Море, в котором ты есть 12

    Друзья Эда, Саша и Толик, прилетели двенадцатого декабря. В первый вечер все засиделись допоздна за столом, вели разные душевные разговоры, немножко пили, вкусно закусывали. У Эда держалась температура, пить он не стал. Сдержанно пожаловался на слабость, но пообещал Толику сходить с ним в клуб, потренироваться.  Алёна постелила парням на разных диванах, благо их было два. Разошлись почти в три часа ночи.

     Эд спал беспокойно, покашливал и потел. Алёна просыпалась, проверяла ладошкой его лоб и понимала, что температура никуда не делась, банальный парацетамол никак не помогает. «Надо бы вызвать врача» - думала она. Но утром Эд от вызова категорически отказался, сказав, что парни улетят, тогда и видно будет.

    После позднего завтрака он с парнями всё же пошёл в спортивный зал, где работал.  Сам Эд не тренировался, лишь руководил силовой нагрузкой и подсказывал какие-то моменты. А когда вернулись домой, снял с себя футболку,  изготовленную одной из крутых спортивных фирм, которую очень любил и которой дорожил, и отдал Толику, сказав:
    - Это тебе от меня на память! Тренируйся в ней!

    Этим своим подарком он удивил как Алёну, так и самого Толика, потому что когда-то Анатолий просил Эда продать ему похожую футболку, но тот отказался.  И вдруг, такой подарок. 

    Парни улетели через два дня, а Алёна заказала экспресс- тест на коронавирус. Он оказался положительным. Как сказали ей по телефону, ждать врача  в связи с большим наплывом заболевших можно несколько дней. Алёне продиктовали необходимый перечень лекарств и схему их применения. Она выкупила всё назначенное и чётко стала соблюдать все рекомендации. Вот только они не помогали, эти лекарства. Совсем не помогали. Ни на миг состояние Эда не улучшалось. Казалось, что каждый час отнимал у него силы. Алёна устроила его на диване в эркере, чтобы всегда держать в поле своего зрения. Она могла готовить, сидеть за столом, даже работать в телефоне, заполняя свой Инстаграм новинками средств и технологий в окрашивании и в уходе за волосами. Но каждую минуту она держала в поле зрения лицо Эда и понимала, что ему очень плохо. Температура под тридцать девять градусов, «бегающие»
боли в мышцах, костях и внутренних органах…

    Наконец-то до них доехала врач, которая подтвердила, что Алёна всё делает правильно, и что в больнице её мужчина получил бы точно такое же лечение.
    - Но ему ничего не помогает! Не спадает температура вообще!
     - Надо ждать, - устало говорила врач,
- Больше мы ничего предложить не можем. Слишком коварная болезнь. Мы можем его забрать, но условия… койка в коридоре? Здесь он хотя бы дома …
- Я не поеду в больницу! - тяжело дыша говорил Эд, вытирая мокрое, осунувшееся лицо полотенцем и кашляя в него же.

     Врач заполнила карточку, посоветовала Алёне беречь себя и ушла.
     Каждый день утром и вечером звонила Оля, дочь Эда, которой Алёна категорически запретила приходить, чтобы не заразиться. Она же приносила нужные продукты и оставляла их под дверью. Очень тихо, словно понимая, что хозяин болеет, вела себя Раиса Захаровна. Иногда собачонка запрыгивала на диван, клала мордочку на обессиленную, теперь лишь только с виду мощную,  руку Эда и сопереживала своими круглыми глазищами.
Эд просыпался, гладил её прижатые к голове ушки и говорил хриплым шёпотом:
- Что девочка? Потерпи, прорвёмся…

    Так прошло почти две недели.
Алёна уже колола Эду назначенные антибиотики, она ежедневно была на связи с врачами, но состояние Эда ухудшалось. Кашляя, он начинал задыхаться. Ситуация угрожающе выходила из-под контроля. Утром двадцать седьмого декабря Алёна всё же вызвала скорую помощь, попросив врача о госпитализации. Эд, до этого резко протестующий против больницы, на этот раз промолчал.

       Осмотрев больного, врач, упакованный весь в какой-то немыслимый целлофановый костюм и защитный шлем-щиток на голове, позвонил водителю, что нужны носилки. Но Эд, практически не встававший уже с постели, сказал, что дойдёт сам. И хоть руки и ноги его тряслись от слабости, он смог подняться, одеться с помощью Алёны и дойти до машины, чем очень озадачил врача.

    - Силён! Он у вас кто? В его состоянии после двух недель этой заразы все беспомощные овощи…

     Алёна сказала, чем занимался Эд.  Через пару часов, дозвонившись до больницы, она узнала, что его сразу поместили в реанимацию.

     Вечером уже было понятно, что сама Алёна заболела.
Лечиться начала теми же лекарствами, что назначили Эду. Несколько дней прошли как в тумане, она просыпалась, звонила в больницу, слышала слова «пока без изменений», сообщала Ольге и снова проваливалась в сон, твердя про себя, как мантру, что сон лечит. Новый год наступил незаметно и прошёл, как самое неважное событие на свете. Пожалуй о нём лишь напоминали  мандарины, принесённые Ольгой вместе с лимонами, вязанкой чеснока, замороженной клюквой для морса и ещё какой-то едой. Если бы не соцсети, заполненные под завязку новогодними тостами, поздравлениями и соответствующими праздничной теме картинками, то Алёна вообще забыла бы об этом ежегодном празднике.

    Упрямица Оля  всё же прорвалась в квартиру, сделала уборку с каким-то дезинфицирующим средством, прогуляла собаку, выбросила мусор и использованные одноразовые собачьи пелёнки, заменяющие туалет Раисы Захаровны. Единственное, на чём Алёна могла настоять, так это на том, что они обе будут в масках.

     Шли первые дни нового, две тысячи двадцать второго года. Казалось бы, что новое счастье, обещанное по умолчанию всем жителям планеты, должно было как-то проявляться. Они обе надеялись на хорошие новости из реанимации, но, дозвонившись с трудом до больничной справочной, обе слышали одну и ту же фразу: «На ИВЛ, без улучшений…»

  На десятый день Алёна пошла на поправку. Та небольшая температура, что держалась несколько дней, исчезла, появился аппетит, и она решила, что Эду тоже должно быть лучше. И вообще, хватит им уже болеть! Надо выбираться из этого состояния, восстанавливать силы, радоваться жизни и гулять! Потому что свежий холодный воздух - это тоже лекарство!

     Девятого января рано утром, Алёна стояла у плиты, потому что ей резко захотелось яичницы с помидорами. Колдуя над сковородкой, она вдруг почувствовала тепло мужских объятий. Так Эд часто подходил и обнимал её со спины, когда Алёна готовила ужин…

     Она замерла, пытаясь понять и боясь в тоже время спугнуть это ощущение… ведь она так истосковалась по нему, четвёртая неделя пошла…

    А ещё Алёне хотелось обернуться, потому что объятия были настолько реальными по ощущениям, что становилось страшно даже опустить глаза на собственную грудь, где тоже ощущалось тепло рук любимого мужчины… А вдруг она ничего не увидит?!

    А вдруг его выписали, а она заспала этот момент? Вот же, сейчас он пощекочет носом её шею и и промурлыкает: «Алёнка моя! Хочу тебя!»

    Алёна всё же повернулась всем одеревеневшим корпусом, с тем же поднятым над сковородой положением рук: в одной лопатка, в другой скорлупа от разбитого яйца… 

    За спиной никого не было. Но тепло продолжало её обнимать…

- Да просто ему стало лучше и он соскучился! - догадалась Алёна и проговорила вслух свою мысль для Раисы Захаровны, которая устроилась на стуле и внимательно следила за хозяйкой.

      Но собака словно не поверила, она вздохнула, как всхлипнула, свернулась на стуле в клубок и закрыла свою мордочку лапой.

       И в этот момент раздался звонок  мобильного телефона….

         (Продолжение следует)