произнёс Орлов.
- Скажите, товарищ прапорщик, что это вы за стихотворение решили разместить в нашей батальонной газете?
- Обычное стихотворение, - ничего ещё не подозревая, отвечал Константин.
- Про «перестройку»? – не унимался начальник штаба.
- Да, про «перестройку».
- А вы хоть думаете, товарищ прапорщик, о чём пишите?
- Разумеется, товарищ майор.
- А знаете ли, что за такое стихотворение нас всех могут в тюрьму посадить?
- Нет, не знаю, - на этот раз более уверенно заговорил Орлов, - в этом стихотворении ничего особенного нет.
- Ничего особенного? – удивился майор, - да это же прямая насмешка над политикой партии и правительства!
- Ну, есть там немного юмора, - продолжал своё доказывать Константин, - но в целом-то там всё нормально.
- Вам это только кажется, товарищ прапорщик! Сами-то своё мнение о «перестройке» ещё не изменили?
- Не вижу причин менять.
- И вас, конечно, это вполне устраивает.
- Трудно сказать, - немного задумчиво произнес Константин, - на самом деле мне в этом вопросе приходится даже очень непросто. На меня даже некоторые возле головы у виска крутили, что я не понимаю почему-то необходимости перемен в нашей стране. Чувствуешь себя здесь словно белой вороной. Знаете, как это тяжело воспринимать?
- А не сами ли вы себя, товарищ прапорщик в такое положение поставили?
- Ну, в какой-то степени – да.
- На что же тогда вы жалуетесь?
- Попробую ответить так. Хорошо, допустим, моё мнение на самом деле неправильное, а правильное – именно ваше. Но я всё-таки уважаю ваше мнение, хотя сам могу быть в этом в чём-то не согласен. Поэтому я хочу, чтобы моё мнение тоже уважали, даже если оно и неправильное.
- А не много ли чести вам, товарищ прапорщик, чтобы ещё уважать ваше неправильное мнение?
- А вы докажите мне это, товарищ майор! – Орлов решил «пойти в наступление», - Вот докажете мне, что это так, тогда я полностью соглашусь с вами, а если нет, тогда нечего мне больше предъявлять такого рода претензии. Согласны вы с таким условием?
- Нет, не согласен, товарищ прапорщик! – решительно отрезал Федосюк, - во-первых, кто вы есть, чтобы мне тут ставить условия, а во-вторых, это мы здесь решаем, кому предъявлять претензии, а кому нет.
- Что? Значит можно иметь только одно правильное мнение?
- Так точно! – более чем уверенно сказал Федосюк, - я считаю, что только одно правильное мнение достойно своего уважения. А неправильных мнений в армии вообще не должно быть!
- Тогда где им место?
- Во всяком случае, не в армии! Вы, кстати, товарищ прапорщик, на экзамене показали слабые теоретические знания об обслуживаемой вами технике. Как это понимать?
- Я изучал в основном практическую часть, товарищ майор, - немного испуганно от такого резкого поворота в разговоре ответил Орлов.
- Теоретическую часть вы должны тоже хорошо знать, а то я уже сомневаюсь в ваших знаниях по технике.
- Но ведь я же работаю!
- Но не таким хорошим специалистом вы оказались!
- А я, между прочим, и не считаю себя самым лучшим специалистом на объекте, - попытался оправдаться Орлов. Но Федосюк и не думал униматься:
- Вот я и хочу поручить солдатам, которые находятся с вами на объекте, чтобы они следили за вами, и останавливали вас вовремя, если вы что-то не то будете делать.
Константин много чего ожидал от Федосюка, но только не этого. Стерпеть Орлов такого оборота уже не мог.
- Этого не будет, - вновь взял себя в руки Константин, - солдатам за собой следить я однозначно никак не позволю!
- А вас, товарищ прапорщик, об этом никто и не спрашивает. Прикажут и точка!
- А я в отношении себя такому приказу подчиниться не позволю.
- Значит, товарищ прапорщик, вы тогда получите взыскание!
- Не поможет, товарищ майор!
Без того большие и широкие глаза Федосюка тут же стали ещё круглее и выпуклее, как будто и впрямь решили полностью выйти наружу.
- Ах, вот как вы заговорили, товарищ прапорщик! – несколько протяжно произнёс майор, - взыскания, значит, вам будет мало! В таком случае мы найдём тогда на вас другую управу. Слышали, небось, поговорку, «у кого больше прав, тот и прав»?
- Слышал, - на этот раз чуть потише заговорил Орлов, уже поняв, что явно перегнул со своими ответами.
- И вы, скорее всего, - продолжал «давить» Федосюк, - слышали одну историю, которая произошла также с одним прапорщиком, но из соседнего полка?
- Слышал, - в таком же тоне ответил Орлов.
Да, Константин действительно слышал об этой истории, которую недавно ему уже успели рассказать. Произошло это, правда, давно, но вспоминали о таком событии, однако, неоднократно. Настолько уж особенна была эта история. Весть о ней успела распространиться и по другим войсковым частям, находящимся в данной округе, и рассказывали об этом по этой причине и там. Да, эта информация была сначала на уровне слухов, но впоследствии нашла своё подтверждение, так как её свидетелями оказалось немало очевидцев. А дело было так.
Один прапорщик, будучи уже в солидном для военного человека возрасте и имея немалый стаж военной службы, умудрился повздорить, немного нимало, с самим командиром полка. Саму причину ссоры к этому времени уже все забыли, но поругались, как говорили, они между собой очень сильно, что командир пригрозил этому прапорщику немедленным увольнением с военной службы. Но самого прапорщика это обстоятельство совершенно не испугало. Последовал ответ вот такого смыслового содержания: «А что ты такого сделаешь, когда мне всего две недели осталось до пенсии!». Как на самом деле выглядел ответ этого прапорщика, мы, конечно, не знаем. Но смысл, как все уверяли, был именно таким. И что же? Ровно через неделю этот прапорщик был действительно уволен с военной службы. Мне самому даже трудно понять, какого было душевное состояние этого бедного прапорщика, когда ему не хватило до заслуженной пенсии всего одной недели! А удивило всё это тем, что никто не помнил такого случая, чтобы кого-то уволили вот так поспешно. Кто служил, тот знает, что сама процедура увольнения с военной службы занимала не меньше двух месяцев. Пока там пройдут все документы, да будут стоять все необходимые подписи, и, в конце концов, издадут приказ об увольнении, подписанный самим командующим этой группы войск, то есть, человеком довольно высокого ранга. И тут вдруг – всё за одну неделю! Никто не ожидал такого «чуда», но оно, увы, всё-таки произошло. Ну а вывод из этого случая сделан был только один: если начальству надо что-то сотворить, то оно сможет это «провернуть» даже очень быстро, и помешать такому процессу никто уже не сможет. Конечно, если не вмешается в этот процесс ещё кто-то «сверху». Но находятся таковые, увы, нечасто.
Орлов быстро понял, на что намекал ему начальник штаба. С ним, с Константином, могут при большом желании поступить также или примерно также, с той разницей, что Орлову до военной пенсии было ещё сравнительно далеко. Но Константин, тем не менее, решил перейти в «наступление».
- Я знаю, товарищ майор, что вы уже предлагали отстранить меня от занимаемой должности. Я даже обратился из-за за помощью в комитет комсомола.
- И что же вам ответили там? – с явным любопытством спросил Федосюк.
- Меня там не поддержали. Я тогда в ответ заявил, что выхожу из комсомола. Так секретарь мне сказал на это, что мне в личное дело запишут, что я, немного немало, иду против политики партии.
- И правильно сделают. Если такое решение будет принято, то я сам сделаю такую запись в вашем личном деле, поскольку, считаю, что это и впрямь соответствует действительности.
- Но ведь я могу пойти и выше, - продолжал возражать Орлов.
- Это ваше законное право, товарищ прапорщик, - довольно спокойно ответил Федосюк, - вот только я не уверен, будто это вам что-то даст.
Да, хоть у начальника штаба и была репутация от личного состава, как громкого «крикуна», а нервы у Федосюка на самом деле, можно сказать, были «стальными». Орлов на этот раз ничего не ответил, наконец-то поняв, что спорить с этим майором действительно бесполезно. Но Федосюк продолжал:
- Вот вам, товарищ прапорщик, действительно необходимо перестроиться, пересмотреть не только своё отношение к собственной службе и к своему поведению, но и к своим политическим взглядам. Я это вам настоятельно рекомендую.
- Я считаю себя вполне нормальным, товарищ майор, - только и ответил Орлов.
- Это вы сами о себе говорите, - всё ещё не унимался Федосюк, - а нам со стороны это виднее. Подумайте о моих словах, товарищ прапорщик!
Начальник штаба, наконец-то, остановился в своих наставлениях. Наступила короткая тишина, которая явно дала понять, что тема этого разговора уже исчерпана. Орлов тихо встал и чётко произнёс:
- Разрешите идти, товарищ майор?
- Идите, - коротко ответил Федосюк, не подняв на этот раз своих больших глаз на Константина.
Орлов также тихо вышел, не сказав положенного слова «Есть!», что для начальника штаба это тоже оказалось в данном случае непринципиально. «Перестроиться, видите ли, надо», - иронически думал Орлов о словах Федосюка, - « а сами-то перестроились хоть немного? Какими в советское время выросли, такими и остались. Лишь одна риторика только немного изменилась, а больше и ничего!».

Часть пятая. Путёвка на войну.

Константин в очередной раз зашёл в техническую столовую, чтобы пообедать. Как говорили в армии, съесть свою «законную» котлету. Еду готовили здесь действительно неплохо, а потому многие часто пользовались приятными услугами этой столовой. Орлов здесь не составил никакого исключения. Закреплённых за кем-то столов там не было, и каждый пришедший сюда мог, в принципе, занять любое свободное место. На имеющийся в этой столовой VIP-зал подобное правило, разумеется, не распространялось. Тем не менее, в обеденном зале соблюдалась одна негласная традиция: офицеры всегда садились за один стол с офицерами, а прапорщики – с прапорщиками, к которым также традиционно могли подсаживаться и сверхсрочники. Почему это так – подобным вопросом давно уже никто не задавался, и все считали, что всё так сложилось, как говориться, исторически. Просто это есть – и точка. Орлова подобного рода подробности тоже не интересовали, но о такой особенной традиции он, конечно же, знал и сам старался её соблюдать. А зачем лишний раз выделяться, в самом деле?
Константин уже отведал тарелку свежего борща, и приступил ко второму блюду. И в это самое время к нему подсаживается сам Федосюк.
- Приятного аппетита, Константин Сергеевич! – вполне доброжелательным тоном произнёс начальник штаба.
У Орлова от такого явления чуть не пропал только что разгоревшийся аппетит. Начальник штаба впервые назвал его по имени и отчеству! И эта была уже вторая странность от Федосюка. Первая – то, что он сел рядом с Орловым – с прапорщиком, что прежде за этим начальником штаба тоже никогда не водилось. А тут вдруг – вот такая «вольность». Означать подобное могло только одно: жди теперь от Федосюка очередного «сюрприза»! Но Орлов, как такое бывало с ним и прежде, увы, снова ничего не заподозрил, к чему бы это.
- Спасибо, - весьма вежливо ответил Орлов, как-то по-дворянски даже кивнул головой.
- Я вас хотел кое о чём спросить, Константин Сергеевич, - также вежливо продолжал Федосюк, - если, конечно, вы не возражаете.
- Спрашивайте, - ещё не понимая такой деликатности, отвечал Константин.
- К нам в часть пришла разнарядка, в которой сказано, что одного военнослужащего в звании «прапорщик» мы должны отправить для прохождения службы в Республике Афганистан. Я предлагаю, Константин Сергеевич, поехать туда именно вам.
После таких слов Федосюка у Орлова во рту тут же застряла та самая «законная» котлета, которую он ещё не успел, как следует, разжевать. Тем не менее, Константин постарался, что называется, взять себя в руки, и с показным спокойствием продолжил этот необычный разговор.
- А почему именно мне? – Орлов при этом пристально взглянул на Федосюка.
Тот тоже отставил от собственной тарелки с супом свой взгляд и уставился теми же огромными глазами на Орлова.
- Вы для этой цели лучше всех подходите, - более официально заговорил начальник штаба, - ведь ваш загранпаспорт ещё не просрочен, как я понимаю?
- Нет, не просрочен, - в тон майору отвечал Константин.
- Тем более, - продолжал Федосюк, - к тому же вы не женаты, у вас нет семьи и детей, так что вам некого здесь оставлять. Постоянная прописка в СССР у вас тоже имеется, не так ли?
- Да, имеется, - подтвердил Орлов.
- Так в чём же дело?
- Просто не хочу. Не вижу смысла. Ведь войска всё равно уже выводят оттуда.
- Раз разнарядка пришла – значит, люди там ещё нужны.
- Понятно, - коротко резюмировал Константин, - поищите другого кандидата. Может, кто и впрямь захочет туда поехать.
- Поищем, - также спокойно продолжал Федосюк, - но вам, товарищ прапорщик, настоятельно предлагаю подумать над этим предложением. Надумаете – приходите ко мне в кабинет в любое время.
- Ну, подумать, наверное, можно, - только и сказал Орлов.
Их разговор на этом закончился, и свои блюда они доедали уже без лишних слов. Да, семьи у Константина не было, а вот кого оставить нужно было, то это только своих одиноких родителей, для которых он был единственным сыном. Но это обстоятельство уже никого не волновало, кроме как самого Орлова.
Конечно, об этой разнарядке сообщили на следующий день на общем построении части, предложив такому желающему самому придти в штаб части. К Федосюку, разумеется. А читатель, я надеюсь, уже понял, что кого-то ещё поехать на такое место службы тогда так и не нашлось. Ни одного, что, в принципе, и следовало ожидать.
Орлов старался всё это выкинуть из головы, но осуществить, в конечном итоге, ему этого сделать так и не дали. Не прошло и двух дней, как его снова вызвали в штаб. Я намеренно опускаю здесь формальные подробности, и начну с того, что Константин теперь вновь сидит в кабинете начальника штаба, напротив того же Федосюка.
- Итак, - начал сходу Федосюк, - надеюсь, вы помните наш недавний разговор в столовой?
- Так точно, - снова ничего не подозревая, ответил Орлов.
- Так вот, товарищ прапорщик, командование нашей части определилось относительно новой разнарядки. Для отправки в Афганистан выбрана была именно ваша кандидатура.
- Что значит – выбрана? – удивился Константин, - ведь я, между прочим, не давал ещё на это своего согласия.
- В полученном документе, товарищ прапорщик, имеется один пункт, где сказано, что в случае отсутствия желающего туда поехать, командование имеет право само определить необходимую кандидатуру. Понятно вам теперь?
Федосюк, конечно же, соврал, поскольку пункта такого в полученной разнарядке на самом деле не было. Там требовался именно доброволец. Но ведь и Орлов на самом деле ещё не знал об этом. Ну, разве что, догадывался.
- Как? Без согласия? Не верю я в такое, - тут же возразил Константин.
- Поверите. Согласие, знаете ли, получить тоже недолго, - не отступал Федосюк.
- Я не согласен.
- Советую подумать ещё раз, Константин Сергеевич. Даю вам на это два дня. Идите!
Орлов вышел из кабинета, не сказав ни слова. Поначалу им даже овладела небольшая растерянность, но ненадолго. Орлов решил на этот счёт посоветоваться с другим прапорщиком. Это был – Николай Сичкарь. Он сам прошёл через Афганистан и дослужился там до старшего прапорщика. Найти его в это время было несложно, поскольку накануне он заступил в наряд по автопарку. Именно Николай прежде рассказал Орлову эту историю о злополучном прапорщике из соседнего полка.
Константин тем временем дошёл до автопарка и вошёл в дежурное помещение. Сичкарь, что и ожидалось, был как раз на своём месте.
- Здравствуй, Коля, - поприветствовал его Орлов, опёршись на подоконник.
- Привет, Костя, - ответил, повернувшись к нему, Сичкарь, - с чем к нам пожаловал?
- Хочу задать тебе один вопрос, - нерешительно проговорил Константин.
- Мне ты можешь любой вопрос задать, - уверенно ответил Сичкарь, как бы желая подбодрить Орлова.
- Так вот, Коля, - сходу начал Константин, - мне предлагают поехать в Афганистан. Как ты посоветуешь мне, ехать или нет?
- Ты у меня спрашиваешь? Решать это, конечно, тебе, но я не советую.
- Почему?
- Войска уже выводят оттуда, много уже там не заработаешь, а может быть, уже и льгот получить не успеешь. Да и война там, сам понимаешь. Всякое может произойти.
- Понимаю, - ответил Орлов, - но отказаться я имею право?
- Полное право. Без согласия сейчас туда послать уже не могут.
- Хорошо, спасибо за совет, - ответил Орлов, отходя от подоконника.
- Не стоит, - как-то отмахнувшись, ответил Сичкарь.
На этом они и расстались. Орлов решил, что двух дней, о которых сказал ему Федосюк, на раздумье вполне хватит. Но Константин здесь снова ошибался. Никто на самом деле столько времени ему давать не собирался, и уже на следующий день, прямо с утра, его снова вызвали в штаб.
Когда же Орлов вошёл в кабинет начальника штаба, то его взору предстала, можно сказать, неожиданная картина. В кабинете собралось в это время всё командование части. Сам командир, замполит – Березюк, заместитель командира по технической части, с кем Орлову очень редко приходилось иметь дело, да и то чисто по деловым вопросам, ну и, конечно же, сам Федосюк. Не смотря на такое представительство в небольшом кабинете, Константину, однако, тоже предложили сразу присесть. У Орлова создалось даже впечатление, что это место, прямо у стола, было приготовлено специально для него. И как показали дальнейшие события, эта догадка оказалась верной.
- Товарищ Орлов! - вот так официально начал Дубец, - командование части решило командировать в Республику Афганистан именно вас. Вам всё понятно?
- Нет, не всё, - взволнованно ответил Константин, - я же не дал согласия на эту отправку.
- У нас уже нет времени больше думать, - продолжал командир, - по срокам, указанных в разнарядке, мы уже должны оформлять вашу кандидатуру.
- Почему именно – мою? – продолжал удивляться Орлов.
- Вам сказали уже об этом.
- Я тоже сказал, что не согласен.
- Мы, между прочим, для того здесь все и собрались, чтобы получить от вас это согласие, - вполне решительно продолжал Дубец.
- А если я его не дам?
- Тогда скажите честно, товарищ прапорщик, что вы просто боитесь ехать в Афганистан, - немного подняв голос, заговорил командир, - что вы просто трус, а потому не желаете давать своё согласие!
- Кто? Я – трус? – на этот раз возмутился уже Орлов, - хорошо, в таком случае, оформляйте!
- Вам для этого нужно написать заявление, - вполне спокойно отреагировал на такой выпад прапорщика командир, рационально решив, что нужная цель и так уже достигнута.
- Давайте бумагу! – более чем решительно, заявил Константин.
Федосюк, не произнеся ни слова, тут же полез в какую-то папку, из которой достал, судя по всему, уже заготовленный заранее лист бумаги. Все остальные, впрочем, тоже хранили молчание.
- Начальник штаба сейчас продиктует вам текст заявления, - на этот раз ещё спокойнее сказал Дубец.
Диктовать, впрочем, ничего не понадобилось. Федосюк тут же достал другой, уже напечатанный лист бумаги и положил его перед Орловым.
- Вот вам образец, - сказал начальник штаба, - согласно ему и пишите. Фамилию и инициалы не забудьте только свои поставить.
- Я разберусь, - ответил ему Орлов и принялся тут же писать заявление.
Через пару минут всё было готово. Константин взял свой лист и подал его командиру: «Всё правильно?»
- Подпись свою поставьте, пожалуйста, Константин Сергеевич, - ответил ему Дубец. Орлов снова взял в руки лист бумаги и, положив его на стол, быстрым движением руки нарисовал там свой «автограф».
- Вот теперь всё в порядке, - взяв лист из руки Орлова, сказал Дубец, - можете теперь потихоньку собирать себя в дорогу. Отбудете через неделю. Можете идти.
Орлов, не сказав ни слова, медленно встал и тихо вышел из кабинета.
Прошло шесть дней. Константин уже собирал последний чемодан, поскольку все необходимые документы у него были уже на руках – Федосюк постарался! Но тут к нему в комнату вошёл Сивцов. Это был сверхсрочник, который прошёл солдатскую службу в этой же части, но решил остаться здесь уже в другом качестве. Но выше, чем до сержанта он тут так и не дослужился.
- Привет, Костя, - поздоровался он.
- Здравствуй, Саша, - ответил Орлов.
- Я спросить тебя хотел, - продолжил Сивцов, - ты мне отдаёшь свои сапоги?
- Что-то я не помню, чтобы я их тебе обещал.
- Мне Федосюк сказал, чтобы я у тебя их взял.
- А чего это он моими вещами распоряжается? – удивился Орлов.
- Так он мне сказал, - несколько вяло оправдывался Сивцов, - что ты едешь в Афганистан, что тебя там всё равно убьют, и сапоги там тебе всё равно не понадобятся.
- А панихиду по мне он случайно ещё не заказывал? – возмущённо спросил Константин.
- Значит – не даёшь?
- Нет! - довольно решительно ответил Орлов
Тут Сивцов понял, что попал, как говорится, «впросак», а потому, немного помолчав, быстро удалился из комнаты.
Орлов присел на рядом стоящий стул. «Перерыв» - сказал он себе, глядя на свои почти упакованные вещи. Он уже почти собрался, и спешить потому было теперь необязательно. Завтра он уедет из этой части, покинет её, что называется, навсегда, и больше сюда уже никогда не вернётся.

Эпилог.

Читателя, наверное, интересует, как сложилась дальнейшая судьба нашего героя. Что ж, давайте расскажу и об этом.
Константин благополучно добрался до места назначения, успев за два дня при этом навестить своих родителей, немало огорчив их новым местом службы. По прибытии в Афганистан он получил назначение на Кабульский аэродром, где в одной из частей ему предложили стать начальником склада горюче-смазочных материалов, поскольку на его основную специальность там вакансии не оказалось. Орлов сразу согласился на новую должность и пробыл на ней до самого вывода своей части из Афганистана. Служба на этот раз у него прошла здесь хорошо, поскольку он быстро освоился на новом месте, наведя на своём складе должный порядок, прежде немного запущенный, чем завоевал к себе уважение со стороны сослуживцев и командования части. Не буду писать, в какие переделки, обусловленные проходившей там войной, довелось ему попасть, но ни ранения, ни контузии он не получил, а потому также благополучно впоследствии вернулся в СССР. Там же, в Афганистане, он получил звание старшего прапорщика, а также и некоторые, вполне заслуженные награды.
После выхода из Афганистана его определили после собеседования в другую часть, где он и продолжил свою дальнейшую службу. А там уже никого не интересовало, поддерживает он эту «перестройку» или нет, поскольку такая тема становилось со временем всё менее популярной. Там Орлов сумел получить жильё, а впоследствии и женился. После этого он целиком окунулся в семейную жизнь, и на другие вещи почти никогда не отвлекался. Вспоминал ли он о своей прежней службе, которая и привела его впоследствии в Афганистан? Не знаю. Одно только скажу: для самого Орлова это была уже совсем другая история.

2022 г.